невежества
                                         К звезде познания
                                         Стремится ум.

                                         Сїиїрїаїнїої дїеї Бїеїрїжїеїрїаїк


     Солдаты графа де Пасси и  гвардейцы кардинала со своим лейтенантом де
Морье по всем правилам военной науки тех времен осадили странную башню, из
которой беглецам уже не уйти.
     _______________
          * Изуверское показное действие инквизиции,  завершаемое преданию
     огню  опозоренных  еретиков  и даже извлеченных из могил их останков.
     (Примеч. авт.)

     Офицеры,    надменно    сидя    на    камне,    допрашивали   усатого
солдата-граубинденца о том, что это за башня...
     - У  нее дурная слава,  ваши светлости,  спаси меня бог!  -  бормотал
проводник. - Ее зовут в горах чертовой башней.
     - Но, во всяком случае, они никуда от нас не уйдут, ваше сиятельство.
Мы  возьмем их  голыми руками.  Пить и  есть им  понадобится.  Вот мы их и
накормим и напоим. И сами сыты будем, - заверил лейтенант.
     Капитан расхохотался:
     - Вы  шутник,  лейтенант!  Накормить  рубленым  свинцом  без  спаржи?
Напоить расплавленной смолой вместо вина?
     - Боже упаси,  ваше сиятельство!  Его высокопреосвященство непременно
пожелает побеседовать с ними.
     - Побеседовать?  С  ними  сперва я  "побеседую".  Не  знаю,  что  его
высокопреосвященству после этого останется.
     Лейтенант вспыхнул, вскочил, подтянулся:
     - Ваше сиятельство, можете надеяться, что я не слышал ваших слов.
     - Ладно,  -  примирительно заметил капитан. - Прикажите, чтобы вместе
со священником нам доставили сюда вина, и пусть солдаты разобьют для нас с
вами палатку.  Осада так осада!  -  И  он  скверно и  витиевато выругался,
поминая коней, их помет, гулящих красавиц и обманутых мужей.
     Солдаты разожгли костры, варили пищу и располагались на долгий срок.
     Наконец  появился священник.  Офицеры  обрадовались,  главным образом
вину,   которое   одновременно  принесли   крестьяне  близкой   деревушки.
Священника позвали в палатку.
     Это был тощий молоденький служитель церкви с  молитвенником,  как ему
приказали, в руках. Французских офицеров он боялся, будучи протестантом, в
то время как во Франции правил католический кардинал Ришелье.
     - Вот что,  ваше юное преподобие или как вас там,  -  объявил граф де
Пасси,  не предлагая священнику сесть.  -  У  нас нет времени ждать у этой
чертовой башни,  пока укрывшиеся в ней еретики подохнут с голоду.  Видите,
солдаты разожгли костры. Вам это ничего не подсказывает?
     - Ничего,  ваша  светлость.  Очевидно,  пища в  горячем виде полезнее
сухарей.
     - А вы скрипите мозгами,  как философ, ваше молоденькое преподобие. Я
упомянул о  еретиках,  намекнул вам о  кострах,  а вы мне закладываете уши
рассуждениями о горячей пище. Этому вас учили в семинарии?
     - Ваше сиятельство, меня учили бояться бога.
     - А черта? Вас не учили бояться черта?
     - Упаси меня всевышний! - истово зашептал священник.
     - Так ответьте мне,  если вы сами не еретик, чего заслуживают еретики
по законам святой католической церкви?
     - У меня протестантский приход, ваша светлость.
     - Эй, малый! Кого ты нам приволок? Думаешь, нам мало засевших в башне
еретиков?
     - Ваша светлость, дозвольте обратиться к беглецам с проповедью. Может
быть, сердца их еще не окаменели.
     - Это огнем проверять надо, святенький отец мой, огнем!
     - Огнем? - ужаснулся протестантский священник.
     - Именно огнем.  Вас я приказал привести,  чтобы устроить аутодафе по
всей форме. Так мы с лейтенантом решили.
     - Умоляю   о   прощении,   ваша   светлость.   Я   не   вмешиваюсь  в
священнодействия  католической  церкви  и  чту  ее,  но  мы  находимся  на
территории страны,  не  участвующей в  войне  за  веру.  В  нашем  кантоне
аутодафе не помнят.
     - Лейтенант,  гоните в  шею этого лжесвятошу,  пока я окончательно не
рассвирепел. Пусть найдут нам настоящего католического священника, хоть из
Франции  доставят.  Не  какого-нибудь  кюре,  а  аббата  позловреднее,  из
монастыря, где ему наскучило. Аутодафе так аутодафе! Огнепредставление! По
всей форме. Тут без святых отцов никак нельзя.
     Протестантский священник, низко кланяясь, удалился по кратчайшему, но
отвесному пути,  оказавшись отличным скалолазом.  Глядя вниз,  он с ужасом
думал о зверском замысле французских офицеров.
     Направленный во Францию за нужным аббатом,  посланец уже скакал прочь
от разбитого вокруг странной башни военного лагеря.


