ку.
   - Задача,  что  императрица  возложила  на  меня,  чересчур  тяжела.  Она
превосходит мои силы. Я был бы рад, если бы меня освободили от нее.
   Лорн призадумалась. Маги по  своей  природе  не  могли  культивировать  в
подчиненных преданность. Страх - пожалуйста, уважение, основанное на этом  -
пожалуйста,  но  единственное,  что  было  не  для  магов,  -  понимание   и
взаимодействие с преданностью и верностью. Был  лишь  один  маг  в  истории,
который пробуждал  преданность  в  окружающих,  -  покойный  император.  Она
произнесла:
   - Верховный  маг,  в  одном  мы  все  уверены  -  старая  гвардия  должна
исчезнуть. Все, кто были с императором и до сих пор верны его памяти,  будут
действовать против нас, вольно или невольно. Дуджек - исключение, он  и  еще
горстка ему подобных. Их нам терять нельзя. Что до остальных  -  они  должны
умереть. Есть риск, что они догадаются об этом. Если  мы  будем  действовать
слишком открыто, мы  рискуем  столкнуться  с  волнениями,  которые  приведут
империю к гибели.
   - Мы убрали всех, за исключением Дуджека и Порванного  Паруса,  -  сказал
Тайскренн. - Что касается Вискиджака и его воинства, они твои, адъюнкт.
   - Это как повезет, - ответила Лорн  и  помрачнела,  когда  верховный  маг
поморщился. - В чем дело?
   Он поднялся.
   - Я каждую ночь внимательно осматриваю свое Крыло Дракона, - ответил  он.
- И я уверен, что Опонны затеяли смертельную игру. То, что удалось  прочесть
Порванному Парусу, лишь подтверждает мои догадки.
   Лорн кинула на него быстрый взгляд.
   - А она мастер в этом?
   - Более, чем я. Может быть, - отозвался Тайскренн. Лорн секунду подумала.
   - Что на кону у Опоннов?
   - Даруджистан, - ответил он. Лорн закрыла глаза.
   - Я боялась, что ты скажешь  так.  Нам  необходим  Даруджистан,  жизненно
необходим. Его богатства, попади они и  наши  руки,  заставят  сдаться  весь
континент.
   - Это я знаю, адъюнкт. Но дела обстоят еще хуже, чем вы предполагаете.  Я
уверен, что Вискиджак и Порванный Парус каким-то образом сотрудничают друг с
другом.
   - А что с капитаном Параном?
   - Ничего. Кто-то укрыл его или его тело. Я склоняюсь к тому, что он умер,
но душа его еще не миновала ворота Худа, и только маг может удержать  ее  от
этого.
   - Порванный Парус? Верховный маг пожал плечами.
   - Возможно. Я собираюсь побольше разузнать о роли капитана во  всем  этом
деле.
   После некоторого колебания Лорн сказала:
   - Он был вовлечен в долгие сложные поиски.
   Тайскренн поморщился.
   - Не исключено, что он нашел, что искал. Лорн глянула на него.
   - Возможно. Скажи мне, насколько хороша Порванный Парус?
   - Достаточно хороша, чтобы быть верховным магом. Достаточно хороша, чтобы
выжить после нападения Гончей и заставить ее уйти,  хотя  я  не  думал,  что
такое вообще возможно. Даже мне было бы не просто сделать это.
   - Может быть, ей помогли, - пробурчала Лорн.
   - Об этом я не подумал.
   - Так подумай об этом  сейчас,  -  ответила  она.  -  Но  прежде  чем  ты
займешься этим, послушай: императрица желает, чтобы  ты  не  оставлял  своей
деятельности, но ты не должен затрагивать Дуджека.  Ты  необходим  здесь  на
случай, если моя миссия в Даруджистане не будет выполнена. Не  втягивайся  в
правление, оккупированное Засекой. Далее,  ты  должен  посвятить  Дуджека  в
подробности, касающиеся вмешательства Опоннов. Если в игру вступил  бог,  он
должен знать об этом и строить в соответствии с этим свои планы.
   - Как кто-то может что-нибудь планировать, когда в игре Опонны?
   - Оставь  это  Дуджеку,  -  она  внимательно  поглядела  ему  в  лицо.  -
Какие-либо трудности при выполнении этих инструкций будут?
   Тайскренн улыбнулся:
   - Честно говоря, адъюнкт, я чувствую большое облегчение.
   Лорн кивнула:
   - Прекрасно. Теперь мне нужен простой лекарь и квартиры.
   - Разумеется, -  Тайскренн  прошел  к  двери,  помедлил  и  обернулся.  -
Адъюнкт, я рад, что ты здесь.
