и битвы.
   Морунген почти грустно пробормотал себе под нос:
   - Ну вот, и этот поселянин в  лес  убежал.  А  еще  утверждали,  что  все
русские - Иваны Сусанины. Вранье! Вот страна! Сам не заблудишься,  никто  не
поможет.
   Здесь он почувствовал, что  в  его  речах  не  хватает  бодрости.  А  как
прикажете служить примером для подчиненных, если ты не бодр и  не  уверен  в
победе?! Поэтому он произнес уже громче:
   - Но, чувствую, мы на верном пути: а то куда бы ему бежать, как не к себе
домой? Логично? По-моему, да. Клаус, прибавь ходу, мы у цели, наш  козырь  -
внезапность! Ганс,  Вальтер,  стрелять  по  моей  команде.  Генрих,  заряжай
осколочным, я думаю, с бронетехникой дела иметь не придется!
   Набрав ход, танк выскочил из леса на  некогда  цветущий  просторный  луг.
Открывшееся взору обширное пространство было вытоптано и взрыто сотнями ног,
повсюду раскинулись островерхие  шатры,  окруженные  приземистыми  мохнатыми
палатками, дымились кострища и орали толпы странно  одетых  людей.  Все  они
стояли спиной к лесу, а потому появление танка игнорировали.
   Но самой большой  неожиданностью  для  танкистов  явилась  вовсе  не  эта
неразбериха и какофония.
   Там вдали, на стремительно  вздымающемся  холме,  высился  гордый  замок,
окруженный высокими стенами. И  стены  эти,  сложенные  из  звонкого  серого
камня, и зубчатые башни с бойницами, и реющие стяги, и защитники на  стенах,
и осаждающие с приставными лестницами и деревянными  щитами  -  все  это  не
укладывалось в стерильном немецком сознании. Не умещалось. Разваливалось  на
отдельные мозаичные осколки и выпадало.
   - Ой! - воскликнул Дитрих.
   - Ого! - подтвердил Генрих.
   Внизу заворчали Клаус и Вальтер. И только Ганс потрясенно молчал.
   Танк остановился. Какое-то время  его  башня  еще  растерянно  вращалась,
выбирая себе цель, но затем застыла и она.
   - Ну и дела,  -  сообщил  Клаус.  -  Прямо  как  в  фатерлянде  лет  этак
семьсот-восемьсот тому назад.
   - Так, не теряться, не теряться! - призвал Дитрих растерянно.  -  Сначала
займемся волосатыми! Они порядком меня достали.
   - Атакуем палатки или черт его знает?! - поведал Ганс.
   - Отомстим за наш ужин! - взревел Генрих.
   - Вальтер, отсекай пехоту! Патронов не жалеть, - скомандовал майор.
   - Да тут одна пехота!
   - Огонь! Огонь! Я тебе помогу! - И  доблестный  потомок  фон  Морунгенов,
славившихся своими набегами на соседские земли,  чуть  ли  не  сладострастно
ухватился за башенный  пулемет.  Перед  глазами  у  него  сейчас  стояла  та
волосатая сволочь, которая умыкнула доставленную с таким трудом почти что  к
самому лагерю змею.
   Первые взрывы сотрясли землю, разворотили ее  и  заставили  черно-желтыми
фонтанами взметнуться вверх. Нехитрый варварский скарб взмыл в чистое небо и
разлетелся в  разные  стороны,  осыпав  бруссов  обломками  их  собственного
имущества.
   Крики. Беспорядочная беготня. Панические вопли.
   В суматохе толкаясь и пиная друг  друга,  выкрикивая  проклятия  в  адрес
неосмотрительного Нана-Булуку, которого угораздило связаться с  каким-то  из
представителей драконьего семейства, моля  неожиданного  врага  о  пощаде  и
клянясь посвятить себя земледелию, оттаптывая ноги  и  руки,  расцарапанные,
чумазые и в многочисленных шишках и синяках, - варвары драпали.
   Минута - и луг опустел, напоминая разоренное, покинутое  птицами  гнездо.
Только лестницы, щиты, примитивное  оружие  да  остатки  жалкого  хлама  еще
напоминали о том, что здесь только что стояло  несметное  войско,  грозившее
захватить замок на холме.
   Припозднившиеся со всех ног улепетывали в сторону  спасительного  леса  с
явным намерением бежать в том же темпе до самого острова Швиц.
   - Прекратить огонь! Прекратить огонь! Отставить! - заорал майор, заметив,
что на поле не осталось ни убитых, ни раненых.
