обращаясь к Морунгену:
   - Ты, наверное,  очень  богатый  пятнистый  великан,  если  разбрасываешь
повсюду фус-ли и кормишь своего хухотля деликатесными пыр-зик-санами.
   Майор понял, что нужно пользоваться возникшей  путаницей,  иначе  они  до
скончания века будут разбираться в партизанах, пыр-зик-санах  и  фус-ли.  Он
прокашлялся и солидно молвил:
   - Не настолько богат, как кажется.  Однако  если  вы  поможете  пятнистым
великанам добраться до их блудного хухотля, то мы в долгу не останемся.
   - А ты не будешь его обижать? - подозрительно спросил Хун-Чи.
   Морунген неподдельно возмутился:
   - Ты это о чем? Провалиться мне на этом месте, если я когда-нибудь обидел
своего хухотля. Раньше он никогда сам не зарывался в землю. Мой хухотль  как
ребенок - ничего сам толком сделать не может, без этих пятнистых  великанов,
- указал он на Вальтера и Генриха, - он как без рук. А здесь, в пустыне... -
он растерянно пожал плечами, - сам не знаю, как это  получилось.  Видимо,  у
вас очень-очень вкусные орехи.
   - Знаю-знаю, можешь не  рассказывать,  -  сочувственно  покачал  головкой
Хун-Чи. - Любой хухотль за крака-тус может проделать самые невероятные вещи.
   - Так вы проведете нас к нашему зверю? - с надеждой спросил Морунген.
   - А почему бы и нет? Особенно если  у  вас  есть  что-нибудь  вкусное,  -
немного застенчиво напомнил человечек и выразительно облизнулся.
   Морунген потер затылок:
   - Вкусное, говоришь, да-да, конечно. Что же у нас есть вкусного?  -  и  в
поисках помощи оглянулся на своих подчиненных.
   Вальтер успокоил любимого командира:
   - У Ганса, я видел, оставалась коробка  леденцов.  Может,  он  согласится
пожертвовать ею во имя Германии и нашего общего дела.
   - Вальтер! - скомандовал майор. - Идите с Генрихом за вещами и  забирайте
остальных. Нам в любом случае надо здесь осмотреться,  -  в  этот  момент  с
потолка ему прямо на  рукав  шлепнулась  изрядная  порция  мышиного  помета,
Морунген вздрогнул и задрал голову, - и во всех подробностях  выяснить,  что
им известно про Белохатки. - Он резко поднялся с вагонетки и посоветовал:
   - Да! Возьмите, наверное, эту вагонетку. Рельсы идут  до  самого  выхода.
Будет лучше, если часть тяжелых вещей вы погрузите на нее.
   Вальтер и Генрих подняли вагонеточку, поставили ее на рельсы  и,  взяв  у
Морунгена фонарь, удалились в темноту. Вскоре  из  глубины  штольни  донесся
душераздирающий мерный скрип ржавых колес.
   Барон повернулся к хихикающим Хун-Чи. Предводитель  подземных  человечков
многозначительно улыбнулся и потыкал пальчиком, указывая на кляксу на рукаве
пятнистого великана:
   - Хорошая примета, хозяин хухотля. Счастливым будешь!
   Морунген присмотрелся к произведению мышиного искусства.  Оказалось,  что
вещество, прилипшее  к  его  рукаву,  больше  всего  похоже  на  моментально
сохнущий клей. Отодрать его без воды не представлялось возможным.  Он  криво
усмехнулся:
   - Кто знает, кто знает... - Еще раз недоверчиво покосившись  на  потолок,
барон предусмотрительно отступил под небольшой каменный карниз. - А как  тут
у вас обстоит с водой? Имеется таковая?  Или  за  нее  тоже  придется  щедро
раздавать фус-ли?
   Хун-Чи укоризненно поглядел на пятнистого великана:
   - Воды бери сколько угодно. Нам ее не жалко. Ты не думай,  что  мы  такие
жадные, просто фус-ли у тебя  очень  вкусная,  еще  хочется.  А  вода  скоро
понадобится не только тебе, но и твоим младшим братьям.
   И,  заметив,  что  непонятливый  житель  поверхности   никак   не   может
сообразить, о чем речь,  продемонстрировал  Морунгену  бутылочку  с  длинным
носиком:
   - Тот, кто не пользуется скрик-сой, когда катает  по  пещерам  пис-комзу,
никак не может обойтись без большого количества воды.
