торопливо отвел глаза.
   - Я наткнулся на них в томе Кливи. - Джон направился к  столу  и  опустил
лампу пониже с помощью противовеса. - Кливи первостатейный идиот по вопросам
фермерства, а из того, что я вычитал в этой книге, о женщинах он знал и того
меньше - она называется Почему женский пол должен подчиняться  мужчинам,  но
вот этого я прежде никогда не читал. Это было засунуто в середину.
   На  столе  лежало  четыре  листа  папируса,  потемневших  от  времени   и
треснувших посередине, там, где их складывали.
   - Насколько я могу судить по стилю почерка, - сказал  Поликарп,  закрывая
за ними дверь, - это, должно быть, написано Литом,  Вызывающим  демонов.  Он
был священником Сумрачного Бога во времена Усобиц. Правитель четвертовал его
живьем за то, что тот был связан с  демонами,  и  его  книги  и  заметки  до
кусочка были брошены в тот же огонь. Согласно каталогам,  данный  том  Кливи
был  одним  из  подлинных  манускриптов  в  этой  библиотеке,  так  что  он,
по-видимому, существовал в то время.
   - На нем было много пыли, - добавил  Джон  и  уселся  на  угол  стола.  -
Неудивительно, учитывая все это. Если бы у меня были обвиняющие заметки  обо
мне, я б их как раз в Кливи-то и засунул. - А этот Лит связался с  демонами?
- Дженни дотронулась до уголка  папируса.  Каэрдин  обучил  ее  трем-четырем
стилям  письма,  включая  руны  гномов,  поскольку  они   использовались   в
Ильфердине и Вилдуме, но знания старика были печально ограничены. Пара  слов
сразу бросились  в  глаза  Дженни  при  внимательном  изучении  заостренного
почерка-"ворота", "ключ"  и  "эрлкинг"  -  слово,  иногда  используемое  для
Исчадий Ада на Границах. Но даже более того, она ощутила, что  сам  документ
насыщен тьмой, а в комнате словно сгустился запах паленой крови.
   Она отдернула руку, получив ответ на свой вопрос.
   - Они держали это в тайне из-за переворотов, - сказал Поликарп. - Но  да.
Здесь, в Цитадели, находились двое убийц нечисти, и двое замечены  в  то  же
самое время в Бездне Ильфердина.Один из них появился  уже  после  того,  как
Лита схватили, но когда люди Правителя прошли внутрь, разнесли и сожгли  все
в доме Лита, там ничего не было.
   - То есть он использовал что-то в доме как ворота, - сказала Дженни.
   - Судя по тому, что тут говорится, - Джон кивнул на четыре листа  бумаги,
- это, похоже, был стеклянный шар, плавающий в тазу с  кровью,  хотя  одному
богу известно, что говорили соседи о мухах. Не то чтобы  я  думал,  что  они
сказали бы ему это в лицо, это вряд ли. Но он говорит, что были другие врата
для демонов, и одни из них расположены в морской пещере острова Уррейт...
   - Уррейт? - Дженни резко подняла глаза. - Это затонувший остров ...
   - ...к северу от Сомантуса, - закончил Джон. -  Сомантуса,  откуда  родом
Карадок. Лит - если это Лит - говорит, что данные  врата  стали  недоступны,
когда Уррейт затонул при землятрясении, но это объясняет, почему то,  что  я
видел во сне, выходило из моря и из колодца  во  дворе  Корфлина.  Все,  что
содержит воду, может быть превращено во врата.
   Моркелеб переполз по руке Дженни пониже и теперь  прижал  задние  ноги  к
столу, а  его  голова  покачивалась  над  бумагами,  как  у  змеи,  алмазные
отражения от его усов отбрасывали пятнышки света в охряную мглу. Он  зашипел
как кот, и как у кота его хвост ходил туда-сюда, в отличие  от  неподвижного
тела.
   - Морские твари, Лит их упоминает в заметках, - сказал Поликарп. - Он  их
не описывает - их не было среди тех, кто проходил сквозь  стеклянный  шар  и
кровь. И это единственное упоминание, которое я когда-либо видел, о драконах
Эрнайна.
   - Здесь нет имени Изикроса, - сказал Джон, - но тут говорится, что  "один
древний маг" поработил драконов -  никаких  упоминаний  о  волшебниках  -  с
помощью сделки, которую он  заключил  с  демонами,  которых  призвал  сквозь
зеркало. А вот тут самое интересное. - Он снова поправил очки  и  порылся  в
манускрипте. - А, вот: Демоны воюют даже друг с другом, ибо демоны из  одной
Преисподней мучают и пожирают демонов из другой Преисподней, так же как  она
мучают и пожирают людей. Поэтому магию Исчадий Ада можно  использовать  друг
против друга.