   - Они бегут быстрее, чем я успеваю прицелиться и выстрелить, - в отчаянии
доложил Вальтер. - Я почти ни в кого не попадаю.
   - Могу утешить тебя, что и я тоже, - выпалил Дитрих.  -  Что  же  это  за
сражение?
   - Победоносное, господин майор, - ухмыльнулся Генрих. Он  ощущал  смутное
удовлетворение, полагая, что за украденную змею рассчитался сполна.
   Снаружи воцарилась невыносимая тишина.
   - Что, вообще никого не осталось? - изумился Морунген. - Никто  не  хочет
воевать? Ничего не понимаю. Ни пушек, слава Богу, ни пулеметов... Дайте-ка я
осмотрюсь.
   И он решительно полез наружу, держа в руках бинокль.
   - А вот там-то, - имея в виду застывший в молчании замок, молвил Клаус, -
нас вполне могут ждать пушки, герр майор.
   - Во всяком случае, ничто пока на это не указывает, - возразил Дитрих.
   - Не может там быть никаких пушек, - сказал Вальтер. - Иначе они давно бы
их использовали против осаждающих.
   - И то верно.
   - Меня сейчас больше заботит, что здесь вообще происходит, -  пожаловался
майор. - Как я могу принять верное решение, если у меня ум за  разум  зашел?
Там, в  замке,  наши  союзники  или  наши  враги?  Мы  их  обстреливаем  или
налаживаем контакт? Это мирное население или укрепрайон Красной Армии? Кто с
кем здесь воюет?
   - Очевидно,  господин  майор,  -  предположил  рассудительный  Генрих,  -
какая-нибудь очередная революция в тылу,  пока  на  фронте  дела  не  очень.
Помните, у них тогда в семнадцатом было приблизительно то же  самое,  только
тогда брали Зимний, а сейчас, наверное, Летний.
   - Летний что?
   - Дворец!
   - Хорошенький дворец! - изумился Ганс.
   - Генрих! - возмущенно рявкнул  майор.  -  В  России  с  монархией  давно
покончено. Уж чего добились коммунисты, так это монополии на власть.  А  все
благодаря этому Марксу, фантазеру, будь он неладен. Сейчас, может, и воевать
бы не пришлось.
   Однако Генрих не желал отказываться от удачной идеи:
   - Вы сами говорили, Россия - страна большая, с момента переворота  прошло
всего каких-то двадцать с лишним лет. Коммунисты могли просто не  обнаружить
эту маленькую монархию в каких-нибудь закоулках и  медвежьих  углах.  Мы  же
видели их просторы: здесь не то что монархию, здесь конец  света  прошляпить
можно. Логично?
   - Логично, - не смог не согласиться Дитрих. - Но нам от этого  не  легче.
Раньше мы хотя  бы  могли  договориться  с  большевиками,  а  сейчас  с  кем
договариваться: с теми, кто в замке сидит, или с теми, кто его осаждает?
   - Спохватились, - пробурчал Вальтер. - Тех уже и след простыл.
   - А осажденным, полагаешь, мы очень нужны? Политика  расовой  чистоты  не
приемлет компромиссов здесь либо ты с нами, либо против нас.
   - Герр майор, - твердо сказал Треттау,  -  полагаю,  у  нас  нет  выбора.
Союзники не выстраиваются к нам в очередь, а без помощи  местного  населения
мы никогда не найдем эти неуловимые Белохатки. И мне даже страшно  подумать,
что ждет нас в фатерлянде, если мы не выберемся отсюда в ближайшее  время  и
не вернем экспериментальную машину. Мы остро нуждаемся в поддержке.
   -  Вот-вот,  -  заметил  Дитрих  сварливо,  -  поддержка  поддержкой,   а
ответственность за  секретную  машину  лежит  на  мне.  Вас  расстреляют  за
компанию, а меня как основного виновника. Улавливаете разницу? Чтобы никакой
самодеятельности  и  либеральщины,   ясно?!   Если   ясно,   тогда,   Клаус,
направляемся к воротам, и не спеша. Здесь, как  загадочно  говорят  русские,
либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

***

   С душераздирающим скрипом и  лязгом  был  спущен  подъемный  мост,  затем
тяжеленные, обитые бронзой замковые ворота  радушно  распахнулись,  и  перед
ними образовалась довольно большая  и  нарядная  толпа  встречающих.  Каждый
человек здесь был по-своему примечателен, но особенно выделялся  среди  всех
могучий и широкоплечий здоровяк, вполне  способный  помериться  силенками  с
Генрихом. Был он рыжебород, с пышной гривой волос, в надраенных,  сверкающих
на солнце доспехах, препоясан мечом и увенчан золотой зубчатой короной.