   - Благодарю тебя, верховный маг, - отозвалась она. Когда он  вышел,  Лорн
опустилась в кресло и предалась воспоминаниям девятилетней давности, а затем
и более ранним - из детства. Воспоминаниям об одной ночи в Мышином Квартале,
когда ночной кошмар маленькой девочки едва не стал реальностью. Она  помнила
кровь, кровь повсюду и пустые лица ее матери, отца и старшего  брата,  лица,
застывшие от осознания, что их пощадили, что это не их  кровь.  Воспоминания
захватили ее, в мозгу появилось имя, зазвучало все громче, пробиваясь наружу
из глубины. Губы Лорн разомкнулись, она прошептала:
   - Порванный Парус.

***

   Волшебница нашла в себе силы подняться с постели.  Теперь  она  стояла  у
окна, держась одной рукой за раму, чтобы  не  упасть,  и  глядела  вниз,  на
улицу, запруженную  военными  фургонами.  Внизу  процветал  грабеж,  который
квартирьеры именовали "пополнение запасов". Изгнание знати и простых горожан
из их собственных домов  для  устройства  офицерских  квартир,  в  одной  из
которых и находилась сейчас она, завершилось два дня  назад.  Теперь  полным
ходом шла  починка  внешних  стен  города,  восстановление  ворот  и  чистка
"Лунного дождя".
   Лорн была рада уже тому,  что  не  застала  груды  мертвых  тел,  которые
заполняли городские улицы на предыдущем этапе  очистки  города:  повозка  за
повозкой скрежетали под тяжестью наваленных на них  белых  тел,  изувеченных
огнем и мечом, изгрызенных крысами и истерзанных  воронами,  -  тел  мужчин,
женщин и детей. Ей довелось видеть такое раньше, и она не желала повторения.
   Теперь все самое ужасное и шокирующее исчезло с глаз  долой.  Можно  было
увидеть даже сцены более-менее мирной жизни - фермеры и  купцы  выходили  из
своих  укрытий,  чтобы  равным  образом  удовлетворять  нужды  осаждающих  и
осажденных. Малазанские лекари вычистили город, предотвратив распространение
чумы и подлечив по возможности пострадавших рядовых горожан. Все  оставалось
вроде бы на своих прежних местах.  Общественная  жизнь  начала  ложиться  на
заданный, хорошо спланированный курс.
   Вскоре, знала Порванный Парус, начнется истребление знати,  на  виселицах
окажутся  самые  жадные  и  нелюбимые  в  народе.  Казни  будут  публичными.
Отработанная и действенная процедура, которая предотвратит рост недовольства
и вызовет праведное ликование во всех, оставшихся в живых. А меч,  вложенный
им в руки, вовлечет всех участников событий в охоту за следующей жертвой  на
благо империи.
   Она видела, как подобные спектакли разыгрывались в сотнях других городов.
И неважно, каковы были прежние правители города, какова была местная  знать,
- одно слово империи, подкрепленное силой, повергало город в пучину  тирании
демонов. Таков  финал  человечности,  горький  урок,  вынесенный  ею  из  ее
собственной роли, сыгранной во всех этих событиях.
   Перед ее мысленным взором возникли лица Разрушителей  Мостов,  непонятным
контрапунктом тому цинизму, что царил вокруг нее теперь. Вискиджак, человек,
оказавшийся на краю (точнее, это край подступил к нему со всех сторон),  где
были крушение доверия, крах веры, - у него остался только его отряд,  ничего
не  значащая  более  горстка  людей.  Но  он  держался,  он   сопротивлялся,
сопротивлялся яростно. Она хотела бы думать, нет, она почти  верит,  что  он
победит в конце концов, он выживет и  увидит  свой  мир  свободным  от  оков
империи.
   Быстрый Бен  и  Калам  хотели  снять  бремя  ответственности  с  плеч  их
сержанта. Так они воплощали свою любовь к нему, хотя они никогда не стали бы
выражать ее подобными словами. Во всех  остальных,  за  исключением  Горечи,
было то  же  чувство,  доходящее  до  отчаяния  детское  желание  освободить
Вискиджака от всего того, что было возложено на него.
   Она сочувствовала им больше, чем могла себе позволить: ее  чувства  давно
были сожжены, а их прах развеян по ветру, маг не может позволить себе  иметь
чувства. Порванный Парус понимала всю опасность, но запретный  плод  казался
ей сладким.
   Другое дело - Горечь. Она старалась даже не думать об этой женщине.
