ешившиеся всадники переворошили в лодке все вещи, забрали у слуг их
оружие.  Араб же  невозмутимо объяснял гостям,  наблюдая за  хозяйничаньем
янычар:
     - В пирамидах,  я вам говорил,  язычники хоронили своих султанов, или
фараонов,  как они их называли,  окружая мертвецов ценностями,  достойными
того положения,  которое они занимали при жизни.  Безбожные грабители,  да
поразит их  аллах,  проникают в  эти  гробницы и,  оскверняя их,  похищают
ценности.  По-видимому,  османский паша  решил вести с  ними борьбу,  а  в
начале всякого дела возможны промахи и неудачи, извините его.
     Бородатый,  в  тюрбане,  всадник  с  крючковатым  носом  подскакал  к
спутникам и,  осадив взмыленного коня  так,  что  французов обдало запахом
конского пота, громко закричал.
     Маленький араб с неизменным спокойствием вежливо отвечал ему. Всадник
в  тюрбане выхватил ятаган  и  занес  его  над  арабским звездочетом,  но,
услышав какое-то объяснение, вложил саблю в ножны.
     - Почтенный начальник отряда,  служащий султану и  аллаху,  счел  нас
грабителями гробниц и  требует,  чтобы мы открыли ему наш тайник,  куда мы
спрятали сокровища.  Он  обещает нам жизнь,  если мы поделимся с  ним и  с
пашой.  Я  ответил  ему,  что  состою  звездочетом при  османском  паше  и
предсказываю ему будущее, за что он ценит меня. Почтенный начальник отряда
не  поверил мне,  но  решил пока не убивать нас,  а  заключить в  ту самую
гробницу,  которую мы,  по  его  мнению,  ограбили.  Я  объяснил ему,  что
чужестранцы  -   гости  самого  османского  паши  и   его  ждут  серьезные
неприятности, которые я ему, как прорицатель, могу предсказать, как только
появятся звезды.  Он  не желает испытывать свою судьбу,  требуя своей доли
сокровищ.
     - Откуда же мы возьмем ему фараоновы сокровища?  - воскликнул Доминик
Ферма.  -  Скажите ему,  что  святой Доминик сообщит самому господу богу о
греховности этого всадника в тюрбане.
     - Я уже ссылался на аллаха,  но это грубый,  невежественный воин,  он
умеет орудовать ятаганом и едва ли знает коран.
     Двух французов,  араба и  сопровождающих негров во  главе с  гигантом
Оготомелли под конвоем всадников повели в направлении ближней пирамиды.
     Маленький  звездочет  все   время   убеждал   всадника   в   тюрбане.
По-видимому, они о чем-то договорились. Звездочет перевел гостям:
     - Он  решил пока не отрубать нам головы,  посылая гонца к  османскому
паше в Аль-Искандарию, но предупреждает, что не собирается кормить и поить
нас до тех пор, пока мы не сознаемся, где спрятали сокровища.
     - И как долго он будет ждать гонца? - спросил сохранявший спокойствие
Пьер Ферма.
     - Если благословенный паша,  да  умножит его силы аллах,  находится в
Аль-Искандарии,  а не отправился куда-либо по его высоким делам,  то гонец
обернется дня в два,  поскольку он,  возможно,  не будет слишком спешить и
пожалеет коня,  который ему,  несомненно,  дороже всех нас, вместе взятых,
если же паши в городе нет, то нам поможет лишь один аллах.
     - Весьма  утешительны ваши  речи,  почтенный Мохаммед  эль  Кашти,  -
заметил Пьер Ферма.
     Его отец всхлипнул и добавил:
     - Не я  ли колебался по поводу опасного путешествия в  невежественную
страну! О святой Доминик! Отчего же ты не удержал меня?
     Всадники подвели  пленников к  основанию пирамиды,  которая,  поражая
воображение,  уходила ввысь,  в  эмалево-синее  небо,  солнце отражалось в
полированных плитах, частично снятых, из-за чего солнечная дорожка местами
прерывалась.  Турки спешились и  грубыми окриками и размахиванием ятаганов
заставили  пленников  обойти  основание  пирамиды,  пока  не  обнаружилось
отверстие тайного,  теперь открытого хода. Оно было на высоте двухэтажного
дома,  и к нему нужно было подниматься, скользя по полированным, не снятым
здесь плитам.
     Доминик Ферма задыхался и  спотыкался на  каждом шагу,  Пьер  помогал
ему,  негры шли следом, покорные, ко всему готовые, маленький араб замыкал
шествие.
     Путников втолкнули в  темный проем и  за последним из них закрыли ход
хорошо пригнанной, очевидно, незаметной снаружи плитой.
     Путешественники оказались во  мраке,  не  имея ни факелов,  ни других
источников света. Воздух казался затхлым и душным.
     Постепенно глаза привыкли к темноте,  хотя различить друг друга никто
из них не мог.
     - Этот ход ведет,  если он не ложный,  к гробнице.  Ложные специально
устраивались жрецами,  чтобы сбить грабителей с пути,  лишив их добычи,  -
послышался невозмутимый голос арабского звездочета, как всегда говорившего
с гостями на латинском языке.
     - Жаль,  что мы  не можем осмотреть саму гробницу,  -  отозвался Пьер
Ферма. - Ведь ради этой гробницы сооружалась вся искусственная гора.
     - Так считают в ваших странах заморские гости, но арабские ученые еще
четыреста -  пятьсот лет назад пришли к  другим выводам:  по их убеждению,
пирамиды эти построены задолго до царствования погребенных в них фараонов,
их  детей  и  матерей,  за  12  тысяч лет  до  начала вашего христианского
летосчисления,  почти за 13 тысяч лет до начала ислама,  в далекие времена
царствования царя Сурида,  когда люди здесь знали много больше нас с вами,
молодой мой ученый и поэт*.
     _______________
          * Арабские  источники  X  -  XII веков расходятся с современными
     представлениями о возрасте пирамид. (Примеч. авт.)