   Он взглянул на Моркелеба.
   - Ты когда-нибудь слышал об этом раньше?
   Я слышал об этом, прошептал мрачный голос в разуме  Дженни.  Исчадья  Ада
стараются найти дороги в этот мир, ибо души и тела живых для них то же,  что
золото для драконов, то, что приносит им удовольствие. Они  пьют  боль,  как
драконы пьют музыку, что обитает в золоте. И я слышал также, что одни демоны
могут пить - и пьют - боль других демонов.
   - Тогда может быть, именно это сделали маги Прокепа, чтобы одержать  верх
над  армией  драконов.  Не  использовать  человеческую   магию   вообще,   а
договориться с...
   Усы дракона дернулись вперед, а глаза стали похожи  на  крохотные  опалы,
внушающие ужас во мраке.
   Стихоплет, даже не думай ехать к руинам Эрнайна и заглядывать за  зеркало
Изикроса. Это дурное дело - связаться с обитателями мрака.  Они  не  помогут
без уплаты пошлин в обмен, и эти пошлины,  которые  они  просят,  подвергают
опасности не только тех, кто договаривается с ними, но и всех,  чьих  жизней
они касаются.
   - Эрнайн? - Поликарп резко повернул голову. -  Никто  не  знает,  где  он
находится. Записи говорят об этом, но ...
   После того, как город пал под натиском драконов,  его  разрушили,  сказал
Моркелеб. Но позже на руинах поднялся другой город.  Его  назвали  Син  -  в
честь бога, которому там поклонялись.
   - Син? Ты имеешь в виду Сайн, руины, где  в  холмах  берет  начало  ручей
Гель? - Голос Мастера был полон воодушевления. - Это был Эрнайн? Ты уверен?
   Моркелеб повернул голову, и снова  Поликарпу  пришлось  отвести  глаза  в
сторону, чтобы не встречаться с драконьим взглядом.  Дженни  видела  тлеющие
угольки ноздрей Моркелеба и чувствовала, как жар его  гнева  ветром  пустыни
прошелся по ее разуму. Вот что происходит, сказал дракон, стоит только стать
размером с собачонку: мелюзга, чьи воспоминания едва ограничены одним кругом
долгого танца луны и солнца, спрашивает меня, уверен ли  я  в  существовании
этих городов - когда я видел,  как  они  были  созданы,  разорены,  а  потом
созданы и разорены снова. Ха!
   В полном смущении Поликарп извинился, но Дженни  почти  не  слушала.  Она
почти ничего не слышала после слов Магию Исчадий Ада можно использовать друг
против друга. Ей казалось, что у нее застывает дыхание и  в  груди  холодеет
сердце.
   Ян.
   Джон тихо положил руку на ее ладонь. Его голос шепнул ей  на  ухо.  -  Он
прав, милая.
   Она быстро взглянула на него.
   -  Что  бы  мы  ни  делали,  чтобы  разобраться   с   Карадоком   и   его
прихлебателями, но если мы натравим одну  компанию  демонов  на  другую,  мы
сделаем только хуже - и нам, и тем, кто придет после нас.
   Она смотрела в сторону.
   - Я знаю.
   Но во время ужина и ночью, читая свитки, таблички и  книги  в  библиотеке
Халната, она не могла ни изгнать эти слова из мыслей, ни перестать думать  о
Яне - пленнике собственного тела и сапфира в шкатулке  Карадока.  Когда  она
заснула, мысли о нем, его образ последовал и в ее сны.

Глава 18

   Во сне Дженни попала в Эрнайн, желтый город,  к  которому  с  гор  сбегал
ручей Гель, а на плодородных почвах в излучине реки цвели фруктовые сады. Во
сне она видела его во времена мага Изикроса и героев - Алкмара Божественного
и Оунтса, воспетых лирой. Она прошла по рынку, что  находился  перед  холмом
цитадели и по извилистой  тропинке  взобралась  ко  дворцу  из  песчаника  и
мрамора, где среди колонн придворные дамы Королевы ткали полотно, а в волосы
их были вплетены золотые нити.
   Ей казалось, что кто-то, шедший за ней по пятам, спросил:
   - Ты когда-нибудь интересовалась, кто такой этот Изикрос, милая леди? Где
он жил и что это был за человек? Знаешь, он был принцем королевского дома. А
глаза его были подобны ярким изумрудам, что сверкают на солнце.