   Еще оставался Паран. Что делать с капитаном? В данный  момент  он  был  в
комнате, сидел на кровати у нес за спиной  и  смазывал  свой  меч  по  имени
Удача. Они уже не говорили так подолгу, как в тот день, когда она  очнулась.
Взаимное недоверие было по-прежнему сильно.
   Возможно, их притягивала друг к другу тайна, нечто  неясное.  А  взаимное
притяжение было  очевидным:  даже  сейчас  она  ощущала  невидимую  ниточку,
связывающую их. Какие бы чувства не возникали между ними, они  были  опасны.
Отчего и особенно привлекательны.
   Порванный Парус вздохнула. Хохолок пропал этим утром, чем-то  чрезвычайно
взволнованный и воодушевленный.  Кукла  все  равно  не  ответила  бы  на  их
вопросы, но волшебница подозревала, что  Хохолок  напал  на  какой-то  след,
ведущий прочь из Засеки, возможно, в Даруджистан.
   Это было нерадостное предположение.
   Она напряглась - опрокинулось подобие ловушки, которую она разместила под
дверью. Порванный Парус повернулась к Парану.
   - У нас гость.
   Он поднялся, не выпуская из рук Удачу.
   Волшебница провела над ним рукой.
   - Теперь ты невидим, капитан. Никто не  почувствует  твоего  присутствия.
Только затаись и жди.
   Она перешла в переднюю комнату, как раз  в  тот  момент,  когда  раздался
легкий стук в дверь.
   Она открыла, перед ней стоял молодой моряк.
   - В чем дело? - спросила она. Моряк поклонился.
   - Верховный кулак Дуджск спрашивает, как ты себя чувствуешь, чародейка.
   - Много лучше, - ответила она. - Очень любезно с его стороны.  А  теперь,
если...
   Моряк прервал ее.
   - В случае того ответа, который я сейчас  услышал,  мне  велено  передать
приглашение верховного кулака: волшебницу ожидают сегодня в  главном  здании
на официальном обеде.
   Порванный Парус выругалась про себя. Не стоило говорить правду.  Но  было
слишком поздно. От подобных "приглашений" отказываться нельзя.
   - Сообщите верховному кулаку, что я присоединюсь к  обществу,  -  тут  ее
поразила внезапная мысль. - Могу я узнать, кто еще приглашен?
   - Верховный маг Тайскренн, связной по имени Молодой Тук и адъюнкт Лорн.
   - Адъюнкт Лорн здесь?
   - Да, прибыла сегодня утром.
   "О, Дыхание Худа!"
   - Передайте мой ответ, - проговорила волшебница,  борясь  с  подступающей
волной  липкого  страха.  Она  закрыла  дверь  и  прислушалась   к   отзвуку
удаляющихся шагов.
   - Что там? - спросил Паран, когда она вернулась. Она обернулась к нему.
   - Положи меч, капитан, - она подошла к шкафу и принялась выдвигать ящики.
- Меня ждут к обеду, - объяснила она.
   - Официальный обед?
   Порванный Парус безучастно кивнула.
   - Еще и с адъюнктом Лорн, будто бы одного Тайскренна им мало.
   - Так она таки приехала, - пробормотал капитан.
   Порванный Парус замерла. Затем она медленно повернулась к нему.
   - Ты ждал этого, да?
   Капитан вздрогнул и испуганно поглядел на нее. Она поняла, что его  слова
не предназначались для ее ушей.
   - Проклятье! - зашипела она, - так ты работаешь на нее!
   Ответ капитана был очевиден - он отвернулся. Парус поглядела  ему  вслед,
когда он выходил в спальную. В голове  женщины  был  сумбур.  Так  вот  она,
угроза. Значит, Быстрый Бен был прав. Тот план привел  бы  отряд  к  гибели.
Вопрос, имеется и угроза ее жизни? Она чувствовала, что близка  к  какому-то
решению. Она не совсем понимала, что это за решение,  но  лавина  ее  мыслей
постепенно обретала направление движения.

***

   С седьмым ударом башенных часов Молодой Тук вошел в казармы империи.
   Он показал очередному мрачному стражу свое приглашение и  проследовал  по
главному коридору в столовую. У Тука  посасывало  под  ложечкой  от  дурного
предчувствия. Он знал, что адъюнкт выше всяких подозрений, но  и  она  могла
быть непредсказуема и себе на уме, как и остальные. За дверями, к которым он
сейчас приближался, могла оказаться ловушка, он мог  обнаружить  там  толпу,
жаждущую его крови.
