ила она про себя, я заслуживаю большего. Что же такое это большее? Неужели вечер в дешевом мотеле наедине с мужчиной, который мне никогда не нравился?
     - Отпусти меня, - сказала она, отступая на шаг и освобождаясь из его объятий. - Я очень хочу спать, Фил. Пожалуйста, оставь меня в покое.
     - Конечно. - Карпентер с улыбкой шагнул к ней, и Дана отступила снова. При этом она наткнулась на кресло и потеряла равновесие. Сильные руки Фила удержали ее, не дав упасть, и Дана почувствовала, как ее поднимают на воздух и куда-то несут. Голова кружилась не переставая. Если он собирается изнасиловать меня, подумала Дана, у меня не хватит сил даже на то, чтобы позвать на помощь.
     - Я помогу тебе, - повторил он, укладывая ее на кровать. Простыня оказалась восхитительно прохладной; от нее слабо пахло лавандой. Сквозь мелькающие перед глазами цветные пятна Дана различала склонившееся прямо над ней лицо Карпентера. Некоторое время он внимательно смотрел на нее, потом его лицо отодвинулось, и Дана почувствовала, что ее накрыли одеялом.
     - Пожалуй, я перестарался, - произнес где-то высоко над ней его голос. - Пятьдесят миллиграммов вилинала, хм... Но ведь ты же не отключишься, милая? Подожди, сейчас мы попробуем привести тебя в чувство...
     Стекло звякнуло о стекло, и в рот ей потекла горьковатая струйка какого-то лекарства. Почти против своей воли Дана сделала глоток, и пищевод сразу обожгло ледяной волной. Головокружение мгновенно прекратилось - будто бы резко остановилась карусель в луна-парке. Зрение сфокусировалось, предметы вокруг обрели объем и четкие очертания. Мышцы по-прежнему не слушались ее, но теперь она, по крайней мере, осознавала, где она и что с ней. "Меня накачали какой-то дрянью, а теперь добавили чего-то еще. Я лежу на кровати совершенно беспомощная и к тому же голая, но никто вроде бы не торопится воспользоваться моим бедственным положением... по крайней мере, пока. Сопротивляться я все еще не в состоянии, но мозги соображают значительно лучше, да и разговаривать я, похоже, могу".
     - Для чего весь этот цирк, Фил? - спросила она главным образом для того, чтобы проверить последнее предположение. - Если ты хотел со мной переспать, можно было хотя бы пригласить меня сначала в ресторан.
     Карпентер хмыкнул и отложил в сторону маленький шприц с короткой тупой иглой.
     - Прекрасная Дана, ночь, проведенная с тобой, наверняка осталась бы одним из ярчайших впечатлений моей жизни. К сожалению, я не забыл, чем закончилась подобная ночь для инспектора Лигетти. Извини, если разочаровываю тебя, но рисковать я не вправе.
     Он присел на край кровати и нежно погладил Дану по голове, перебирая ее длинные черные локоны и осторожно пропуская их между пальцев.
     - Я восхищался бы тобой еще больше, если бы не твоя принадлежность к низшей расе. Если бы не клеймо дикарской крови, которое не вывести ни в одном косметическом салоне. Годы, проведенные в цивилизованном мире, без сомнения, придали тебе лоск, но там, внутри, ты все такая же дикая, бешеная кошка, что когда-то разорвала на куски убийцу своего отца. Возможно, где-то в глубине души я даже побаиваюсь этой кошки. Поэтому я счел разумным ограничить твою агрессию некоторыми психотропными средствами. Ничего страшного, уверяю тебя, утром у тебя даже похмелья не будет. А сейчас мне нужно, чтобы ты выслушала меня, и желательно не перебивая. Это не займет много времени.
     Выбора у нее все равно не оставалось, и Дана предпочла ограничиться кивком
     - Отлично. Тогда позволю себе вкратце описать ситуацию, в которой ты оказалась. Твой босс и покровитель бросил тебя, променяв на Александру Мэллоун. Ты гарантированно потеряешь свою прекрасную работу до конца этого года. И, наконец, правда о чудовищном преступлении, совершенном семнадцать лет назад, может быть в любой момент предана гласности. Сканирование памяти, на котором, без сомнения, будет настаивать суд, изобличит тебя как хладнокровную, расчетливую убийцу. В лице Роберта ты потеряешь единственного человека, способного замять подобное дело. Я бы сказал, что ты отправишься за Стену, но поскольку Большой Хэллоуин к этому времени уже пройдет, тебя просто посадят на электрический стул. Вот в каком положении ты нынче находишься.
