нни увидела, что он  взбирается  за  ней,  костлявый  и  тощий,
словно его тело было совсем невесомым. Украшенная  черным  стрела  Роклис  с
шумом воткнулась  в  его  плечо,  с  силой  отбросив  его  к  стене.  Дженни
потянулась к нему, схватила за руку и втащила  к  себе,  на  вершину  стены.
Ветер трепал и рвал ее волосы, взвихрял черный  шелковый  плащ  и  она  едва
увернулась, когда на стену плеснули зеленоватые брызги  кислоты  и  зашипело
дерево, когда она загорелась. Другая стрела ударила в дюйме от ее колена,  а
голос Меллина закричал в ее разуме  музыкой,  отчего  ее  полоснуло  чувство
вины.
   - Прыгай! - сказала Дженни.
   Но незнакомец обхватил ее за талию и бросился не вниз со стены, а  вверх.
И наверху хлопнули, раскрываясь, крылья, слились и переменились кости. Руки,
что держали ее, обернулись когтями. Над собой Дженни  увидела  черный  блеск
чешуи, водоворот звезд и тьмы, тело, шипы и хвост с железным наконечником.
   Лагерные огни пропали из вида. Они взмывали все выше и выше, к тучам, что
порождали молнии, и направились на восток.

Глава 21

   Это было так, словно ты беременна какой-то плотоядной тварью, что  грызет
твое лоно, стараясь проесть путь наружу.
   Это было так, словно стоишь на страже в одиночестве в скалистом месте под
леденящим дождем, вторую ночь без сна, зная, что легче не будет.
   Это было так, словно лежишь в постели с  возлюбленным  в  горячке  ранней
юности, зная, что его объятья будут смертью.
   Амайон знал ее очень хорошо. У  него  было  время  разобраться  с  каждой
трещиной в драгоценности-тюрьме, что была сердцем  и  телом  Дженни,  и  она
знала - его торжество - это только вопрос времени.
   Повелитель Времени был ее  врагом,  врагом  всех  людей.  Он  был  другом
демонов.
   В цитадели Халната звучал гром. В дожде,  что  заливал  ее  лицо,  Дженни
ощутила Призывы волшебников, и порадовалась  защите  молний  и  бури.  Когда
Моркелеб опустился на мокрый шифер  крыши  двора  в  неровном  зареве  утра,
солдаты у стены глядели недоверчиво, но  когда  она  прошла  мимо  них,  они
отсалютовали ей копьями. Кто-то дал ей плащ, поскольку на  ней  были  только
шелковистые клочья ночной рубашки.
   Правитель ожидал в кабинете. - Дженни ... -  Он  протянул  руку.  На  нем
поверх мантии ученого была надета боевая кольчуга, и выглядел он так, словно
прошлую ночь не спал.
   Она сделала отрицательный жест. Мокрый шерстяной  плащ  прилип  к  голому
телу, а мокрые волосы - к лицу. Она знала, что должна  выглядеть  сейчас  на
все свои годы, а то и старше, осунувшаяся, с губами, распухшими от разврата,
утомленная, перепачканная. Трудно было произнести эти слова. - Демон все еще
во мне, - сказала она. - Не верь мне. Не верь тому, что я говорю.
   - Придется тебе разобраться в себе, милая.
   Вздрогнув, она повернулась  на  голос,  и  ей  пришлось  бороться,  чтобы
удержать равнодушное спокойствие дракона, который не  ослабляет  хватки  над
силой ни из-за чего. Не позволяй себе чувствовать, скомандовала она, но  это
было труднее всего, что она когда-либо делала. Амайон  здесь,  он  поджидает
тебя...
