, - сочувственно покачал  головой  король.  Затем  строго
глянул на мага:
   - Ты мне такого не сотвори в государстве, а то знаешь,  чего  я  с  тобой
сделаю?
   - Да как можно, ваше величество! Я о подобном и мечтать не смею. То  есть
думать не могу. Куда же мне деться  от  вас  да  от  дракона?  -  возмутился
Мулкеба.
   - Смотри мне...
   Стремясь отвлечь Оттобальта от опасной темы, маг произнес тоном базарного
зазывалы:
   - Я тут поразмыслил немного, и у меня появился план.
   - Немного? Мне это нравится. Давай выкладывай поскорее, а  то  завтракать
пора.
   - Я вкратце, ваше величество. Сейчас вот только за картами сбегаю.
   - Чего? Валяй как есть, без всяких  карт,  не  то  я  передумаю  и  пойду
обедать, то есть завтракать, вот.
   - Хорошо, хорошо, - несколько растерялся маг. - Излагаю как  есть,  мы  с
вами и так хорошо знаем карту местности...
   - Чего? - искренне изумился король. - Это ты  врешь.  Есть  прутья,  есть
звезды, есть кубки, есть мечи и есть шут - джокер. А  такой  масти,  как  ты
сказал, в картах нет. Местность какая-то...
   - Карту Вольхолла - континента, на котором мы живем, -  пояснил  Мулкеба,
которого подобная путаница давно уже не удивляла.
   - А! Так бы и сказал сразу, а то тебя не понять.
   - Так вот, мы с вами хорошо знаем, что в дружественном нам Тиморе  сейчас
нет правителя,  потому  там  постоянные  беспорядки  и  неурядицы.  Коими  и
пользуются варвары-бруссы, прущие к нам напрямик от острова Швиц, так?
   Оттобальт удивленно поднял правую бровь:
   - Да? Кто бы мог подумать. А почему мне не доложили?
   - Ну как же, мой повелитель, вот я докладываю, - не растерялся Мулкеба.
   - Правильно, молодец.
   - В недружественной нам Буресье беспорядков нет, там  все,  к  сожалению,
нормально, а также нет варваров-бруссов.
   - Да, совершенно верно, - покивал Оттобальт.
   - Так вот, какую пользу мы можем  извлечь  из  того,  что  в  обоих  этих
государствах все так по-разному обстоит?
   - Да, спрашивается какую?
   - По большому счету и Буресья, и Тимор нам  жить  не  мешают,  посему  их
можно отбросить в сторону, - бойко сформулировал маг.
   - Да, на хрена они нам нужны, - согласился Оттобальт.
   Маг сделал загадочное лицо:
   - А можно и использовать их в кое-каких целях.
   - Мулкеба, стратег, не томи, скажи, к чему клонишь, - есть хочется.
   - Я предлагаю, в целях нашей безопасности, вызвать дракона в одно из этих
государств по вашему выбору.
   Некоторое время оба смотрели друг другу в глаза и молчали. Наконец король
рявкнул:
   - Какого лешего мой, - тут он упер палец в грудь Мулкебе, - то есть твой,
дракон будет делать в чужом королевстве, когда он нужен тебе, то  есть  мне,
здесь?
   Мулкеба деликатно отвернул палец короля в сторону:
   - Только так мы сможем узнать, не пострадав сами, насколько он  опасен  и
чего от него можно ожидать, прежде чем задействуем его в своих планах.
   - Мулкеба, ты гений, - сказал  Оттобальт  почему-то  шепотом.  -  Излагай
дальше.
   - А что дальше? Дальше все проще простого. - Он подошел к  столу  и  стал
раскладывать игральные карты на манер пасьянса. - Здесь  мы,  здесь  дракон,
здесь варвары, здесь ваша тетя.
   - Наша тетя, наша, Мулкеба, надо иметь смелость быть реалистом.
   - Пусть будет наша, - покорно  согласился  маг.  -  Все  равно  она  пока
находится здесь. - И он постучал  пальцем  по  пиковой  даме.  -  При  таком
раскладе мы ее увидим не раньше следующего понедельника.
   - Понедельник, - задумчиво  сказал  король.  -  Понедельник  всегда  день
тяжелый.
   - Будет, ваше величество, тяжелым, если к тому времени мы не  разделаемся
с бруссами и не приступим ко второй части нашего плана.
   - Твоего плана, Мулкеба, твоего, - ввернул Оттобальт, не чуждый коварства
в подобных случаях.
