енриха, который сидел на корточках, устроив автомат прямо  на
коленях.
   Генрих Диц внимательнейшим образом изучал его и время от времени испускал
шумные вздохи.
   - Благодать какая! - поделился механик. - Ну что ты на меня  вытаращился?
Раздетого человека не видел?
   - Видел, - не без печали в голосе ответил Диц.
   - Тогда отверни башню, - посоветовал Клаус.
   - Тебе хорошо...
   - Ты это о чем? - подозрительно спросил механик, подходя поближе.
   - Завидую я тебе.
   - А-а-а, - понятливо протянул Клаус. Собственно, он товарища понимал. Сам
бы завидовал и завидовал себе. Но тут же устыдился своей гордыни - это  ведь
дар Божий, а не его собственная заслуга. Не всякому так везет. И он поспешил
успокоить Генриха:
   - Нашел чему завидовать. На войне главное - живым остаться.
   - Тю, - присвистнул Генрих. - Кому что, а тебе все то же. Да я не про то,
что ты подумал. Вот ты плаваешь хорошо, а я не умею. До войны некогда  было,
так и не научился толком.
   - А учиться никогда не поздно, -  пробормотал  несколько  раздосадованный
Клаус. - Правда, господин Морунген?
   Дитрих в несколько взмахов  преодолел  пространство,  отделяющее  его  от
берега, и выбрался из воды. Вопрос механика-водителя  застал  его  врасплох,
потому что он  совершенно  не  слышал  предыдущего  разговора  и  вообще  не
понимал, о чем идет речь. Но майор фон Морунген  не  имел  права  ударить  в
грязь лицом и выглядеть некомпетентным перед своими подчиненными. Иначе  как
же они станут ему всецело и безоговорочно доверять, особенно в столь сложной
ситуации, в которой  оказались.  Поэтому,  надув  для  солидности  щеки,  он
брякнул наугад:
   - Кто его знает, Клаус. На войне  случается  столько  необъяснимого.  Вот
Наполеона разбили под Смоленском, а какой талантливый полководец был.  Почти
всю Европу завоевал, и - прошу заметить - без  танков  Гудериана  и  авиации
Геринга.
   - Наверное, - сверкнул белыми зубами Генрих, - тогда реки были мелкими  и
никому плавать не приходилось.
   - Почему не приходилось? - оторопел Дитрих. - Очень даже приходилось...
   Поскольку  его  серьезная  речь  не  произвела  должного  впечатления  на
подчиненных, а, напротив, развеселила их, майор хмурился-хмурился, а потом и
сам принялся смеяться. Наконец, отхохотавшись, заявил строго:
   - Ладно, хватит зубы скалить - нас по  всему  лесу  слышно:  того  гляди,
партизаны в гости пожалуют.  Давайте  за  работу!  Белье  постирали?  Оружие
почистили? Воду  наносили?  Хорошо...  Тогда  займитесь  еще  чем-нибудь.  Я
уверен,  что  какую-нибудь  важную  деталь  все  равно  упустили.  Двигатель
проверить еще  раз  -  небось  спустя  рукава  промывали.  А  потом  аварии,
непредвиденные трудности и совершенно несвоевременные  проблемы.  Рекомендую
постоянно помнить, что мы находимся во вражеской, более  того  -  совершенно
непредсказуемой стране. А вы - если майор Морунген вовремя не  остановит,  -
того и гляди, замки из песка возводить начнете.
   Он обернулся к Клаусу как раз в тот момент, когда тот принялся  тщательно
разравнивать какую-то постройку из влажного песка.
   - Ну вот, - простонал Дитрих.
   - Господин майор, -  донесся  из  кустов  жалобный  голос,  принадлежащий
Гансу. - Долго мне еще тут с пулеметом сидеть?  Так  искупаться  хочется,  с
прошлого лета в реке не плавал. Все равно ведь никого нет.
   - Отставить! - рявкнул Дитрих. - Разговорчики на  боевом  посту.  Тебе  и
Вальтеру боевые товарищи предоставили честь охранять мирный процесс  общения
экипажа с водой. - И уже себе под нос пробурчал, снова погружаясь в воду:
   - Может, майору Морунгену под стволом родного пулемета легче  и  приятнее
плыть до того берега.
   - Не пищи, Ганс, - отозвался Клаус. - Сейчас я оденусь и тебя сменю. -  И
принялся торопливо натягивать на себя еще влажную одежду.
