отивника на расстоянии, но затем  Закнафейн  применил  крученый
удар, и ему удалось сместить оба клинка Дзирта в одну  сторону.  Второй  меч
духа-двойника шел неотступно следом; удар был нацелен прямо в сердце Дзирта;
это был удар, заблокировать который у Дзирта не было никакой возможности.
   Находясь внизу, у подножия лестницы, Белвар и Щелкунчик закричали,  видя,
что их друг обречен.
   Однако победный миг Закнафейна был похищен у него инстинктами охотника.
   Дзирт отпрыгнул в сторону от стремительно приближающегося клин-ка,  затем
круто развернулся и нырнул  под  убийственный  удар  Закнафейна.  Меч  задел
скулу, нанеся болезненную рану. Когда Дзирт завершил свой  кувырок  и  нашел
для себя опору, не оступившись на предательских  ступенях,  было  незаметно,
что он осознает, что задет мечом. Когда Дзирт снова взглянул на обманщика  в
облике его отца, мерцающие огни зажглись в его лиловых глазах.
   Проворство Дзирта поразило даже его друзей, хотя  им  приходилось  видеть
эльфа в сражении. Закнафейн бросился вперед, завершая свой выпад,  но  Дзирт
уже был на ногах и готов к бою еще до того, как дух-двойник догнал его.
   - Кто ты? - снова потребовал ответа Дзирт. На  сей  раз  его,  голос  был
безжизненно спокоен. - Что ты такое?
   Дух-двойник  зарычал  и  безрассудно  бросился  в   атаку.   Окончательно
убедившись, что это  не  Закнафейн,  Дзирт  не  пропустил  мгновения,  когда
Закнафейн открылся. Он ринулся назад к своей исходной  позиции,  отбил  один
меч в сторону  и  вонзил  саблю  в  тот  миг,  когда  противники,  казалось,
разминулись. Клинок Дзирта проткнул витую кольчугу и глубоко пронзил  легкое
Закнафейна, нанеся рану, которая остановила бы любого смертного.
   Но Закнафейн не остановился. Дух-двойник не делал вдохов и  не  испытывал
боли. Зак повернулся к Дзирту и засиял такой злобной ухмылкой, которая могла
бы заставить Мать Мэлис аплодировать ему стоя.
   Вновь оказавшись на верхней ступеньке лестницы,  Дзирт  стоял,  вытаращив
глаза от изумления. Он видел эту страшную рану и видел,  что,  вопреки  всем
законам, Закнафейн неуклонно двигался вперед, даже не вздрогнув от удара.
   - Уходи! - крикнул Белвар снизу. Какой-то огр кинулся к глубинному гному,
но Щелкунчик перехватил его и мгновенно раскроил  голову  этой  твари  своим
когтем.
   - Мы должны уходить, - обратился Щелкунчик к Белвару; ясность его  голоса
заставила хранителя туннелей насторожиться.
   Белвар видел ту же ясность и в глазах пещерного урода: в этот критический
момент  Щелкунчик  был  еще  большим  ничем,  чем  был  им  до   магического
превращения.
   - Камни сообщают мне об иллитидах, собирающихся внутри замка,  -  пояснил
Щелкунчик, и глубинный гном уже не был удивлен, что Щелкунчик услышал голоса
камней. - Иллитиды готовятся к нападению, - продолжал Щелкунчик,  -  они  не
пощадят ни одного раба в этой пещере!
   Белвар не усомнился ни в одном его слове, но  для  свирфнеблина  верность
намного перевешивала личную безопасность.
   - Мы не можем оставить дрова, - процедил он сквозь зубы.
   Щелкунчик кивнул,  полностью  соглашаясь,  и  ринулся  в  сторону,  чтобы
отшвырнуть группу серых дворфов, которые подошли слишком близко.
   - Беги, темный эльф! - крикнул Белвар. - У нас нет времени!
