позаброшенные  и  позабытые,  их  потрескавшаяся
решетка служила отдаленным напоминанием о тирании прежних времен.
   В тени массивной каменной Цитадели стояли два человека. На одном из  них,
что стоял, привалившись плечом к скале, была кольчуга и шляпа из  вываренной
кожи, выдававшие в  нем  городского  стражника.  За  его  пояс  был  заткнут
короткий меч в удобных кожаных ножнах. К плечу  была  прислонена  пика.  Его
полуночная смена близилась к  концу,  и  он  с  нетерпением  ждал  появления
человека,  который  освободит  его  от  бремени  службы.  Взгляд   стражника
постоянно возвращался на второго человека, с которым  он  в  предыдущий  год
частенько делил это место.  Поглядывал  он  на  хорошо  одетого  джентльмена
исподтишка, взглядом, лишенным выражения.
   Член Совета Турбан Орр, как обычно, пришел к воротам в этот  глухой  час.
Знатный господин, казалось, едва замечал стражника, он ничем не выдавал, что
узнает его, несущего службу здесь каждую ночь.
   Турбан Орр производил впечатление очень нетерпеливого  человека,  он  без
конца бродил туда-сюда,  все  время  останавливаясь,  чтобы  поправить  свой
красный, отделанный драгоценностями плащ. Начищенные  башмаки  члена  Совета
поскрипывали при каждом его движении, скрип эхом отдавался под Цитаделью. Из
своей тени стражник видел затянутую в перчатку руку Орра на эфесе  дуэльного
меча, указательный палец постукивал в такт скрипу башмаков.
   В начале своего дежурства, задолго до появления  члена  Совета,  стражник
обычно неспешно прохаживался по Цитадели, изредка  дотрагиваясь  до  древних
шершавых камней. За шесть лет службы в воротах  между  стражником  и  грубым
базальтом установилось что-то вроде человеческих  отношений:  стражник  знал
каждую складку, каждую царапину, он  знал,  где  время  и  стихии  разломали
скрепляющий камни цемент и обратили его в  пыль.  Он  также  знал,  что  эта
внешняя слабость постройки  -  обман.  Цитадель  и  все,  что  ее  окружало,
терпеливо выжидали момента,  когда  они,  наследие  прошлых  времен,  смогут
возродиться.
   А этого, как давно  уже  понял  страж,  он  не  должен  допускать,  если,
конечно, это будет в его силах. Цитадель Деспота помогла человеку стать тем,
кем он стал: Рушащим Круги, агентом.
   И он, и член  Совета  ждали  появления  еще  одного  человека,  человека,
который всегда приходил. Турбан Орр выскажет свои претензии,  пожалуется  на
его медлительность, затем он  возьмет  пришедшего  за  руку,  и  они  станут
прогуливаться рука об руку. А стражник глазами, давно привыкшими к  темноте,
станет вглядываться в лицо  пришедшего,  чьи  незабываемые  черты  разжигают
воспоминания, погребенные под внешним безразличием.
   Ко времени, когда двое из Совета завершат свою прогулку, стражник возьмет
себя в руки и будет готов передать сообщение,  согласно  инструкциям  своего
господина. Если удача не отвернулась от Рушащего Круги, он сумеет  задержать
начало гражданской войны, в которую  Даруджистан,  как  он  чувствовал,  был
готов вступить. Которая вызвала бы непременно реакцию  Малазанской  империи.
Ночной кошмар, который часто казался реальностью, особенно в такие ночи, как
эта,  когда  Цитадель  Деспота   казалось   шептала,   издеваясь,   обещания
возродиться к жизни.

***

   - "Это может оказаться в ваших интересах",  -  прочитал  вслух  верховный
алхимик Барук на записке на листке пергамента, которую  он  держал  в  своих
пухлых руках. Всегда одна и та же заглавная строка, намекающая  на  какие-то
особые знания писавшего. Записку час назад принес его слуга Роулд; она,  как
и прочие записки,  появлявшиеся  в  течение  всего  предыдущего  года,  была
найдена воткнутой в один из завитков орнамента на задних воротах поместья.
   Узнав стиль, Бару к тут же прочитал записку, а  затем  отправил  в  город
своих курьеров. Подобное сообщение требовало немедленных действий, а он  был
одним из немногих в Даруджистане, обладавших особой властью,  и  мог  что-то
сделать.
