сразиться с четырьмя драконами...Ну, с  тремя,  раз  уж
девушка вышла из игры...
   - Он придет.
   Кислота обрызгала сверкающую воду перед ними. Сквозь  пар  Дженни  видела
огромную угловатую фигуру дракона в рамке огня, припавшую  к  земле  на  дне
потока.
   Джон сказал:
   - Чтоб ему провалиться.
   Дракон находился неподалеку от края деревьев,  в  том  месте,  где  ручей
впадал в болотистый луг. Плотно прижатые крылья опали, бросив его голову под
огненный полог. Пламя золотило чешуйки, голубым  по  голубому,  переливчатое
великолепие ляпис-лазури, лобелии и муаровой  синевы;  обрисовывало  контуры
мелких узоров на плечах, среди шипов. Он открыл рот, чтобы плюнуть снова,  и
Джон по колено в воде уже натянул тетиву лука и  приблизился,  когда  Дженни
увидела лицо всадника.
   Она закричала Нет!, когда Джон выпустил стрелу. Это Ян!  Она  швырнула  в
нее заклинание, но эта стрела была заколдована ею самой много месяцев назад.
Ян качнулся назад, когда  она  ударила  его;  схватился  за  шипы  вокруг  и
медленно осел. Дракон отпрянул во тьму.
   - Ну же! - Джон схватил ее за запястье, оттаскивая ее. - Вдоль реки  есть
пещеры.
   - Моркелеб...
   - Что? Думаешь, я не могу справиться с двумя драконами сам?
   И тут Дженни услышала его, этот мрачный призрачный голос, зовущий  ее  по
имени.
   Они  вышли,  спотыкаясь,  из  горящих  лесов  и  увидели  его   -   вихрь
рассекающего  пламя  угловатого  мрака  в  воздухе,  неистовый,  кусающийся,
пикирующий на кричаще-яркую, грубую фигуру красного с  белым  дракона  и  на
солнечно - желтое великолепие, - должно быть, подумала  Дженни,  это  дракон
Энисмирдал. Моркелеб был быстрее и  больше  их  обоих,  но  когда  эти  двое
поднялись к нему, с ними, казалось, взвихрились тьма и  огонь,  и  образы  и
иллюзии утраивались и распадались на четверти.  Дженни  сузила  свой  разум,
сфокусировала его до лезвия света и швырнула это лезвие в сторону  Моркелеба
с заклинаниями осознания и охраны.
   Какое-то ослепительное мгновение она  видела  его  глазами.  Видела,  как
драконы дробились и рассыпались то на пять, то на шесть отдельных  атакующих
фигур, то на радуги ужасающих цветов - сводящих с ума, отводящих глаза  -  и
проносились осколками мерзкого злого зеленоватого  пламени.  Дженни  удвоила
сосредоточенность, вытягивая силу из необузданной ярости огня, из гранита  и
доломита глубоко под дном реки. Драконьими глазами она видела, как очертания
одного из драконов прояснились, и Моркелеб ударил черной молнией ,  разрывая
противника когтями.
   Потом картина снова раздробилась,  и  Дженни  задохнулась  от  внезапного
холодного ужаса, который ею  овладел,  словно  в  плоть  внезапно  прорвался
серебряный червь, извиваясь  и  стремясь  достигнуть  сердца  и  мозга.  Она
призвала всю свою силу,  защищая  себя,  защищая  Моркелеба,  но,  казалось,
что-то внутри нее истекает кровью, и с этим  вытекает  и  сила.  Дисциплина,
которую вколотил в нее Каэрдин, взяла верх, она упорно призывала другие силы
Земли - лунный свет,  воду,  мерцающие  звезды  -  и  зрение  ее  как  будто
прояснилось. Моркелеб нанес еще несколько эффектных ударов когтями и зубами,
отгоняя их. На лицо Дженни хлынул кровавый дождь и капельки жгучей  кислоты.
Но внутри нее все еще сочилось жидкое серебро.
   Моркелеб нырнул вниз, выпустив черные когти. Она  почувствовала,  как  ее
схватили и оторвали от земли. Когда  он  облаком  бритвенно  острых  крыльев
снова взмыл в небо, по инерции ее голова  резко  откинулась  назад.  На  них
обоих Дженни набросила дырявые сети  охранных  заклятий  и  когда  ее  магия
сомкнулась и сплавилась с его, почувствовала, что его сила тоже  иссякает  и
пересыхает. Они быстро летели на восток, и она отдавала  себе  отчет  ,  что
позади них бурей ревели крылья, знала о бешенстве преследующих их  красок  и
ярости. Дождевые тучи укрывали высокие унылые склоны Скеппингских холмов.
