сь заклятием, после которого теряешь  интерес  к
делам людей и хочешь одной лишь свободы?
     "Почему ты сказал "не только", Черный Моркелеб?"
     "Ты знаешь это не хуже меня, Дженни Уэйнест".
     Она различила его в темноте лишь  после  этих  слов.  Лунная  дорожка
алмазно замерцала на чешуйчатой броне, серебряные  глаза  просияли  из-под
полуприкрытых век. Давно ли он опустился рядом, Дженни не знала  -  приход
его был беззвучен, как падение пера.
     "Все, что ты даешь им, ты забираешь у себя. Еще когда ты  проникла  в
меня своим разумом, я увидел, в какую пытку ты превратила свою жизнь. Я не
понимаю людские души, хотя они светлы  и  отзываются  подобно  золоту.  Ты
сильна и прекрасна, Дженни Уэйнест. Я хочу, чтобы ты стала одним из нас  и
жила бы с нами на скалистых островах в северном море".
     Она покачала головой.
     "Я не стану врагом тех, кого люблю".
     "Врагом? - Лунный  иней  опушил  гриву,  стоило  Моркелебу  повернуть
голову. - Разумеется, не станешь, хотя, при всей твоей к  ним  любви,  они
этого заслуживают. Мне непонятна такая любовь,  драконы  любят  иначе.  Но
когда я освобожусь от заклинания, привязавшего меня к этой  горе  и  снова
полечу на север, лети со мной. Я не чувствовал раньше ничего подобного, но
я хочу, чтобы ты была драконом - таким же, как и я. Скажи мне, ну  не  все
ли тебе равно, станет ли этот мальчик Гарет рабом женщины своего отца  или
рабом своей будущей избранницы? И какая тебе разница, кто захватит Бездну?
Или долго ли еще эта женщина Зиерн будет осквернять разум и  тело,  покуда
не умрет, истощив свою  душу  и  магию?  Тот  ли,  другой  человек  правит
Уинтерлэндом и защищает его, удастся ли ему привезти туда книги о деяниях,
описанных кем-то понаслышке... Все это так ничтожно, Дженни Уэйнест.  Твоя
власть выше этой суеты".
     "Покинуть их теперь - все равно что предать. Я не могу без них".
     "Это они не могут без тебя, - ответил дракон. - Убей тебя люди короля
на этих ступенях - твои друзья это бы пережили".
     Дженни подняла глаза. Черный, мерцающий призрак, он был куда мощнее и
прекраснее того дракона, убитого Джоном в Вире. Его пение отзывалось в  ее
сердце, как отзывалось оно в чистом золоте. Как будто прянув на  солнечный
свет из привораживающей ночи, Дженни помотала головой.
     "Нет. Это неправда". - Она встала и, кутаясь в  мех,  ушла  в  черный
проем Врат.
     После резкой ночной свежести воздух огромной пещеры показался затхлым
и продымленным.  Гаснущий  костер  метал  злобные  янтарные  вспышки,  еле
касающиеся кончиков каменных клыков на потолке и слабо  взблескивающие  на
звеньях сорванной ламповой цепи. Всегда неприятно возвращаться  из  живого
морозного воздуха ночи в стылое жилье, но в этот раз сердце Дженни сжалось
как-то по-особому - так, словно она  навсегда  возвращалась  в  темницу  с
воли.
     Свернула медвежью шкуру, бросила перед огнем и  отыскала  алебарду  в
груде скарба, перенесенного сюда из лагеря на Холме. Что-то шевельнулось в
темноте; Дженни услышала шорох пледа,  и  спустя  мгновение  голос  Гарета
окликнул:
     - Дженни!
     - Я здесь. - Она выпрямилась; отблеск тлеющих углей лег на ее бледное
лицо и на металлические букли овечьей  куртки.  Кутающийся  в  потрепанный
пятнистый  плед  Гарет  выглядел  заспанным  и  взъерошенным,  ничуть   не
напоминая того юного придворного, что две недели назад ожидал королевского
выхода, облаченный в изысканную мантию  из  лимонно-белого  атласа.  И  уж
совсем мало (отметила Дженни)  осталось  в  нем  от  неуклюжего  паренька,
явившегося в Уинтерлэнд разыскивать своего героя.
     - Мне пора идти, - негромко сказала она. -  Скоро  рассветет.  Собери
все,  что  может   гореть,   и,   если   вдруг   люди   короля   вернутся,
забаррикадируйся за  внутренними  вратами  в  Большом  Туннеле.  А  будете
отступать - подожги. Это их задержит.
     Гарет передернул плечами и кивнул.