     - Один вопрос, - прервала его Дана. - Я помню, ты просил не перебивать и все такое, но это важно. Кто будет выступать истцом на таком суде? Кого, черт возьми, волнует венгерский полицейский, сдохший семнадцать лет назад? Объясни мне эту простую вещь, Фил, и можешь продолжать свою речь дальше.
     Если она надеялась поставить Карпентера в тупик, то надежда эта прожила не дольше пары секунд.
     - У Золтана Лигетти была мать, которая едва пережила свалившееся на нее несчастье. Однако она выжила и даже ухитрилась попасть в квоту. Правда, следует признать, что для венгров квота всегда была непомерно велика. Короче говоря, старушка жива и по сей день. Я уверен, что она с большой охотой потребует у федерального суда справедливого, хотя и несколько запоздалого наказания для убийцы ее единственного ребенка. Итак, я могу продолжать?
     Дана снова кивнула. Говори, говори, Фил, все равно тебе не напугать меня больше, чем напугал меня док Голдблюм. Выбор у меня не так чтобы очень богат, Фил. Если мнемохирурги вскроют мне память, я отправлюсь в тюрьму, где через пару лет умру от старости; если этого не случится, я, возможно, проживу еще долго под неусыпным наблюдением доброго доктора Голдблюма среди таких же несчастных, пораженных синдромом ураганного старения, вспоминая свою красоту и молодость и мучаясь от невозможности сохранить хотя бы слабое их подобие. Ты хорошо расставил свои силки, Фил, но ты поймал не того зверя. Еще вчера этот шантаж дал бы тебе почти все, чего ты хотел от меня добиться, но сегодня, к несчастью для тебя, обстоятельства изменились. Я не боюсь тебя, Фил, и правды о том, что случилось тем давним осенним вечером в Будапеште тоже больше не боюсь...
     - Между тем у тебя есть выход. И я тот самый человек, который может тебя спасти.
     Дана безучастно следила, как он снимает у нее с запястья платиновый украшенный крупными рубинами браслет - подарок Фробифишера на ее тридцатилетие. Красивая вещица, сделанная с утонченным вкусом Старого Света, - Роберт заказал ее в ювелирных мастерских Ватикана тому самому мастеру, который вставлял драгоценные камни в тиару папы римского. Сероватые платиновые пластины, казавшиеся очень простыми на вид, двигались, как чешуи на спине у свивающейся кольцами змеи, и вытянутые рубиновые капли словно перекатывались по спирали вокруг запястья. Фил повертел браслет в руках, осторожно потрогал один из камней и остался доволен увиденным.
     - Великолепная работа, не правда ли? Мне всегда казалось, что босс несколько скуповат - к такому браслету непременно требуются серьги и колье, а он об этом даже не подумал. Позволь мне исправить его ошибку.
     Он аккуратно положил браслет на одеяло, затем наклонился куда-то вбок, пропав из поля зрения Даны. Можно было повернуть голову и посмотреть, что он там делает, но двигаться по-прежнему не хотелось. Дана прикрыла глаза, а когда открыла их снова, обнаружила прямо перед собой большой винно-красный рубин, медленно раскачивающийся на тонкой золотой цепочке.
     - Этот кулон, как мне кажется, должен подойти к твоему браслету, Дана. Он ведь тебе нравится, а, девочка?
     Продолговатая кровавая капля раскачивалась из стороны в сторону, гипнотизируя Дану. Ей показалось, что внутри камня переливаются крохотные золотистые искорки, то всплывающие из застывшего багряного огня, то вновь погружающиеся в его темные глубины. Камень, без сомнения, был очень красив и действительно очень подходил к ее браслету. Где только Карпентер достал рубин, так похожий на ее собственные?
     - Я дарю его тебе, правда, с одним условием. Тебе придется поменять камни. Тот, что на цепочке, надо будет снять и вставить в браслет. А камень из браслета можно повесить на цепочку, это совсем несложно. Смотри.
     Крепкие пальцы Фила неожиданно ловко отогнули золотые усики, оплетавшие темную каплю, и рубин выпал на подставленную лодочкой ладонь.