   Джон продолжал:
   - Я узнаю, ты это говоришь или он. - Он сидел, провалившись  в  кресло  у
камина. Выглядел он более  уставшим,  чем  она  когда-нибудь  видела,  более
измотанным даже, чем после возвращения со Шхер Света.  На  коже  горла  были
отметины, словно туда приложили горячий металл, а на руках  и  шее  остались
следы глубоких порезов и шрамов. Но  истинные  утраты  отражали  его  глаза,
полускрытые рассыпанными в беспорядке волосами.
   Но все же они просветлели и прояснились, когда встретились с ее взглядом;
прежняя мальчишеская одержимость и доверие к любви. Он был рад ее видеть,  и
от этого ей захотелось заплакать от стыда и счастья.
   - Они мне сказали, что ты умер. - Она не добавила, что сказал ей об  этом
Ян. Она подумала о том, как справилась с этим горем, от  которого  разум  ее
уступил демонам, оставшись без защиты.
   А затем:
   - Ты ходил к руинам. - Она не знала, откуда знает об этом.
   - Я не мог придумать, что еще сделать,  милая.  -  Он  встал  на  ноги  и
осторожно  пошел  к  ней,  не  доверяя  себе  и  не   желая   разрушить   ее
сосредоточенность. Его пальцы дрожали, когда встретились с  ее.  Она  знала,
что ее собственные были холодны после полета над злыми  горами,  но  его  по
сравнению с ней были просто ледяными.
   Она подумала о тех тварях, что увидела,  о  тех,  что  собирались  по  ту
сторону зеркала в ее снах. О том, что она прочла о демонах в его книгах.
   - Он много часов лежал без сознания в  зеркальной  комнате.  -  Мисс  Мэб
встала с подушечки перед огнем, и  ее  многочисленные  изысканные  украшения
полыхнули, как  драконья  чешуя.  -  Едва-едва  достало  заклинаний,  что  я
наложила на него, чтобы  он  возродился  снова.  -  Она  бросила  взгляд  на
Поликарпа, который быстро отвел глаза.
   - Я заключил самую лучшую сделку, какую мог. - Джон поправил  очки.  -  Я
всегда был никудышным торговцем - помнишь тот раз, когда я купил окаменевший
мускатный орех у того типа с обезьяной? -  но  я-таки  попытался.  Мисс  Мэб
сказала мне, во что я вляпался, и все, что мне остается сказать, так это то,
что Королеве Демонов должно быть стыдно.
   Он отвернулся от нее, роясь в  бесформенном  мешке  на  поясе.  Когда  он
повернулся снова, в руке у него было что-то похожее на печать, сделанную  из
хрусталя или стекла. В ту же минуту мисс Мэб  подошла  с  другой  стороны  и
взяла Дженни за запястье.
   Хорошо, что она это  сделала.  Внутри  скованного  драгоценностью  разума
Дженни ощутила, как Амайон тянет и трясет ее руку,  и  ее  охватило  желание
сбежать из комнаты, спрятаться, использовать свою волю  и  магию,  чтобы  ее
никогда не нашли.  Она  повернулась,  вырвалась,  но  с  другой  стороны  ее
схватили  другие  руки.  Она  мельком  увидела  бледное   лицо   седовласого
незнакомца, глаза, в которых не было ничего,  кроме  тени  и  сияния  звезд:
Моркелеб в человеческом облике, который вошел в двери террасы.
   Она поняла - Амайон понял - что за хрустальную печать держал Джон.
   Ненависть, измена, яд, убийство, боль...
   Голос демона кричал в ней, и как дракон, она заключила свой разум в ножны
из стали и алмазов.
   Покинуть тебя, покинуть тебя, покинуть тебя...
   Волны невыносимого удовольствия, неописуемой боли обрушились на нее.  Она
вцепилась в руку Джона, в угол стола, ее скрючило от боли,  бросило  в  пот,
тошнило.
   - Держись, милая. - Его рука коснулась подбородка, приподнимая ее голову;
она увидела, что он держит в руке обычную белую ракушку  с  пляжей  Бела,  и
голос Амайона внутри нее поднялся до визга.
   НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ...
   Ребенок внутри нее. Отчаянный, ужасающий возлюбленный-ребенок.
   Дженни твердо замкнула разум и открыла рот, когда ракушку поднесли  к  ее
губам. Сосредоточила взгляд на Поликарпе, который  поднес  свечу  к  палочке
заговоренного  темно-красного  сургуча.  Послушно  протянула  руки,  и   Мэб
полоснула по ее ладони  и  намазала  кровью  хрустальную  печать.  Маленькой
колдунье-карлице пришлось взобраться на стул,  чтобы  прижать  окровавленный
сигл ко лбу Дженни.
   ОНИ БУДУТ МУЧИТЬ МЕНЯ ЦЕЛУЮ ВЕЧНОСТЬ...
   Дженни припомнила ночи собственных страданий и холодно ответила Отлично.
   И Амайон пропал.
   На нее нахлынуло опустошение. Она едва осознавала, как Мэб  взяла  у  нее
изо рта ракушку. Дженни отвернулась и закрыла лицо руками,  сердце  ее  было
разбито и она заплакала.

***

   - Демоны попросили Аверсина, чтобы он принес им определенные вещи. - Мисс
Мэб подалась вперед в большом кресле Правителя, и Поликарп, который сидел на
полу рядом с ней, снова приподнял скамеечку для ног.
   Прошло почти  двадцать  четыре  часа.  Колдунья-карлица  надела  шелковые
домашние туфли изумительного  голубого  оттенка,  расписанные  розетками  из
ляпис-лазури  и  золота,  на  носках  которых   висели   маленькие   золотые
колокольчики. Когда она скрестила ноги,  колокольчики  зазвенели.  -  Такова
была цена, которую он заплатил за это.
   На столе в кабинете лежала хрустальная печать,  зеленовато-белая,  словно
сделанная изо льда. Судя  по  инею  на  ней,  коснувшись  которого,  человек
оставлял след, может и впрямь так и было. Пузырек рядом с ней был  скользким
на ощупь, и Дженни видела, что он выжег на столе круги. Теперь  он  покоился
на стеклянном блюдце. Голубая шкатулка из камня,  хотя  и  более  банальная,
казалась тем не менее темнее и тяжелее, чем любой камень этого мира, который
она знала, и  смотреть  на  нее  долго  было  тяжело.  Ее  покрывали  темные
отметины. Кровь, подумала она.
   Белой ракушке тоже надо быть здесь, подумала Дженни. Тюрьме Амайона.  Она
устыдилась желания видеть ее. Знать, удобно ли ему там.
   Бред, подумала она, сгорая со стыда. Бред. Как будто Джон не в  отчаянной
опасности, как будто Ян уже не раб демона...
   После того, как они ушли  из  кабинета  прошлой  ночью,  она  заснула,  а
проснувшись, нашла Джона  лежащим  рядом.  Он  обхватил  ее  лицо  руками  и
коснулся губами ее губ, и вся та мерзость,  жестокость,  похоть,  в  которую
втянул ее Амайон, словно смылась с ее тела и разума. Она не была  прекрасной
- она знала это, всегда знала  -  но  она  видела,  что  в  его  глазах  она
красавица, и этого было достаточно.
   Ее разум все еще был отделен от тела, как в тот раз, когда  она  смотрела
на Кайр Корфлин глазами Моркелеба. Она знала, что  все  еще  обитает  внутри
зачарованного перидота, а эта драгоценность лежит в  серебряном  флаконе  на
шее Карадока. Ее власть над собственным телом, пусть она  даже  освободилась
от хватки Амайона, была зыбкой. Разница была в том, что в ее покинутом  теле
не обитало никаких демонов, и она могла управлять собой, как одной из  машин
Джона, сквозь трещину  в  драгоценности.  Это  было  величайшее  облегчение,
которое она знала.