   - Вы же меня знаете, ваше величество, что касается военных планов,  я  не
жадный, всегда рад с вами...
   - Да уж знаю, знаю, какой ты не жадный! - расхохотался король. - Поди, не
было бы у меня такого войска, не стал бы ты со мной делиться.
   - Напрасно вы меня обижаете, ваше величество, я ведь к вам со всей душой.
   - Ладно, ладно, говори, какая у нас там вторая часть твоего плана.
   - Как только мы расправимся с варварами,  напустим  дракона  на  тетю,  -
обиженно, а потому без энтузиазма сообщил маг.
   Король посерьезнел:
   - А если она его того, тогда что делать будем?
   - Тогда скажем, что это был наш подарок к  ее  приезду,  она  ведь  любит
всякую экзотику.
   - Подарок?! Тете?! Экзотика?! Ну ты насмешил, Мулкеба, насмешил.  А  если
она твою экзотику пригреет на груди, приручит, что тогда делать будешь?
   Мулкеба явно не был готов к такому повороту.
   - Тогда... тогда я ликвидирую дракона.
   - Как же ты его ли-кви-дируешь?!
   - Ну, у меня много литературы по таким вопросам есть.
   Оттобальт залился смехом:
   - Ликвидирует! Литература у него есть! - И тут же грозно вопросил:
   - Да ты знаешь, что я с тобой сделаю, если твой план провалится?!
   - Знаю, ваше величество, поэтому и предлагаю для начала  вызвать  дракона
не к нам, а, например, в Буресью.
   - Нет, в Буресью это далеко, - рассудительно заметил Оттобальт, -  оттуда
он до нас  раньше  следующей  пятницы  не  доберется  в  лучшем  случае.  Не
подходит. Хотя... - и он мечтательно  зажмурился,  -  хотя  я  бы  погромил,
погромил тамошних богатеев.
   - Это мы еще успеем  сделать,  ваше  величество.  Нам  бы  свои  проблемы
решить, прежде чем создавать их другим.
   - Жалко Тимор, - взгрустнул король.  -  Но  раз  уж  ты  говоришь  -  там
беспорядки, да еще этим варвары пользуются, я такого не потерплю. В смысле -
тоже воспользуюсь. Вызывай туда дракона, да гляди мне,  без  фокусов,  чтобы
дракон был что надо, а не  что  попало!  "В  целях  нашей  безопасности",  -
передразнивал он Мулкебу. - А то  "он  сбросил  и  улетел",  понимаешь  мне,
труженик небесный. Ты давай чего-нибудь толковое вызывай, с ногами побольше,
чтобы по земле ходило... или ползало? Я там знаю,  как  они  туда-сюда,  эти
твои... монстры перемещаются?
   - Будет исполнено, ваше величество, - пробормотал маг, кланяясь.

Глава перед следующей

   Иногда кажется, что дела богов и людей в руках у кого-то третьего...
   С. Е. Лец

   Выяснив у короля, что в качестве помощи  войскам  будет  придан  активный
дракон в полном расцвете сил, Сереион несколько воспрял духом. В отличие  от
Оттобальта, домашние проблемы Хеннертов занимали его мало,  ибо  он  полагал
тетю злом наименьшим из возможных - чем-то вроде той чесотки, что начиналась
у его оруженосца всякий раз, когда в радиусе ста шагов  от  него  появлялась
степенная курица. Чешешься от кур - не ешь яичницы, думал Сереион. Уберечься
от известного нетрудно. А вот варвары его беспокоили сильно.
   Опасность бруссов заключалась вовсе не в их непомерном количестве, хотя и
казалось иногда, что они вылупляются в  каком-нибудь  муравейнике  десятками
тысяч и, сколько их ни  убивай,  меньше  не  станет.  Беда  была  в  другом:
варвары-бруссы изобрели  несколько  веков  тому  назад  блестящую  стратегию
нападения на крупные государства и не без  успеха  пользовались  ею  по  сей
день. Они никогда не наступали организованным войском - их несметные полчища
вливались в страну незаметно, небольшими отрядами, просачиваясь сквозь  леса
и болота, скользя в степях, переваливая через  горы  по  тайным,  только  им
известным тропам. Сколько раз  случалось,  что  правители  собирали  могучее
войско и выступали в поход против захватчиков, а их  и  в  помине  не  было.
Только горели небольшие города да богатые  села  и  исчезали  с  лица  земли
отдаленные деревеньки. Удавалось отыскать какой-нибудь захудалый отряд,  так
ведь это была не война. И толку от  уничтожения  таких  отрядов  было  чуть.