     ...Сирано  втащил  обессилевшего Тристана в  круглое  отверстие внизу
башни,  которое тот  назвал люком,  и  по  его указанию плотно закрыл его,
вращая слева  направо.  После  этого он  потащил космического пришельца по
крутой винтовой лестнице.
     Она вела по извилистой щели,  образованной внутренней стенкой башни и
сооруженной для чего-то внутри ее более тонкой башней.
     Лестница закончилась,  когда они поднялись уже выше деревьев, судя по
числу ступенек,  ибо окон в  башне не было и подниматься пришлось в полной
темноте.
     На последней ступеньке Тристан коснулся рукой перил, и мягкий свет из
невидимого источника залил круглую комнату, в которой они очутились.
     По стенам шли широкие окна,  сквозь которые минуту назад дневной свет
не проникал в помещение.
     А  теперь через них  Сирано увидел солнечную поляну с  выбежавшими на
нее солдатами.  Из стволов их мушкетов поднимались облачка дыма,  но звуки
выстрелов не доносились.
     - Поберегитесь,  Тристан.  Лучше  лечь  на  пол,  чтобы пуля,  пробив
стекло, не достала тебя.
     - Это не  окна,  брат мой,  это...  как бы тебе сказать,  нечто вроде
зеркал,  где ты видишь не подлинные предметы,  а  их изображения.  Я потом
объясню тебе.  Подожди,  -  продолжал Тристан,  задыхаясь,  -  я  проглочу
целительную крупинку,  а  то  начинаю себя чувствовать,  как  Сократ после
выпитой чаши цикуты.
     - Что с тобой, учитель? - Сирано впервые назвал так Лоремета.
     Тот печально улыбнулся:
     - Усталое сердце,  брат мой, последователь и наследник долга. Впервые
оно схватило меня, когда я вместе с родными и друзьями прощался с Сократом
в  темнице.  Ведь,  по тогдашним порядкам,  он выпивал чашу яда и умирал в
присутствии близких под  наблюдением палача.  Осушив  чашу,  приговоренный
должен был ходить у ложа,  чтобы яд подействовал быстрее. И у него сначала
немели ноги.  Тогда он ложился,  и они отнимались.  Паралич поднимался все
выше,  пока не достиг груди.  Но яд коснулся не только его отданного людям
сердца,  избавив палача от омерзительной процедуры удушения смертника,  яд
тронул и мое несчастное сердце.  Видишь,  вот еще одно доказательство, что
твой и Сократа Демоний вовсе не бессмертен.
     - Ты  проявил при  восхождении на  скалу  такую  удивительную силу  и
выносливость!
     - Увы, переоценив себя, но иначе мы не спаслись бы...
     - Ты думаешь,  мы отсидимся в этой башне,  столь странной и снаружи и
внутри?  Зачем  здесь  так  много  часов со  стрелками?  Я  видел подобную
коллекцию только во дворце кардинала, когда Ришелье вызвал меня.
     Тристан,   почувствовав  себя   после  проглоченной  крупинки  лучше,
усмехнулся и мягко пояснил:
     - Это вовсе не часы,  друг мой,  а механические глаза и уши,  которые
дают знать, как работают машинные устройства звездного корабля, на котором
я прилетел не так давно с Солярии.
     - Это корабль?  -  удивился Сирано.  - До чего же не похож на морское
судно! Скорее напоминает пушку.
     - Он  и  есть в  какой-то  степени пушка.  Ты верно подметил.  Отдача
выстрелов  толкает  ее,  заставляя подниматься с  земли.  На  значительной
высоте нижняя часть  пушки отваливается,  а  верхняя,  все  еще  "стреляя"
пламенем,  но не выбрасывая ядер, продолжает разгоняться. И корабль, выйдя
за  пределы  земного тяготения,  окончательно освобождается от  "пушечного
устройства",  направляя  свой  полет  к  звездам.  Вы,  люди,  пользуетесь
ракетами лишь в увеселительных целях во время фейерверков.
     - Кто же этого не видел! Но вряд ли многие осознали.
     - Все просто, друг мой, когда понято.
     - Понять,  как поднимается твой корабль, проще, чем объяснить вот эти
окна-зеркала, которые, по-видимому, не выходят наружу.
     - В таких зеркалах у нас на Солярии наблюдаются события, происходящие
на  огромных расстояниях или произошедшие когда-то и  записанные на особых
лентах, вроде как у вас печатают мысли в книгах. Ты мог бы увидеть все это
сам, если бы согласился отправиться сейчас вместе со мной на Солярию.
     - На Солярию?  Через звездные бездны,  "съедающие" тысячелетия?  -  в
ужасе переспросил Сирано.
     - Да,  на твою прародину,  в  мой покинутый дом,  к соляриям,  где ты
можешь увидеть не  только дальновидящие зеркала,  но и  "говорящие" книги,
которые нужно закрепить в виде сережки, какие носят у вас прекрасные дамы,
и слушать по своему мысленному приказу интересующую тебя главу*.
     _______________
          * Все это: и многоступенчатые ракеты для межпланетных сообщений,
     и  звукозаписывающие аппараты,  и телевидение,  а также многое другое
     подробно описано Сирано де Бержераком в его трактатах "Иной свет, или
     Государства империи Луны" и "Государства Солнца". (Примеч. авт.)