   Теперь он сидел в плюшевом кресле  в  своем  кабинете  и  размышлял.  Его
обманчиво сонный и затуманенный взгляд вновь заблестел, когда он  подумал  о
словах записки. "Член Совета Турбан Орр и член Совета Федер прогуливаются по
саду. Я остаюсь  известным  под  именем  Рушащего  Круги,  слуги  Угря,  чьи
интересы  продолжают  совпадать  с  вашими".  В  очередной   раз   закралось
искушение. Барук с его талантами легко мог выяснить личность  автора  (хотя,
конечно, его личность пытались установить многие  и  абсолютно  безуспешно),
но, как всегда, что-то удержало его.
   Он поерзал на стуле и вздохнул: "Ладно, Рушащий Круги, я помогу сохранить
твое инкогнито, хотя и очевидно, что ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе,
и это просто счастье, что интересы твоего господина совпадают с моими.  Пока
еще совпадают". Он нахмурил брови, размышляя об Угре и  неведомых  интересах
этого мужчины, или женщины. Он знал достаточно много,  чтобы  понимать,  как
много сил вовлечено в игру: объединение сил Повелителей  уже  само  по  себе
было убийственной вещью. Продолжать  незаметно  выступать  в  защиту  города
становилось все  трудней  и  трудней.  Так  что  вопрос  возник  снова:  "Не
использует ли меня Угорь?"
   Довольно странно, но он не думал всерьез  о  такой  возможности.  Слишком
много жизненно важной информации уже было передано в его руки.
   Он старательно сложил пергамент  и  пробормотал  простенькое  заклинание.
Записка исчезла в небольшой воздушной волне и присоединилась к  прочим,  уже
хранившимся в безопасном месте.
   Барук закрыл глаза. За его  спиной  ставни  широкого  окна  захлопали  от
порыва ветра, затем все стихло. Минуту  спустя  раздался  короткий  удар  по
затуманенному стеклу. Барук выпрямился, насторожился.  Второй  удар,  громче
прежнего, заставил его двигаться с живостью, необычной для  его  комплекции.
Вскочив на ноги, он уставился в окно. Что-то прижалось к выступу окна, через
ставни были видны лишь неясные темные очертания.
   Барук нахмурился. Невероятно. Ничто не могло проникнуть через  магическое
поле незамеченным. Алхимик сделал пасс  рукой,  и  ставни  распахнулись.  За
окном ждал Великий Ворон. Он поглядел на Барука сначала одним глазом,  затем
другим. Великий Ворон толкнул  тонкое  стекло  окна  своей  могучей  грудью.
Стекло выгнулось и разлетелось вдребезги.
   Путь  полностью  открыт.  Барук  воздел  обе  руки  и  начал  произносить
заклинание.
   - Не сотрясай воздух! - прокаркал Ворон, раздуваясь и  потрясая  перьями,
чтобы избавиться от застрявших в них осколков стекла. Ворон вскинул голову.
   - Ты звал свою стражу. Не надо, мудрец. Одним  прыжком  чудовищная  птица
оказалась в комнате на полу.
   - Я принес тебе известия, которые окажутся ценными для тебя. У тебя  есть
что-нибудь поесть? Барук внимательно поглядел на это создание.
   - Вообще-то, у меня нет привычки приглашать в гости Великих  Воронов.  Ты
ведь не демон, прикинувшийся Вороном.
   - Нет, конечно. Меня зовут Крон. - Глаза Ворона насмешливо блеснули. -  К
вашим услугам, господин. Барук заколебался, размышляя. Затем он сказал:
   - Хорошо. Я отослал моих охранников обратно на их посты. Мой слуга  Роулд
идет сюда с остатками ужина, надеюсь, тебя это устроит?
   - Великолепно! - Крон проковылял по комнате и устроился на коврике  перед
камином. - Ну, господин, а теперь чашу вина. Не возражаешь?
   - Кто послал тебя, Крон? - спросил Барук, направляясь к графину, стоящему
на письменном столе. Обычно он не пил после захода  солнца,  поскольку  ночь
была его рабочим временем, но он должен был знать,  что  предпочитает  Крон.
Успокаивающий бальзам - то, что нужно.
   Великий Ворон заколебался на мгновение, прежде чем ответить.
   - Повелитель Лунного Семени.
   Барук помедлил, наполняя свой стакан.
   -  Понятно,  -  сказал  он  спокойно,  изо  всех  сил  стараясь  сдержать
сердцебиение.  Он  медленно  поставил  графин   обратно   и   с   величайшей
сосредоточенностью поднес бокал к губам. Жидкость охладила его язык, а когда
он сделал глоток, спиртное действительно успокоило его.
