пренебрегал настолько, чтобы перестать узнавать  обыкновенные  растения,  но
здесь, в этой  удивительной  стране,  все  поражало  его  воображение.  Даже
обычный лес средней полосы казался  незнакомым  и  напоминал  о  легендах  и
преданиях,  читанных  в  далеком  детстве.  Внезапно  майору  фон  Морунгену
неудержимо захотелось взять в руки тяжелый топор, свалить несколько десятков
стройных  деревьев  и  построить  из  них  крутобокое  быстроходное   судно,
способное выдержать любой шторм. Танк как раз выбрался на участок,  где  рос
исключительно мачтовый лес. Кора у этих деревьев с идеально ровными, прямыми
стволами была непривычного желтоватого оттенка.
   Эмоции настолько переполняли Дитриха, что он  счел  возможным  поделиться
ими со странной русской фрау:
   - Да! Корошо сдес у фас! Болшой крепкий  дерефья  мнохо!  -  Он  постучал
ребром ладони по руке. - Нато тук-тук...
   Женщина никак не отреагировала.
   "Не чувствует она радости тяжелого мужского труда",  -  печально  подумал
немец, но все-таки решил попытаться еще раз. Сделав  суровое  и  напряженное
лицо, он принялся двигать рукой взад-вперед, имитируя работу пилы.
   - Шик-шик... Понимайт?
   Фрау загадочно улыбнулась и томно помахала платком над плечами:
   - Будет тебе и тук-тук, и шик-шик... Ща, тока до леса доедем.
   - Я ест лубьить арбайтен в лесу, - поделился Дитрих свеженькой мыслью.  -
Тук-тук, шик-шик, кфрр-шух!
   Женщина повела себя непонятно. Она даже не взглянула на него, а как-то уж
вовсе рассеянно ответила:
   - Да? А я не очень. Все на поле, в огороде. В лесу комаров много.
   Это были последние слова, которые удалось услышать майору фон Морунгену в
спокойной и дружественной обстановке.
   Сразу  после  них  началось   форменное   светопреставление:   во-первых,
совершенно неожиданно поперек  дороги  свалилось  дерево  средних  размеров,
пролетев  буквально  в  нескольких  сантиметрах  от  ствола  орудия.  Дитрих
подпрыгнул и вытаращил глаза.
   Во-вторых, вопреки всем законам логики  и  здравого  смысла  над  головой
засвистели камни, пущенные явно из какого-то метательного оружия -  чуть  ли
не пращи, а, кроме того,  в  броню  машины  с  глухим  стуком  стали  биться
дротики. Ощутив себя Квинтиллием Варром, утратившим свои легионы за  здорово
живешь вот в таком же дремучем, диком лесу, Морунген  рефлекторно  нырнул  в
люк, спасаясь от обстрела. Правда, история до сих пор не располагает точными
сведениями о том, прятался ли Квинтиллий Варр в  своем  головном  танке  или
все-таки нет, но Дитриху в этот момент было не до исторических соответствий.
   Отдельно необходимо упомянуть, что загадочную  русскую  фрау  как  ветром
сдуло если не до того, как упавшее дерево коснулось земли, то в тот же самый
миг.
   Кульминацией этого  короткого  эпизода  стал  тот  факт,  что  следом  за
Дитрихом в люк сверзилось что-то мягкое, теплое и пушистое,  нечувствительно
наступив майору на голову, и тут же прыснуло куда-то вбок.
   - Партизаны!!! - заорал майор, ощутив это  мягкое  и  теплое  у  себя  на
макушке. - Ганс, огонь! Огонь!! Огонь!!!
   - Не могу, господин майор! - взвизгнул Ганс  незнакомым  голосом.  -  Мне
что-то в ру-у-ку вцепилось... А-ай!!!
   - Отставить руку! - в ужасе рявкнул Дитрих. - Выполнять приказ  командира
- немедленно огонь!!!
   Раздались глухие удары, словно домовитая хозяйка выбивала пышную  пуховую
подушку. Ганс колотил свободной рукой по чему-то отчаянно сопротивляющемуся,
иногда попадая и по  себе.  В  столь  тесном  пространстве  было  невозможно
развернуться как следует и уж  вовсе  невозможно  рассмотреть  детали.  Зато
слышно было более чем хорошо.  Нечто  визжало,  рычало,  брыкалось-кусалось,
судя по всему, и причем чувствительно, царапалось и пиналось.
   - М-их! - взвизгивал Ганс, отбивая агрессора, как котлету.
   Оторопевший Морунген сглотнул слюну и попытался навести порядок  в  своем
хозяйстве.
   - Генрих, - почти решительно скомандовал он, - помоги ему, иначе мы...
   Тут он поднял голову и обнаружил,  что  видит  голубое  небо  и  какие-то
ветки. Люк был распахнут  настежь.  Глаза  майора  широко  открылись,  и  он
подскочил на месте, судорожно вцепившись в рукоятку.
   - Майн Готт! Наверное, они уже внутри! Говорила  мне  мама  в  детстве  -
закрывай, Дитрих, дверь в комнату.
   Люк с лязгом захлопнулся.
   - Господин майор, - возбужденно воскликнул Клаус, приникнув  к  смотровой
щели, - повсюду какие-то обезьяны! На двух ногах! А в  руках  у  них  только
луки, дубинки, копья, камни... Ни гранат, ни автоматов не видно! Дерево  это
чертово не очень большое... может, попытаться его сломать?
   Морунген хотел  было  обратиться  к  Гансу,  но  прислушался  к  сопению,
пыхтению и писку и передумал. Затем до его  смятенного  разума  дошел  смысл
сообщения: луки?  копья?  дубины?  И  он  моментально  приник  к  смотровому
устройству. Надо отметить, что явившееся  взору  зрелище  не  ошеломило  его
только по той причине,  что  он  уже  был  достаточно  ошеломлен  и  стойкий
прусский  организм  постепенно  начал  приобретать  иммунитет  к  российским
чудесам.
   Довольно большая толпа странного вида  красноармейцев  окружила  танк  со
всех сторон. Одни из них расстреливали машину в упор  из  допотопных,  грубо
сработанных луков. Тонкий  знаток  и  ценитель  старого  оружия,  обладатель
солидной коллекции, барон фон Морунген опытным взглядом определил их уровень
как примитивный. Другие солдаты потрясали копьями, подпрыгивая от нетерпения
на полусогнутых ногах и издавая скрипучие нечленораздельные звуки,  которые,
впрочем, за толщей брони были почти не слышны. Чуть поодаль  стоял  солидный
человек с внушительной фигурой, чем-то неуловимо напомнивший Дитриху Германа
Геринга. Его майор определил как командира этой войсковой части.
   Красноармейцы вели себя более  чем  странно:  с  одной  стороны,  они  не
проявляли никаких признаков страха, с другой же  -  складывалось  совершенно
дикое впечатление, что танков они в глаза не видели, а потому не осведомлены
о том,  что  оружие  пролетариата  -  то  бишь  булыжники,  -  равно  как  и
заостренные колья, броне не страшны.
   Командир коротко что-то крякнул, и обстрел танка усилился.
   - Я знал, - пробормотал майор,  -  что  оборонная  промышленность  фюрера
опережает красных. Но чтобы настолько... кто бы мог подумать!
   В этот момент Вальтер проявил признаки жизни:
   - Господин майор, они, по-моему,  чем-то  озадачены.  Вроде  собрались  -
совещаются. Может, дать очередь из пулемета?
   Морунген слабо удивился самому себе - о существовании пулемета  он  и  не
вспомнил:
   - С этими русскими  дамами  можно  и  войну  проиграть,  -  и  решительно
скомандовал,  как  и  подобает  германскому  офицеру,  которого  озарила  на
удивление нестандартная и удачная мысль:
   - Вальтер! Огонь!
   Красноармейцы растворились в окружающей среде.
   - Ганс, Генрих, - попытался уточнить майор,  -  в  чем  дело?  Вы  готовы
выполнять приказы командира?
   Откуда-то сбоку донесся хриплый и сдавленный голос Генриха:
   - Никак нет! Вот сейчас с Гансом отцепим эту тварь от пушки...
   - Пы-пыпы-пы-пы, - протарахтела тварь. И уточнила:
   - С-сс-сссс-с...
   - Да что же это такое, черт возьми?! -  рявкнул  Ганс.  -  Кусается  еще,
зараза!
   - А ты, Ганс, дай ему стрельнуть из пушки, тогда оно само ее отпустит!
   - Вы вот все шутите, господин майор, - непочтительно огрызнулся  стрелок,
- а я ведь могу и без руки остаться! Фу! Ну наконец-то!
   И  Дитрих  смог  лицезреть  Келлера,  который  пытался  в  тусклом  свете
разглядеть нанесенные ему  телесные  повреждения.  Генриху  повезло  гораздо
меньше - он все еще отлеплял от себя диковинное существо.
   - Вот черт! Что ж так не везет мне с этим... Да кто же ты такой?!
   - Готов к  выполнению  приказа,  господин  майор!  -  отрапортовал  Ганс,
убедившись, что конечности у него пока что на месте.
   - Огонь, огонь, Ганс, - устало попросил Морунген.
   - Во что стрелять, господин майор? - деловито осведомился Ганс, оглядывая
местность.
   - Да ты просто стрельни для начала - стрелок! - вскипел  Дитрих.  -  Пока
есть из чего стрелять и есть кому командовать! Черт бы побрал эту Россию! Не
война, а сумасшедший дом!
   - Кстати, о сумасшедшем доме, господин майор! Я вот тут думал...
   Обстановка в танке и  вокруг  него  постепенно  накалялась.  Невозмутимый
Вальтер методически продолжал терзать несчастную рацию Ганс - натянутый как
струна - целился  в  пространство  перед  собой,  готовый  в  любую  секунду
стрелять Генрих все еще сражался с прилипучей тварью и постепенно  приходил
к выводу, что сказки о русских богатырях ничего не преувеличивали, а  скорее
преуменьшали Клаус  и  Дитрих  просто  сидели  как  на  иголках,  но  пусть
кто-нибудь попробует сказать, что это легко.
   Внезапно из-за деревьев  появилась  цепочка  красноармейцев,  несущих  на
вытянутых  руках  огромную  сеть.  Судя  по  их   согбенным   фигурам,   они
ПОДКРАДЫВАЛИСЬ!
   Клаус пробормотал, едва сдерживая смех:
   - Господин Морунген! Вы это видите?
   - Оригинально, - согласился Дитрих. - Что они себе думают? Может, это еще
одно новое противотанковое оружие красных? А мы их недооцениваем?
   -  Да  они,  наверное,  решили  нас  замаскировать,  господин  майор,   -
легкомысленно предположил механик. - Сетку накинут и пойдут  на  перекур.  У
них это, кажется, так называется.
   - Так это сетка для перекура, что ли? - поразился майор.
   - Да нет, господин майор. Вообще-то, я  точно  не  знаю,  но  они,  когда
что-нибудь долго делают, обязательно перекуривают. Мне товарищ  рассказывал,
как у них в гарнизоне пленные русские мост через речушку строили, -  так  он
замучился  их  расстрелом  пугать:  они  после   каждого   пролета   перекур
устраивали.  Иваны  ему  так  и  объяснили:  русскому  человеку  нельзя  без
перекура, как немцу без туалетной бумаги.  Вот  сейчас  перекурим,  говорят,
потом и расстреляешь.
   - Дьявол! - зарычал Генрих голосом раненого людоеда.
   - Бу-бу-буррр, - откликнулось существо, которое в данный момент висело  у
него за плечами на манер мехового рюкзачка и лягалось что было силы.
   По броне затопотали ноги, обутые - судя по звуку - в мягкие чуни.
   Какое-то время Морунген отстранение наблюдал, как красные накрывают  танк
сетью, сплетенной из толстых канатов, как деловито и сноровисто  забивают  в
землю колья, чтобы удержать машину на месте. Наконец он обрел дар речи:
   - Какая потрясающая уверенность  и  деловой  подход.  Словно  перед  ними
свинья, а не шедевр немецкой промышленности.
   Клаус демонстративно принюхался:
   - Нет, это невыносимо. Ну и вонь. Они, наверное, язычники.
   - Коммунисты пропагандируют атеизм.
   - Это верно: в таких условиях проще всего верить, что Бога нет и быть  не
может.
   - Господин майор, - подал голос Ганс. - Башню развернуть не  удастся,  мы
зажаты между склонами.
   - Знаю, Ганс, знаю, - меланхолически ответствовал Дитрих.
   Клаус  повозился  в   своем   хозяйстве,   подергал   рычаги   и   сделал
неутешительный вывод:
   - Позади, господин майор, похоже, тоже дерево повалено. Пробовал  сдавать
назад, больше трех метров не выходит.
   - А ну-ка, Ганс, - тоном азартного игрока проговорил  майор,  -  поднимай
ствол вверх, пока они нас не запеленали до конца.
   -  Бу-бу-бурр-бурр-уууу...  -  сообщила  тварь,  когда  Генриху   удалось
отодрать ее от большей части своего тела и частично скрутить в бараний  рог.
Похоже, она обиделась.
   Дитрих  и  ожидал  чего-то  подобного,  но   все   же   слегка   изумился
непосредственной реакции русских: при виде поднимающегося ствола они присели
и замерли в нерешительности сетка натянулась и заскрипела.
   - Все, господин майор, это предел, - доложил Келлер.
   - Тогда - огонь!