     - Я расскажу Поликарпу, как обстоят дела. Он  мог  бы  вас  выручить,
если, конечно, врата, ведущие в Бездну с той стороны, не взорваны. Если  я
не доберусь до Халната...
     Юноша потрясенно смотрел на нее - и,  судя  по  выражению  его  лица,
добрая дюжина баллад роилась в мозгу принца.
     Дженни улыбнулась; зов дракона в ее душе звучал все слабее и  слабее.
Она подошла к Гарету и огладила его колкую щеку.
     - Ради меня... Позаботься о Джоне.
     Опустилась на колени, поцеловала Джона в губы и  в  плотно  прикрытые
веки. Встала, подобрала плед, алебарду и двинулась в направлении понемногу
светлеющего серого проема.
     Когда она уже подходила к  Вратам,  тихий  голос  с  ярко  выраженным
северным акцентом проворчал за спиной:
     - Позаботься-ка ты, в самом деле, о Джоне!



                                    15

     Водянистый свет разбавил темноту, обратив воздух из бархата  в  шелк.
Холод полоснул по лицу и  рукам  Дженни,  и  чувство  странной  взмывающей
радости наполнило душу. Неровные грани Злого Хребта сверкали голубизной  и
лавандой на фоне пепельного неба. Туман пасмами лежал в руинах городка. На
несколько мгновений Дженни была предоставлена самой себе: забыв о любви  и
магии, она просто вдыхала колючий утренний воздух.
     Потом наконец заметила дракона, разлегшегося  вдоль  нижней  ступени.
Увидев Дженни, он  приподнялся  и  потянулся,  как  кот,  -  от  клюва  до
шипастого набалдашника хвоста и до кончиков затрепетавших крыльев.  Каждый
рог и каждая чешуйка тускло блеснули в утреннем полусвете.
     "Закутайся потеплее, колдунья. Наверху холодно".
     Он сел и, грациозно подавшись вниз, протянул к Дженни переднюю  лапу,
очень  похожую  на  кисть  человеческой  руки.  Довольно  широкая,  дюймов
двенадцати в поперечнике, она все же поражала изяществом: ничего лишнего -
удлиненные кости, оплетенные мышцами, да шипы  на  суставах.  Когти  мягко
сомкнулись на талии Дженни. Страха не было. Дракон - коварное создание, но
что-то, подсмотренное в лабиринте его  разума,  подсказывало  Дженни,  что
Моркелеб не собирается убивать ее. И все же,  когда  он  прижал  Дженни  к
груди, чтобы защитить от встречного ветра, поджидающего  их  наверху,  она
невольно ощутила дрожь.
     Огромные  крылья   распахнулись,   заслоняя   розово-лиловый   сумрак
нависающих утесов, и Дженни бросила быстрый взгляд  на  землю,  лежащую  в
пятнадцати футах от нее. Еще она успела  взглянуть  на  горы,  обступившие
Долину, и на уплывающую за кремнистый гребень белую луну - ясную, как глаз
дракона.
     Затем Моркелеб прянул ввысь и земля провалилась.
     Лицо ожгло холодом, ветер запустил в волосы  жесткие  пальцы.  Сквозь
толстые пледы Дженни чувствовала жаркое биение крови под страшной  чешуей.
Вновь взглянула на землю и увидела, что Долина стала подобна омуту тени, а
поросшие лесом горные склоны уже обрели от легкого касания солнца  дневные
цвета -  ржавые  и  лиловые,  заиграли  всеми  оттенками  коричневого:  от
мышасто-белесого до глубоких кофейных тонов. Колодцы  для  дождевой  воды,
вырубленные в северных утесах Долины, отразили утро, как осколки  зеркала,
когда дракон взмыл над склоном, начиная кружащий подъем. Внизу среди сосен
и белых скальных осыпей прыгали светлые родники.
     Моркелеб накренился, поворачивая к северу; огромные крылья, казалось,
обжигали воздух. Налетавший порывами ветер взвизгивал, разорванный шипами,
защищавшими позвоночник дракона. Иные были не  больше  пальца,  иные  -  в
локоть,  и  все  острые,  как  кинжалы.  Моркелеб  парил,  легкий,  словно
сделанный из проволоки и черного шелка; эта легкость  ошеломляла,  вызывая
мысль о том, что плоть его, подобно разуму, - совершенно иная, не  имеющая
ничего общего с плотью земных существ.
     "Это царство драконов, - произнес в мозгу Дженни голос  Моркелеба.  -
Воздушные тропы. Они станут твоими, стоит тебе лишь протянуть руку".