   Тук поразмыслил, может ли оказаться неузнанным при такой-то  ране,  потом
он мрачно решил,  что  никто  не  сможет  такого  сделать.  Его  шрам  легко
узнавался в толпе воинов, хотя  и  многие  из  них  тоже  были  ранены.  Его
немногие друзья были признательны судьбе уже  за  то,  что  просто  остались
живы.
   В Семи  Городах  бытовало  поверье,  что  утерявший  один  глаз  обретает
внутреннее зрение. За последние полмесяца ему об этом напоминали раз десять.
Но он не получил этого дара взамен утерянного  глаза.  Перед  его  мысленным
взором изредка вспыхивал какой-то свет,  но  он  подозревал,  что  это  было
просто последнее, что видел его потерянный глаз, - пожар.
   И теперь он в таком виде предстанет перед блистательной  компанией  самых
значительных людей империи (только разве  что  императрицы  там  не  будет).
Внезапно Тук застыдился  своего  ранения,  -  он  будет  сидеть  там  словно
памятник ужасам войны - замер у самой двери.
   Может, его затем и пригласили? Он замялся, потом пожал плечами и вошел.
   Дуджек,  Тайскренн  и  адъюнкт  разом  обернулись  к  нему.  Молодой  Тук
поклонился.
   - Спасибо, что ты  пришел,  -  обратилась  к  нему  Лорн.  Она  вместе  с
мужчинами стояла у самого большого  из  трех  каминов,  у  стены,  что  была
напротив двери. - Присоединяйся к нам. Мы ждем еще одного гостя.
   Тук подошел к ним, испытывая признательность к Дуджеку  за  его  усмешку.
Верховный  кулак  поставил  на  каминную  полку  свой  хрустальный  кубок  и
рассеянно поскоблил то место, где когда-то была его левая рука.
   - Бьюсь об заклад, что ты чуть не спятил от этого занятия, - сказал он, и
его усмешка стала еще шире.
   - Да, я ведь мог чесаться и обеими руками, - ответил Тук.
   Дуджек засмеялся.
   - Вина?
   - С удовольствием, - он заметил, что Лорн оценила, как он принял бокал из
рук Дуджека. Беря графин с  вином  с  ближайшего  столика,  он  скосился  на
верховного мага, но тот упорно глядел на ревущий в камине огонь, стоя у Лорн
за спиной.
   - Твоя лошадь поправилась? - спросила Лорн.  Тук  кивнул,  наполняя  свой
бокал.
   - Да, я заходил ее проведать, когда  в  последний  раз  делал  стойки  на
руках.
   Лорн неуверенно улыбнулась, не зная, разыгрывают ее или нет.
   - Я рассказала о твоем участии в моем спасении, Молодой Тук, о  том,  как
ты четырьмя стрелами уложил четырех баргастов.
   Он коротко взглянул на нее.
   - Я сам не знал, что у меня осталось столько  стрел,  -  ответил  он.  Он
потягивал вино, борясь с отчаянным желанием почесать рану.
   Дуджек фыркнул.
   - У твоего отца тоже  была  привычка  изумлять  окружающих.  Как  мне  не
хватает его.
   - Мне тоже, - отозвался Тук, опуская глаза.
   Неловкое молчание, повисшее после  этих  слов,  было  прервано  прибытием
последнего гостя. Тук обернулся вместе с остальными  на  звук  открывающейся
двери.  Он  уставился  на  женщину,  появившуюся  на  пороге,  и  вздрогнул.
Порванный Парус? Он ни разу не видел ее в чем-нибудь кроме, как  в  походной
одежде, и сейчас был поражен. Бог мой, да она очень  даже  ничего,  особенно
если вам нравятся крупные женщины. Он почти заулыбался.
   Лорн едва не задохнулась от  волнения,  когда  увидела  Порванный  Парус,
затем заговорила:
   - Мы встречались уже, хотя я сомневаюсь, что вы помните.
   Порванный Парус кивнула.
   - Возможно, я вспомню вас, - вежливо ответила она.
   - Вряд ли. Мне тогда было одиннадцать.
   - Значит, вы ошибаетесь. Я редко попадаю в общество детей.
   - Они подожгли Мышиный Квартал через неделю после того, как  вы  побывали
там, - все в комнате напряглись, так заметна была в голосе Лорн сдерживаемая
ярость. - Те, кто выжил, укрылись в Обманном Замке. В этом  проклятом  месте
погибли мои родители и брат.
   Кровь отлила от круглого лица Порванного Паруса.
   Тук в недоумении поглядывал на остальных. Выражения лица Дуджека было  не
понять, но в глазах его отражалась целая буря, пока он изучал Лорн. Лицо  же
Тайскренна, когда он поглядел на волшебницу, внезапно озарилось.