   Барон взял протянутую бутылочку,  принюхался.  Масло  какое-то  -  ничего
особенного. А главное, совершенно невозможно  понять,  что  на  уме  у  этих
шерстяных   человечков.   Хотя   нужно   признать,   что   они   дружелюбны,
доброжелательно  настроены  и  вообще  мало  похожи  на  русских  патриотов,
собирающихся заманить немецких захватчиков в ловушку. Но  все  же,  все  же,
напомнил себе Дитрих, надо держать ухо востро. А то будешь потом блуждать по
подземельям всю оставшуюся жизнь. Как поляки,  доверившиеся  безобидному  на
вид старичку по фамилии Сусанин, блуждали в результате по каким-то болотам.
   - Ладно, - махнул он рукой. - Ты говоришь загадками, а я не в  настроении
их отгадывать. Давайте лучше поговорим  о  том,  откуда  вам  известно,  что
именно я ищу хутор Белохатки?
   И  он  постарался  придать  своему  взгляду   побольше   пронзительности.
Приблизительно так смотрел один сотрудник отдела пропаганды, весьма  ценимый
начальством за это свое качество.  Глазки,  как  буравчики,  -  воткнутся  в
собеседника и сверлят его, сверлят, сверлят. Не захочешь, а  признаешься  во
всех грехах, даже в тех, которых не совершал.
   - Тебе плохо? - участливо спросил человечек. - Глаза у тебя отчего-то  из
орбит выкатываются. Это, наверное, оттого, что ты не привык долго находиться
под землей. Все  жители  поверхности  не  слишком  уютно  чувствуют  себя  в
подземельях.
   - Не плохо, - буркнул майор.
   Нет, все-таки талант - это талант.  И  глупо  думать,  что  всякий  может
овладеть профессиональными приемами.
   Хун-Чи поглядел на Дитриха высокопрофессионально. Тому даже стало чуточку
не по себе.
   - А вопросы ты задаешь прямо как в гестапо.
   Морунген проглотил слюну, но ему показалось, что он глотает камень.
   - Откуда тебе известно, какие вопросы задают в гестапо? Нет! Стоп! Откуда
тебе вообще известно про гестапо?
   Хун-Чи отвечал как о само собой разумеющемся:
   - А что тут удивительного? Это и нашему киндеру понятно: с  тех  пор  как
твой хухотль зарылся в нашу пам-плуку, ты только  и  думаешь  о  том,  какие
вопросы тебе будут задавать в гестапо.
   - Что еще вашему киндеру понятно?
   Хун-Чи будто прислушался к чему-то и продолжал успокоительным тоном:
   - Да ты не волнуйся, мы тебя не выдадим маршалу Жукову.  Мы  на  него  не
работаем. Мы вообще ни на кого не работаем, кроме самих себя.
   Барон промокнул лицо и шею давно уже не белоснежным платком:
   - Ну спасибо. Удружили. А то я уже бог знает что подумал. И все-таки  как
ты узнал?
   Хун-Чи спокойно улыбнулся:
   - Сразу видно, что ты не просто иностранец, а очень заморский иностранец.
Каждый киндер на поверхности знает, что Чи-Хун-Чи говорят  и  понимают  всех
благодаря великой силе Му-Окфы. Поэтому их никто никогда не обманывает, даже
во время очень большой торговли.
   Морунген оторопело переспросил:
   - Благодаря силе чего?..
   Человечек нежно поглаживал мерцающий кристалл, будто ласкал пригревшегося
кота:
   - Не чего, а кого. Му-Окфы. А ты думал, что все понимаешь благодаря своим
отменным познаниям в русском языке?
   Дитрих сердито замотал головой:
   - Только не пытайся меня убедить, что мы так свободно общаемся  благодаря
колдовству какой-нибудь местной фрау Бабы Яги!
   Хун-Чи деликатно прервал ошеломленного немца:
   - Никакой Бабы Яги -  только  ее  не  хватало.  И  я  не  говорил  ничего
подобного. Мы тут с тобой общаемся, как ты выразился, благодаря великой силе
Му-Окфы. - И приподнял свой камень так,  чтобы  Морунгену  было  хорошо  его
видно.
   Майор недоверчиво протянул  руку  и  притронулся  к  теплому  светящемуся
кристаллу. Ему показалось на мгновение, что камень тихо урчит и вибрирует.
   - Ты утверждаешь, что если убрать этот камень, то я тебя не услышу?
   За его спиной дружно  засмеялись  маленькие  Хун-Чи.  А  их  предводитель
уверенно заявил:
   - Услышишь. Отчего ж не услышать. Только понять не сможешь.
   Морунгена охватил тот самый азарт, который однажды  привел  к  тому,  что
наследник фон Морунгенов просадил в карты сумму, приведшую его  благородного
родителя в предынфарктное состояние. С тех пор  молодой  барон  в  карты  не
играл. Во всяком случае, на деньги.
   - А ну давай покажи мне этот фокус.
   Хун-Чи не стал спорить, уверенный, что лучше один раз убедиться в  чем-то
лично, нежели сорок раз слушать мнения других. Он бережно упаковал  кристалл
в ларчик из скорлупы крака-туса. Когда крышка  ларца  захлопнулась,  Дитриху
показалось, что  вокруг  стало  темнее  и  неуютнее.  Он  повертел  головой,
стараясь понять, что именно изменилось. Затем обратился к человечкам:
   - О! Йа, йа! Дас ист русиш фантастиш!
   Предводитель  смешных  человечков  покачал  головой,   показывая   полное
непонимание, и проговорил:
   - Нус фуфа, чиф плюпла? Дас  ист  нихт  русиш  фантастиш!  Дас  ист  саса
Му-Окфа луф мор бора, бора. Зи шуса луф мо?
   Морунген молчал долго и многозначительно.  Его  молчание  было  правильно
понято Хун-Чи. Пушистое  создание  добыло  кристалл  из  коробочки  и  снова
обхватило его руками.
   - Я рад, что убедил тебя в силе великого Му-Окфы.
   Не знаем, стоит ли упоминать о том, что в этот момент  Дитрих  совершенно
несолидно подпрыгнул на месте от неожиданности. Ибо как  раз  в  эту  минуту
думал о том, как прикажете воевать в стране, где враг  может  прочитать  все
твои мысли. Это какие же возможности у русских шпионов -  им  даже  не  надо
заглядывать в  секретные  карты  и  документы!  Нет,  решительно  необходимо
быстрее добраться до Белохаток, затем до Берлина и там настаивать на  личной
встрече с высшим руководством. Его долг патриота и любящего сына  фатерлянда
- предупредить командование о том, что войну  с  Россией  пора  сворачивать.
Пока немцы  не  разгромлены  окончательно  и  бесповоротно  на  этом  жутком
Восточном фронте.
   Барон  осторожно  переступил  с  ноги  на  ногу  и  вежливо  обратился  к
руководящему Хун-Чи:
   - Так ты... - тут он наконец осознал, что все это время его  слушали  все
присутствующие, - то есть вы все знаете любые мысли того  существа,  которое
говорит с вами?
   - И не только тех, кто говорит. А и тех, кто думает.
   Дитрих уточнил:
   - Значит, я думаю про вопросы в гестапо и про Белохатки?
   Хун-Чи невозмутимо поправил майора:
   - Нет, скорее наоборот. Сначала - про дорогу в Белохатки, а теперь и  про
вопросы в гестапо. А дорога тебя ждет действительно длинная. И без железного
хухотля тебе по ней путешествовать никак нельзя. Поэтому правильно  думаешь,
что в гестапо тебя спросят в первую очередь о том, как и зачем  ты  добрался
домой живым без личного хухотля? Мы тебе поможем. Но сперва ты угостишь моих
братьев фус-ли.
   Вдалеке послышались  пронзительные  скрипы,  от  которых  ломило  зубы  и
чесалось  под  лопатками.  Это  приближалась   многострадальная   вагонетка,
влекомая - вернее, толкаемая - членами танкового экипажа.
   - Хорошо, - поморщившись от этих  жутких  звуков,  согласился  Дитрих.  -
Будет твоему народу фус-ли. Сейчас подвезут.
   В свете личинок руп-лы было видно, как приближаются Вальтер, Генрих, Ганс
и Клаус. Но, Господи! В каком они были виде!
   Когда-то не то в Древнем Риме, не то в Греции - словом, в седой древности
- было принято осыпать триумфаторов лепестками цветов. И когда торжествующие
воины проезжали мимо толпы ликующих сограждан, то на  них  сыпался  душистый
бело-розовый ливень.
   В каком-то смысле четверо танкистов напоминали этих самых триумфаторов. С
той лишь разницей, что их осыпали не лепестками, а... гхм... несколько  иной
субстанцией, и не ликующие сограждане, а перепуганные  и  ошалевшие  полчища
летучих   мышей,   и   не   бело-розовым   душистым   ливнем,    а    чем-то
грязно-бело-зеленым с весьма специфическим запахом.
   Майор в ужасе уставился на товарищей по оружию:
   - Что это такое? Вас что, по дороге накрыл ураганный огонь?
   Танкисты смотрели на него грустными  глазами  и  вообще  вели  себя  так,
словно жизнь их уже кончена: все равно ничего не исправишь,  а  поэтому  что
толку заботиться о бренном существовании?