     Солнце било вкось, и тень огромных крыльев не стелилась под  ними  по
земле, и все же Дженни почти что  зримо  воспринимала  след,  который  они
оставляли за собой в воздухе. Разум дракона  обнимал  ее,  делился  с  нею
ощущениями, и ветер - то холодный, то теплый - - окрашивался  в  различные
цвета. Драконьим зрением Дженни  различала  силовые  линии,  пронизывающие
мир; мерцающие тропы от звезды к звезде складывались  в  узор,  бесконечно
повторяющийся во всем: в разрозненных магических рунах и в падении листьев
на поверхность пруда. И везде была жизнь:  сквозь  летящие  внизу  обрывки
облаков Дженни видела, как перелинявшие к зиме лисы и зайцы тропят  свежие
снега, как воины короля, расположившиеся лагерем близ тонкой, как  ручеек,
дороги, вскакивают на ноги, указывая с криком  на  проплывающий  в  вышине
силуэт дракона.
     Восходящий поток вознес  Моркелеба  над  склоном,  и  Дженни  увидела
освещенную сторону горы. Вдали вздымались холмы и утесы, держащие на своих
плечах Цитадель Халната - угловатое нагромождение серых  крепостных  стен,
лепящихся на гранитных уступах подобно ласточкиным  гнездам.  Искромсанная
лесистыми расселинами земля скатывалась от подножия твердыни к серебристой
речной излучине; туман мешался с  голубоватым  древесным  дымком,  скрывая
неровные ряды палаток, сторожевые посты, коновязи и траншеи, полные жидкой
глины -  лагерь  осаждающих.  Пространство  между  крепостными  стенами  и
позициями королевских войск, опустошенное и истоптанное войной,  скалилось
пепелищами придорожных крестьянских хозяйств, что гнездятся обычно  вокруг
любого города. Дальше к северу, постепенно растворяясь в дымке,  заплатами
зеленели заливные луга - собственность  правителя  Халната,  пастбища  его
бесчисленных табунов. За рекой ртутными лужицами мерцали болота, где  стаи
долгоногих цапель стояли по колено в тумане - изящные, как рисунок пером.
     "Туда! - Дженни мысленно указала на зубчатые стены  Цитадели.  -  Там
двор правителя. Будет трудновато, но все же тебе придется сесть на стену".
     Ветер швырнул ей волосы в лицо - дракон лег на крыло.
     "Они вооружаются, - предупредил он. - Взгляни".
     На крепостную стену выбегали люди.  Дженни  видела,  как  на  высоких
башнях  начинают  разворачиваться  катапульты  -  метательные   рычаги   с
подвешенными на крюках бадьями, вспыхнувшими вдруг алым коптящим пламенем,
- и массивные арбалеты, уставившие в небо тяжелые стрелы.
     "Мы должны опуститься вон там, - сказала Дженни. - Я прикрою тебя".
     "Собираешься  ловить  стрелы  зубами,   колдунья?   -   саркастически
осведомился  Моркелеб,  уклоняясь  от  первого  выстрела.  У  кого-то   из
защитников крепости  не  выдержали  нервы,  и  он  рванул  веревку  раньше
времени. Пылающая бадья с нефтью описала неуклюжую кривую, трещащее  пламя
летело за снарядом, как вымпел. - Какую защиту можешь предложить  мне  ты,
человеческое существо?"
     Дженни улыбнулась, глядя, как разваливается в падении горящая  бадья.
Ни один пылающий обломок не упал на Нижний Город  -  -  они  хорошо  знали
математику, защитники Халната,  и  умело  ею  пользовались.  Странно,  что
Дженни нисколько не боялась при этом за свою жизнь, хотя  оборвись  она  с
такой высоты - лететь пришлось бы долго. То ли она до такой  степени  была
уверена в Моркелебе, то ли причиной было  прикосновение  разума  существа,
привыкшего парить в воздухе, но Дженни казалось, что ей  достаточно  самой
раскинуть крылья - и падение обратится в полет.
     Маленькие,  как  игрушки,  метательные  машины  на  стенах   Цитадели
медленно поворачивались в их сторону. Издали  они  были  очень  похожи  на
модели, которые мастерил Джон.
     "Подумать только, и я еще была недовольна, когда  он  показывал  мне,
как какая из них стреляет! - Дженни улыбнулась - не то  Моркелебу,  не  то
самой себе. - Зайди с севера, Моркелеб, и лети вдоль  гребня.  Все  машины
одинаковы: одно касание магии - и они разлаживаются".