Впрочем, кто из нас  не  знает,  как  могут  довести  до  неистовства  укусы
трех-четырех назойливых комаров под покровом ночной тьмы?
   Единственная отрада, что варвары хоть и  были  хитры  и  изворотливы,  но
глупы до невозможности. Сереион надеялся на это и рассчитывал заманить их  в
ловушку. Если не покидать крепость и не мотаться за врагом по всей стране, а
только  приказать  гражданам  Упперталя  покинуть  те  места,  где  возможно
появление брусских племен, и спрятаться в  укрепленных  гарнизонах  со  всем
своим добром и домашней скотиной,  то  варвары,  лишенные  добычи,  могут  и
ринуться в атаку на столицу.  Благо  она  располагается  не  так  далеко  от
границы. Главное, ловко подкинуть им идейку, что  в  Дарте  можно  награбить
столько, что даже скучно станет. Вынудить их к осаде  -  вот  о  чем  мечтал
Сереион. Только бы они подтянулись, только бы собрали огромную армию у  стен
столицы,  а  там  он  их  разгромит  в  два  счета.  Дракон  бы  мог  весьма
пригодиться,  чтобы  согнать  варваров  в  указанное  место,  не  давая  тем
рассредоточиться по обыкновению.
   Но тут возникал следующий вопрос: что потом делать с драконом? Как с  ним
расплачиваться  и  как  от  него  избавляться  в  том  случае,  если  он  не
ограничится варварами и не прекратит свои бесчинства? В том же,  что  дракон
станет бесчинствовать, Сереион был твердо уверен. Всем известно, что драконы
- скандалисты, буяны и дебоширы. И им нужен только повод, а если повода  нет
- то предлог. Но если нет и предлога, то уважающим  себя  дракон  как-нибудь
обойдется своими силами.
   Начальник королевской  гвардии  недаром  слыл  интеллектуалом:  на  любой
случай у него в запасе находилась поговорка или пословица. Вот и теперь: "На
Мулкебу надейся, а сам не плошай", бормотал Сереион, седлая коня на конюшне.
Он хорошо знал: когда не нужно, драконоборцами с солидным стажем кишмя кишит
любая харчевня и их количество  возрастает  прямо  пропорционально  крепости
подаваемых там напитков а когда надо - ни одного самого захудалого охотника
на драконов в пяти королевствах не сыщешь.  Пока  же  выпишешь  из  дальнего
зарубежья  мало-мальски  сносного  специалиста,  пока  он   прибудет,   пока
договоришься с ним о цене - глядишь, ящер скончается от старости, насвинячив
перед тем, как только сможет. Так что меры нужно принимать загодя.
   Доблестный  воин  торопился.  Времени  у  него  было  немного,  но   если
действовать решительно, то пока небольшие подразделения королевской  гвардии
будут конвоировать в столицу и ближайшие к  ней  крепости  обозы  с  мирными
жителями, пока гонцы оповестят командиров дальних гарнизонов о том,  что  им
необходимо прибыть на  северо-запад,  к  месту  основного  сражения,  -  он,
Сереион, еще успеет отыскать средство для борьбы с  драконом.  Есть  у  него
такая возможность.
   Возможность звалась заковыристым именем  Хухлязимус  и  обитала  в  самом
центре Уганских болот, прозванных в народе  Мумзячными,  что  в  переводе  с
древнего языка можно истолковать как  Болота  Вечно  Голодных  Комаров.  Эти
неприветливые,   крайне   сырые   и   промозглые   места,   поросшие   серой
невразумительной растительностью,  располагались  не  так  уж  и  далеко  от
столицы, однако добираться до резиденции Хухлязимуса  было  делом  долгим  и
трудным. Слабонервных заранее просят не беспокоиться.
   Сметливые уппертальские комары, очевидно, тоже выставляли своих  дозорных
у границ собственных владений, ибо их нетерпеливое гудение раздалось аккурат
в ту минуту, когда Сереион на  испуганно  всхрапывающем  коне  только-только
приблизился к краю болота. Однако бывалый солдат склерозом еще не страдал  и
потому не забыл перед визитом обмазаться некой до  невозможности  пахучей  и
трудно смываемой  дрянью  с  высокоученым  названием  "Сумпупный  стимучин",
которая валила комаров с крыльев и  не  давала  им  продыху.  Разочарованные
кровопийцы возмущенно зажужжали. "А вот же вам крупный кукиш!" -  мстительно
подумал Сереион.