   Наконец Вальтер решил объяснить своему командиру суть происходящего:
   - Господин майор, мы ничего не могли с этим поделать. Эти мыши - будь они
неладны, -  как  оказалось,  совершенно  не  выносят  скрипа  этой  чертовой
вагонетки. Поскольку вы приказали транспортировать на ней все  вещи,  то  мы
так и поступили. А они так  переполошились,  -  вздохнул  он,  -  что  через
полминуты было уже поздно что-либо предпринимать для своего спасения.
   Вид у танкистов был жуткий, но  ничто  не  могло  поколебать  майора  фон
Морунгена. На сегодня лимит его способностей к изумлению, испугу и  подобным
реакциям был исчерпан.
   - Ну молодцы! Вот что значит - танкисты! Без танка совсем как дети.  Если
над головой нет ни одного миллиметра брони,  даже  летучие  мыши  могут  вас
разбомбить. Ладно, разгружайте продукты, потом - бегом мыться,  не  то  быть
вам счастливыми до  самой  Москвы.  Да,  и  возьмите  у  Хун-Чи  скрик-су  и
хорошенько смажьте колеса пискомзы...
   Вальтер  и  Генрих  с  некоторым  страхом  воззрились   на   драгоценного
командира. В таком трудном походе всякое может статься и в любой  момент.  К
тому же - древний баронский род,  голубая  кровь,  вырождение  аристократии.
Одним словом, кто его знает, вдруг с головой у  Дитриха  начнутся  серьезные
проблемы?  Всем  понятно,  что  на  российских  просторах  помешательство  -
совершенно естественная реакция организма на происходящее.
   - Ну, - вопросил  весело  командир,  -  что  вы  на  меня  смотрите,  как
Риббентроп на Молотова? Колеса у вашей  вагонетки  кто  должен  смазывать  -
хухотли?!

Глава, в которой мы встречаем старых и новых знакомых

   Если уж верить в то, чего увидеть нельзя, то лучше верить в чудеса, чем в
бактерии.
   Карл Краус

   Никогда не спорь с женщиной. Ты можешь выиграть спор - и тогда уж тебе не
поздоровится.

   Человек, у которого все в порядке с логическим мышлением, вправе спросить
нас сразу о двух вещах.
   Первое:  а  куда  смотрят  Мулкеба  и  его  официальный  представитель  в
воздушном пространстве Вольхолла - ведьма Свахерея? Как они допустили  такое
безобразие, как утеря почти собственного королевского дракона?
   Второе: когда наконец будут  даны  вразумительные  объяснения  по  поводу
внезапного и бесследного исчезновения советской гражданки Гали, затерявшейся
в чужой стране? Особые приметы пропавшей: валенки, тулупчик, пуховый платок,
шикарный бюст.
   Вопросы естественные и даже неизбежные. Спасает одно: две эти  на  первый
взгляд совершенно разные истории тесно и неразрывно связаны между  собой.  И
отсутствие ведьмы Свахереи на своем боевом посту  проистекает  именно  из-за
присутствия  советской   гражданки   Гали   на   территории   Уппертальского
королевства.
   Итак, маленький  беленький  домик  с  красной  черепичной  крышей.  Чисто
вымытые окошки, миленькие шторки в розовый цветочек, герань  в  горшочке  на
подоконнике. Дощатые светлые полы покрыты пестренькими половиками.  Из  дома
несутся упоительные запахи: пахнет свежим  украинским  борщом,  галушками  с
мясом и вишневым киселем.
   А вокруг дома цветет  и  благоухает  почти  Эдемский  сад.  Он  не  такой
грандиозный, и в нем не водится такое несметное количество зверья -  но  вот
деревья и цветы ни в чем не уступают райским зеленым насаждениям.
   Немного дальше, с левой стороны, до самого берега широкого и полноводного
ручья, тянется огород. Какие  только  овощи  не  растут  на  нем,  пестуемые
заботливой рукой хозяйки: тыква, фасоль, огурцы, помидоры, капуста, кабачки,
горох - всего не перечислишь. И все это полновесное, яркое, такое  красивое,
что слюнки текут.
   Повелительница всего  этого  великолепия  как  раз  стоит,  уткнувшись  в
какую-то грядку,  и  что-то  рвет,  подрезает,  подкапывает,  подсаживает  и
выдергивает. Руки так и мелькают, так и мелькают -  любой  может  узнать  по
этой сноровке ударницу коммунистического труда Галину Наливайко.