     - Какие  же  знания  подозреваете вы  у  них,  почтенный Мохаммед эль
Кашти?
     - О всемогущий господь наш!  Да как вы можете говорить о таких вещах,
когда святой Доминик подсказывает мне покаянные молитвы, которые мы должны
возносить к всевышнему!
     - Уверяю тебя,  отец,  что  твой святой Доминик простит нам  беседу в
темноте,  поскольку она проливает свет на тайну сооружения,  в  котором мы
заключены.
     - Даже тысячелетние тайны приоткроются по воле аллаха,  если, помня о
нем, размышлять.
     - Значит,  не сами фараоны, почтенный Мохаммед эль Кашти, строили для
себя гробницы, чтобы оставить о себе память на тысячелетия?
     - Конечно, так, ибо человеческой натуре несвойственно готовить самому
себе  гроб  и  постоянно иметь  его  перед своими глазами,  да  еще  такой
величины!  Куда естественнее согласиться с тем, что горы были уже насыпаны
с  другой целью и впоследствии использовались как удобное место погребения
знатных особ.
     - С какой же целью они насыпались 13 600 лет назад?
     - Чтобы   заложить  древние  знания   в   неисчезающие  размеры  этих
простейших по форме,  но исполинских по величине и  глубине сокрытых в них
тайн фигур.  По  преданию,  идущему еще от  фараоновых писцов,  хранителей
письменности  и   познания,   три   главные  пирамиды,   названия  которых
выговариваются различно,  но по-латыни звучат как пирамиды Хеопса, Хефрена
и Маккарена, эти три пирамиды будто бы размерами своими знаменуют какие-то
звезды-планеты, но острого зрения арабских звездочетов недостаточно, чтобы
проверить ныне эту легенду.  Небезынтересно и  то,  что сумму длин прямых,
составляющих  основание   пирамиды   Хеопса,   можно   представить  длиной
окружности с  радиусом,  равным высоте,  которая,  в свою очередь,  как-то
связана со звездным небом*.
     _______________
          * Сопоставление  современных  данных  астрономии   с   размерами
     египетских  пирамид  устанавливает,  что  упомянутые  три пирамиды по
     своим объемам соответствуют массам планет  Земля,  Венера,  Меркурий,
     высота  же  пирамиды  Хеопса  ровно  в миллиард раз меньше (какими бы
     мерами ни пользоваться) среднегодового расстояния  Земли  от  Солнца,
     причем  ни  это  расстояние,  ни  массы  планет древние астрономы без
     соответствующих астрономических приборов,  казалось бы,  измерить  не
     могли. (Примеч. авт.)