   Он уверенно зашагал по едва  заметной  дорожке,  обозначенной  крохотными
мышиными и лягушачьими черепами. Волнующееся злое облако следовало за ним на
почтительном расстоянии, хоть и не  отказалось  вовсе  от  намерения  плотно
подзакусить. Позади, за завесой тумана, постоянно нависавшего  над  болотом,
слышалось пофыркивание его  коня,  стреноженного  и  отпущенного  попастись.
Впереди маячило нечто черное  и  искореженное.  Определить  на  взгляд  было
невозможно, но в Уппертале поговаривали,  что  это  скелет  болотного  духа,
убитого Хухлязимусом в страшном и жестоком бою. Сереион же  наверняка  знал,
что  это  -  неудавшаяся  абстрактная  скульптура.  Что  такое  "абстрактная
скульптура" вообще и "удачная  абстрактная  скульптура"  в  частности  -  он
понятия не имел, да и не  желал  иметь,  и  потому  верил  на  слово  самому
Хухлязимусу, что последняя должна выглядеть почти так же - только еще  более
искривленно, изломанно и жутко.
   Он  шел  часа  три  и  успел  проголодаться,  соскучиться   и   посчитать
королевскую службу делом нудным и очень скользким (во  всех  смыслах),  пока
наконец не выбрался на твердую почву.  Когда  под  ногами  перестало  мерзко
чвакать  и  хлюпать,   туман   перед   глазами   рассеялся,   открыв   взору
очаровательную полянку, а воздух заблагоухал ворчестерским соусом к  свинине
и, соответственно, самой свининой, Сереион понял, что достиг своей  цели,  и
ускорил шаги.
   Хухлязимус обнаружился довольно быстро.  Он  сидел  в  глубоком  плетеном
кресле, плавно раскачивающемся на дугообразных  деревянных  полозьях,  перед
столом, уставленным  всевозможной  снедью,  и  предавался  страшной  хандре.
Хандра выражалась в том, что половина молочного поросенка  -  запеченного  в
нульпяльском сыре, с шафранным яблочком  во  рту  и  головой,  фаршированной
галантином  и  япидрямзиками,  поросенка,  покрытого   ароматной   хрустящей
корочкой,  с  ворохом  нарезанных  ломтиками  жареных  овощей,   обложенного
малюсенькими маринованными пымпыфсиками, - была обглодана до костей,  а  вот
вторая так и осталась нетронутой.
   Хухлязимус раскачивался в кресле, ковырялся палочкой в белоснежных острых
зубах и немузыкально свистел.
   Вопреки всем жутким историям, всем сплетням и даже мифам  и  легендам,  в
которых неоднократно склонялось его имя, Хухлязимус был все-таки  человеком.
Правда, человеком, которому случилось подзадержаться на этом свете несколько
дольше, чем предполагал даже Всевысокий Душара.  Многочисленные  биографы  и
историки, интересовавшиеся в свое время феноменом  Хухлязимуса,  утверждали,
что чрезвычайная живучесть  этого  человеческого  существа,  его  абсолютная
непотопляемость покорили сердце божества и он  предоставил  человеку  самому
выбирать себе не только судьбу и смерть, но и время и место смерти.
   Хухлязимус не протестовал.
   Был он колдуном -  причем  настолько  искушенным  в  своем  ремесле,  что
лучшего невозможно было отыскать по всему Вольхоллу, даже если прошагать его
строго по карте как по горизонтали, так и по вертикали. В разные времена его
наперебой приглашали к себе на службу правители разных стран. Однако  лентяй
и чревоугодник Хухлязимус отличался удивительной для человека его  профессии
чертой характера: он был настолько добрым и безотказным, что  совершенно  не
мог верно служить кому-нибудь одному. И во время войны,  и  в  мирное  время
колдун старался помочь и тем, и  другим,  а  в  придачу  еще  и  третьим,  и
четвертым, и всем остальным - сколько бы их ни было, - что, естественно,  не
вызывало особой радости нанимателя. Великий  чародей  искренне  огорчался  и
клятвенно обещал все исправить и сделать в  лучшем  виде,  но  в  результате
обижены оказывались уже все ибо как ни крути, а исполнение желаний одного  -
это чаще всего крупные неприятности для остальных. Хухлязимус уже начал было
впадать в отчаяние и подумывать о том, что пора определиться с  погребальной
датой и похлопотать об обряде, но тут ему на помощь пришел случай.