   Дзирт не услышал своего друга-свирфнеблина. Он сосредоточил  внимание  на
приближающемся оружейном мастере, на этом монстре,  изображавшем  его  отца,
равно как и Закнафейн  на  нем.  Из  всех  многочисленных  зол,  совершенных
Матерью Мэлис, ни одно, по убеждению Дзирта,  не  могло  сравниться  с  этой
гнусностью. Мэлис каким-то образом извратила  единственную  святыню  Дзирта.
Дзирт думал, что Закнафейн мертв, и это была особая боль.
   Но теперь это...
   Это было больше, чем мог вынести юный дров. Он всей душой и сердцем желал
сражаться с этим чудовищем, а  дух-двойник,  созданный  не  для  какой  иной
причины, чем именно эта схватка, полностью сходился с ним во мнениях.
   Никто не заметил иллитида, спустившегося из темноты сверху  на  платформу
чуть в стороне за спиной Закнафейна.
   - Ну, иди, чудовище Матери Мэлис, - прорычал  Дзирт,  плавно  сводя  свои
сабли. - Иди, прими мои клинки.
   Остановившись  перед  Дзиртом,  Закнафейн  опять  просиял  своей  злобной
улыбкой. Клинки поднялись; дух-двойник сделал еще один шаг.
   Пф-ф-у-у!
   Заряд иллитида угодил в обоих. На Закнафейна это никак не  подействовало,
но Дзирту досталось сполна. Темнота  окутала  его.  Веки  упали  под  грузом
необоримой тяжести. Он услышал, как его сабли звякнули о камень, но ему было
уже все равно.
   Закнафейн ликующе зарычал в предчувствии победы, звонко  ударил  мечом  о
меч и шагнул к упавшему дрову.
   Белвар пронзительно закричал,  но  и  его  крик,  и  шум  битвы  перекрыл
чудовищный вопль Щелкунчика. Все, что  когда-либо  знал  Щелкунчик  о  пиче,
разом вернулось  к  нему,  когда  он  увидел,  как  дров,  его  друг,  упал,
обреченный. Натура пича выплеснулась,  возможно,  гораздо  острее,  чем  при
жизни Щелкунчика в прошлом обличье.
   Закнафейн, не отводя взгляда от беспомощно распростертой  жертвы,  сделал
выпад, как вдруг со всего маху налетел на каменную  стену,  возникшую  перед
ним из  ничего.  Дух-двойник  отпрыгнул  назад,  его  глаза  округлились  от
бешенства. Он скреб по стене, бил по ней, но она была совершенно настоящей и
прочной. Камень полностью заблокировал  Закнафейна  от  лестницы  и  от  его
столь. близкой жертвы.
   А  у  подножия  лестницы  Белвар  обратил  свой  ошеломленный  взгляд  на
Щелкунчика.  Свирфнеблину  приходилось  слышать,  что  некоторые  пичи  были
способны воздвигать подобные стены.
   - Ты сделал?.. - задохнулся хранитель туннелей.
   Пич в теле пещерного урода не стал медлить,  чтобы  ответить.  Щелкунчик,
перескакивая через четыре ступеньки, взлетел  на  лестницу  и  легко  поднял
Дзирта своими огромными руками. Он даже  не  забыл  подобрать  сабли  дрова,
затем с грохотом проделал обратный путь по пролету лестницы.
   - Беги! - скомандовал  Щелкунчик  хранителю  туннелей.  -  Ради  спасения
собственной жизни беги, Белвар Диссенгальп!
   Глубинный  гном  почесав  голову  рукой-киркой,  действительно   бросился
бежать.
   Щелкунчик расчищал широкую тропу к выходу  из  пещеры  у  дальней  стены,
никто не осмеливался стать у него на  пути,  и  хранителю  туннелей,  с  его
короткими  ногами,  одна  из  которых  была  подвернута  при  падении,  было
затруднительно не отстать от него.