   Когда она повернулась, чтобы посмотреть, кто  говорит,  рядом  никого  не
было. Но тем не менее, когда Дженни заторопилась, она почувствовала, как  ее
ладони коснулась рука.
   Тогда она испугалась и захотела к  Джону.  Но  Джон  спал  рядом  с  ней,
далеко, в их временной кровати в Цитадели  Халната,  а  она  была  здесь,  в
Эрнайне, за тысячу лет до этого, в одиночестве.
   Она стала спускаться по узким  ступеням  и  увидела,  как  необработанная
плоть холма уступила место оштукатуренным  каменным  блокам.  На  штукатурке
были нарисованы газели, большие черные королевские  газели  с  шестифутовыми
изогнутыми назад рогами, порода, которую никогда не видели вблизи  от  Злого
Хребта. Откуда-то она знала, что их  стада  бродят  в  нескольких  милях  от
городских стен. Поблизости кто-то  играл  на  арфе,  -  нежная  мелодия,  от
которой ей захотелось плакать. Когда к глазам прихлынул  жар,  она  услышала
тихое хихиканье, смех над ее печалью и чем-то еще. Она сдержала слезы.
   В скале был прорублен коридор. На  потолке  нарисованы  созвездия.  Среди
звезд, распустив бесстыдный хвост, висела комета. Вход  в  коридор  скрывали
одни портьеры, несколькими футами дальше преграждали путь  другие;  дверь  в
конце коридора прикрывали целые слои портьер. Круглая комната за  ними  была
задрапирована занавесками целиком, кроме потолка, где снова было  нарисовано
ночное небо и комета, еще ярче и холоднее, чем прежде.
   В комнате находилось зеркало. Она даже не  думала,  что  оно  может  быть
таким большим - по меньшей мере пяти футов в высоту.  Оно  было  сделано  из
странного голубовато-розового с молочным  отливом  стекла,  что  находили  в
руинах самых старых городов на юге, а что за ним, она не знала.  Но  что  бы
это ни было, оно, казалось, пылало сквозь  стекло,  так  что  с  поверхности
поднимались нити пара, хотя когда она подошла ближе, ощущения жара не  было.
По бокам зеркало обрамляла серебристо-серая пена  металла  -  он  беспокойно
сиял во мраке. Изгибы и углы притягивали взор незнакомым  стилем,  словно  к
невиданному прежде мраку.
   В пылающих глубинах удваивались огоньки  бронзовых  ламп,  что  висели  в
центре потолка.  Ниже  она  увидела  отражение  стола  под  лампой,  кресло,
развернутое к зеркалу и саму себя - в красной с голубым  одолженной  одежде.
Хотя она снова  услышала  хихиканье  над  ухом,  зеркало  никого  больше  не
отразило.
   Но кто-то сказал - или она подумала, что кто-то сказал -  Выключи  лампы,
Дженни. Знаешь, зеркала отражают свет и ослепляют тех, кто видит в них  все,
кроме себя и того, что, по их мнению, они знают.
   Она простерла мысли и погасила лампы.
   И тогда, во тьме  она  увидела,  кто  толпился  по  ту  сторону  зеркала.
Наблюдая, улыбаясь, зная ее имя.
   Она проснулась с  криком,  или  пытаясь  закричать,  заглушая  бессвязные
всхлипы, а Джон укачивал ее, вытаскивая из кошмара и снов. Она  вцепилась  в
него в темноте, вдыхая успокаивающий запах его обнаженного тела и слушая его
голос, который снова и снова тихо говорил ей:
   - Все в порядке, Джен. Все в порядке, - гладя рукой ее щеку.
   Но она знала, что в порядке далеко не все.
   Утром, после долгого и глубокого всматривания в кристалл, воду,  ветер  и
дым в поисках каких-либо признаков продвижения армии Роклис к  Уайлдспэ  она
полетела с Моркелебом на юг, к Семи Островам. Поскольку  они  следовали  над
самым сердцем  королевства,  Дженни  окутала  себя  и  дракона  заклинаниями
невидимости, в этом люди были  лучше  драконов;  у  Гарета  было  достаточно
проблем. В долине Уайлдспэ  и  на  зеленых  землях  Белмари,  где  сливались
Уайлдспэ и Глей, фермы были богаты и урожай вызревал, и Дженни с  горечью  в
сердце сравнивала их с Уинтерлендом. Потом  они  проследовали  над  морем  к
шести плодородным островам, что составляли величайшее богатство королевства,
и к пикам серых скал, что указывали, где находился Уррейт.