   Прикосновение прохладной ткани в изнуряющую жару было настолько  приятно,
что он на какое-то время приостановился, наслаждаясь  ощущениями.  Печальный
опыт подсказывал Клаусу, что в ближайшее время  отдыха  не  предвидится.  Не
бывает так, чтобы неприятности откладывались надолго. Если их нет, то это не
означает, что их нет на самом деле, а только что ты недостаточно внимателен.
   В отличие от наслаждающегося краткими минутами  покоя  механика-водителя,
Ганс  не  испытывал   никакого   удовольствия   от   пребывания   в   полном
обмундировании и тяжелых ботинках. Поэтому он стал торопливо  раздеваться  и
делал это гораздо оперативнее, чем  одевался  Клаус.  Оголодавшие  комарихи,
которые разбили  свой  плацдарм  в  тени  и  сырости  прибрежных  кустов,  с
энтузиазмом набросились на  в  меру  упитанное,  аппетитное  немецкое  тело,
откормленное на высококачественных и  легкоусваиваемых  немецких  продуктах.
Воздух наполнился настырным и противным писком и оглушительными  хлопками  -
Ганс решил дорого продать свою кровь.
   - Ну и погода в этой России  (хлоп!),  то  холод,  то  жара  (хлоп!),  то
комары.
   - Комары - это не погода.
   - Не важно (хлоп! хлоп-хлоп!),  все  равно  здесь  они  страшнее,  чем  в
Африке.
   - В Африке - пустыня. А разве в пустыне живут комары?
   - Не знаю (хлоп, хлоп, хлоп!),  эти  гады  на  все  способны,  только  бы
искусать порядочного человека.
   Барон Дитрих фон Морунген, медленно плывший на середине реки,  был  далек
от этих суетных проблем. Течение было  слабым,  и  Дитрих  отдыхал  душой  и
телом. Однако чувство долга дало о себе знать в самый неподходящий момент, и
он, стиснув зубы, повернул обратно к берегу.  Пора  было  сменить  на  посту
Вальтера.
   За его спиной  внезапно  появился  небольшой  водоворот,  и  из  него  на
несколько секунд выглянул темно-зеленый острый плавник. Выглянул и  исчез  -
словно и не было его. Только волны пробежали испуганной стайкой.
   Увидев плавник неизвестного происхождения в непосредственной близости  от
особы командира, Ганс так  и  застыл,  на  радость  комарам,  в  кустах,  со
спущенными штанами и пулеметом в руках.
   - Ты видел? - оторопело спросил он у Клауса, кивая в сторону  реки  -  Ты
видел это?!
   Клаус как раз возился с пуговицами, которые, как  известно,  по  размерам
всегда больше, чем петли, в которые их нужно пропихнуть, отчего это  простое
дело отнимает кучу сил и времени в самый  неподходящий  момент.  Он  яростно
подергал одежду и, не поворачивая головы, ответил:
   - Да видел, видел. Он и не такое может, до войны плаванием занимался.  Ты
же знаешь.
   - Да я не о том... Сам посмотри, скорее! - завопил Ганс.
   Клаус удивленно обернулся, но река была пуста и  спокойна,  и  над  водой
торчала только мокрая голова майора фон  Морунгена  с  заранее  серьезным  и
ответственным выражением лица. Механик пожал плечами, отвернулся от  воды  и
снова занялся растреклятыми пуговицами.
   - Вот сейчас нас самое время атаковать, -  бурчал  он.  -  Один  красавец
принимает водные процедуры, другой скачет с голой  задницей  и  восторгается
открывшимся видом на первого, третий, похоже, навеки затих  в  кустах,  а  у
четвертого заело пуговицы на ширинке. Похоронная команда...
   Справившись наконец  с  непокорной  одеждой,  он  отправился  к  танку  -
наводить блеск и  красоту.  Иначе  оскорбленная  невниманием  техника  может
отказать в самый неподходящий момент.
   Плавник появился из воды снова - на сей, раз гораздо ближе к  Дитриху,  и
его размеры явственно указывали на то, что он принадлежит  существу  гораздо
менее безобидному, чем большой и голодный крокодил. В памяти как-то невольно
всплывали виденные в палеонтологическом музее скелеты доисторических чудовищ
- существ, кстати, категорически плотоядных.
   Поскольку нападения ждали откуда угодно, но только не со стороны реки, то
из всех присутствующих на плавник обратил внимание один Ганс.  А  когда  над
гладкой поверхностью  воды  показалась  часть  блестящей  огромной  спины  с
темными пластинами чешуи, влажно сверкнувшими в солнечных лучах,  нервы  его
не выдержали и, путаясь в спущенных штанах, спотыкаясь и  увязая  в  сыпучем
песке, он выскочил из кустов с воплем:
   - Спасайтесь, господин майор!!! - и принялся поливать спину  с  плавником
из пулемета.