   Дитрих фон Морунген проморгался от неожиданности, но  лицом  в  грязь  не
ударил. Бодро спрыгнув с танка, он рявкнул:
   - Хайль Гитлер!
   Оттобальт Уппертальский не очень понял, что происходит с драконом и какое
отношение имеет к его собственному ящеру этот молодцеватый и странно  одетый
рыцарь. К тому же рыцарь говорил на незнакомом языке, и как прикажете с  ним
объясняться? Король окончательно зашел в тупик, а оттого расстроился.
   Чтобы прослыть вежливым человеком и не огорчить дракона до такой степени,
чтобы мерзкая тварь стала громить и крушить тут все  подряд,  он  на  всякий
случай и слегка поклонился, и вытянул руку в дурацком приветственном  жесте,
копируя прибывшего.
   - Милости просим в наш замок! Заждались.
   Уловив странную речь жителя замка, Морунген  проницательно  подумал,  что
тот, верно, не понимает по-немецки. И охотно перешел на русский язык:
   - Ты естъ партизана?!
   - Ну ничегошеньки не понимаю, -  расстроенно  пробормотал  король.  -  Ну
лопочет что-то не по-людски... - И отчаянно замотал  головой  из  стороны  в
сторону, пытаясь втолковать глупому драконорыцарю, что так  дело  дальше  не
пойдет.
   Дитрих казался страшно  довольным  оттого,  что  так  ловко  и  правильно
угадал, как нужно вести беседу. Сразу  дал  понять  местному  старосте,  что
перед ним не наивные дети. И все знают и про загадочные российские обычаи, и
странную русскую душу, и про партизанские способы ведения войны. И что  его,
Дитриха, на мякине не проведешь.
   - Ты знайт, где естъ партизана?!
   Король снова замотал головой, ощущая все большую растерянность. Но дракон
не  то  существо,  с  которым  можно  шутки  шутить,  поэтому  он  продолжал
дипломатически улыбаться.
   - Ты покасыфайт дороха до партизаны?! - лукаво спросил Морунген.
   Оттобальт продолжал мотать головой.
   Дитрих не очень понял, в чем загвоздка. С другой стороны, может,  здешний
староста действительно не в ладах с партизанами и потому на  самом  деле  не
знает, где они. Он выколотил пыль из комбинезона (король сверкнул очами  при
виде такой непочтительности, но удержался) и продолжил:
   -  Латно,  ферштейн,  ты  покасыфайт,  где  ест  Белокатки,  та  кароший,
прафильный дороха, гут?
   Тут Оттобальту пришло на ум, что для разнообразия стоило  бы  и  покивать
утвердительно, а то, не ровен час, разобидится, гад ползучий. Подумает,  что
здесь ему во всем отказывают. И он всем своим видом  изобразил  согласие  со
словами драконорыцаря.
   Довольный результатами беседы и  в  который  раз  порадовавшись,  что  не
поленился изучить сложный русский язык, Морунген  дружески  похлопал  рыжего
здоровяка по плечу и, приобняв, слегка развернул в сторону замка.
   - Феликий Германья тебья никокта не забыфать... А  тепьер,  мы  ест  пьят
холотных немеских арханисма, ферштейн? -  Дитрих  нетерпеливо  переступил  с
ноги на ногу и заглянул королю в глаза, ожидая встречного движения  души.  -
Курка, млеко, яйко, очен нато кушайт!
   Его величество вообще не любил резко  менять  принятые  однажды  решения.
Если уж он решил кивать  в  положительном  смысле,  то  и  теперь  собирался
продолжать в том же духе.  Он  сочувственно  потряс  головой,  но,  переведя
взгляд на мрачнеющее лицо драконорыцаря, спохватился:
   - Нет, нет, мы не намеренно вас втянули в эту войну!  -  Виновато  развел
руками. - Просто у нас не было другого выхода.
   Не уловив в басовитом гудении старосты ни одного знакомого слова, а также
не обнаружив в радиусе километра радушных русских поселянок с хлебом-солью и
прочими продуктами, Дитрих почувствовал себя обделенным. Налицо был  саботаж
и  попытка  уморить  голодом  доблестных  солдат  вермахта,  а  также  явное
нежелание всемерно содействовать скорейшему продвижению оных в район  хутора
Белохатки по хорошей и правильной дороге.
   И майор понял, что пришло время быть жестким и непреклонным.
   - Ты мне зупы не заговариват! - жестко и непреклонно сообщил он. Затем на
всякий случай расстегнул кобуру и многозначительно потянул оттуда  пистолет.