   - Это была наше первое задание, - спокойно ответила Порванный Парус.
   Тук  заметил,  что  Лорн  дрожит  и  сдерживает  дыхание.  Но  когда  она
заговорила, она уже овладела собой, слова ее были значительны.
   - Необходимо пояснение, - повернулась она к  Дуджеку.  -  Они  входили  в
войско, боевые маги. Они стояли в Малазе в ожидании нового командира,  когда
Коготь выпустил указ против волшебства.  Их  отправили  в  старый  город,  в
Мышиный Квартал, чтобы очистить его. Они были, - тут ее  голос  сорвался,  -
неразборчивы, - она вновь обратилась к  Порванному  Парусу.  -  Эта  женщина
входила в число боевых магов. Чародейка, та ночь была моей последней ночью в
кругу семьи. На следующий день меня отдали  Когтю.  От  меня  несколько  лет
скрывали, что моя семья погибла. Я, - голос ее упал до шепота,  -  я  хорошо
помню ту ночь: кровь и вопли.
   Порванный Парус, казалось, не могла ничего ответить. Обстановка в комнате
все накалялась. Наконец волшебница отвела взгляд от адъюнкта и обратилась  к
Дуджеку:
   - Верховный кулак, это было наше первое задание. Мы потеряли контроль над
собой. На следующий  день  я  выписалась  из  офицерского  состава,  и  меня
отправили в другую армию.
   Она полностью овладела собой.
   - Если адъюнкт желает начать суд, я не стану  защищаться  и  приму  любой
приговор как справедливый.
   - Принято, - ответила Лорн и положила  левую  руку  на  свой  меч,  чтобы
достать его.
   - Нет, - сказал Дуджек, - не принято.
   Лорн замерла. Она уставилась на пожилого человека.
   - Похоже, ты забыл, с кем говоришь.
   - Да нет. Адъюнкт, если ты хочешь уничтожить всех, кто совершал в  стране
преступления от имени императора, - при этих словах он шагнул вперед, - тебе
следует включить в список и меня. Да, кстати, я полагаю, что и верховный маг
Тайскренн не может быть исключением. И,  наконец,  сама  императрица  должна
нести ответственность. Она же отдавала приказы  Когтю,  она  и  создала  эту
должность. Более того, это был ее  приказ;  по  счастью,  действовал  он  не
долго, - он повернулся к Порванному Парусу. - Я был  там,  Порванный  Парус.
Под командованием Вискиджака я был послан,  чтобы  обуздать  вас,  что  я  и
сделал.
   Волшебница замотала головой,
   - Под командованием Вискиджака? - Глаза ее сузились. - Все это похоже  на
игры богов. Дуджек опять обратился к Лорн:
   - У империи есть история, и все мы - ее часть.
   - Здесь я вынужден согласиться с верховным кулаком, адъюнкт,  -  произнес
Тайскренн.
   - Во всех этих словах нет никакого смысла, - сказала Порванный Парус,  не
сводя глаз с Лорн. - Я вызываю тебя на дуэль. Я применю все свои способности
и знания, чтобы сразить тебя. Ты же можешь защищаться мечом, адъюнкт.
   Тук шагнул вперед. Он открыл было рот, затем закрыл  его  снова.  Он  был
готов сказать Порванному Парусу, что у Лорн Отатарал, а не простой меч,  что
дуэль будет не честной, что она тут же погибнет, как только меч разрушит  ее
чары. Но тут он понял, что чародейка знает это.
   Дуджек направился к Порванному Парусу.
   - Прекрати это, женщина. Думаешь, смысл вещей в их  названиях?  Приговор.
Дуэль. Все это гроша ломаного не стоит. Все, что делает  адъюнкт,  все,  что
она говорит, - делается и говорится от имени императрицы, - с этими  словами
он повернулся к Лорн. -  Ты  здесь  голос  императрицы  Лейсин  и  ее  воля,
адъюнкт.
   Тайскренн подхватил мягко:
   - Женщины по имени  Лорн,  которая  когда-то  была  ребенком,  у  которой
когда-то была семья, - он с болью поглядел на адъюнкта, -  больше  нет.  Она
перестала существовать в тот день, когда появился адъюнкт.
   Лорн уставилась на мужчин широко раскрытыми глазами.
   Стоявший рядом с ней Тук увидел, как эти слова разом  подавили  ее  волю,
сломили ее гнев,  превратили  в  ничто  все  индивидуальные  особенности  ее
личности.  Ее  глаза   приняли   ледяное   выражение,   достойное   ад