   Поднатужившись, пушка изрыгнула снаряд. Взрыв сотряс  землю  и  поднял  в
воздух огромную тучу пыли.  Когда  дымная  завеса  слегка  рассеялась  перед
глазами и немцы смогли хоть что-то разглядеть, то выяснилось, что русских  и
в помине нет. Все обозримое пространство было пустым и безлюдным.
   - Неплохо для начала, -  констатировал  Дитрих.  -  Теперь  осталось  эту
чертову сетку снять. Добровольцы есть?
   Отвечать никто не торопился.
   - Добровольцев нет,  и  это  значит  командиру  придется  снова  лезть  в
партизанское пекло и рисковать своей головой, - вздохнул Морунген. -  Так  я
говорю, Ганс?
   - Так, господин майор! То есть нет, господин майор! То есть... я не знаю,
господин майор, может, следует немного подождать. Русские могли затаиться  в
засаде...
   - Чему тебя учили до войны в этой чертовой России?! - вспыхнул Дитрих.  -
Если они засели в засаде, то надо либо - первое - отступать, либо - второе -
наступать! Третьего не дано. Раз уж мы сюда приехали, а уехать  не  можем  -
самое время наступать. Так что  бери  свой  автомат  -  и  бегом  прикрывать
командира!
   Приоткрыв крышку люка, он сосредоточенно понюхал воздух.
   - Этих немытых гадов можно обнаружить по запаху. Черт его знает, - сказал
он какое-то время спустя, - вроде пахнет порохом, горючим и краской.
   Осторожно и неохотно Морунген попытался шире открыть люк.  Это  оказалось
весьма  проблематичным,  потому  что  сеть  хоть  и  неплотно  прилегала   к
поверхности танка, но и не позволяла до конца осуществить задуманное.
   - Вот зараза... - свирепо пыхтел Дитрих.  -  И  угораздило  же  вместе  с
танком в сети угодить. Дома рассказать, так ведь никто не  поверит...  Ганс,
брось автомат и придержи крышку... Я попробую вылезти наружу.
   Он вытащил из ножен нож и острым как бритва  лезвием  разрезал  несколько
веревок. В ту же  секунду  непознанное  существо  отцепилось  от  Генриха  и
метнулось на свободу, снова протоптавшись  по  голове  фон  Морунгена  самым
непочтительным образом. Майор едва успел  разглядеть  ее,  и  беглый  взгляд
сказал ему, что это не то пушистая мартышка, похожая на не в меру подвижного
персидского кота, не то персидский кот с непомерно  развитыми  конечностями,
смахивающий на мартышку. Ни то ни другое не могло уложиться у него в мозгах.
Впрочем,  здравый  смысл  тут  же  подсказал  ему  самый  простой  выход  из
сложившейся  ситуации  -  послать  загадочную  тварь  ко  всем  чертям,   не
углубляясь в дебри зоологии.
   Выбравшись из "пойманного" танка, немцы приняли все меры предосторожности
и прочесали близлежащие заросли, стараясь не терять друг друга из виду и  не
заходить глубоко в лес. Через десять минут  им  стало  абсолютно  ясно,  что
русские по непонятной  пока  причине  смылись,  не  оставив  ни  засады,  ни
снайперов, ни, похоже, мин и ловушек.  Во  всяком  случае,  ничего  похожего
немцам обнаружить не удалось. Таким образом, смысл загадочной наступательной
операции, осуществленной красноармейцами, а также причина,  по  которой  они
пытались захватить танк, но так и не довели дело  до  победного  конца,  для
доблестного экипажа "Белого дракона" так и остались покрыты мраком.
   Недоумение не мешало им работать.
   Ганс, Клаус и Генрих отсоединили крепления, которыми к борту  танка  были
прикреплены инструменты, и вооружились ломом,  топором,  киркой  и  лопатой,
после чего дружно атаковали поваленное дерево Вальтер с автоматом  наготове
стоял на карауле, а сопящий и чуть ли не пышущий от негодования паром  майор
фон Морунген разрезал ловчую сеть кусачками.
   - Фантастика... и что за страну мы завоевываем? Я такую сеть второй раз в
жизни вижу. Первый раз в Дрезденском историческом музее,  когда  я  был  еще
совершенное дитя.
   - Да вы же знаете, господин майор, этих красных, - поддержал его Клаус, -
от них можно ждать чего угодно. Мне в прошлом году один лейтенант  в  "Синей
жирафе" доверительно рассказывал, как они в одной деревне брали  в  качестве
сувениров лапти, чтоб  домой  послать.  Представляете  -  настоящие  русские
лапти, я о них только в сказках слышал. Вот это экспонат!
   - Сумасшедший! - сморщился брезгливый Дитрих. - Да  брось,  Клаус!  Зачем
тебе лапти? Мертвый немец приятнее пахнет, чем лапти живого русского!
   Майор тоскливо принюхался к сетке и страдальческим голосом вопросил:
   - Какой гадостью они ее пропитали? Да! Кстати, о лаптях! Вальтер, а что с
нашим противогазовым комплектом? Все забываю у тебя спросить, я  его  уже  в
третий раз не могу найти!
   - Мы же в России, господин майор, - резонно отвечал Вальтер. - Зачем  нам
противогазы? Здесь угроза газовой атаки сводится к ноль целых одной  десятой
процента, а в танке вы ее и вовсе не заметите.
   Дитрих фон Морунген подозрительно оглядел  дремучий  лес,  затем  понизил
голос и как-то особенно выразительно произнес:
   - Кто знает, кто знает, Вальтер...  А  противогазы  все-таки  нам  бы  не
помешали. Ну ладно! Что там с этим проклятым партизанским деревом?
   -  Еще  пять  минут,  господин  майор,  и  можно  будет  ехать!  -  браво
отрапортовал Клаус. - Хоть сейчас вперед, на Москву!
   И хотя все складывалось не так уж и страшно, как казалось в самом начале,
майор не взбодрился.  Он  уселся  на  башне,  свесив  ноги,  и  обратился  к
равнодушным небесам:
   - Что все-таки за страну мы завоевываем?

Глава после следующей

   С добрым словом и пистолетом можно дойти гораздо  дальше,  чем  просто  с
добрым словом.
   Девиз шерифов штата Аризона

   Чужая страна - это всегда немножко другая планета.
   В справедливости подобного утверждения доблестный экипаж "Белого дракона"
имел  возможность  убедиться  неоднократно.   Даже   Франция   -   ближайшая
европейская соседка - смогла преподнести немцам несколько сюрпризов что уже
говорить об Африке, например, где все - от пресловутых египетских  сфинксов,
вызывавших  душевный  трепет,  до   каких-то   жутких,   вонючих   штуковин,
оказывавшихся на  поверку  съедобными  плодами,  -  поражало  воображение  и
заставляло почаще задумываться о том, что человек хоть  и  мнит  себя  царем
природы, но природе об этом не удосужились сообщить.
   После трехнедельного пребывания в Африке и Дитрих, и его подчиненные были
совершенно уверены в том, что наука не в состоянии  объяснить  всего  и  что
чудеса  пока  еще  случаются.  Просто  они  случаются  вдалеке   от   центра
цивилизации и потому остаются незамеченными.
   И все-таки Россия сумела побить все предыдущие рекорды.
   Немцы  не  понимали  вообще  ничего.  Положение  усугублялось   кажущимся
сходством  здешних  лесов  и  дремучих   германских   чащоб.   Трудно   было
предположить, что из-за векового дуба, то есть дерева почтенного, достойного
и с детства  знакомого,  может  вылезти  какая-нибудь  неописуемая  гадость.
Просто в голове не укладывалось.
   Дитрих не  без  содрогания  вспоминал  визгливого  пушистого  террориста,
свалившегося ему на голову, и горько сожалел о том, что не  получил  в  свое
время диплом биолога. Тогда бы он смог лучше разобраться в том, что  же  это
все-таки было, и написать диссертацию, если бы выяснилось, что животное  это
немецкой науке не известно. Дитрих здорово подозревал, что немецкой науке не
известна большая часть  здешних  животных,  равно  как  и  здешних  обычаев,
технических приспособлений, полезных ископаемых, растений...  короче,  всего
того, чем интересуется наука.
   "Белый дракон" довольно медленно ехал по широкой лесной просеке,  по  обе
стороны которой  неприступной  стеной  вздымались  вековые  деревья.  Иногда
дорога резко петляла, обходя какого-нибудь особенно древнего гиганта.  Майор
попытался как-то разглядеть верхушку такого ботанического монстра, но у него
ничего не вышло - разве что закружилась голова и  потемнело  в  глазах.  Это
было все равно что пытаться разглядеть вершину Эвереста.
   Голос Клауса,  раздавшийся  в  наушниках,  вывел  Морунгена  из  глубокой
задумчивости:
   - Герр майор, а вы уверены, что танк верно  держит  курс?  У  меня  такое
чувство, будто мы напрасно сюда забрались.
   - Жизнь вообще напрасна, - отозвался Дитрих.
   Теперь о