   - Ладно, - сказал он, оборачиваясь, -  что  же  твой  господин  хочет  от
мирного алхимика?
   Крон распахнул клюв, Барук воспринял этот жест как беззвучный смех. Птица
поглядела на него одним глазом.
   - В твоих словах уже содержится ответ на  вопрос.  Мира.  Мой  повелитель
мечтает побеседовать с тобой. Он хотел бы прийти сюда, сегодня ночью.  Через
час.
   - И ты подождешь моего ответа.
   - Только если ты ответишь быстро, господин. В конце концов, у  меня  есть
дела. Я несколько больше, чем просто курьер. Те, кто понимает в магии, ценят
меня. Я Крон, старейший из Воронов Лунного Семени, чьи глаза уже тысячу  лет
глядят на человеческие глупости. Мои потрепанные перья и мой поломанный клюв
- доказательства вашей беспорядочной разрушительной  деятельности.  Я  всего
лишь оперенное свидетельство вашей бесконечной глупости.
   С легкой усмешкой Барук ответил:
   - Больше, чем просто свидетель. Хорошо известно, как  ты  и  твои  родичи
пировали под стенами Засеки.
   - Мы не первые, кто пирует на костях и плоти, господин, если ты  помнишь.
Барук отвернулся.
   - Давно мне не доводилось защищать свой род, - пробормотал  скорее  себе,
чем Крону, чьи слова задели его. Его взгляд упал на осколки стекла на  полу.
Алхимик произнес заклинание и поглядел, как соединяются осколки стекла. -  Я
поговорю с  твоим  хозяином,  Крон.  -  Барук  кивнул,  когда  целое  стекло
поднялось с пола и вернулось в оконную  раму.  -  Скажи,  он  так  же  легко
преодолеет мою защиту, как и ты?
   - Мой господин знает, как следует себя  вести,  -  неопределенно  ответил
Крон. - Я позову его?
   -  Зови,  -  отозвался  Барук,  потягивая  вино,  -  свободный  вход  ему
обеспечен. Раздался стук в дверь.
   - Да?
   В комнату вошел Роулд.
   - У ворот человек, он хочет поговорить с вами, - сказал седовласый слуга,
ставя на стол тарелку, полную жареной свинины.
   Барук взглянул на Крона, брови его поднялись.
   Птица взъерошила перья.
   -  Твой  гость  -  обычный  смертный.  Беспокойное  существо,  чьи  мысли
отравлены жадностью и вероломством. На  его  плечах  сидит  демон  по  имени
Честолюбие.
   - Как его зовут, Роулд? - спросил Барук. Слуга  замялся,  он  в  смятении
поглядел на птицу, которая теперь направлялась к еде. Барук засмеялся.
   - Комментарий моего мудрого гостя показывает, что он прекрасно знает  имя
пришедшего. Говори, Роулд.
   - Член Совета Турбан Орр.
   - Я бы остался, - сказал Крон, - на случай,  если  тебе  понадобится  мой
совет.
   - Конечно, оставайся, мне он понадобится, - отозвался алхимик.
   - Я буду не более чем  дрессированной  собакой,  -  хитро  сказал  Ворон,
предвосхищая следующий вопрос. - В глазах Орра,  разумеется.  Для  него  мои
слова будут простым собачьим ворчанием.
   Крон ухватил кусок мяса и быстро проглотил.
   Барук поймал себя на том, что ему начинает нравиться эта паршивая  старая
тварь.
   - Введи сюда члена Совета, Роулд. Слуга вышел.

***

   Старинные факелы освещали неверным светом, бросавшим колеблющиеся тени на
камни мостовой, высокую стену, которой был обнесен сад поместья. Когда ветер
с  озера  приносил  с  собой  опавшие  листья,  тени  начинали   плясать   и
неистовствовать. На третьем этаже дома  был  балкон,  выходящий  в  сад.  За
задернутым занавеской окном двигались две фигуры.
   Раллик Ном распростерся на садовой ограде, в  темной  нише  под  карнизом
фронтона постройки. Он следил за женским силуэтом с терпеливостью змеи.  Эта
была пятая по счету ночь, когда он караулил в своем  тайном  убежище.  Число
любовников леди  Симталь  было  велико,  однако  он  выделил  только  двоих,
заслуживающих внимания. Оба были членами городского Совета.