   Потом они снова заснули, но Джон все еще выглядел усталым. В  его  глазах
было  мучительное  выражение,  словно  он  всегда  оборачивается  в  поисках
чего-то, что ожидает, но никогда не видит.
   - С первым много хлопот быть не должно. - Сидя на полу у ног Дженни, Джон
стиснул ее руку. - Среди сокровищ Бездны будет гром-камень, так ведь, мэм? -
Он глянул на мисс Мэб. - Я слышал, что эти сокровища у гномов есть. Надеюсь,
моя репутация достаточно хороша для старого Балгуба, чтобы он продал мне это
не дороже пары фунтов мой плоти.
   Он произнес это  с  быстрой  усмешкой,  но  колдунья-карлица  смотрела  в
сторону. Дженни, чьи  колени  упирались  в  спину  Джона,  ощутила,  как  он
внезапно застыл. - В Бездне Ильфердина нет гром-камня, - сказала  мисс  Мэб,
избегая его взгляда.
   - Не сходите с ума, мэм, - сказал Джон.  -  Ваш  старый  приятель  Дромар
говорил мне об этом четыре года назад...
   - Он ошибался, - сказала колдунья-гном. - Все отослали в Вилдум как плату
за долги. Такие вещи встречаются намного реже, чем  об  этом  говорят.  -  В
любом  случае,  -  добавила  она,  когда  Джон  сделал  шумный  вдох,  чтобы
заговорить, - они тебе ничего не уступят ради такой цели.
   Ее древние глаза открыто встретились с его. Тишина пала словно  одиночная
капля воды во сне, что увеличивается до размеров пруда, потом озера, а потом
и океана, что поглощает мир.
   - Видишь ли, именно из металла, что содержит гром-камень, - сказала  она,
- делаются Врата Демонов. Металл со звезд удерживает заклинания,  как  ничто
другое, и защищает их от повреждений.
   - А что до драконьих  слез,  -  сказал  Поликарп,  -  думаю,  это  просто
причуда, потому что драконы не плачут.
   А плакал ли Меллин, заинтересовалась Дженни, когда я  сбежала  из  лагеря
Роклис?
   И с этой минуты ее мысли снова вернулись к Амаойну,  и  она  отвернулась,
стыдясь того, что другие увидят, чем полны ее глаза.
   Тишина в маленькой библиотеке была похожа на кристалл яда в чаше. Ажурные
лампы посолили лисье, острое лицо Мастера и морщинистый  лик  колдуньи-гнома
узором из топазовых крапинок.
   Джон сделал глубокий вдох. -  Я  понимаю.  -  Его  голос  был  смертельно
спокоен. - Я надумал заплатить третью часть этой десятины моими собственными
волосами и ногтями - это дар моей матери, а она, не считая Роклис, вероятно,
ненавидела меня сильнее всех в мире. Все вокруг мне говорят, что у  меня  ее
нос, но он мне и самому понадобится, чтобы было на чем держаться очкам.  Или
вы собираетесь и их у меня отобрать? - Он полоснул Поликарпа глазами.
   Правитель открыто встретил его взгляд. - Если придется.
   - Твои волосы и ногти упрочат власть Королевы Демонов над тобой, Аверсин,
- сказала мисс Мэб, вертя кольца на своих  плотных  пальцах.  -  Думаю,  она
рассчитывала на то, что ты именно так и разгадаешь эту загадку, ощутив,  как
это  делают  демоны,  в  глубинах  твоего  разума  ненависть  твоей  матери,
порожденную тем, что ты сын своего отца. Отсюда она придумала уловку,  чтобы
проникнуть в этот мир с твоей  помощью.  Возможно,  использовать  их,  чтобы
также управлять твоей душой и разумом.
   - А. - Дженни ощутила, как напряглись все мускулы Джона. Сначала  ярость,
потом страх.
   - И что из этого ты знала, когда сотворила  для  меня  заклинания,  чтобы
пройти в мир зазеркалья? - наконец спросил он. - Что они  наверняка  у  меня
это попросят? Или что никто вовсе и не собирался помочь  мне  заплатить  эту
десятину?
   - Я говорила тебе, что они тебя обманут, Джон Аверсин, -  твердо  сказала
мисс Мэб. - И что вероятность того, что ты  вернешься  оттуда  живым,  очень
невелика.
   - Но ты не озаботилась упомянуть, что все, что об  этом  скажут,  это  О,
извини, сынок, не могу заплатить твою десятину, у меня у самого сложности. -
Он стоял, сам похожий на дракона в шипастом порыжелом камзоле. - Но  однако,
мы воспользуемся защитой, свободой и здоровьем, большое спасибо  за  это,  и
проследим, чтобы твое имя жило вечно. А пока ложись  прямо  тут  и  подожди,
пока я схожу за топором.
   Он зло повернулся к Правителю. - Скажи мне еще одно.  Те  стражники,  что
ошивались тут сегодня, куда бы я ни повернул -  они  должны  удостовериться,
что я не ухожу отсюда, да?
   Поликарп отвел глаза.
   С  застывшим  лицом  Джон  взглянул  на  Дженни,  которая  привстала   от
потрясения, ужаса и ярости. Он нагнулся, взял ее за руки  -  пальцы  у  него
были ледяные - и поцеловал в губы. Ей он сказал:
   - Ну ладно, они правы, милая. - В голосе  его  ощущались  нотки  горького
гнева. - Нельзя дать демонам проникнуть в  этот  мир,  но  кому-то  придется
пойти, взять оружие и сразиться с ними,  ради  Короля,  и  ради  Гара,  ради
Закона и всех моих друзей. Но это было для тебя, милая.  Все  это  было  для
тебя.
   Широкими шагами  он  вышел  из  комнаты,  и  голубые  шерстяные  портьеры
взлетели и закрутились, когда он прошел. Поликарп тут же встал и  подошел  к
двери, и Дженни, дотянувшись разумом, услышала, как он сказал людям снаружи:
   - Идите за ним. Вы знаете, что делать, но молчите об этом.
   Правитель схватил Дженни за руку, когда она попыталась  пройти.  Какое-то
время они смотрели друг другу в глаза - ярко-голубые в голубые -  понимая  и
не желая понимать. - Они не причинят ему вреда, - сказал Поликарп. -  Просто
проводят до его комнаты. Пожалуйста,  поймите,  леди  Дженни.  Мы  не  можем
позволить ему ходить свободно. Никто их тех, кто имел дело с Исчадиями  Ада,
кто должен заплатить им какую-то десятину, не может ходить свободно.
   Она выдернула руку из его захвата, но он не дал ей уйти. В бешенстве  она
заявила:
   - И я тоже?
   Его голубые глаза были печальны. - И вы тоже, леди Дженни.  Подумайте  об
этом.
   Она вырвалась и встала в освещенном огоньком лампы кабинете, вся дрожа.
   - Закон не  наказывает  тех,  кто  был  под  властью  демонов,  -  сказал
Поликарп, - потому что в любом случае они редко выживают.  Но  тем,  кто  по
доброй воле идет к Исчадиям  Ада  и  заключает  с  ними  сделку,  им  нельзя
доверять и нельзя оставлять в живых. То, что сделал этот человек - это самый
храбрый поступок, который я когда-либо видел, но факт остается фактом  -  он
должен им десятину, которую не может уплатить, и в конце концов  они  должны
им овладеть. Этого мы не можем допустить. Ни живым, ни мертвым.