   Туда и направился Моркелеб, и Дженни распростерла разум, вызывая молнию и
начертив вокруг них охранные заклятья,  чтобы  помешать  их  преследователям
сделать то же самое. На этот раз с ними ничего не случилось: никаких схваток
между  противоборствующими  силами,  только  замерцала  молния  -   гнетущие
вспышки, озарившие мягкую тьму вокруг.
   Немного погодя дракон плавными кругами направился к земле.

***

   - Джон? - Дженни повернулась, и мокрый корсаж с нижними юбками прилипли к
телу. Пещера, куда их доставил дракон, была такой низкой, что только  Дженни
могла стоять в ней, выпрямившись, и она сужалась,  углубляясь  в  холм.  Лил
унылый дождь, безостановочно падая на наружный склон. Она слышала журчание -
должно быть, поблизости был ручей Клейбоггин - и  почти  бессознательно  она
определила, где они находятся и как далеко улетели.
   Ведьмин огонь замерцал на очках, когда Джон повернул голову. Ее поразило,
что среди хаоса огня, крови и магии Моркелебу удалось схватить их обоих.
   - Мне жаль насчет Яна, милая.
   Она глубоко втянула воздух. - Ты знал, когда стрелял?
   - Ага. - Он осторожно выпрямился. Тончайшие голубые  нити  света  сделали
заметнее пластины старого металла, которыми был украшен его камзол. За  ним,
невероятно распластанный, словно жук в щели, в глубине пещеры лежал Моркелеб
- мерцание алмазных глаз и  шипов.  -  Видишь  ли,  я  знал,  что  он  будет
наездником Нимра.
   Дженни отвернулась. Знание, что Ян жив и его можно вернуть,  сжигало  ее:
ярость, негодование, ужас от того, что сделал Джон.
   - Карадок не даст ему умереть, ты же знаешь, - продолжил Джон. -  В  мире
слишком мало магов, и ему пришлось вытащить их обоих, Нимра и  Яна,  -  всех
троих, я бы сказал, если считать того гоблина, что его оседлал - из боя, как
он вытащил Изулт.
   - А если бы твоя стрела его убила наповал? - Голос ее дрожал. - Мы  можем
вернуть его, Джон, но не из мертвых.
   - Если бы мы умерли тогда, - мягко сказал Джон, - как думаешь, кем был бы
Ян, кроме как рабом гоблинов, беспомощным пленником  этой  драгоценности  до
последнего вздоха и удара сердца? Наблюдал бы,  что  они  творят,  живя  его
болью? Иногда стрела в сердца - это подарок, преподнесенный из любви.
   Дженни смотрела в сторону. Он был прав, но ей было  так  больно,  что  не
находилось слов. Джон  снял  камзол  и  улегся,  положив  голову  на  мокрый
насквозь ком из пледов. От его  рубашки  шел  легкий  пар  из-за  заклинаний
тепла,  которые  вызвал  Моркелеб,  чтобы  высушить  их  одежду.  В   пещере
раздавался только звук дыхания, когда  снаружи  пробился  серый  свет.  Чуть
погодя Дженни встала и передвинулась, чтобы лечь радом  с  ним,  сжимая  его
руку.

***

   Учитывая неровную и сильно заросшую лесом территорию Лесов  Импертенга  и
возможность присутствия там восставших отрядов, и Джон, и  Дженни  посчитали
небезопасным, высаживаться в темноте, в нескольких милях  от  лагеря  солдат
Короля. Более того, как отметил Джон, невозможно сказать, не  следил  ли  за
ними кто-нибудь из драконов, выжидая, чтобы напасть на  них  с  Дженни,  как
только Моркелеб скроется из виду.
   Поэтому дракон полетел прямо к лагерю у  подножия  холмов  Джотема  и  на
второй день после их бегства кругами  спустился  с  вечернего  неба.  Дженни
раскрыла над ними огромный  зонтик  Промажь  по  цели,  чтобы  справиться  с
последствиями.
   Это было необходимо. Со всех концов лагеря с криками высыпали люди  -  из
лагерей, поскольку с высоты было ясно, что каждый из вассалов Короля  разбил
свои палатки по отдельности, и было  невозможно  спутать  полосатые  палатки
Халната и светло-кремовое,  хотя  и  потрепанное,  пристанище  солдат  Хита.