     - С браслетом придется повозиться чуть подольше, но и это не слишком сложная задача. - Он снял с пояса швейцарский армейский нож и вытащил тонкую изогнутую пилочку. - Самое главное - не погнуть чешуйки, иначе браслет потеряет все свое очарование. Вот так... А это кольцо просто сдвигается в сторону... Оп-ля!
     Второй рубин, мерцая кровавым отсверком, вывалился ему на ладонь. Карпентер зажал его между большим и указательным пальцами и показал Дане:
     - Видишь, они фактически близнецы. Когда я поменяю их местами, никто не сможет распознать, где какой камень. Боюсь, что ты тоже не отличишь один от другого, Дана. А тебе это необходимо. Поэтому мне придется пометить браслет в том месте, где я вставлю свой рубин.
     Узкое лезвие осторожно коснулось платиновой чешуйки.
     - Это всего лишь капелька люминофора, Дана, на самом металле не осталось ни царапинки. Но когда ты поднесешь браслет к источнику яркого света, а потом посмотришь на него в темноте, на пластине с нашим рубином проступит алая точка. Кроме того, этот камень немного теплее на ощупь. Для твоего же блага, Дана, советую тебе не забыть об этом, когда придет время.
     - Зачем все это? - спросила Дана, наблюдая за его манипуляциями. Рубин Карпентера почему-то казался ей странно неприятным, даже зловещим. Вот удивительно, подумала Дана, я почти не испытывала страха, когда Фил угрожал мне судом и электрическим стулом, а теперь, когда я смотрю на рубин, мой желудок сжимается, словно перед прыжком с большой высоты. - Зачем ты так жестоко играешь со мной? Чего ты от меня добиваешься?
     Карпентер вставил свой камень в опустевшее гнездо и стал аккуратно, один за одним, закреплять зажимы.
     - Добиваюсь? Нет, Дана, это совершенно неверное слово. Я не добиваюсь от тебя ровным счетом ничего. Я показываю тебе путь к спасению, в котором ты так нуждаешься. Протягиваю тебе руку помощи. Это очень по-христиански, ты не находишь? Согласен, Церковь Господа Мстящего не слишком часто обращается к опыту доброго самаритянина, но со мной тебе опять-таки повезло. Если ты в точности выполнишь все мои указания, Дана, я сотру из банка данных Министерства безопасности все упоминания о Золтане Лигетти, Андреасе Типфеле и Брониславе Янечкове. Через два дня последний свидетель ужасного преступления, совершенного семнадцать лет назад в Будапеште, человек, именовавший себя Первосвященником Сатанаилом, покинет пределы нашего мира и не будет больше опасен. А мать венгерского полицейского тихо скончается в своем приюте для престарелых, так и не узнав правды о том, кто убил ее сына. Призраки не смогут повредить тебе, Дана, Освобождение от прошлого - вот что я предлагаю тебе в придачу к этому великолепному камню. Неужели ты и теперь осмелишься назвать меня жестоким?
     Дана рассмеялась. Смех вышел невеселым, хриплым и отрывистым, но, как она надеялась, достаточно выразительным.
     - Да кто ты такой, Фил, чтобы обещать мне такое? Или ты думаешь, что я ничего не знаю о системах защиты Империума? Может быть, где-то в архивах сети действительно лежат данные на моего отца и на тех людей, о которых ты говорил, а может, и нет. Но ты в любом случае не сможешь ничего с ними сделать. Если ты затеял все это шоу с целью повеселить меня, считай, ты своего добился.
     Карпентер закончил возиться с браслетом и невозмутимо взялся за кулон
     - Тебе не откажешь в трезвости мышления, Дана. Конечно, банки данных безопасности - самое охраняемое место на планете. В этом весь смысл Империума, не так ли? Но если бы ты не была так напугана, так взволнована, так враждебна по отношению ко мне, ты задалась бы вопросом - а как вышло, что я вообще что-то знаю о судьбе Золтана Лигетти?
     Цепочка с кулоном вдруг выскользнула у него из пальцев, но он ловко перехватил упавшее украшение почти у самого одеяла.
     - Помнишь, я рассказывал тебе про офицера ФБР, занимавшегося делом Андреаса Типфеля? Прекрасный специалист, честный, преданный идеям Белого Возрождения. Но он работал не только на федеральное правительство. Его настоящие боссы и мои настоящие боссы - это одна и та же фирма.