     Указанную площадку  на  стене  охраняли  два  сооружения:  стреляющая
горящими стрелами катапульта и метательный рычаг с противовесом. Дело было
знакомое: в Уинтерлэнде Дженни  не  раз  случалось  с  помощью  заклинаний
сорвать раньше времени тетиву бандитского лука,  мысленно  приказать  ноге
бегущего  зацепиться  за  торчащий  корень  или  сделать  так,  чтобы  меч
грабителя намертво завяз в ножнах. Разладить эти  грозные  машины  было  в
принципе  немногим  труднее,  чем  модели  Джона.   В   катапульте   вдруг
перехлестнулись веревки, а пробегавший в панике человек налетел на бадью и
опрокинул ее в поворотный механизм метательного рычага, так что устройство
заклинило в одном положении. Повинуясь подсказке, дракон лениво  уклонился
от  единственно   возможной   теперь   траектории   выстрела,   и   Дженни
почувствовала, что Моркелеб смеется, позабавленный легкостью, с которой ей
удалось обезопасить всю эту технику.
     "При твоем малом росте, колдунья, ты  и  впрямь  могучий  покровитель
драконов".
     Откинув залепившие лицо волосы, Дженни теперь ясно видела  защитников
крепости.  Черные  вздуваемые  ветром  мантии  в  сочетании   с   побитыми
кольчугами производили довольно странное впечатление. Кое у  кого  доспехи
несли королевские клейма и были явно сняты либо с пленных, либо с  убитых.
Не  имея  никакой  защиты  против  атакующего  дракона,  солдаты  кинулись
врассыпную - все, кроме одного человека. Высокий, рыжеволосый и тощий, как
пугало,  он  разворачивал  на  вертлюге  устройство,  чем-то  напоминающее
телескоп. Ветер вздувал волной черный балахон. Зубчатая стена стремительно
надвигалась на Дженни. Лишь в последний момент бросились в глаза сложенные
рядом с непонятным механизмом гарпуны и  металлическое  жало  наконечника,
выглядывающее из раструба телескопа взамен линзы.
     Одинокий защитник  крепости  держал  на  отлете  лучину,  только  что
зажженную от горящей в бадье нефти, и тщательно  выцеливал  приближающееся
чудовище.
     "Взрывчатый порошок! - догадалась Дженни. - Конечно,  гномы  снабдили
им осажденных".
     Мигом вспомнились неудачные опыты Джона с пороховыми ракетами.
     Площадка метнулась навстречу;  тесаные  камни  зубцов  и  заплаты  на
потрепанной университетской мантии были уже совсем рядом. И в тот  момент,
когда человек поднес лучину к запальному  отверстию,  Дженни  погасила  ее
легким усилием воли, как гасила обычно свечу.
     Затем раскинула руки и крикнула что было сил:
     - Остановись!
     Человек замер, не закончив движения; гарпун, выхваченный им из  общей
груды, был уже отведен для броска, но, судя по неуклюжести замаха,  делать
этого ему еще не приходилось ни разу. Но прежде всего Дженни поразило  то,
каким изумлением  и  восторгом  озарилось  худое  лицо  мужчины  при  виде
дракона, несущего ему смерть. "Да, это настоящий ученый, - подумала она. -
Совсем как Джон..."
     Моркелеб завис в воздухе, и Дженни почувствовала спиной, как по груди
дракона прошла рябь мускулов. Кроме одинокого защитника Цитадели, на стене
не было видно уже ни одного человека. Дракон помедлил еще  момент,  словно
парящий ястреб, затем тихо,  как  семя  одуванчика,  опустился  на  стену.
Огромные когти  задних  лап  со  скрежетом  взялись  за  каменную  кромку,
Моркелеб выпрямился, словно небывалая птица, и бережно поставил Дженни  на
каменную площадку.
     Она споткнулась - ноги не держали, тело сотрясал озноб  от  холода  и
восторга. Рыжеволосый молодой человек с гарпуном в руке шагнул  навстречу;
его  черная  мантия,  поверх  которой  надета  была  просторная  кольчуга,
раздувалась понизу, как юбка. Хотя шаг был сделан с явной опаской,  Дженни
видела, что человек этот способен часами стоять  перед  Моркелебом,  жадно
изучая каждую его чешуйку. Но затем вежливость придворного взяла верх  над
любопытством и страхом и мужчина галантно предложил Дженни руку.
     Она не сразу сообразила, что говорить уже нужно вслух.
     - Поликарп из Халната?
     Он поглядел удивленно и озадаченно, услышав свое имя.
     - Да, это я.