Драконьим зрением Дженни ясно их видела, и фасон и цвет их одежды отличались
так же, как вид и размер их бивуаков.  Вместе  с  диким  ржанием  лошадей  и
безумным блеянием овец, в панике  носящихся  по  кругу  в  загонах,  до  нее
доносились голоса. Бесполезной тучей взмыли стрелы. Потом  солдаты  кинулись
врассыпную, как неслись сюда, тыча пальцами  и  крича,  когда  увидели,  что
дракон зажал в когтях людей.
   Джон оставался Джоном, он махал руками и посылал воздушные поцелуи.
   Балансируя на огромных крыльях, Моркелеб вытянул длинные  задние  ноги  к
земле, а потом присел и сложил крылья. К этому времени на углу плаца, где он
обосновался, стояли только два высоких худых молодых человека -  рыжеволосый
носил черную мантию ученого, а очки белокурого казались нелепыми в сочетании
с красной военной формой, красными бриджами и красными стоптанными  сапогами
с искусным тиснением.
   Именно эта очкастая малиновая фигура выкрикнула:
   - Лорд Джон! Леди Дженни! - и зашагала вперед, протягивая руки.
   Дженни помнила время, когда он бы побежал.
   Дженни  сделала  реверанс  -  в  потрепанной  нижней  юбке   и   Джоновых
запачканных сажей пледах, но он  обхватил  ее  руками,  нагибаясь  с  высоты
своего возмутительного роста. Потом  он  повернулся  и  заключил  в  объятья
Джона, задыхаясь от восхищения  и  удовольствия,  а  Моркелеб  в  это  время
устроился чуть поудобнее и наблюдал за этой сценой холодными  сардоническими
нечеловеческими глазами.  Казалось,  сорок  футов  -  его  истинный  размер,
крупнее которого он быть не может, но сейчас  Дженни  не  была  в  этом  так
уверена.
   - Что вы здесь делаете? - спросил Гарет Маглошелдон, сын  -  и  Регент  -
своего отца-Короля. Как раз когда он говорил, появился Уриен из Дома Увейна,
высокий мужчина,  который  в  юности,  должно  быть,  был  похож  на  статую
Сармендеса, Повелителя Солнца: инкрустированные золотом  доспехи,  малиновый
плащ, огромный, украшенный драгоценностями меч, отбрасывающий блики света. -
Все в порядке, отец, - торопливо сказал Гарет, подходя к нему, когда Король,
увидев Моркелеба, поднял оружие и начал наступать.
   - Подумать только, это же дракон Злого Хребта!
   - - Все в порядке, - повторил Гарет, хватая его за руку. - Его  победили.
Он здесь как... как пленник.
   Моркелеб открыл рот и зашипел, но если он и сказал что-то,  Дженни  этого
не различила, и не подала Гарету никаких знаков.
   - Он дракон.  -  Король  нахмурился,  словно  чего-то  здесь  он  не  мог
уразуметь. К нему торопливо подошли слуги и ординарцы, тактично беря его под
руки. - Драконов нужно убивать. Это долг Короля...
   - Нет, - сказал Гарет. - Лорд Аверсин - ты помнишь лорда  Аверсина?  -  и
леди Дженни захватили этого дракона в  плен.  Я  спою  тебе  об  этом  песню
сегодня вечером или...или завтра. - Он  повернулся  к  Джону,  нахмурившись,
когда увидел ожоги и волдыри обожженного кислотой тела. - Что  случилось?  -
Он посмотрел также и на Моркелеба, словно зная,  что  только  самая  крайняя
необходимость привела бы их в лагерь.
   - Роклис - предательница. - Джон сунул одну руку за  портупею,  а  второй
почесал длинный нос. - И это хорошая новость.

***

   Гарет слушал рассказ Джона без комментариев, хотя когда  Джон  говорил  о
Шхерах Света, глаза Регента засверкали от восторга и страстного желания туда
попасть. Тихо сидя между Джоном и рыжеволосым Поликарпом, правителем Халната
и доктором естественной философии - и  одетая  в  слишком  яркое  и  слишком
длинное платье, которое одолжила одна из офицерских жен - Дженни поняла, что
только часть Гаретовой одержимости рассказами о древних Драконьих  Погибелях
возникла из тоски неуклюжего мальчишки по героизму и мужественным деяниям  с
оружием в руках. Что Гарет любил, так это рассказы о драконах.
   Как и Джон, осознала она, полюбил драконов, когда стал понимать их лучше.
   - Она всегда смотрела на тебя свысока, ты же знаешь,  -  сказал  Поликарп
Гарету. - Мы с ней говорили два-три раза, когда  она  командовала  войсками,
осаждавшими Халнат. Когда она узнала, что твой отец ... заболел, - он бросил
взгляд на высокого мужчину, сидевшего в кресле на почетном  месте  в  центре
стола, - ее первой реакцией был ужас, что королевством будешь править ты.