   Стеклянная дверь балкона открылась, и на балконе появилась фигура. Раллик
усмехнулся, он узнал члена Совета Лима. Убийца слегка  переменил  положение,
крепче ухватившись одной рукой в перчатке за ствол арбалета; другой рукой он
отвел назад смазанную маслом скобу. Не спуская глаз с человека, опирающегося
на перила балкона напротив него, Раллик зарядил арбалет. Быстрый  взгляд  на
железный наконечник стрелы убедил его, что все в порядке. Яд влажно  блестел
на заточенных гранях наконечника.  Когда  он  поднял  глаза  на  балкон,  то
оказалось, что леди Симталь присоединилась к Лиму.
   "Без всякого сомнения, нехватки в любовниках с потерей Лима у Симталь  не
будет", - подумал Раллик. Глаза его сузились, пока он  смотрел  на  них.  Ее
черные волосы, освобожденные теперь от шпилек, свободно спадали по  спине  и
поблескивали. На ней было прозрачное ночное одеяние, свет падал  из  комнаты
сзади, и все округлости и изгибы ее тела были видны.
   Когда они заговорили, их голоса достигли укрытия, где лежал Раллик.
   - Почему алхимик? - спросила леди Симталь, очевидно, продолжая  разговор,
начатый в комнате. - Жирный старик,  пропахший  серой.  Едва  ли  обладающий
каким-либо политическим влиянием. Он ведь даже не член Совета, так?
   Лим тихо рассмеялся.
   - Твоя наивность очаровательна. Симталь оттолкнулась от перил и скрестила
руки на груди.
   - Просвети же меня, в таком случае, - ее слова звучали резко, натянуто.
   Лим пожал плечами.
   - Мы можем только предполагать, леди. Но старый мудрый  волк  чует  любой
след, даже самый невидимый. Наверняка есть люди, которые думают про алхимика
так же, как и ты. Трясущийся старый дурак.
   Лим замолчал, как будто задумавшись и взвешивая, что он может сказать.
   - У нас имеются источники, -  осторожно  продолжил  он,  -  среди  людей,
сведущих в магии. Они сообщили  нам  об  одном  конкретном  факте  с  далеко
идущими последствиями. Многие  волшебники  в  городе  боятся  алхимика,  они
присвоили ему титул, уже одно это предполагает некую  тайную  власть.  Целое
сообщество волшебников, леди, - это вещь, говорящая сама за себя.
   Леди Симталь приблизилась к члену Совета. Теперь они оба стояли, опираясь
на перила и вглядываясь в темный сад внизу. Женщина минуту помолчала,  затем
произнесла:
   - Он связан с Советом?
   - Если связан, то совершенно этого не афиширует, - усмехнулся  Лим,  -  а
если нет, то это может измениться, буквально сегодня ночью.
   "Политика, - прорычал про себя Раллик. - И власть. Сука прибрала к  рукам
Совет, предлагая  взамен  соблазн,  противиться  которому  могли  немногие".
Раллик сжал руки. Он бы  с  удовольствием  тут  же  прикончил  ее.  Но  есть
контракт: Гильдия не принимает в этом участия. Месть ей является его  личным
делом. Она завоевывала власть, отделяя себя от окружающих, и Раллик подумал,
что он знает, почему. Призраки предательства не оставят ее в покое.
   "Терпение", - сказал он себе и прицелился.  В  последние  два  года  леди
Симталь вела праздную жизнь; захваченные ею богатства, которые она похитила,
позволяли ей выполнять любой  каприз,  а  положение  единственной  владелицы
поместья приводило к  дверям  ее  спальни  множество  мужчин.  Преступление,
которое она совершила, не было направлено против Раллика, но, в  отличие  от
ее жертвы, Раллик не собирался откладывать месть.
   "Терпение", - повторил Раллик,  его  губы  шевелились,  произнося  слова,
когда  он  натягивал  тетиву.  Качество  исполнения  должно  соответствовать
вознаграждению, а вознаграждение было недалеко.
   - Прекрасная собака, - сказал Турбан Орр, передавая Роулду свой плащ.
   Барук был  единственным  человеком  в  комнате,  способным  видеть  через
магическую  оболочку,   окружающую   большого   охотничьего   пса,   который
расположился на коврике у камина. Алхимик улыбнулся и жестом указал на стул.
   - Присаживайтесь, сударь.
   - Прошу прощения, что побеспокоил вас в столь поздний час, - сказал  Орр,
усаживаясь в плюшевое кресло. Барук сел напротив него, Крон устроился  между
ними.
   - Говорят, - продолжил Орр, - что цветы алхимии растут пышнее в ночи.
   - Значит, вы рассчитывали на то, что  я  буду  бодрствовать,  -  произнес
Барук. - Что ж, беспроигрышная ставка. Так что же вы хотите от меня?