     - Зачем?  Зачем мне видеть все это?  Я люблю свою Францию со всеми ее
красотами  и  уродствами,  величием  и  низостью.  В  твоем  присутствии я
поклялся служить  Добру,  искореняя Зло,  от  которого так  страдают люди.
Зачем ты требуешь нарушения этой клятвы?
     - Успокойся. Сейчас лучше всего перекусить после утомительной скачки.
В  корабле  осталось  достаточно запасов  для  обратного путешествия.  Как
видишь на  экранах,  так  назовем эти  скрытые окна,  солдаты взяли нас  в
форменную осаду,  рассчитывая,  что голод и жажда принудят нас к сдаче, но
жестоко ошибаются.  Мы  могли бы  прожить здесь года  три-четыре.  Никакая
осада не продлится так долго.  Солдаты уйдут,  сочтя нас погибшими.  Но не
лучше ли нам с пользой провести это время?
     - Что ты имеешь в виду?
     - Посетить нам вместе Солярию. Мы сможем слетать в этот мир двух лун.
У  нас там две луны.  И ты увидишь не только "экранные окна",  но и многое
другое,  а  главное,  постигнешь,  как могут жить люди,  ибо солярии те же
люди,  но  лишь  разумно  содружествуют между  собой,  вместо  того  чтобы
по-земному враждовать.
     Сирано  наблюдал  на  экране,  как  к  палатке  привезли священника с
молитвенником в руках и как он скрылся за мягким пологом.
     - Клянусь,  учитель,  - обернулся он к Лоремету, - видимо, я в чем-то
не  понял тебя.  Что ты обещаешь мне на Солярии?  Свет,  который я  увижу,
покинув мрак  невежества?  Общественное устройство,  которое предвидел наш
философ Кампанелла? Мир, где, быть может, все наоборот?
     - Вери уэлл!  Ты хорошо сказал.  Именно все наоборот. Это надо видеть
своими глазами.
     - Зачем?
     - Чтобы вернуться во  всеоружии знаний,  чтобы продолжить со мной,  а
потом и  после меня "Миссию Ума и Сердца" на твоей родной планете,  помочь
ей догнать в развитии Солярию.
     - Что  ты  говоришь,   Тристан?  Или  ты  считаешь  меня  безнадежным
учеником, который не усвоил ничего из тобою сказанного?
     - Нет,  почему же?  Считая тебя способным,  я и хочу перенести тебя в
мир знаний, которые ты сможешь усвоить, в мир мудрости.
     - Перенести в  иной мир?  -  Сирано горько усмехнулся.  -  Неужели ты
думаешь, что я способен на предательство?
     - О каком предательстве ты говоришь?
     - Не  ты  ли  объяснял  мне,  что  был  Демонием Сократа  и  скоротал
тысячелетия, перемещаясь в пространстве с предельной скоростью?
     - Вижу, ты усвоил урок.
     - Более чем усвоил!  Настолько понял этот удивительный закон,  что не
могу улететь с тобой с Земли,  хотя бы и на сказочную Солярию, увидеть там
"золотой век"  и  вернуться на  Землю только через две  тысячи лет,  когда
здесь люди  без  какой-либо  моей помощи сами преодолеют свои заблуждения,
построят себе дальновидящие зеркала,  шепчущие книги и не знаю, что еще, а
главное,  откажутся от угнетения,  несправедливости и распространения зла.
Зачем тогда я  буду им?  Чтобы дивиться на  меня,  как  на  звероподобного
предка, просвещенного чужим умом?
     - Ты говоришь страстно и  верно.  Мне стыдно за себя.  Видишь,  я  не
только не бессмертен,  но и не слишком мудр.  Ай эм сорри.  Прости, должно
быть, мое усталое сердце слишком скупо питало кровью мой мозг, и я упустил
сказать тебе главное.
     - Если ты хочешь снова говорить о  бегстве с  Земли,  я не стану тебя
слушать.  Я  лучше выйду из закручивающегося внизу люка со шпагой в  руке,
чтобы  принять  смерть  от   своих  современников,   чем  покину  их  ради
собственного спасения.
     - И все-таки тебе надо выслушать меня. Ни о каком предательстве твоих
современников речи не будет.
     - Но ты говорил о полете к звездам длительностью в две тысячи лет!
     - Я  все  объясню.  Для всех планет есть общий закон:  "Чтобы думать,
надо есть". - И Тристан достал какие-то металлические банки, которые после
его  манипуляций с  ними  нагрелись и  сами  открылись,  источая  приятный
аромат.
     Тристан передал Сирано  банку  с  удобной палочкой и  сам  принялся с
аппетитом есть, начав свои объяснения.
     Сирано последовал его примеру, с напряженным удивлением слушая его.
     - Я говорил о своем первом полете,  занявшем тысячелетия, но не успел
сказать,  что ко  времени моего возвращения на  Солярию звездоведы там уже
знали,  что  Вселенная представляет собой  замкнутую область,  сравнимую с
исполинским  цилиндрическим кольцом,  внутреннее  отверстие  которого  так
сузилось, что радиус его превратился в нуль.
     - Какое же это кольцо без внутреннего отверстия? - перебил Сирано.
     - Ты споришь,  значит,  пытаешься представить это сжавшееся кольцо. Я
помогу тебе.  Вообрази себе исполинскую змею,  удава непостижимой толщины,
который свернется вокруг тончайшей иглы. Возьмем лишь одно кольцо его тела
и сочтем, что оно срослось. Если мы разрежем его поперек, то получим...
     - Две примыкающие друг к другу окружности.
     - Браво!  А  если разрежем вдоль змеиного тела,  свернувшегося вокруг
тончайшей иглы?
     Сирано задумался на мгновение.
     - Пытаюсь представить.  Видимо, будет одна окружность с точкой центра
посередине, оставшейся от иглы*.
     _______________
          * Такое  представление о "ТОРОИДЕ БЕЗ ВНУТРЕННЕГО ОТВЕРСТИЯ" как
     о модели элементарной частицы выдвинуто  советскими  физиками  И.  Л.
     Герловиным,  автором  ТЕОРИИ  ФУНДАМЕНТАЛЬНОГО  ПОЛЯ,  и  заслуженным
     деятелем науки профессором  М.  М.  Протодьяконовым,  автором  теории
     электронных  оболочек.  Академик-секретарь  отделения  ядерной физики
     Академии наук СССР академик М.  А. Марков в беседе с автором высказал
     мысль  о  подобии  строения  элементарных  частиц  и  всей Вселенной,
     математически обосновывая это в одной  из  своих  статей  в  докладах
     Академии наук СССР. (Примеч. авт.)