   Однажды он выманил у  какого-то  вызванного  им  демона  занятную  книгу,
которой тот как раз упивался,  и  вычитал  в  ней,  что  "невозможно  объять
необъятное". Эта мысль показалась ему настолько светлой, настолько очевидной
и вместе с тем гениальной, что он решил тут же принять ее как руководство  к
действию. А поскольку он был лентяем, то никогда  не  откладывал  исполнение
своих решений в долгий ящик, зная по опыту, что уже через пару  часов  будет
не в состоянии шевельнуть пальцем в этом  направлении,  а  через  пару  дней
вообще забудет, о чем, собственно, речь. Поэтому-то он и  исчез  моментально
из своей тогдашней резиденции, оставив маловразумительное письмо, которое  с
тех пор было переведено на  все  известные  языки  и  с  каждым  последующим
переводом все больше теряло смысл.
   Спустя четыреста лет о Хухлязимусе снова заговорили.
   Он осел в Уппертале - в самом центре бескрайней Турухтанской топи, однако
после  того,  как  человек  десять  утонули,  пытаясь  добраться  до   него,
Хухлязимус понял, что его страсть к уединению дорого стоит -  пожалуй,  даже
слишком дорого. И он принял компромиссное решение  -  перебрался  поближе  к
людям, хоть и не  настолько,  чтобы  они  одолевали  его  своими  просьбами.
Впрочем,  самым  нуждающимся  он  оставил  крохотную   лазейку:   те,   кого
по-настоящему припекло, приходили  к  Хухлязимусу  и  получали  то,  что  им
требовалось. Колдун по-прежнему был безотказным и не помогал только тем, чьи
замыслы были черными.
   Однажды Хухлязимусу стало скучно в обществе лягушек, пиявок и комаров,  и
он решил пройтись в ближайший городок, чтобы выяснить  последние  новости  и
поболтать о том о сем за кружкой разбавленного пива. Вообще пиво он мог себе
наколдовать  любого  сорта,  но  вдруг  понял,  что  соскучился  именно   по
разбавленному, да не из хрустального высокого бокала с резьбой по краю, а из
щербатой оловянной кружки,  наспех  протертой  рукавом  трактирщика.  Обычно
такие  прихоти  бывают  у  беременных  женщин,   но   иногда   одолевают   и
могущественных колдунов, свидетельствуя об их человеческом происхождении.
   До города Хухлязимус не добрался. В  предместье  встретил  он  совершенно
неотразимую девушку с  толстой  пшеничной  косой,  уложенной  вокруг  головы
венцом,  с  медовыми  лучистыми   глазами   и   бедрами,   своей   пышностью
соперничающими с кучевыми облаками. Грудь ее колдун  в  приливе  вдохновения
сравнил с двумя откормленными дойными коровами, пристроившимися попастись на
этой несравненной  лужайке,  и  подобным  смелым  сравнением  сразил  девицу
наповал. Она попыталась было скрыться от  неожиданного  ценителя  красоты  и
даже обогнала его на несколько шагов,  чем  и  погубила  окончательно.  Ибо,
узрев свою нимфу со спины, Хухлязимус сперва задохнулся от волнения, а после
возопил,  что  огромная  полная  луна  маячит  перед  ним  во   всем   своем
великолепии, затмевая собой и солнце, и свет, и окружающий мир.
   Так состоялась его великая любовь. Верно, у Хухлязимуса были женщины и до
того, возможно, были и после. Но их имен история не  сохранила.  Девица  же,
пленившая колдуна в тот день, звалась Валкирией и  принадлежала  к  довольно
знатному роду Фриггов.
   Еще час спустя выяснилось и то, что девица уже год как  жена  доблестного
воина, и непрестанно вздыхающий  Хухлязимус  не  стал  разрушать  счастливую
семью. Однако все дети,  а  также  внуки,  правнуки  и  так  далее  Валкирии
пользовались его самым добрым расположением и искренней любовью. И поскольку
Сереион был седьмым по счету коленом в этом роду, то и направил  свои  стопы
прямиком к столу, прицеливаясь в соблазнительно пахнущего поросенка.
   -  А-а,  деточка!  -  обрадовался  колдун,  раскрывая  молодому  человеку
объятия. - П'йишел п'йоведать стайика! Надеюсь, по делу! Как  выйос-то,  как
выйос.
   Мы забыли упомянуть о том, что у колдуна был невыносимо аристократический
прононс - он категорически  не  выговаривал  букву  "р",  а  иногда  и  "л".
Впрочем, это была всего лишь маленькая слабость великого  человека,  которая
исчезала, как только начиналась н