   Когда первые пули просвистели прямо у него над головой, Дитрих ничего  не
понял и удивился. Но рефлекс сработал раньше, чем разум, и Морунген  нырнул.
Отчаянно работая руками, он поплыл к берегу.
   Полуодетый Генрих  рухнул  на  живот  и  по-пластунски  пополз  к  танку,
демонстрируя недюжинный талант.
   Вальтер, стоявший на карауле на значительном расстоянии  от  того  места,
где разворачивались основные события, вообще ничего  не  понимал.  Вытягивая
шею, он пытался разобраться в происходящем, автоматически постреливая  туда,
куда палил и палил Ганс.
   Наконец Морунгену удалось живым добраться до берега. Он вылетел из воды и
коршуном накинулся на бледного Ганса:
   - В чем дело, Келлер?! Ты что, спятил или на солнце перегрелся? Стреляешь
в собственного командира! А если бы я нырял плохо, кто бы теперь тебя строил
на берегу? И что бы ты ответил командованию  на  вопрос,  куда  делся  майор
Дитрих фон Морунген?!
   Ганс, не выпуская  из  рук  дымящегося  пулемета,  все  время  настойчиво
старался заглянуть за спину скачущего перед ним в праведном гневе  командира
и взволнованно оправдывался:
   - Господин майор! Господин майор, я ценю  ваш  юмор,  но  там,  прямо  за
вами!... - И он потыкал стволом в сторону реки. - Точнее, по  направлению  к
вам!... А правильнее сказать - сейчас за вами...
   Майор придирчиво  оглядел  себя  сзади,  затем  изогнулся  всем  телом  и
проделал ту же операцию с другой стороны. Спина как спина. Правда, он ее  не
увидел. Но то, что увидел, смотрелось вполне прилично  -  на  фигуру  Дитрих
никогда не жаловался.
   - Ну что, что?! Хвост вырос?
   Ганс осторожно заглянул туда же. Хвоста и впрямь не  было.  И  река  была
спокойной и гладкой. И плавник больше нахально не торчал  из  нее,  возмущая
спокойствие своим жутким  видом.  Конфуз.  Полный  конфуз.  И  поскольку  не
принято вот так вот, с бухты-барахты, палить в родного командира из  родного
пулемета, и даже неприлично как-то, Келлер ощутил необходимость объясниться.
   - Дело в том, господин майор, что в воде я увидел нечто  ужасное.  И  оно
подкрадывалось к вам. Естественно, что я стал в него стрелять. Я кричал вам:
"Спасайтесь!" - но вы не обратили внимания.
   Дитрих отечески похлопал несчастного стрелка по плечу. Критически оглядел
его с ног до головы:
   - Ганс, нечто ужасное - это коммунизм.  А  он  вряд  ли  водится  в  этой
речонке в чистом виде, к тому же я ему не позволю незаметно  подкрасться  ко
мне. Поэтому, раз уж ты разделся, нарушив мой приказ, тебе лучше выкупаться,
а то ты всех нас перестреляешь. Это утомление, друг мой.
   - Досадно, господин майор, что вы мне не верите,  но  я,  честное  слово,
видел, как в вашу сторону плыло что-то, я бы сказал, враждебное. Агрессивно,
если можно так выразиться, настроенное...
   - Как ты догадался? - съязвил Дитрих, -  На  нем  крупными  буквами  было
написано: "За Родину, за Сталина!" или "Смерть фашистским захватчикам!"?
   Ганс досадливо поморщился. Спасаешь их, спасаешь, а вместо  благодарности
одни шпильки и колкости. Одно слово - пруссак, ни убавить, ни прибавить. Это
уже образ  мыслей  такой,  отличный  от  всех  прочих.  И  угораздило  же  с
командиром!
   - Нет, - огрызнулся он, опуская пулемет. - Но когда  оно  выныривало,  на
нем была надета фуражка с красной звездой.
   - Вот и хорошо, вот и замечательно, - буквально проворковал Морунген. - А
теперь отдай пулемет Генриху  и  пойдем,  я  поучу  тебя  нырять.  Тебе  это
пригодится, когда будет подкрадываться что-то страшное и враждебное.
   - Мне жаль, что вы мне не верите, - сдержанно отвечал Ганс. - Но в воду я
не полезу ни за какие коврижки. Мне хватит партизан и  их  боевых  кошек  на
суше. Я вполне удовлетворен и не нуждаюсь в дополнительных острых ощущениях.
Увольте!