- Отвечайт бистро! Корошо! Не то я стреляйт! - Он поднял  дуло  пистолета  к
самому сердцу Оттобальта и уточнил:
   - Где ест твой курка, яйко, млеко, мьясо?
   Короля осенило. Во-первых, он наконец понял, что за все  время  правления
ни одного толкового министра так и не нажил и поэтому  из  сложной  ситуации
придется выпутываться самому, как и  всегда  впрочем.  Во-вторых,  мелькнула
робкая догадка -  надо  срочно  устанавливать  взаимопонимание,  а  то  этот
драконорыцарь уже шипит от злости, это даже слепому видно.
   Что же касается странного предмета, столь ловко  добытого  из  диковинной
сумочки, то кто его знает, что бы это могло быть? Не то магический  предмет,
которым рыцарь  пытается  угрожать,  не  то  какая-то  новинка,  которую  он
пытается продать подороже.
   Словом,  голова  у  его  растерянного  величества  пошла  кругом,  и   он
простонал, оборотившись к своей свите:
   - О спящий Душара! Я вижу, тут не обойтись без  нашего  придворного...  -
Как всегда,  придя  в  сильное  волнение,  король  забыл  ключевые  слова  и
попытался компенсировать этот пробел щелканьем  пальцев.  -  Как  его?..  ну
этого, что там сидит... - И потыкал пальцем вниз.
   - Палача, ваше величество? - высунулась чья-то угодливая физиономия.
   -  Лично  для,  тебя,  -  прорычал   Оттобальт,   мучительно   подыскивая
определение. - Да нет же! Ну как его?..
   - Безумного лесоруба Кукса? - осенило министра Марону.
   При чем тут был лесоруб Кукс, он бы и в страшном сне не придумал, но зато
знал, как трепетно относится уппертальский владыка к этому дивному  существу
и как периодически пытается пристроить его к конкретному делу.
   Его величество пришел в раздражение:
   - Да нет  же!  Не  Кукса,  а  того,  который  на  дипломатическом  приеме
супецкого посла помог нам разобрать его тарабарщину!
   - Полиглота  Хруммсу,  ваше  величество,  -  дружно  грянули  придворные,
радуясь, что сегодня в угадайку пришлось играть совсем недолго.
   Справедливый и милостивый Оттобальт тут же подобрел,  расцвел  и  радужно
улыбнулся Дитриху.
   - Да! Да! Его. Луксула, позови сюда Хруммсу!
   Морунген следил за всем этим балаганом со все возрастающим интересом.  Он
даже забыл на время про неподобающее прусскому офицеру чувство  голода,  про
необходимость поисков Белохаток, про странные  события  последнего  времени.
Эти русские поселяне - просто прелесть что такое.
   - Сейчас, сейчас,  одну  минуту,  ваше  драконие,  -  говорил  между  тем
Оттобальт. - Не беспокойтесь, огнем не пыхайте, сохраняйте  дружелюбие.  Все
вот-вот наладится.  -  Он  беспокойно  оглянулся  на  перепуганную  свиту  и
вполголоса, доверительно и слегка смущаясь, поведал:
   -  Я,  знаете  ли,  на  вашем  чревовещательском  совершенно  ничего   не
соображаю. Мы здесь все по-мирски  да  по-мирски  изъясняемся.  Что  с  нас,
смертных, возьмешь?
   Но Морунген его уже не видел и не слышал. Он таращил глаза  на  существо,
которое  торопливо  шагало   по   направлению   к   благородному   собранию,
переваливаясь с боку на бок.
   То был карлик, чуть более метра ростом. Но это  бы  еще  полбеды.  Однако
кожа у него оказалась серо-фиолетовой, морщинистой,  а  глаза  -  кошачьими,
желтыми и  огромными.  Самой  выдающейся  частью  тела  этого  удивительного
субъекта была, вне всякого сомнения, голова. Она составляла  основную  часть
существа, кстати тощего и костлявого. Рот у него был большой и безгубый.
   На существо был напялен бесформенный холщовый плащик с капюшоном.
   И, несмотря на все свое изумление, Морунген отчего-то  подумал,  что  это
очень грустное, очень печальное существо. Впрочем, на этой мысли он долго не
задержался.
   Существо  решительно  подошло  к  нему,  задрало  голову,  чтобы  получше
разглядеть собеседника, и вдруг на чистейшем немецком молвило:
   - Хайль Гитлер, герр майор!
   До того как Хруммса (а это был именно он) открыл рот,  Морунген  как  раз
раздумывал, удобно ли потрогать  его,  чтобы  убедиться,  настоящее  ли  это
создание или ловко сработанная игрушка. Но услышав приветствие, чуть  ли  не
подпрыгнул на месте и на пару секунд впал в настоящую прострацию.