   Дженни беспомощно оглянулась на мисс Мэб, но  колдунья-карлица  встретила
ее взгляд со спокойной жалостью и печалью. - Ты знаешь, это правда, леди.  Я
помогла ему, чтобы у них в рабстве было одним магом меньше,  зная,  что  ты,
как маг, меня поймешь. Когда придет Королевская Луна,  он  их;  с  последним
вздохом он их; а  с  демонами,  которые  захватили  тебя,  с  демонами,  что
удерживают твоего сына - ты знаешь, что он не может уплатить им тем, что они
просят. Так действуют демоны, дитя. С помощью ужаса, и любви, и страха,  что
может случиться худшее.

***

   - Должен быть способ.
   Последнее новолунье лета началось три часа назад. Даже так далеко на  юге
небо сохраняло медлительное свечение цвета индиго, в котором каждая  звезда,
как дракон, выпевала собственное имя - музыка, которую не  разбирают  сердца
смертных. Дженни в каком-то ужасе посмотрела на них с зубчатых стен башни, а
потом взглянула в прозрачные глаза седовласого мужчины, который тихо подошел
к ней.
   Ее голос звучал твердо,  отрывисто,  нереально  для  нее  самой.  -  Джон
говорит, что Королевской Луной это время года называется потому,  что  тогда
были убиты Король Долгого Берега, где сейчас  находится  Гринхайт,  и  лорды
маленьких государств Сомантуса, Уррейта и Серебряного  Острова,  чтобы  ради
урожая заплатить десятину богам.
   Я знаю. Дракон характерным движением чуть склонил голову в  сторону.  Она
почти видела мерцание шишечек на его усах. Я  там  был.  Его  движения  были
нечеловеческими, и ничего даже отдаленно человеческого не  было  в  строении
его узкого, необычной лепки лица. Странно было видеть его человеком, хотя не
более странно, подумала она, чем ее в те дни,  что  она  провела  в  обличье
дракона. Если он мог преобразоваться в дракона размером не  больше  сапсана,
наверняка это было для него еще проще.
   Но все же ее охватывало странное чувство, когда она  вглядывалась  в  эти
алмазно-кристальные глаза, чужие и безжалостные.
   Она повторила:
   - Должен быть способ.
   Было бы дурно, колдунья, мошенничать с  демонами,  как  будто  мы  мелкие
шулеры, что  хитрят  с  поддельными  драгоценностями  на  рыночной  площади.
Моркелеб положил длинные белые руки на камень  парапета.  Только  ногти  его
были нечеловеческими - черные, изогнутые когти, похожие на  покрытую  эмалью
сталь. Руки его казались тонкими, как палочки, словно у куклы, сделанной  из
птичьих костей.
   Честность есть честность, заключаешь ли ты сделку с честным человеком или
нечестным. Так говорили Тени Драконов. Когда-то я так не думал. Но  получить
свободу и исцелиться, а вернуть им обгорелые кости -  это  воровство.  Кроме
того, не думаю, что демонов обманет даже самая ловкая иллюзия.
   Иногда, Дженни, способа нет.
   - Это слова, - выкрикнула она, думая о том,  каким  способом  были  убиты
пособники демонов. И  в  ее  голове  возникла  мысль,  пусть  не  выраженная
словами: Ты не любишь.
   Прозрачные глаза разглядывали ее, и она опустила взгляд.
   Это правда, любовь чужда драконам. Но иногда мы не делаем чего-то  потому
только, что не знаем как. Я не вошел бы в Ад по ту сторону зеркала,  Дженни,
потому что я знаю безнадежность этого. Однако он это тоже знал, и вот теперь
ты стоишь в надежде, что тебя освободят. Я не сделал бы  такого,  ибо  я  не
знал - не знаю - как совершить подобное безрассудство. Однако  я  благодарен
ему, ведь он сделал то, что я, Черный Моркелеб,  Разрушитель  Элдер  Друн  и
величайший из звездных птиц, не смог сделать и не сделал бы, потому что  это
чуждо драконам.
   Он отвернулся от  нее  к  бархатным  пропастям  Злого  Хребта  и  слабому
красному миганию  Джоновой  кометы,  что  медленно  заго