   - Не мели чепухи, - не на шутку рассердился Дитрих. - Скажи лучше, что ты
не знал, что выбрать: подстрелить меня,  чтобы  плыть  спасать,  или  просто
застрелить и наплаваться в удовольствие...
   Он бы нашел еще немало точных сравнений, но как раз в  ту  минуту,  когда
майор фон Морунген собирался приступить  к  кульминационному  моменту  своей
обвинительной речи, вода позади него забурлила,  вскипела  и  устремилась  к
берегу. В образовавшейся воронке, метрах  в  двадцати  от  песчаного  пляжа,
показалась огромная голова - нечто среднее между акульей и крокодильей -  на
длинной и мощной шее. Чудовище совершило стремительный рывок  к  стоящим  на
берегу людям, и во все стороны полетели  брызги.  Часть  из  них  попала  на
разгоряченную спину Дитриха, заставив его вздрогнуть и обернуться.
   - А это...
   К нему неслась необъятная темно-зеленая туша, покрытая чешуей и какими-то
наростами, похожими на бурые спутанные водоросли. Немигающие желтые глаза  -
круглые, с вертикальными щелями зрачков - смотрели прямо на  него.  Огромная
пасть, усеянная частоколом острых зубов, была слегка приоткрыта.
   Ганс медленно попятился, поднимая еще не остывший пулемет:
   - Вот видите, гос...
   Не поворачиваясь к нему, Дитрих тихо, но совершенно спокойно спросил:
   - Я надеюсь, ты расстрелял не все патроны?
   - Не все, не все, - нетерпеливо ответил Ганс.  -  Уйдите  с  линии  огня,
господин ма...
   В этот самый миг плотоядный монстр совершил последний, отчаянный бросок в
сторону  Морунгена.  При  этом  немцы  успели  прекрасно   рассмотреть   его
вытянутое, как у змеи, тело,  и  маленькие  когтистые  передние  конечности,
плотно прижатые к верхней части туловища, и спинной плавник,  переходящий  в
длинный гребень, который сейчас был грозно встопорщен.
   Дитрих совершил  бесподобный  прыжок,  которым  мог  бы  гордиться  любой
балетный танцовщик, и рванул в сторону танка, крича на бегу:
   - Ганс! Огонь! Все - огонь! Беспощадный ого-онь!!1
   Вдогонку ему раздалось не то  рычание,  не  то  шипение  раздосадованного
неудачей зверя.
   - Все, - тараторил майор на бегу, -  все,  с  этого  момента  купаюсь  не
снимая танка. Россия - сказочная страна! Где мой пистолет?!
   На берегу  завязалась  ожесточенная  схватка.  В  отличие  от  загадочных
красноармейцев монстр оказался существом с крепкими нервами, и выстрелы  его
не испугали. Он продолжал  развивать  наступление,  избрав  своей  следующей
жертвой Ганса Келлера. Тот строчил из пулемета, пятясь к лесу слева плотным
огнем его поддерживал Вальтер. Пули ударялись о бронированное тело чудовища,
не причиняя ему видимого ущерба, и рикошетом отлетали в воду.  Зверь  щелкал
челюстями с невероятной  быстротой,  напомнив  майору  машинку  для  стрижки
пуделей, а из горла твари доносился длинный, пронзительный свист.
   Клаус Гасс все это время стоял у танка,  открывая  и  закрывая  рот,  как
изумленная рыба. Предусмотрительное германское командование, поднимая боевой
дух собственных войск, рисовало самые разные перспективы войны  с  русскими,
но о личной встрече с доисторическим монстром никогда не  упоминало.  И  вот
морально Клаус не был  готов  к  такому  событию.  Он  просто  стоял  и  как
завороженный  смотрел  на  жуткое  существо,  которое   бесконечной   лентой
струилось из реки. Где-то в скобках, на периферии  сознания,  Гасс  отметил,
что  красноармейцы  сильно  проигрывают  фауне  собственных  рек  по   части
воздействия на психику врага.
   -  Не  стой  как  монумент  кайзеру!  Заводи  двигатель  -  переходим   в
контратаку, я стрелок, ты заряжающий. Все, бегом! - налетел на него Дитрих.
   Воинственный вид командира мало вязался с костюмом Адама  до  изобретения
фиговых листочков, и Клаус никак не мог включиться в  происходящее.  Наконец
он стряхнул оцепенение и полез в люк.
   Из кустов к танку выскочил мокрый и грязный Генрих, до  жути  похожий  на
исполинского мускулистого папуаса, только без страусовых перьев. От волнения
он уцепился своими ручищами за ноги карабкающегося на танк майора, от испуга
и неожиданности тот едва не отдал Богу Душу.