   Орр наклонился погладить Крона по голове.
   Барук отвернулся, сдерживая смех.
   - Через два дня Совет голосует, - начал Орр. - Если будет принят пункт  о
сохранении нейтралитета, который мы выдвигаем, война с Малазанской  империей
будет предотвращена. Так нам кажется. Но в Совете есть люди, которые  думают
иначе. Гордость сделала их воинственными и не внимающими доводам разума.
   - Гордость всех нас делает таковыми, - пробормотал Барук.
   Орр подался вперед.
   - Поддержка магов Даруджистана могла бы сильно помочь  в  нашем  деле,  -
сказал он.
   - Осторожно, - проворчал Крон, - сейчас беседа пойдет всерьез. Орр глянул
вниз на пса.
   - У него болит лапа, - пояснил Барук. - Не обращайте внимания.
   Алхимик откинулся на спинку кресла  и  снял  с  одежды  прилипшую  к  ней
ниточку.
   - Мне кажется, между нами существует недопонимание, сударь.  Похоже,  что
вы принимаете на веру некоторые вещи, которые я не допускаю, - Барук  развел
руками и посмотрел Орру в глаза. - Во-первых, маги Даруджистана. Да обойдите
вы десять миров, так не найдете более злобных и  агрессивных  представителей
рода  человеческого.  Я  не  утверждаю,  что  все  они  до  единого  таковы.
Встречаются  среди  них  и  такие,  чьи  интересы  сводятся   к   неистовому
совершенствованию их мастерства. Они так долго жили, погрузившись  в  книги,
что спроси их, какой нынче век на дворе, - они не ответят. Некоторые из  них
видят единственный интерес в жизни - ссоры и споры.
   Губы Орра растягивались в улыбке по мере того, как говорил Барук.
   - Однако, - возразил он, и черные глаза его хитро блеснули, -  есть  одна
вещь, о которой все они знают.
   - Да? И что же это за вещь?
   - Сила. Мы все знаем о вашем влиянии среди  городских  магов,  Барук.  Им
будет достаточно одного вашего слова.
   - Я  в  отчаянии  от  такого  предположения,  -  воскликнул  Барук.  -  К
несчастью, вы второй раз высказываете ошибочное утверждение. Даже имей я  то
влияние, о котором вы говорите, - при этих словах Крон фыркнул, Барук метнул
на него яростный взгляд и продолжал:
   - А у меня его нет, - с какой  бы  стати  я  стал  поддерживать  заведомо
провальную позицию? Ради провозглашения нейтралитета? С тем же успехом можно
плевать против ветра. Каким целям служит этот нейтралитет?
   Улыбка Орра застыла на губах.
   - Без всякого сомнения, господин, - промурлыкал он, -  вы  бы  не  хотели
разделить судьбу магов Засеки. Барук нахмурился.
   - Что вы имеете в виду?
   - Они все убиты Когтем. Лунное Семя был против империи.
   - Ваша  информация  противоречит  моей,  -  приглушенно  сказал  Барук  и
выругался.
   - Не очень-то обольщайся, - чопорно проговорил Крон, - вы оба не правы.
   Брови Орра удивленно поползли вверх при этих словах Барука.
   - В самом деле? Может,  нам  обоим  было  бы  только  выгодно  обменяться
имеющейся у нас информацией?
   - Вряд ли, - сказал Барук,  -  что  означает  для  меня  ваш  рассказ  об
империи? А то, что если Совет  города  голосует  против  нейтралитета,  маги
города гибнут от руки  империи.  Если  нейтралитет  принимают,  вы  спокойно
открываете ворота Малазанской империи для  мирного  сосуществования,  и  при
таком раскладе городские волшебники остаются жить.
   - Ты проницателен, господин, - сказал Крон. Барук заметил, что гнев готов
сменить вежливое выражение на лице Орра.
   - Нейтралитет? Как  вам  удалось  исказить  это  слово!  Ваш  нейтралитет
означает первый шаг к полному подпаданию под власть империи. К  счастью  для
вас, у меня нет веса. Нет голоса, нет влияния.
   Барук поднялся с кресла.
   - Роулд вас проводит. Турбан Орр тоже поднялся.
   - Вы совершаете роковую ошибку, - сказал он. - Формулировка  заявления  о
нейтралитете еще не доработана. Похоже, оттуда следует  убрать  все  пункты,
касающиеся защиты магов Даруджистана.
   - Слишком грубо, - замет