   - Я не болен. - Король Уриен,  который  слушал  Джоново  повествование  с
серьезным  удивлением  ребенка,   слегка   откинулся   на   спинку   кресла,
нахмурившись. Его волосы, которые были раньше цвета спелого  ячменя,  сейчас
стали почти белыми и росли так редко,  клочками,  что  их  стригли  коротко.
Выходя, чтобы сразить дракона, он надел гладкий парик.
   В отличие от всех остальных, подумала Дженни, он выглядит крепким, у него
цветущий вид человека, который хорошо ест и проводит часть дня на  улице.  С
каждым разом, когда Дженни его видела  после  смерти  чародейки  Зиерн,  что
высосала из него столько жизни и души, старый  Король,  казалось,  понемногу
оживал, понемногу воспринимал свое окружение,  хотя  он  все  еще  по-детски
восхищался каждым цветком, пуговицей и механизмом, словно никогда  не  видел
их раньше.
   И обескураживала мысль, что Роклис, возможно,  была  права:  если  Уриена
разлучить с сыном, его легко можно было бы уговорить забыть его и  назначить
любого - Роклис, Принца Импертенга, Джона или даже Адрика - Регентом  вместо
молодого человека.
   Король продолжил:
   - Меня всего лишь тянет вздремнуть, но ведь я  могу  быть  Королем,  даже
если меня тянет вздремнуть, не так ли? - Он беспокойно  повернулся  к  сыну,
который улыбнулся и накрыл ладонью его большие загорелые пальцы.
   - Самым лучшим, отец.
   - Как же она могла так поступить. - Уриен снова повернулся к Поликарпу. -
Никогда бы о ней такого не подумал. Она всегда была  таким  хорошим  воином,
таким хорошим бойцом. Помню, когда ей исполнилось тринадцать, я  подарил  ей
доспехи. Ты попросил книги. - Он рассматривал Гарета с легим смущением, хотя
и без всякой враждебности в голосе.
   По внезапному румянцу, что пополз по тонкой коже Гарета после слов  отца,
Дженни предположила, что у его отца нашлось что  сказать  о  тех  мальчиках,
которые просят книги, а не доспехи.
   - Но почему же она нас не любит? - сказал Уриен.
   - Она нас не любит, потому что не  может  поступать  как  ей  хочется,  -
сказал Джон , криво улыбнувшись, и Король кивнул, поняв это.
   - Ну, это потому, что она не вышла замуж за того парня-купца.  Но  все  к
лучшему, конечно.
   Снаружи, с равнины, к темным стенам палатки доносился лай лагерных  собак
и карканье грачей с навозной кучи. Дженни подумала, что других  шумов  очень
мало. Дженни. Ни ударов оружия, ни выкрикивания  команд.  Моркелеб,  зловеще
залегший в центре плац-парада, блистал великолепием в  тишине  и,  казалось,
притуплял любой звук.
   Что поймут из всего  этого  шпионы  и  разведчики  горцев  -  или  Принца
Импертенга, если уж на то пошло?
   - Она мне сказала, - тихо произнес Гарет, - что ей не понравилась мысль о
моем регентстве, но ей хочется думать, что она не  права.  После  этого  она
всегда относилась ко мне с уважением.
   И может быть уже тогда,  подумала  Дженни,  Роклис  начала  подумывать  о
захвате трона.
   - Она полдюжины раз выступала  в  совете  против  того,  чтобы  феодам  и
свободным городам позволяли оставлять  собственные  парламенты  и  сохранять
древние законы, - продолжил юный Регент. - Она говорила,  что  это  глупо  и
неэффективно. Но что я мог сделать? Принцы  и  таны  признают  меня  Королем
отчасти и потому, что им позволяют иметь собственные законы, жить  так,  как
завещали им  предки.  Король  не  может  сказать  своим  подданным  -  своим
преданным подданным - что он лучше знает, как им жить, чем их предки.
   - Очевидно, - сухо сказал Джон, - она думала, что ты можешь.
   - Что касается Карадока, - сказал Поликарп, вертя длинными пальцами перо,
- я его помню. Он появился около пяти лет назад  с  дюжиной  переписчиков  и
предложил мне их услуги  в  восстановлении  и  замене  некоторых  древнейших
рукописей в библиотеке, если я дам ему позволение сделать копии и для  себя.
Я всегда думал, что он слишком удачлив в торговле, чтобы быть  по-настоящему
честным.