     - Теперь пойми,  что  поскольку Вселенная изогнута кольцом,  то  лучи
света там идут не по прямым,  а по кривым линиям.  Притом не по окружности
сечения кольца, а с удаленным от полюса перегибом.
     - И что же?
     - А  то,  что  между двумя точками-планетами,  находящимися в  разных
частях кольца,  но близко к его внутренней поверхности,  свет идет, огибая
невыразимо длинную дугу.  В  то  же  время не  по  кривой,  а  по  прямой,
проведенной через  нулевую  точку  соприкосновения внутренней  поверхности
кольца,  через  "полюс  Вселенной"  расстояние  между  теми  же  планетами
ничтожно!  Вот и получалось, что корабли, летя по лучу света, преодолевали
ненужные расстояния через звездные бездны и  на  оставленных ими  планетах
проходили  тысячелетия.   А  по  прямой,  отклоняющейся  от  пути  луча  и
соединяющей  точки   через  "полюс  Вселенной",   то   есть   через  место
соприкосновения кожи свернувшегося бесконечно толстого удава, лететь нужно
совсем недолго.
     - Значит, ты летел сюда с Солярии уже по кратчайшему пути?
     - Именно так.  Провел десяток лет по солярийскому счету дома. Но долг
участника "Миссии Ума и Сердца", а также знатока земных условий повел меня
снова к вам, чтобы встретить тебя.
     - Теперь я  понял!  Ты  хочешь вернуть меня на  Землю еще  при  жизни
кардинала Ришелье.
     - Превратив за  это  время тебя в  человека даже более образованного,
чем он, знатока еще недоступных людям знаний.
     - Смотри,  Тристан! Офицеры прогнали священника, он полез на скалу. И
зачем солдаты везут на лошадях хворост и даже бревна?
     - Боюсь, что им нужен католический священник, а не местный. И не вижу
в этом ничего для нас хорошего.
     - А что, если нам подняться на твоей летающей башне из кольца осады и
перелететь в  другое место Земли,  чтобы не откладывать дело Добра?  Пусть
сложатся твои знания и моя сила!
     - Куда ты предлагаешь перелететь?
     - Хотя бы в Новую Францию.  Пусть через океан,  но там есть безлюдные
места,  где  легко  спрятать в  горах твой  корабль.  Это  на  севере того
континента,  где обитает индейское племя майя,  к которому принадлежал мой
тайный воспитатель в коллеже де Бове.
     - Признавший в  тебе потомка сынов Неба,  кто  дал  людям законы,  по
которым невежественные дикари не пожелали жить?
     - И  по  которым не  желают жить мои просвещенные,  но  властолюбивые
современники.
     - Новая Франция? - задумчиво произнес Тристан.
     - Случилось так,  что я знаю советника вице-короля, губернатора Новой
Франции,  писателя Ноде,  с  которым вместе мы  освободили Кампанеллу.  Он
поможет нам вернуться во Францию морским путем.
     - Так ты  решительно не  хочешь насытиться на Солярии мудростью ваших
будущих веков?
     - Позволь мне ответить, учитель, стихами. Это свойственно мне.
     - Уэлл. Уважаю в тебе поэта.