   Моркелеб опустился среди разрушенных колонн храма - это все, что осталось
от акрополя Уррейта. Всего дюжиной ярдов  ниже  разбивались  волны.  Морские
птицы кружили и кричали над их головами и  снова  усаживались  на  укутанные
лишайником плечи статуи Великого Бога. На  ветру  качались  маки  и  морская
трава. Где-то в глубине во мраке вод Дженни видела отблеск мрамора,  белого,
как старые кости.
   Дракон покачивался на длинных  задних  лапах,  время  от  времени  поводя
головой над волнами и балансируя крыльями  и  хвостом.  Дженни  оттолкнулась
ногами, высвободив их от ремня, обвязанного вокруг его тела, соскользнула со
спины и устроилась на прохладном солнце. Она закрыла глаза, вслушиваясь (  с
помощью драконьего восприятия) в глубины вод. Ощущая, внюхиваясь, следуя  за
разумом Моркелеба все глубже и  глубже,  к  извивающимся  зарослям  кожистых
бурых водорослей и осколкам башен и стен затонувшего  города.  Внюхиваясь  в
вонь заразы.
   Но там не  было  ничего.  Она  услышала,  как  над  ней  запел  Моркелеб,
протягивая светящуюся голубую мелодию в бездну, где гасли солнечные лучи,  и
вскоре услышала ответную мелодию. Свистящие  звуки,  глухое,  отдающее  эхом
биение. С помощью  разума  Моркелеба  она  увидела  поднимающиеся  фигуры  с
черными спинами и белыми животами, увидела мудрые древние глаза, мерцающие в
оковах жесткой кожистой плоти. Огромные плавники ударили по воде,  направляя
движение, как Моркелеб использовал для управления крылья;  огромные  хвосты,
которые могли  разнести  в  щепки  лодку,  хлестали  и  двигались.  Все  они
выскочили из воды разом, сорок глянцево-темных спин  изогнулось  над  водой,
сорок  фонтанов  пара  замерцало  на  солнце.  Потом  они   успокоились   на
поверхности, слегка кружа, радуясь теплу после холодных  глубинных  течений,
примерно в тридцати футах от скал, где сидел  дракон,  и  старейший  из  них
спросил Моркелеба, зачем тот позвал их.
   Демоны,  мысленно  сказал  им  Моркелеб.  Дженни  наблюдала  и   слушала,
поглощенная образами, которые черный  дракон  представил  им:  отличающийся,
сильно отличающийся от того мрачного голоса, что говорил в ее разуме. Долгие
медленные образы уродства и ненависти, горькой зеленой  магии,  подобно  яду
распространяющейся по воде. Болезнь, боль, слепота, смерть. Тонущие  души  -
так тонут среди бурых водорослей пойманные в ловушку дельфины. Темные  скалы
глубоко под островами? Жар без света? Пар, пульсирующий в море?
   Рожденные в бездне ответили. Не на Уррейте,  а  под  Сомантусом,  глубоко
внизу, там, где западный берег острова круто  уходил  на  глубину:  пылающие
врата были там. Мечты о мудрости, которую  можно  получить.  Мечты  о  силе,
чтобы призывать  по  желанию  теплые  приливы  креветок,  и  обещание  новых
историй, которые можно рассказать, экзотические новые  песни,  прекрасные  и
необычные. Мечты подняться к людям Сомантуса. Человек,  обычно  гулявший  по
берегу, чтобы изучать волны или исследовать пути  дельфинов  или  с  помощью
маленькой волшебной трубы всматриваться в звезды. Маг китов  Сквидслейер  не
знал,  что  делать,  но  очевидно,  что-то  сделать  было  нужно,  чтобы  не
совершилось величайшее несчастье.
   Ты пойдешь смотреть на эти вещи, колдунья?
   Она окружила себя Призывом Воздуха и вцепилась в кожаную ленту вокруг его
тела, когда он соскользнул со скал. Вода была холоднее, чем она ожидала.  Ее
волосы плыли за ней, как водоросли, и их окружали маги-киты, в своей  стихии
не тяжеловесные, а  невесомые,  как  Молочай,  и  быстрые,  как  птицы.  Они
проходили по улицам затонувшего города,  где  из  окон  распадающихся  домов
тянулись сорняки, а сквозь маски из  моллюсков  и  улиток  грустно  смотрели
мраморные стражи дверей. На глубине стоял ледяной холод и было очень темно.
   Они не подходили слишком близко к бездне, где обитали демоны. Но  тем  не
менее Дженни чувствовала их запах, ощущала их сквозь  воду,  и  по  телу  ее
проходила  дрожь  от  отвращения  и  ужаса.  Далеко  внизу  среди  скал   на
бесконечном обрыве играло что-то вроде зеленоватого света. На  уступах  скал
повсюду она  видела  маленькие  стеклянные  ракушки,  что  сбросили  морские
обитатели, и она подумала, что видит, как двигаются эти твари - раздутые,  с
заостренными концами, сильно отличающиеся от тех форм, что они  принимают  в
надводном мире.
   Жующие среди скал, услышала она  мысли  Сквидслейера  у  себя  в  голове,
похожие на медленные серебристые пузырьки. Весь фундамент Уррейта  крошится,
разъедается, растворяется. Долгие, долгие годы.  Остров  обрушился,  заперев
тьму внутри. Бесконечный исступленный плач морских обитателей над мертвыми.
   И  в  мыслях   мага-кита   Дженни   почувствовала   отзвук   неожиданного
потрясающего удовольствия, что такая боль и ужас уничтожены.
   Моркелеб под ней вывернулся, как  угорь.  Окруженные  китами,  они  снова
достигли поверхности, и ветер высушил ее  одежду,  пока  сквозь  сгущающиеся
сумерки они летели к Джотему. Этой ночью Дженни снова  приснился  склеп  под
разрушенным Эрнайном, она видела тех, кто наблюдал с той  стороны  пылающего
зеркала. Проснувшись в одиночестве и в холодном поту, она встала и забралась
на холм за лагерем, пока на фоне синеющей тьмы неба не  замаячил  еще  более
темный силуэт. Она опустилась между его огромных когтей и заснула, и  сны  о
существах по ту сторону зеркала оставили ее в покое.
   Джон приехал в лагерь через два  дня,  приведя  вагон-платформу,  которую
тянуло десять мулов - на ней были первые два Ежа. Его сопровождали маленькая
зеленоволосая женщина-инженер, которую Дженни видела в магическом  кристалле
- среди смертных ее имя было мисс Ти, и ведьма-карлица Таселдуин, называемая
среди людей мисс Мэб. Их сопровождал казначей Гарета, Эктор  из  Синдестрея,
таща документы, которые мог доставить любой курьер, а также молоденький воин
из Поликарповой стражи, которого худо-бедно научили управлять Ежом.
   По кромке лесов воины Импертенга подозрительно наблюдали, как  Джон,  мис
Мэб и Илейн - халнатский стражник - демонстрировали  Ежа  Гарету.  Возможно,
все еще веря, подумала Дженни, что это все по  их  душу.  Лошади  храпели  и
рвались с привязей, когда приземистый, заостренный на концах  овал  шумел  и
щелкал над плац-парадом, стреляя во все стороны гарпунами: Гарет вздрогнул и
нырнул под прикрытие рядом с Дженни - хорошо укрепленную землянку,  а  затем
высунулся, чтобы коснуться острия гарпуна. Оно проткнуло  два  слоя  настила
толщиной с палец Дженни.
   - Оригинально, - сдержанно согласился лорд Эктор, - но дорого. - Это  был
невысокий, плотный человек,  моложе,  чем  поначалу  заставляли  думать  его
волосы, потерпевшие поражение  в  борьбе  с  лысиной;  он  носил  придворную
бело-голубую мантию даже  в  лагерной  грязи.  Хотя  вокруг  него  никто  из
окружения Гарета не демонстрировал так свое дурацкое великолепие. Только он,
подумала  Дженни,  при  помощи  придворного  одеяния   старается   поставить
происхождение и права выше любых возможных вопросов тех, кто ниже его.
   - Да это дешево обойдется. - Джон высунулся из люка  Ежа  и  с  некоторой
опаской выскользнул на землю среди копий. - Пока мы удерживаем эту штуку  от
переворотов в воздухе, все  отлично.  -  За  ним  вышел  молодой  халнатский
стрелок. По предложению Поликарпа  Ежа  сделали  достаточно  большим,  чтобы
вмещать и второго человека, причем  стрелять  и  при  необходимости  завести
машину могли оба. - И всего делов-то - еще немного поднять для этого  налоги
в Уинтерленде, верно? - ехидно добавил он, щелкнув Эктора по мантии.
   Эктор свирепо глянул на него.
   - У нас есть люди, работающие над ядами для гарпунов, - торопливо  сказал
Гарет, кивая в строну лагеря.  -  Я  послал  два  сообщения  принцу  Тинану,
предупреждая об атаке волшебников и драконов и предлагая перемирие  в  обмен
на помощь, но не услышал ничего в ответ.
   - Упрямая деревенщина, сказал Эктор.
   - А их раньше не заманивали в ловушки? - Джон сбил с  залатанных  рукавов