     Точно так же, как и Гарета, ни дракон, ни бандиты не могли  заставить
Поликарпа  пренебречь  этикетом:  с  немыслимой  грацией  он  склонился  в
безукоризненном поклоне, изобразив умирающего лебедя. Хотя и с гарпуном  в
руке.
     Дженни улыбнулась и протянула ему руку.
     - Я Дженни Уэйнест, друг Гарета.


     - Да, Камень в Сердце Бездны  -  это  хранилище  колдовской  силы.  -
Поликарп, правитель Цитадели Халната и доктор  натурфилософии,  сцепил  за
спиной длинные худые пальцы и, отвернувшись от стрельчатого окна,  оглядел
своих столь отличных друг от друга гостей. - Именно то, чего хочет  Зиерн.
То, чего она хотела всегда - с тех пор, как узнала о Камне.
     Гарет поднял глаза от остатков скромной трапезы,  располагавшихся  на
вощеных досках рабочего стола правителя.
     - Почему ты мне этого не сказал раньше?
     Светло-голубые глаза мигнули.
     - А что я мог сказать? - спросил Поликарп. - Год назад я еще сам ни в
чем не был уверен. А когда узнал, в чем дело... - Взгляд правителя упал на
сидящего во главе стола крохотного, сгорбленного и  очень  старого  гнома,
поблескивающего бледно-зелеными глазами из-под молочно-белой гривы  волос.
- Севакандрозани (или Балгуб, как его называют люди), брат владыки Бездны,
убитого драконом, запретил мне об этом кому-либо говорить.  Не  мог  же  я
обмануть его доверие.
     В прорезях высоких окон виднелись  башенки  Цитадели,  Университет  и
Нижний   Город,   облитые   желтым,   как   масло,   солнцем.    Строения,
располагавшиеся еще ниже, уже тонули в тени - солнце падало за плечо горы.
Сидя рядом с постелью Джона, Дженни вслушивалась в голоса  спорящих.  Тело
просило сна, разум - тишины, но и в том, и в другом было отказано. Парящее
чувство полета не уходило, отодвигая на второй план и  возникший  внезапно
военный совет, и воспоминания о трудном путешествии через Бездну с гномами
и Поликарпом.
     Дженни и саму тревожило, как мало ее заботит то, о чем  совещался  со
своими гостями  правитель  Халната.  Драконья  отрава  проникала  в  самое
сердце.
     Речь держал старый гном:
     - Говорить о Камне  с  непосвященными  было  запрещено.  Когда  стало
известно, что девчонка Зиерн, подслушивая и подсматривая,  поняла,  как  с
ним обращаться, мой брат, владыка Бездны, удвоил запрет.  Камень  лежит  в
Пещерах Целителей с древних времен, служа хранилищем  и  источником  нашей
власти. Именно поэтому никто и никогда  не  осмеливался  атаковать  Бездну
Ильфердина. Но мы всегда опасались, что когда-нибудь к святыне прикоснутся
алчные грязные руки. Так оно и случилось.
     Дженни заставила себя очнуться и спросила:
     - Как вы узнали, что Зиерн коснулась Камня?
     Волосы  Дженни  еще  не   просохли   после   купания.   Как   и   все
присутствующие,  облачена  она  была  в  черный  университетский  балахон,
настолько просторный, что ей пришлось его туго подпоясать.
     Прозрачные глаза гнома обратились к колдунье, и он нехотя ответил:
     - Силу, взятую у Камня, положено возвращать. Он даст тебе власть,  но
потом потребует ее обратно. Те, что имели дело с Камнем  -  я,  Таселдуин,
известная вам как  Мэб,  и  другие,  -  не  могли  не  почувствовать,  что
равновесие нарушено. Правда, потом оно восстановилось, и я  успокоился.  -
Он горестно качнул  головой,  и  опаловые  заколки  в  его  седых  волосах
отразили  рассеянный  свет  рабочей  комнаты.  -  А  вот  Мэб   продолжала
тревожиться...
     - Какого возврата требует Камень?
     Некоторое  время  гном,  как  когда-то  Мэб,  вглядывался  в  Дженни,
прикидывая степень ее могущества. Потом сказал:
     - Власть за власть. За  всякую  магию  нужно  платить,  и  неважно  -
сделаешь ты это сам или с чьей-то  помощью.  Мы,  Целители  (а  я  был  их
наставником), обычно объединяли нашу магию в танце и возвращали долг. Если
так не сделать, придется расплачиваться частью душевных сил. Женщина Зиерн
об этом не знала. Она никогда не училась надлежащему обращению  с  Камнем,
она лишь выведывала обрывки секре