   - Повальное безумие!  Ты  что,  обалдел  -  в  таком  виде  на  командира
бросаться! Прямо не день, а коллективное убийство Дитриха. -  Он  критически
оглядел Генриха и заметил:
   - А ты неплохо замаскировался.
   - Я в вашем распоряжении, господин  Морунген!  -  заорал  Генрих,  словно
стремился преодолеть голосом миры и века.
   - Нет, нет, в качестве заряжающего ты мне сейчас не нужен! Беги к Гансу и
отводи его подальше в лес! Я сейчас буду стрелять! Этого красавца  пулей  не
сразить - тут нужен другой калибр.
   Генрих развернулся и припустил в обратном направлении.
   - Вот уж не думал, что большевики до такого дойдут.  -  Дитрих  развернул
башню и прицелился. - Мы их явно недооценивали.
   - А я думал, что драконы только в сказках бывают, -  подал  голос  Клаус,
держа наготове следующий снаряд.
   - Что же они там медлят? - волновался Дитрих.  -  Ну  же,  Ганс,  отходи,
отходи быстрее. - Он обратился к Клаусу:
   - В сказках, говоришь. А у них тут вся жизнь - сказка! Давай  для  начала
зажигательным заряжай.
   - Есть зажигательным! Снаряд готов!
   - Ну, ребята, надеюсь, вы надежно  укрылись,  -  пробормотал  Дитрих,  не
отрываясь от прицела.
   Выстрел. Дикий грохот. Огненный  взрыв  в  паре  метров  от  головы  змея
сотрясает берег, вздымая в воздух фонтан песка.  Кусты  и  землю  охватывает
пламя. От влажных зарослей валит густой дым.
   Клаус освободил дымящуюся гильзу и поинтересовался:
   - Какой следующий прикажете заряжать?
   - Попал - не попал... - пробормотал Морунген, - ни черта не  видно...  но
горит хорошо. Давай еще зажигательный!
   - Есть еще зажигательный!
   Он  быстро  зарядил  следующий  снаряд.  Майор  немного  сместил   башню,
пристально вглядываясь в прицел:
   - Ну, где ты? Куда же ты подевался, любитель голых немцев?!
   Выстрелить еще раз ему не пришлось. В клубах темно-серого  дыма  не  было
видно никаких следов сердитого и голодного русского дракона,  зато  из  лесу
возникли закопченный Ганс с пулеметом и  замурзанный  Генрих,  размахивавший
какой-то  грязной  тряпкой,  -  не  иначе  как   какой-нибудь   деталью   из
собственного многострадального гардероба.
   Морунген высунулся из башни и с любопытством огляделся:
   - В чем дело, мы победили или проиграли?
   - Прекрасный выстрел, господин  майор!  -  сообщил  Ганс,  принимаясь  за
штаны, которые по уставу должны были находиться  совсем  в  другом  месте  и
совсем в ином виде.
   - Но он успел убежать в воду! - доложил Генрих.
   - Быстро одевайтесь, - коротко распорядился Морунген, вылезая из танка  и
отправляясь на поиски своего имущества, - собирайте вещи, и  надо  убираться
отсюда, пока из реки не  вылезла  конница  Буденного  или  регулярные  части
Красной Армии.
   В этот момент к нему  подошел  раскрасневшийся,  разгоряченный  сражением
Вальтер и, невинно глядя командиру в глаза, спросил:
   - Господин майор, а можно, пока вы будете  одеваться,  я  мигом  в  речке
сполоснусь?
   Впоследствии очевидцы утверждали, что таких выпученных глаз у майора  они
не видели больше никогда, хотя это приключение было далеко не последним.
   - Ты вообще нормальный немец?
   - Да, господин майор, - бодро ответствовал Вальтер.
   - Тогда почему ты задаешь такие странные вопросы?
   - Я просто хотел узнать, господин майор, - не унимался Треттау,  -  можно
ли мне немного помыться перед отъездом?
   - Вальтер, ты меня удивляешь
   - Но, господин Морунген...
   - В следующий раз, когда поеду кататься на танке по России, тебя с  собой
не возьму, все - можешь идти купаться.
   Треттау, печальный до невозможности, отправился собирать свои вещи.  Пока
Морунген одевался, сидя на гусенице танка - что  придавало  ему  уверенности
как в себе,  так  и  в  завтрашнем  дне,  -  к  нему  придвинулся  несколько
растерянный Клаус
   - Почему этот змей напал на нас, не понимаю... Мы ведь ничего п