                          К духовной свежести,
                          В полет мечтания,
                          В мир странных лун

                          Из тьмы невежества
                          К звезде познания
                          Стремится ум.

                          Но сердцу век нести,
                          Как святость знамени,
                          Долг тяжких дум.

     Тристан долго размышлял, а потом произнес:
     - Ты прав. - И добавил: - Но...


     Аббат Жозеф Марли,  фанатик из  монастыря святого Августина,  детство
свое провел в  Испании,  где воспитывался,  не  имея родителей,  иезуитом,
отцом Филиппом.  После его кончины он постригся в монахи уже во Франции и,
став потом прославленным в усердии аббатом, не мог не вспоминать потрясшее
его детское существо пышное аутодафе в  Испании.  Не  раз он  просыпался в
келье,  весь дрожа и словно наяву ощущая запах дыма и горелого мяса, слыша
предсмертные крики и  ликование толпы,  издевающейся над  провозимыми мимо
нее в  дурацких колпаках вчера еще могущественными грандами.  И  будучи во
Франции монастырским аббатом,  проклиная отступников-гугенотов, он думал о
былых  очистительных кострах,  на  которых в  священном пламени сгорали не
только живые,  но и  когда-то жившие еретики,  останки которых вырывали из
земли,  чтобы предать огню,  дабы спасти заблудшие и  погибшие души.  Отец
Жозеф  видел  в  аутодафе  акт  величайшего милосердия и  заботы  о  душах
грешников,   которые  через   огонь  святого  костра  обретали  бессмертие
праведников.
     Но  никогда не  думал аббат Марли,  что  ему  в  условиях современной
Франции, при излишней гуманности ее правителя кардинала Ришелье, чрезмерно
потворствующего    гугенотам-еретикам,     посчастливится    не     только
присутствовать, но и руководить настоящим аутодафе.
     И  теперь на  глазах у  графа  де  Пасси  и  лейтенанта де  Морье  он
деятельно распоряжался разведе