   Он незаметно взглянул  на  Короля,  но  Его  Величество  был  погружен  в
созерцание золотого узора по краю блюда, на котором лежали сыры, сладости  и
экзотические лакомства.
   Джон хмыкнул:
   - Теперь мы знаем, откуда ветер дует и с чего это ему так подфартило.
   - Более того, -  сказал  Гарет.  -  За  последние  два  года  здесь  было
достаточно...ну, скажем так... несчастных случаев...с кораблями на островах,
так что в совете было выдвинуто предложение вновь ввести  в  действие  закон
против  волшебников,  владеющих  собственностью  или  занимающих  должности.
Только никто не знал, что это за  волшебник.  -  Он  сконфуженно  глянул  на
Дженни и торопливо продолжил, - Расскажи нам о драконоборческой машине.
   Джон сделал ему  одолжение,  изложив  все  коротко  и  по  делу  -  когда
возникала нужда, он это мог. - Я над ней работал бог знает  сколько  лет,  -
сказал он, закончив. - Эту мысль я ухватил откуда-то из Полиборуса - или это
была Дотисова  Тайная  История?  -  но  самый  полезный  чертеж  получил  от
Геронекса из Эрнайна, разве что рулевое управление в кабине взял из чертежей
Сирдасиса Скринуса для  паромов.  -  Он  постучал  по  рисунку,  окруженному
полупустыми кубками, который набросал мелом на скатерти.
   - И я торговался с гномами за каждый кусок и сводил бедного Маффла с  ума
всеми этими замочками и  рычагами,  что  его  скрепляют,  чтобы  можно  было
разобрать на части. Этот маленький ублюдок тяжеловат.
   Гарет и Поликарп переглянулись. - Владыка Бездны Ильфердина сделал бы для
нас больше, - сказал Регент,  протирая  очки  скатертью.  -  Драконы  -  это
последнее, что ему, да и всем остальным гномам, хочется видеть разгуливающим
на свободе.
   Четыре года, подумала Дженни, обуздали  и  успокоили  его.  Когда  они  с
Джоном приехали на юг два года  назад,  по  случаю  крестин  дочери  Гарета,
Дженни увидела, что импульсивный, чувствительный мальчик, который поехал  на
север, чтобы просить  Джоновой  помощи,  превратился  в  молодого  человека,
отлично осознающего свои  ограничения,  человека,  который  может  попросить
помощи, с любовью принимая во внимание мысли той тени короля-воина,  которой
стал его отец и даруя ему все знаки королевской власти и положения.
   Гарет снова пристроил очки на носу. - Ты можешь сказать,  сколько  у  нас
времени?
   - По-всякому может быть, - ответил Джон. - Если у  Роклис  уже  есть  все
драконы, которые ей нужны - ох и жрут же они, должно  быть  -  тогда  у  нас
недели три, наверно. Может, больше, зависит от того, как тяжело были  ранены
Ян и Изулт, и с какой скоростью Роклис хочет вести отряды на юг. Она  знает,
что мы знаем о ней, и она знает, что мы с Дженни сбежали. Думаю, она соберет
свои отряды и поведет их на юг как можно быстрее, -  его  глаза  сузились  и
голос стал резким, - и плеватьей на всех этих бандитов и Ледяных Наездников,
что нападут на новые поселения.
   Он отвел взгляд, чтобы  скрыть  вспышку  гнева,  но  Дженни  видела,  как
внезапно сжались в кулак его руки и как напрягся и отвердел рот.  Между  тем
Король Уриен снова впал в дремоту.
   - Я сожалею,  -  тихо  сказал  Гарет.  -  Я  сожалею  об  этом.  -  Он  в
замешательстве приводил в  порядок  тарелку  и  крошки  хлеба  перед  собой,
пытаясь не встречаться с Джоном глазами. - Она...
   Джон живо покачал головой. - Она лучшая из всех, сынок, и у тебя не  было
причин сомневаться, что она оправдает твое доверие, - сказал  он.  -  А  она
чертовски хороший командир. Я думаю, как раз  то,  что  сделало  ее  хорошим
командиром, отвратило ее от вас: все должно быть сделано так, как ей кажется
правильным. А не выслушивать извинения, почему это нельзя  сделать  быстрее.
Но я скажу тебе, - продолжил он, - и я это знаю, потому что пытался делать и
то, и другое: Ты не можешь быть одновременно  и  командиром,  и  правителем.
Тебе нужно понимать разные веши и быть  двумя  разными  людьми.  А  может  и
больше. До Роклис бы это дошло, если б она только попыталась,  но  мы  можем
быть чертовски уверены, что она этого не делает.
   - Мой господин... - В дверном проеме палатки по