   Позвольте, скажет изумленный  читатель,  какую  ударницу?  Какого  труда?
Ведьма она самая настоящая  -  из-за  нее  в  неведомых  краях  очутились  и
немецкий танк, и доблестные советские партизаны,  которым  потом  еще  долго
придется объяснять, где они обретались все это время.
   Да, ведьма, ну и что здесь такого, ответим мы. То, что она ведьма,  знают
только несколько человек на всем белом свете.  А  вот  если  не  выйдешь  на
колхозное поле собирать знаменитые бурачки  (так  напугавшие  в  свое  время
майора фон Морунгена), то ведьма ты или не ведьма, а сразу будешь  объявлена
антисоветским  элементом  и  отправлена  в  Сибирь.  Повышать   какую-нибудь
урожайность или увеличивать процент добычи чего-нибудь  на  душу  населения.
Словом, партия сказала: "Надо!" - и все ведьмы дружно ответили: "Есть!".
   Перенесшаяся  в  Упперталь  и  благополучно  избавившаяся  от   проклятых
немецких  хундов,  Галя  чувствовала  себя  на  седьмом  небе  от   счастья.
Собственный домик, огородик, садик, добрые  родственники  -  что  еще  нужно
человеку?
   В Вольхолл она отправилась не по воле случая.  Бабка  ее  была  родом  из
этого удивительного мира, но, естественно, никому об этом  не  рассказывала,
чтобы не упекли в лечебницу для душевнобольных. И мы тоже  не  станем,  хотя
история сия, вне всякого сомнения, и занимательна, и поучительна, а  значит,
достойна отдельной книги. Вот пусть и ждет своего описателя.
   Для нас действительно важным является только тот факт, что Галя Наливайко
и внешностью, и характером, и удалью пошла в свою бабку. Та нарадоваться  не
могла на смышленую внучку и втайне от  всех  учила  ее  своим  премудростям,
говоря, что однажды  глядишь  и  пригодится.  Бабка  в  свое  время  терпела
притеснения от немцев и вбила в  голову  девочке,  что  от  германцев  нужно
держаться подальше. И на всякий случай  заставила  запомнить  одну  ворожбу,
предупредив, что если все получится как надо, то внученька попадет в  другую
страну. Там тоже не медом намазано,  но  лучше,  чем  здесь.  Однако  старая
колдунья советовала пользоваться этим заклинанием только в  крайнем  случае,
потому что не была твердо уверена  в  том,  что  все  правильно  помнила.  А
ошибаются чародеи, как и саперы, только один раз.
   По правде говоря, Галя верила бабуле  только  наполовину.  Она  запомнила
всякие заговоры, травы, рецепты настоек от множества болячек. Но  заклинания
выучила, только чтобы успокоить неугомонную старушку, - толку от них не было
и быть не могло. И если бы не началась война и немцы  в  огромном  танке  не
оказались прямо у порога ее дома, то она никогда не  решилась  бы  на  такой
безумный поступок. Впрочем, теперь она ни о чем не жалела.
   В небе над головой прелестной огородницы раздался знакомый, ни с  чем  не
сравнимый звук - будто "Боинг-747" заходил на посадку, явно потянуло запахом
отработанного топлива. Галя разулыбалась,  отерла  рукавом  вышитой  рубашки
влажный лоб и направилась в сторону дома - принимать дорогую гостью.
   Ведьму Свахерею она вызвала на подмогу сразу после того, как на  немецкий
танк напали бруссы под предводительством  Нана-Булуку  Кривоногого  Медведя.
Впрочем, варварского лидера  Галя  не  знала  -  просто  обнаружила  у  себя
провидческие способности аккурат в тот момент,  когда  бронированная  машина
подъезжала к лесу. И если сперва Галя морочила голову симпатичному немецкому
офицерику,  пытаясь  потянуть   время   и   придумать,   как   унести   ноги
подобру-поздорову, то после такие проблемы перед ней уже не вставали.
   Оказалось, что бабуля - пусть будет ей земля пухом - ни в чем не обманула
дорогую внученьку, ничего не преувеличила. Стоило только  пробормотать  пару
каких-то глупых словечек, да притопнуть ножкой, да похлопать в  ладоши  -  и
перед изумленной Галиной возникло жуткое видение. Ну просто стыд и срам!
   Где же это такое видано, чтобы бабка в преклонных годах (такой бы уже  на
печи сидеть, не рыпаться) носилась по воздуху верхом  на  какой-то  рычащей,
сопящей и дымящейся твари. И чтоб не в платочке там скромненьком, юбочке  да
тулупчике, а в коже, словно красный ко