     - Твой босс - Роберт. - Дане вдруг окончательно стало страшно. Мужчина, сидевший на краю ее постели, был совсем не тем Филом Карпентером, которого она знала без малого десять лет. Место молодящегося глянцевого оптимиста с обложки журнала занял сосредоточенный, почти угрюмый сорокалетний профессионал. Теперь она физически чувствовала исходившую от него тяжелую волну угрозы и подчинения.
     - Роберт - ничто, - ответил он. - Я говорил тебе, что он оказался недостоин своего места в иерархии. Иеремия Смит возвысил его, посадил по правую руку от себя, но, когда дети сатаны расправились с Пророком, у Роберта не хватило духу даже как следует покарать их. Он служил Белому Возрождению, это правда, но в нем никогда не было искры божьей. Знаешь, что говорится в Писании про таких, как он?
     Он положил твердую руку на прикрытое одеялом бедро Даны.
     - Ты мог бы быть холоден или горяч! О, если бы ты был холоден или горяч! Но ты тепел, и так как ты тепел, то изблюю тебя из уст моих! Вот что сказал господь о таких, как Роберт. Ты понимаешь меня, Дана?
     - Ты не ответил на мой вопрос, - сказала она, стараясь не показать своего испуга. Рука Карпентера жгла ее сквозь одеяло, как раскаленный металл. - Как ты собираешься выполнить свое обещание?
     Он с сожалением покачал головой и убрал руку с ее бедра.
     - Ты так ничего и не поняла. Я работаю на могущественных людей, Дана. Наши возможности велики. Не безграничны, нет, но достаточно велики. И если ты поможешь нам, мы поможем тебе. - Карпентер взял ее безвольную руку и надел браслет ей на запястье. - Ты возьмешь этот подарок Роберта с собой на базу "Асгард". Там ты должна будешь вынуть рубин и поместить его в контроллер компьютера, управляющего Хрустальным Кольцом. Это все.
     Он сумасшедший, подумала Дана. Опасный безумец. Все, что Карпентер говорил ей раньше, было отвратительно, ужасно, почти невыносимо. Но, по крайней мере, разумно. Ее начала бить мелкая дрожь.
     - Никто не даст мне даже близко подойти к управляющим компьютерам "Асгарда". Если уж ты и твои боссы такие крутые, почему бы им не найти кого-нибудь более подходящего?
     Как ни странно, он ответил ей, и, когда он заговорил, голос его был почти печален'
     - Ты в силах сделать это, Дана. Ты была орудием сатаны, но можешь стать карающим мечом в деснице господней. Ты - женщина низшей расы, преступница и обманщица, блудница, торговавшая своим телом, но никто не подходит для этой миссии лучше тебя, потому что тебя выбрал сам господь.

13. ТАМИМ АС-САБАХ, ТЕНЬ КОРОЛЯ

Хьюстон, Техас,
Объединенная Североамериканская Федерация,
ночь с 27 на 28 октября 2053 г.

     Тонкие пальцы Морвана де Тарди протянулись над застывшим в оборонительной позиции войском белых и сомкнулись на изящной шее вооруженного изогнутой саблей офицера.
     - Шах Вашему Величеству.
     На освободившийся квадрат доски переместилась королева черных -высокая, закованная в доспехи из вороненой стали, с холодным точеным лицом ангела смерти. Ее равнодушный взгляд был устремлен на открывшегося для удара белого короля.
     Тамим ас-Сабах погладил бородку, пропуская волоски между большим и указательным пальцем, - именно так поступал Хасан ибн-Сауд в минуты задумчивости. Положение на доске складывалось неблагоприятное. Стремительная атака белых, предпринятая им в первой половине партии, увязла в глубоко эшелонированной обороне Морвана де Тарди и бесславно захлебнулась к концу двадцатого хода. Теперь защищаться приходилось уже ас-Сабаху, а тяжелые фигуры черных медленно смыкали кольцо вокруг его короля, почти лишенного поддержки. Один конь, один офицер и одна ладья - жалкие остатки королевской гвардии. Правда, были еще и пешки. Три пешки, одна из которых выдвинулась достаточно далеко на поле противника.