   Пользуясь его замешательством, Хруммса продолжил:
   - Какими судьбами в наших краях?
   Невозмутимый Дитрих фон Морунген с изумлением обнаружил, что заикается от
волнения.
   - Их... их бин командир танка E-100-3F - "Белый дракон", майор Дитрих фон
Морунген. Там мой экипаж, готовый к сражению. Мы находимся в составе  Второй
танковой бригады четвертой  юго-западной  дивизии,  движемся  в  направлении
хутора Белохатки.  Если  вы  поможете  нам  сориентироваться,  будем  крайне
признательны. К тому же у нас закончилась провизия, и  мы  не  прочь  у  вас
подкрепиться.
   - Собственно, разрешите обратить ваше внимание на то, что сейчас вы никак
не находитесь в составе Второй стремительно атакующей  танковой  бригады,  -
иезуитским голосом молвил  Хруммса  и  обошел  фон  Морунгена  по  кругу,  с
любопытством оглядев его задний фасад. И спросил еще более коварно:
   - А почему, майор, вы  так  уверены,  что  тут  станут  помогать  личному
составу Второй танковой бригады? И отчего вы  так  доверчиво  сообщаете  все
сведения о себе? Вы член партии? С какого года?
   Ошарашенный и уничтоженный этим тоном, Морунген промямлил:
   - Ну, я полагал... - Тут в нем вновь пробудился его неукротимый предок  и
вопросил подозрительно:
   - А вообще-то, кто вы такие?
   - А какая вам разница? - хитро спросил  Хруммса.  И  не  без  любопытства
потрогал пистолет, который Морунген все еще продолжал держать в руке.  -  Вы
ведь сюда ненадолго.
   - Да, - решил слукавить и майор.
   Пистолет он убрал назад в кобуру, чтобы карлик чего доброго не  пострадал
по собственной глупости. Хруммса гордо отступил на шаг назад и выдал:
   - Жаль, что ненадолго. А то мы бы  с  вами  сработались.  Хорошая  у  вас
техника, в нашем укрепленном пункте вы бы с  ней  пришлись  ко  двору.  -  И
полиглот важно кивнул в сторону танка.
   - Думаю, и в  Берлине,  и  в  штабе  юго-западной  дивизии  не  разделяют
подобной точки  зрения,  -  тонко  улыбнулся  Дитрих,  обнаружив  в  карлике
ценителя и знатока технических шедевров  вроде  лично  спроектированного  им
"Белого дракона".
   Хруммса улыбнулся как-то уж вовсе хищно и сложил ручки на груди.
   - Зря волнуетесь. И  Берлин,  и  Четвертая  юго-западная  дивизия  отсюда
оч-чень далеко.
   Дитрих встревожился:
   - Но не настолько, чтобы не снять чью-нибудь  проштрафившуюся  голову  за
неподчинение приказу в военное время.
   -  Непослушные  головы  снимают  не  только  в  штабах...  -  таинственно
прошелестел карлик.
   Морунген решил, что в данном случае лучшая тактика - это  разведка  боем.
Его вообще раздражало и пугало, что этот экспонат из паноптикума  так  много
знает и о нем, и о штабе дивизии, и о ставке.  Похоже,  что  то,  о  чем  он
умалчивает, еще более важно. Нет, что-то странное  творится  здесь,  в  этом
медвежьем углу России. Только-только Дитрих свыкся с мыслью, что его занесло
в чертову глухомань, где сохранился какой-то оазис некоммунистической жизни,
как выясняется, что тут водятся такие вот подозрительные и весьма загадочные
экземпляры.
   Пристрелить бы его, и вся недолга. Но кто знает, какую должность занимает
этот самый  господин.  И  вместо  показательного  расстрела  он  ограничился
суровым вопросом:
   - Вы нам угрожаете, господин?.. Как вас, кстати, прикажете называть?
   Карлик слегка шаркнул ножкой:
   - Хруммса. Меня зовут Хруммса, и нынче я состою придворным языковедом при
королевском дворе в Уппертале.
   Он  протянул  ошарашенному  Морунгену  трехпалую  хрупкую  ручку,  и  тот
механически потряс ее, слабо соображая,  что  делает.  А  существо  печально
продолжало:
   - В  прошлом  -  бывший  историк-исследователь  пространственно-временной
материи, член Союза наблюдателей... Тоже бывший. - Тяжело вздохнув и  махнув
конечностью, он решительно завершил: