е слышу, но они так и не позвонили в  колокол,
вот я и решил, что раз нужды во мне нет, то лучше посидеть в тепле.
     Подняв фонарь и запахнув поплотнее стеганую куртку,  он  повел  их  к
мосткам. Дженни, поотстав,  рылась  в  укрепленном  на  поясе  кошельке  в
поисках монеты.
     Огромный конь Молот Битвы,  уже  испытавший  недавно  путешествие  на
корабле, перенес  погрузку  стоически.  Лунная  Лошадка  и  Оспри,  как  и
запасные лошади, такого опыта не имели и артачились - все, кроме  Слонихи,
которая прошла бы и по мосту из пылающих ножей своей обычной  флегматичной
трусцой. Дженни пришлось долго уговаривать и хлестать  по  ушам  животных,
чтобы убедить их поставить ногу на большой плот. Паромщик  закрыл  воротца
на корме и повесил фонарь на короткую мачту.  Затем  налег  на  лебедку  и
погнал  широкий  плавучий  помост  по  серому  непрозрачному  шелку  реки.
Единственный фонарь марал желтоватым светом свинцовые  облака  тумана;  то
здесь, то там краем глаза Дженни замечала в коричневатых водах тянущиеся к
плоту коряги.
     Она слышала пришедшие с той стороны звуки: звяканье металла о металл,
мягкое  ржание,  человеческие  голоса.  Гарет  все   молчал,   но   Дженни
чувствовала, что каждая его мышца дрожит, как натянутая веревка за миг  до
разрыва. Джон стоял рядом, пальцы его, переплетенные  с  пальцами  Дженни,
были теплы и тверды. Очки мягко блеснули, когда  он  накинул  край  своего
огромного пледа Дженни на плечи и притянул ее к себе.
     - Джон, -  тихо  сказал  Гарет.  -  Я...  я  должен  кое  в  чем  вам
признаться.
     Сквозь туман смутно донесся еще один звук -  женский  смех,  подобный
звону серебряных  колокольчиков.  Гарет  содрогнулся,  и  Джон  с  опасным
мерцанием из-под лениво прикрытых век сказал:
     - Да пора бы уже...
     -  Аверсин...  -  Гарет  запнулся  и  умолк.  Затем   заставил   себя
продолжать: - Аверсин, Дженни, послушайте! Простите меня! Я солгал  вам...
Я обманул вас, но у меня не было выбора. Простите.
     - Ага, - мягко сказал Джон. - То есть что-то ты нам забыл сообщить до
того, как мы покинули Холд?
     Избегая его взгляда, Гарет сказал:
     - Я хотел вам признаться раньше, но не  решился.  Я  боялся,  что  ты
повернешь назад, а этого  я  допустить  не  мог.  Ты  нам  нужен,  ты  нам
необходим!
     - Для парня, помешанного на чести и доблести,  -  заметил  Аверсин  с
безобразными нотками в голосе, - ты натворил кучу подлостей, не так ли?
     Гарет вскинул голову и наконец-то встретился с ним взглядом.
     - Нет, - сказал он. - Я... я знал, на что иду.  Я  думал,  что  пусть
обманом, но обязан привести тебя сюда...
     - Ну ладно, - сказал Аверсин. - Давай выкладывай, в чем суть?
     Дженни перевела взгляд с лиц мужчин на дальний берег, смутно  видимый
как темное пятно, где несколько огоньков двигались в тумане. Чернеющие над
ними  массы  были  несомненно  лесами  Белмари.   Дженни   предостерегающе
коснулась шипастого налокотника  Джона,  и  он  бросил  быстрый  взгляд  в
направлении  факелов.  Там  наметилось  движение  -  человеческие   фигуры
потеснились к воде, встречая паром. Молот Битвы заржал, тряхнув гривой,  и
звонко протрубили в  ответ  лошади  на  берегу.  Драконья  Погибель  снова
повернулся к Гарету, сложив руки на рукоятке меча.
     Гарет глубоко вздохнул.
     - Суть в том, что король не посылал  за  тобой,  -  сказал  он.  -  -
Фактически он... Он запретил  мне  ехать  к  тебе.  Он  назвал  мою  затею
дурацкой, потому что (сказал он) ты скорее всего просто выдуман, а если не
выдуман, то наверняка уже убит каким-либо другим драконом. Он сказал,  что
не хочет рисковать моей жизнью, отправив меня на поиски фантома. Но...  Но
я должен был  найти  тебя.  Он  не  собирался  посылать  никого.  А  ты  -
единственный драконоборец, так говорилось в балладах... - Гарет запнулся в
нерешительности. - Конечно, ты оказался  другим,  но  я-то  знал,  что  ты
должен существовать. Я знал, кто нам нужен. Я не мог стоять  в  стороне  и
смотреть, как дракон уничтожает королевство. И я нашел тебя, я привел...
     - Решив за меня, что мне делать, и оставив  моих  людей  на  произвол
судьбы? - Лицо Джона было не очень выразительным, но голос жалил  не  хуже
скорпиона.
     Гарет отпрянул.
     - Я... я много думал об этом в последние дни, - тихо сказал он. Снова
поднял глаза, лицо его было белым от боли и стыда. - Но я не мог позволить
вам  вернуться.  И  ты  будешь  вознагражден,  я  постараюсь,  чтобы  тебя
как-нибудь наградили.
     - И как же ты собираешься это устроить?  -  В  голосе  Джона  звучало
отвращение. Палуба дрогнула, плот со скрежетом  поволокся  по  мелководью.
Огоньки, словно болотные свечи, подпрыгнули и двинулись к ним. -  Вряд  ли
станут церемониться с человеком, укравшим  королевскую  печать,  когда  он
вернется в Белмари. Я предвижу дружескую встречу... -  Аверсин  указал  на
прорисовывающиеся в дымке фигуры. - Они пришли арестовать тебя?
     - Нет, - расстроенно сказал Гарет. - Это мои друзья, тоже придворные.
     Тут  они  словно  перешагнули  некий  порог  -   фигуры   на   берегу
прояснились, свет фонарей затанцевал на жестких атласных складках, огладил
мягкий ворс бархата, обозначил тугие кружева  и  облачка  женских  вуалей,
густо посоленные бриллиантами. Впереди всех стояла  стройная  темноволосая
девушка в янтарных шелках, чьи глаза, золотые, как мед, тронутые оттенками
серого, встретившись с глазами  Гарета,  заставили  того  вспыхнуть.  Один
мужчина держал ее плащ из хвостов горностая, другой - позолоченный  шар  с
благовониями. Девушка засмеялась, и смех ее, серебряный и резкий, был  как
отзвук тревожного сна.
     Это могла быть только сама Зиерн.
     Джон испытующе посмотрел на Гарета.
     - Печать, которую ты мне показывал, - настоящая, -  сказал  он.  -  Я
видел ее на старых документах, таких старых, что у них  были  разлохмачены
края. Так, по-твоему, кража ее была чисто случайной?
     Он взялся за повод Слонихи и повел ее по коротким сходням. Когда  они
ступили на берег, все придворные во главе с Зиерн одновременно и грациозно
изогнулись в сложном поклоне, коснувшись коленом клейкой,  пахнущей  рыбой
земли.
     - Нет, не совсем, - выдавил Гарет. Лицо его горело. - Собственно, это
даже не являлось кражей. Король - мой отец. А я - пропавший наследник.



                                    5

     - Так это и есть твоя Драконья Погибель?
     При звуках голоса Зиерн Дженни приостановилась в наполненной голубыми
сумерками каменной  прихожей  охотничьего  домика  чародейки.  Отсюда,  из
полумрака, маленькая гостиная сияла, как освещенная сцена: тонкий  розовый
газ  одеяния   Зиерн,   бело-лиловый   камзол   Гарета,   рукава,   чулки,
розово-черный ковер под ногами - все, казалось, пылало оттенками  цветного
стекла в янтарном свете лампы. Инстинкты  Уинтерлэнда  толкнули  Дженни  в
тень. Никто не видел ее.
     Зиерн  поднесла  хрустальный  кубок  к  одной  из  ламп  на   камине,
наслаждаясь кроваво-красными искрами, зажегшимися в вине. Потом улыбнулась
насмешливо.
     - Должна сказать, что я бы предпочла вариант из баллады.
     Гарет, сидящий в одном  из  кресел  слоновой  кости  с  позолоченными
ножками по ту сторону столика для вина, только  поглядывал  несчастливо  и
сконфуженно. Ямочки на  щеках  Зиерн  заиграли,  розовые  губы,  казалось,
потемнели, и чародейка, откинув угол  вуали,  подняла  голову.  Гребни  из
хрусталя и оникса блеснули в темно-каштановых волосах.
     Гарет все еще молчал. Продолжая улыбаться, Зиерн с небрежной  грацией
приблизилась к юноше - так, чтобы он оказался  в  ауре  ее  аромата.  Свет
лампы прыгнул с хрустальных граней на камзол  Гарета  и  на  его  невольно
задрожавшие руки.
     - Так  ты  даже  не  собираешься  поблагодарить  меня  за  встречу  и
гостеприимство?
     Испытывая  ревность  к  огромной  колдовской  власти  Зиерн,   Дженни
старалась не давать волю чувствам,  но  еще  на  переправе  была  поражена
молодостью колдуньи. С виду Зиерн вполне могла сойти за двадцатилетнюю, но
по въедливым женским подсчетам, от которых Дженни  удержаться  не  смогла,
хотя и корила себя за  это,  получалось,  что  чародейке  никак  не  менее
двадцати шести лет. "Где есть зависть, там не может быть учения, - сказала
тогда себе Дженни. -  Во  всяком  случае,  следует  воздать  этой  девушке
должное".
     Но теперь в душе ее шевельнулась злость.  Близость  Зиерн  к  Гарету,
нежная рука, с бесцеремонной интимностью легшая на плечо  юноши,  так  что
кончики пальцев едва не касались его шеи под кружевным воротником,  -  все
говорило о  расчетливом  искушении.  Помня  рассказы  Гарета  и  видя  его
напряженное лицо, Дженни понимала, что мальчик борется изо всех сил против
чар любовницы своего отца. Судя по выражению лица Зиерн,  эти  попытки  ее
забавляли.
     - Леди... леди Дженни?
     Она быстро обернулась, услышав исполненный сомнения  голос.  Лестница
(как  и  все  лестницы  охотничьего  домика)  была  заключена  в   ажурные
переплетения резного  камня;  в  рваных  тенях  Дженни  различила  фигурку
девушки лет семнадцати. Миниатюрная, чуть выше самой Дженни, девушка  была
похожа  на  роскошно  одетую  куколку;  прическа  -  утрированное  подобие
прически Зиерн, волосы окрашены в пурпур и седину.
     Девушка присела в реверансе.
     - Меня зовут Трэй, Трэй Клерлок. - Она бросила нервный взгляд на  две
фигуры в ярко освещенной гостиной  и  оглянулась,  как  бы  опасаясь,  что
кто-то еще из гостей Зиерн мог подкрасться по  лестнице  и  подслушать.  -
Пожалуйста, не поймите меня неправильно, но я принесла вам платье к обеду,
если оно, конечно, вам понравится.
     Дженни оглядела собственный костюм из красновато-коричневой шерсти  с
рукавами под шелк, обрамленными красно-голубой  вышивкой.  Из  уважения  к
обычаям, требовавшим, чтобы женщина из  высшего  света  не  появлялась  ни
перед кем простоволосой, она надела еще и вуаль из белого шелка,  когда-то
привезенную Джоном с востока. В Уинтерлэнде это считалось  бы  королевским
нарядом.
     - Это так необходимо?
     Трэй Клерлок взглянула на  нее  столь  обескураженно,  словно  забыла
зазубренные с детства уроки этикета.
     - Во всяком случае, желательно, - прямо ответила  она.  -  Мне-то,  в
общем, все равно, но... люди у нас при дворе такие бессердечные,  особенно
если кто-то не так одет. Извините, - добавила она поспешно  и,  покраснев,
вышла из пестрой лестничной  тени.  Только  теперь  Дженни  заметила,  что
девушка держит узел из черного и серебряного атласа и целое облако газовых
вуалей, из глубины которого мерцают многочисленные блестки.
     Дженни поколебалась. Обычно условности высшего света  никогда  ее  не
беспокоили, да и род занятий не очень-то располагал к этому. Зная, что ей,
может быть, придется предстать перед королем, она захватила из Уинтерлэнда
лучший костюм, какой у нее был, -  собственно  говоря,  единственный  свой
парадный  костюм.  Дженни  прекрасно  понимала,  что  выглядит  он  весьма
старомодно, но мнение других ее не интересовало.
     Однако с того момента, как они сошли с  плота  на  туманный  вечерний
берег, она почувствовала себя гуляющей среди скрытых ловушек. Зиерн  и  ее
небольшая банда придворных были с ней вежливо-обходительны, но во взглядах
их и в легких движениях бровей Дженни чувствовала насмешку. Это раздражало
и приводило в замешательство, заставляя вспомнить времена, когда над  ней,
девчонкой, любила потешаться деревенская ребятня.  И  вот  теперь,  как  в
детстве, Дженни  вновь  ощущала  болезненный  страх  перед  этой  жестокой
ребячьей забавой.
     Мелодичный смех Зиерн отдался в прихожей.
     - Ручаюсь, он озирался в поисках скребка для обуви, когда  переступил
порог... Я не знала, предложить ли ему комнату с кроватью или же с охапкой
прекрасного комфортабельного сена на полу - сам понимаешь,  гостеприимство
требует, чтобы гость чувствовал себя как дома...
     На  какой-то  момент  Дженни  в  силу  вечной  своей  настороженности
заподозрила, что предложение  сменить  костюм  могло  быть  частью  плана,
имевшего целью выставить ее на  посмешище.  Но  обеспокоенные  глаза  Трэй
выражали искреннюю заботу о ней и немного о себе самой - девушка  явно  не
желала, чтобы гостья оказалась в дурацком положении. Дженни прикинула, что
будет в случае отказа. Не стоило начинать с вражды. Все-таки она выросла в
Уинтерлэнде, и  все  ее  инстинкты  нашептывали  о  необходимости  принять
защитную окраску.
     Дженни протянула руку к скользкой охапке атласа.
     - Вы можете переодеться в комнатке под лестницей, - предложила Трэй с
облегчением. - До вашей комнаты далеко идти.
     - До вашего дома, надо полагать, идти еще дальше, - заметила  Дженни,
берясь за щеколду неприметной двери. - Вы что же, прибыли только за этим?
     Трэй взглянула на нее с непритворным удивлением.
     - О нет! Когда Зиерн узнала о возвращении  Гарета,  она  велела  всем
явиться на званый обед: моему  брату  Бонду  и  мне,  Прекрасной  Изольде,
Каспару Уолфриту, Мерривину  Лонгклиту  и  другим.  Я  всегда  прихватываю
два-три разных костюма к обеду. Я имею в виду: трудно знать  заранее,  что
тебе вздумается надеть.
     Она была совершенно серьезна, и Дженни подавила улыбку.
     Девушка продолжала:
     - Немножко длинновато, но цвета, мне кажется, как раз ваши. Здесь, на
юге, одни лишь служанки ходят в коричневом.
     - Вот как? - Дженни коснулась складок своего костюма,  в  самом  деле
приобретшего оттенок корицы в отсветах, падающих из гостиной. -  Благодарю
вас, Трэй, и... Трэй! Могу я вас просить еще об одном одолжении?
     - О,  конечно!  -  с  готовностью  отозвалась  девушка.  -  Я  готова
помочь...
     - Да нет, с костюмом я справлюсь сама. Джон... лорд Аверсин... должен
спуститься сюда с минуты на минуту... - Она  приостановилась,  с  тревогой
размышляя  о  несколько  старомодном  коричневом  бархате  его  камзола  и
домашнего плаща. Нет, здесь она  уже  ничего  не  могла  поделать.  Дженни
потрясла головой. - Попросите его задержаться, если получится.
     Комната под  лестницей  была  маленькой  и  носила  следы  торопливых
переодеваний и еще более торопливых  романтических  встреч.  Разбираясь  с
нарядом,  Дженни  ясно  слышала,  о  чем  беседуют  собравшиеся  в   холле
придворные, ожидая, когда их пригласят к обеду. Обострившимся  слухом  она
улавливала суматоху  в  зале  по  ту  сторону  гостиной:  перебранку  слуг
относительно  постилания  шести  скатертей  в  честь  Гарета   и   обрывки
наставлений о надлежащей подаче блюд. Девушки то и дело начинали смеяться,
но  на  них  тут  же  прикрикивал  дворецкий.  Чуть  ближе  сплетничали  и
зубоскалили гости:
     - ...а что ты еще можешь сказать об особе, которая носит эти  ужасные
дымчатые рукава да еще и гордится ими!..
     - Да, но при свете дня! При людях! С собственным мужем!..
     - Ну конечно, заговор гномов...
     - А слышал, почему у гномов носы плоские?..
     Еще ближе мужской голос спросил со смехом:
     - Гарет, а ты уверен, что привел того самого человека? Я имею в виду,
не ошибся ли ты адресом и не пригласил ли кого-то совершенно другого?
     - Ну...  э-э...  -  Гарета  буквально  разрывало  между  преданностью
друзьям  и  страхом  насмешек.  -  Полагаю,  ты  бы  назвал  его   чуточку
неотесанным, Бонд...
     - Чуточку? - Человек по имени Бонд звучно расхохотался. -  С  тем  же
успехом можно сказать, что дракон чуточку опасен или что старина  Поликарп
чуточку пытался тебя убить. А ты привел эту дубину ко  двору!  Отец  будет
тебе очень признателен.
     - Гарет! - Внезапная озабоченность прозвучала в живом голосе Зиерн. -
Но ты, я надеюсь, хоть потребовал у него верительные грамоты?  Членство  в
Гильдии Драконьих Погибелей, Доказательства Убийства...
     - Свидетельство от Спасенных Дев, - подхватил Бонд. - Или та,  что  с
ним, это и есть одна из спасенных?
     Дженни скорее почувствовала, чем услышала, чью-то крадущуюся  поступь
на лестнице  над  головой.  Неслышные  и  твердые  мужские  шаги.  Вот  он
остановился точно так же, как недавно остановилась она сама -  на  верхней
ступеньке, откуда так хорошо просматривается гостиная... Дженни  торопливо
принялась натягивать жесткие нижние юбки, а  тот,  наверху,  стоял  молча,
прячась в рваных тенях резной решетки.
     - Ну конечно! - вскричал Бонд в озарении.  -  Он  прихватил  с  собой
деву,  потому  что  никто  больше  в  Уинтерлэнде  не  смог  бы   прочесть
Свидетельства о Смерти Дракона. Взаимная выгода, видите ли...
     - Ну, если спросить меня, - мурлыкнул еще один женский голос, - то уж
дева здесь совсем ни при чем.
     Зиерн высокомерно усмехнулась:
     - Возможно, что и дракон тоже.
     - При свете дня ей дашь все тридцать, - добавил кто-то.
     - Ну не будь столь придирчив, - одернула гостя Зиерн. - Спасение было
так давно...
     Из-за взрыва хохота Дженни не могла бы сказать  точно,  но,  кажется,
тот, что стоял на лестнице, беззвучно ретировался. Зиерн продолжала:
     -  Я  думаю,  если  уж  твоей  Драконьей  Погибели  было   необходимо
прихватить с собой женщину, то он мог бы выбрать кого-нибудь покрасивее, а
не эту гномоподобную коротышку. Ей, по-моему, и вуаль-то не нужна,  она  и
волосами может завеситься.
     - Возможно, потому она ее и не носит.
     - Если вы решили заняться благотворительностью, принц...
     - Она не... - начал негодующий голос Гарета.
     - О Гарет,  не  принимай  все  так  близко  к  сердцу!  -  послышался
дразнящий смех  Зиерн.  -  Это  так  утомляет,  дорогой,  и,  кроме  того,
прибавляет морщин. А ну-ка улыбнись! Мы же просто шутим... Но если мужчина
не обладает чувством юмора, он может легко впасть в более серьезный грех -
к примеру, начнет есть салат рыбной вилкой. Уж не думаешь ли ты...
     Дрожащими руками Дженни натянула  вуаль,  но  прикосновение  жесткого
газа к лицу вызвало почему-то новую  вспышку  гнева  и  ребяческой  обиды.
Человеческие отношения всегда интересовали Дженни  -  даже  эти,  насквозь
проникнутые искусственностью  и  злобой.  Многие  странности  в  характере
Гарета становились теперь вполне объяснимы. Но насмешки хозяйки  и  гостей
настолько задели Дженни за живое, что толкнули на неожиданное  озорство  -
беззвучно  выскользнуть  из   каморки   под   лестницей   и   незамеченной
присоединиться к злословящим придворным.
     Лампы в холле сияли. Посреди толпы  восторженных  почитателей  царила
Зиерн, как бы опыленная сверканием бриллиантов и кружев.
     - Вот что я вам скажу,  -  говорила  она.  -  Сколько  бы  золота  ни
пообещал Гарет в награду благородному драконоборцу,  мы  можем  предложить
ему нечто большее. Мы познакомим его с благами цивилизации. По-моему,  это
звучит неплохо. Он нам убьет дракона, а мы научим его пользоваться вилкой.
     Ответом был одобрительный смех. Дженни заметила, что вместе со  всеми
засмеялась и Трэй, правда, без особого воодушевления.  Стоящий  неподалеку
от нее мужчина был, видимо, ее брат Бонд - такой  же  изящный  и  хрупкий;
один из локонов его белокурых волос, продуманно  выпущенный  на  кружевной
воротник, был голубого цвета.  По  сравнению  с  игрушечной  грациозностью
Бонда Гарет выглядел еще более неуклюжим и подавленным. Лицо его  выражало
крайнюю растерянность и печаль.
     Возможно, дело заключалось еще и в том, что Гарет был на сей раз  без
очков, несомненно, считающихся здесь  чудовищным  неприличием.  Во  всяком
случае, он смотрел на причудливую резьбу  стропил,  на  мерцание  шелковых
ламп и на лица друзей с таким недоумением,  словно  внезапно  перестал  их
узнавать.
     А Бонд продолжал изощряться:
     - Ужель  твоя  Драконья  Погибель  столь  же  велика,  как  Шелкодрал
Блистательный,  поразивший  Пурпурно-Алого-В-Полоску  Дракона   Золотистых
Лесов  в  царствие  Круголива  Благосостоятельного?..  Или  это  было  при
Кусолокте Безуспешном? Просветите меня, при