     - Сложная ситуация, - задумчиво произнес ас-Сабах. - J Боюсь, мне опять придется пожертвовать возможностью хоро- ' шего хода для того, чтобы спасти своего короля.
     Не скрывая неудовольствия, он передвинул увенчанную короной фигуру на одну клетку вбок - теперь монарх находился под защитой оставшегося в живых офицера и жалкой пешки. Впрочем, на шахматной доске даже самые ничтожные из пехотинцев могут решить судьбу сражения.
     - Мне очень жаль. - Тонкие губы де Тарди едва заметно дрогнули. - Через два хода я заставлю вашего короля отступить в единственное оставшееся ему убежище, и игра будет сыгранаг Впрочем, я готов предложить вам ничью, если, конечно, это не оскорбит достоинства вашего королевского величества...
     Он приложил раскрытую ладонь к груди жестом, неловкость которого позабавила Тамима. Морван де Тарди ему нра" вился: в нем не было той надменности, что так отличала американцев, и он очень старался вести себя в соответствии с принятыми на Востоке правилами. Выходило у него скорее смешно, чем вежливо, но подобная неуклюжесть удивительным образом располагала к нему ас-Сабаха.
     Собеседники сидели в высоких чиппендейловских креслах в той комнате королевских апартаментов, которую, по распоряжению Юсуфа аль-Акмара, оборудовали для игры в шахматы. Теплый лимонный свет струился из подвешенных под потолком яшмовых спиралей, отражаясь в стоявших перед игроками бутылках и бокалах. Де Тарди смаковал бургундское урожая 1969 года - вино ему явно нравилось, но, несколько смущенный тем, что сам король пьет воду, он тактично воздерживался от похвал. Ас-Сабах любовался игрой пузырьков в бокале с "Акуа Дай-монд" - лучшей очищенной водой, доступной на территории Федерации. Насколько он знал, король предпочитал воде свежевыжатые соки из плодов своих оранжерей, но самому ас-Сабаху литровая бутыль "алмазной" казалась сказочным сокровищем. В обычной жизни он довольствовался той сотней литров безопасной для здоровья, но ужасной на вкус воды, которой власти ежемесячно обеспечивали каждого взрослого мужчину королевства. На детей приходилось еще по тридцать литров, Айша, как замужняя женщина, получала семьдесят. Если двести тридцать литров не удавалось растянуть на месяц, Тамим шел в лавку одноглазого Рахмана и покупал десятилитровую канистру "жемчужной". Такая канистра обходилась ему в четверть гонорара за полностью дублированную фата-моргану. Вкус у нее был чуть получше, чем у бесплатной королевской воды, но по сравнению с "Акуа Даймонд" "жемчужная" казалась прокисшей верблюжьей мочой.
     И какая великолепная форма бутылки! Ас-Сабах с трудом оторвал взгляд от мерцающих хрустальных плоскостей опустевшего наполовину сосуда и добродушно кивнул ожидавшему его ответа консулу.
     - Не оскорбит. Но я не принимаю вашего предложения. Партия должна быть доиграна.
     Де Тарди покачал головой и передвинул делающего "свечку" боевого коня с фланга в центр. Еще один ход - и король белых окажется под перекрестным ударом коня и королевы черных. Ас-Сабах потянулся к неглубокой чаше из бирюзового стекла, до краев наполненной сваренными в меду орехами и прозрачным рахат-лукумом, и выудил нежно-розовую дольку засахаренного померанца.
     - Вы интересный противник, друг мой. Ваши атаки напоминают мне тактику бронетанковых войск Израиля в Войне Возмездия. Буря и натиск, мгновенные удары в самые уязвимые точки противника. Правда, войска Последнего Союза более чем в три раза превосходили израильтян численностью, что, как видите, моей армии не грозит - по крайней мере, в этой партии. Боюсь, что положение у меня достаточно неприятное. - Он вновь протянулрукукбородке, но на полпути остановил ее, словно пораженный неожиданно открывшимся ему путем к спасению. - Полагаю, хуже от этого мне уже не станет. Вам шах.
     Последний оставшийся в живых офицер белых стремительным броском переместился в центр вражеской позиции и угрожающе занес саблю над головой черного короля. В этом не было бы ровным счетом ничего страшного, если бы не одна мелочь - уводя короля, де Тарди неизбежно