     - Как? 13 600 лет назад строители пирамид знали о звездах даже больше
арабской науки, уважаемый Мухаммед эль Кашти?
     - Почтенный мой  гость,  они  знали  священное число  Пи,  вычисленное
тысячелетия спустя  великим  эллинским  мудрецом  Архимедом из  Сицилии  в
городе Сиракузах*.
     _______________
          * Величина  "Пи"  была  известна  древним  египтянам как 22 / 7,
     выражавшаяся просто в семеричной системе счисления. (Примеч. авт.)

     - Поистине страшна кара всевышнего,  наказавшего древних за  великие,
видимо,  грехи их, лишив обретенных ими знаний, - вставил дрожащим голосом
Доминик Ферма.  -  И,  как говорил святой Доминик, знания человеческие, не
опирающиеся на чистую веру, заносит временем, как песком пустыни.
     - Но человек все же снова обретает их, - добавил его сын.
     - Считая их найденными впервые. Истинно так, ибо такова воля аллаха.
     - Ох, темна история пирамид, как темно здесь, во чреве их, - горестно
вздохнул Доминик Ферма.
     Мрак  угнетал пленников,  духота давала себя  чувствовать,  пробуждая
жажду, которую нечем было утолить.
     Казалось,  отчаяние охватило бодрившихся в разговоре ученых, умолкших
теперь,  отчего наступившая тишина стала невыносимой. И, нарушая ее, снова
послышался голос Пьера Ферма:
     - Кому  же  древние  обязаны  своими  высокими познаниями,  уважаемый
Мохаммед  эль  Кашти?  Сохранились  ли  имена  первых  писцов,  свидетелей
закладки пирамид будто бы при царе Суриде?
     Поняв состояние своего гостя, арабский звездочет охотно откликнулся:
     - Известно только одно  имя  -  Тота Носатого,  языческого бога Луны,
мудрости, письма и счета.
     - Не  его  ли  потом греки называли Прометеем,  воспевая как  титана,
похитившего для людей огонь знания у небес?
     - Ах,  если бы  этот греческий герой уделил нам  здесь хоть небольшой
светильник! - запричитал Доминик Ферма.
     - Ваш  сын,   метр,   вспомнил  о  сказочном  Прометее  как  поэт,  -
успокаивающим тоном отозвался арабский звездочет.  -  А ведь о ложном боге
Тоте древние египтяне вместе с  тем  говорили и  как о  существе,  которое
якобы прилетело на  Землю со звезд,  и  изображали его с  птичьей головой,
приписывая ему  покровительство наук,  ученых  писцов,  священных  книг  и
колдовства (то есть использование тайных знаний).
     - Святой Доминик, услышав вас, почтенный Мохаммед эль Кашти, - строго
возразил Доминик Ферма,  -  напомнил бы вам,  что бог един и вездесущ,  он
создал и Землю и звезды,  и нет среди его ангелов никакого Тота,  которого
он мог бы послать со звезд на грешную Землю.  Так учит нас святая церковь,
и не так ли учит вас коран?
     - Аллах да благословит вас, почтенный метр!
     - А все-таки,  - упрямо вмешался Пьер Ферма.  - Конечно,  Тот не  мог
быть богом, к тому же древнегреческие мудрецы учили, что люди существуют и
на других звездах.
     - Они были язычниками,  эти философы, да простит их аллах, и жили как
бы в такой же темноте, как и мы здесь, в пирамиде.
     - Но разве святая церковь не может допустить,  что всевышний,  создав
звезды,  населил их,  как и Землю,  разумными людьми "по образу и подобию"
своему?
     - Не знаю, как у вас, христиан, но в коране говорится не о людях, а о
гуриях на небе.
     - Гурии?  Но ведь они ублажают там кого-то,  не так ли? Какие же были
основания у  древних для их наивного верования в  сошествие Тота с  другой
звезды? Может быть, они называли ее?
     Вместо ответа арабский звездочет подозвал своего слугу Оготомелли:
     - Огото! Подойди к нам.
     Негра не  было  видно в  темноте,  но  приближение его  ощущалось как
присутствие чего-то огромного, дышащего могуче и размеренно.
     - Огото,   ты  был  в  своем  племени  среди  посвященных,   которому
открывались тайные знания, переданные теми, кто прилетал когда-то на Землю
с Сириуса.
     - Так,  хозяин.  Огото знает про две звезды знания - Сиги доло и Фини
доло.  И еще одну звезду рядом. Те, кто прилетал оттуда, говорили, что она
вспыхнет и все оставшиеся погибнут.  И она вспыхнула,  хозяин,  через год,
как те прилетели к нам. И потом двести сорок лет угасала, пока ее не стало
видно. Так передают наши старцы. Истинно так, хозяин.
     Арабский  звездочет  переводил  рассказ  Оготомелли,   добавив,   что
посвященных догонов  учили  многим  премудрым  вещам,  известным тем,  кто
прилетал со звезд*.
     _______________
          * Древние связи календарей и преданий со звездой Сириус известны
     не только у египтян или еще раньше у шумеров,  но также и у некоторых
     африканских племен,  в частности,  у догонов,  как свидетельствуют об
     этом французские  этнографы  Марсель  Гриель  и  Жармена  Дитерлен  в
     журнале  Общества африканистов (Париж,  т.  XX,  1950) и в монографии
     "Бледный лис" (т.  1,  ч. 1, 1956), сообщившие, что догонам известно,
     будто Сириус двойная,  даже тройная звезда (Сириус A и B, наблюдаемые
     в современные телескопы,  и еще не открытый Сириус C!),  кроме  того,
     догоны,  не  имевшие  никаких  астрономических приборов,  а тем более
     современных физических аппаратов,  имели представление  не  только  о
     параметрах  Сириуса,  его  орбите  и  светимости,  но и передавали из
     поколения   в   поколение   посвященным   некоторые   совпадающие   с
     современными взглядами на строение вещества,  происхождение вселенной
     и  подобные  этому  знания,  якобы  переданные  их  предкам   людьми,
     прилетевшими от Сириуса. (Примеч. авт.)

     Интересная сама по  себе беседа происходила,  однако,  в  необычайных
условиях и  не  могла заглушить ни  жажды,  ни голода,  ни угнетающей тьмы
заключенных в  пирамиде людей,  у  которых оставалось все меньше надежд на
избавление.
     О  своем  же  гороскопе,  раскинутом  для  гостей  перед  отъездом  с
неблагоприятным для них расположением Сириуса,  астролог ничего не сказал,
предвидя всяческие несчастья, которые уже дали о себе знать.


     Глава пятая

     ОРНАМЕНТ ХРАМА БОГА ТОТА

                                     Ум заключается не только в знании, но
                                     и в умении применить знание на деле.

                                                       Аїрїиїсїтїоїтїеїлїь


     Гонец,  побывавший у  османского паши в  Аль-Искандарии,  вернулся не
один,  а  в  сопровождении посланного пашой десятника его личных янычаров,
крепкого и ловкого турка с горбатым,  крючковатым носом и хитрыми глазами.
По  велению паши он  должен был  сопровождать путешественников на  случай,
если те действительно проникнут в гробницу с сокровищами,  на долю которых
претендовал паша,  убежденный,  что  у  заморских неверных не  могло  быть
другой цели путешествия в Египет.
     Все   это   с   недвусмысленной  ясностью  сообщил  от   имени   паши
освобожденным путникам, вернее, Мохаммеду эль Кашти Айдын Ага Алигул-оглы,
как он напыщенно назвал себя.
     - Не  скрою,  уважаемый,  -  ответил ему  Мохаммед эль  Кашти,  -  мы
рассчитываем  увидеть  сокровища  древних,   но   едва  ли   они   устроят
благословенного пашу, ибо являются лишь сокровищами ума.
     Посланный паши  лишь  усмехнулся.  Насчет того,  что  есть сокровища,
которые не интересуют османского пашу, у него было свое мнение.
     Когда французы в  сопровождении арабского звездочета и его слуг вышли
из своего заточения на воздух,  ослепленные солнечным светом и  опьяненные
свежим воздухом,  они долго не  могли прийти в  себя,  хотя голод и  жажда
измучили их.
     Однако пленивший их  начальник янычар не собирался утолять их голод и
жажду,  пришлось рассерженному звездочету пригрозить ему таким гаданием по
звездам на его имя,  что не только он, но и его потомки до седьмого колена
будут помнить своего несчастного предка,  нарушившего предписания корана и
закон гостеприимства,  ибо с  момента прибытия специально посланного паши,
доблестного янычара Айдын Ага Алигула-оглы чужестранцы и сопровождающие их
лица становятся уже не пленниками, а гостями янычар.
     Бородатый сотник долго не мог уразуметь смысла сказанного астрологом,
однако,  заподозрив в нем колдуна,  решил не навлекать на себя и потомство
черных сил шайтанов, с которыми общается этот араб, и приказал накормить и
напоить путников.
     Вернувшись к вытащенной на берег лодке,  арабский звездочет убедился,
что,  кроме весел,  там ничего не  оставлено.  Он потребовал у  бородатого
начальника воинов,  чтобы те  вернули его  слугам оружие,  но  тот наотрез
отказался,  уверяя,  что  не  может  разоружать своих всадников,  добывших
оружие в честном бою,  хотя никакого боя,  конечно,  не было, но спорить с
турком не стоило, и даже вмешательство посланника паши не помогло.
     Но  особенно плохо оказалось дело с  похищенным продовольствием,  без
которого невозможно продолжать путь.
     Хотя  араб  истощил все  свое  красноречие,  призывая аллаха и  грозя
проклятием, всадник в тюрбане оставался глухим.
     Неожиданно на  помощь Мохаммеду эль  Кашти пришел метр Доминик Ферма.
Проявив  свою  коммерческую  сметку,   он  показал  бородатому  начальнику
всадников свои золотые пистоли,  с которыми не расставался в заточении,  и
предложил выкупить у него похищенное продовольствие.
     Вид  золота  сделал  свое  дело,  и  за  изрядную  сумму,  которую  с
причитаниями  и  взыванием  к  святому  Доминику  отсчитал  второй  консул
Бомон-де-Ломань,  путники получили обратно все,  что  у  них  было  отнято
(кроме оружия).
     На  жалобу Доминика Ферма посланнику паши  тот  с  невозмутимым видом
ответил:
     - Паша, да благословит всемогущий аллах его дела, не платит жалованья
янычарам,  с  которыми вы  имеете здесь дело,  господин,  они  должны сами
прокормить себя, потому и стараются найти похитителей сокровищ из гробниц.
Если готовишь собак для охоты, не надо их кормить.
     Доминик Ферма,  которому маленький араб перевел эти мудрые мысли,  не
нашелся, что возразить. Пьер же Ферма напомнил отцу, что и во Франции есть
отряды короля или какого-нибудь герцога, которые сами себя кормят.
     Путешествие в лодке возобновилось.  Весла мерно опускались в воду,  а
скоро удалось поставить и парус и воспользоваться попутным ветром.
     - Куда направляет лодку твой ум, почтенный звездочет? - спросил Айдын
Ага араба.
     - Чужеземцы заинтересовались древним египетским богом Тотом,  который
не был ботом,  потому что аллах един,  а скорее всего гостем Земли с чужой
звезды.
     - Великий султан да  защитит меня от  таких пагубных слов!  Где же ты
хочешь найти этого мерзостного Тота?
     - Не Тота,  который побывал на Земле много тысяч лет назад, уважаемый
Айдын Ага, а лишь храм его.
     - Боюсь,  правоверный,  что  посещение  таких  мерзостных  мест,  как
языческие капища,  может не понравиться великому султану и благословенному
паше.
     - Благословенный паша,  выражающий  волю  великого  султана,  уважает
чужеземцев и  их  интерес к  древней истории страны и  ценит их  щедрость,
уважаемый Айдын Ага.
     Айдын Ага замолчал, но глаза его сузились не то хитро, не то зловеще.
     Что же  касается французов,  в  особенности Пьера Ферма,  то  интерес
после разговора в  темноте о  легендарном Тоте  настолько обострился,  что
Пьер не  раз спрашивал араба,  как скоро доберутся они до обещанного храма
бога Тота.
     - Я  бы  мог  показать гостям  близкие  полузасыпанные песком  храмы,
вернее,  их руины с остатками статуй бога Тота Носатого,  но рассудил, что
вместо квадратных колонн и обвалившихся сводов куда интереснее увидеть то,
что сохранилось в  нетленности в  глубине земли в  тайном храме бога Тота,
тем  более что  Тот  имел  отношение к  геометрии,  судя по  некоторым его
орнаментам,  к науке,  так почитавшейся египетскими писцами. Потому гостям
моим придется потерпеть еще до завтрашнего вечера,  когда с помощью аллаха
мы достигнем нужного нам места.
     Пьер  готов  был  ждать сколько угодно долго,  тем  более что  теперь
вместо внутреннего хода пирамиды с ее мраком перед ним открывались залитые
солнцем живописные просторы когда-то столь богатой и  могучей страны,  что
держала в страхе и пови