   А на верхней площадке лестницы отгороженный. стеной  Закнафейн  мог  лишь
сделать вывод, что это летящий  иллитид,  тот  самый,  что  поразил  Дзирта,
блокировал  его  атаку.  Закнафейн  круто  развернулся  к  этому  монстру  и
пронзительно закричал в порыве всепоглощающей ярости.
   Пф-ф-у-у! Еще один ментальный удар.
   Закнафейн подпрыгнул и одним ударом  отсек  обе  ноги  иллитида.  Иллитид
взлетел выше, испуская ментальные крики страдания и отчаяния.
   Закнафейн не смог бы дотянуться до этой  твари  и  не  имел  времени  для
сотворения собственного заклинания для левитации, так как из каждого угла на
него ринулись другие иллитиды. Закнафейн считал  этого  иллитида  виновником
своей неудачи, он не мог позволить ему спастись бегством. Он метнул  в  него
свой меч, как копье.
   Иллитид, не веря своим глазам, взглянул вниз, на Закнафейна, а  затем  на
клинок, почти наполовину вонзившийся ему в грудь, и  понял,  что  его  жизни
пришел конец.
   Проницатели ринулись на Закнафейна, выстреливая своими зарядами  по  мере
приближения.  У  духа-двойника  остался  всего  один  меч,  но   он   крушил
противников несмотря ни на что,  изливая  разочарование  на  их  безобразные
спрутоподобные головы.
   Дзирт спасся... на сей раз.

Глава 21

ПОТЕРЯННЫЙ И ОБРЕТЕННЫЙ

   - Хвала Ллос,  -  запинаясь,  произнесла  Мать  Мэлис,  ощутив  ликование
духа-двойника. - Он настиг Дзирта! - Мэлис метнула взгляд  в  одну  сторону,
затем в другую, и ее три дочери попятились при виде гримасы  всепоглощающего
торжества, исказившей ее лицо. - Закнафейн нашел вашего брата!
   Майя и Вирна улыбнулись  друг  другу,  радуясь,  что  тяжелое  испытание,
похоже, близится к завершению. С момента создания Зин-карлы нормальный,  раз
и навсегда установленный распорядок Дома До'Урден был нарушен,  и  с  каждым
днем их взвинченная мать все глубже и глубже  уходила  в  себя,  поглощенная
охотой на Дзирта.
   Бриза в другом конце молельной тоже улыбнулась. Всякому, у  кого  нашлось
бы время наблюдать за ней, показалось  бы,  что  это  была,  скорее,  улыбка
разочарования.
   К счастью для первородной дочери,  Мать  Мэлис  была  чересчур  поглощена
дальними событиями, чтобы обратить  на  нее  внимание.  Верховная  мать  еще
глубже  впала  в  транс  медитации,  наслаждаясь  каждым  импульсом  ярости,
испускаемой духом-двойником, сознавая, что ее богохульный сын  был  объектом
этого гнева.
   Дыхание  Мэлис  вырывалось  всхлипами  во  время  сражения  Закнафейна  с
Дзиртом, затем верховная чуть не задохнулась.
   Что-то остановило Закнафейна.
   - Нет!  -  пронзительно  завизжала  Мэлис,  спрыгивая  со  своего  богато
украшенного трона. Она огляделась вокруг, ища, чем бы швырнуть  или  ударить
кого-либо.
   - Нет! - снова закричала она. - Этого не может быть!
   - Дзирт спасся бегством? - спросила Бриза, не пытаясь  скрыть  радости  в
голосе. Пристальный взгляд Мэлис сообщил Бризе, что она слишком  много  себе
позволяет.
   - Неужели дух-двойник погиб? - в искреннем огорчении воскликнула Майя.
   - Не погиб, - ответила Мэлис с заметной дрожью в обычно  твердом  голосе.
Но твой брат снова на свободе!
   - Зин-карла пока  не  потерпел  поражения,  -  рассудительно  высказалась
Вирна, пытаясь успокоить возбужденную мать.
   - Дух-двойник очень близко от него, добавила Майя, подхватывая тон Вирны.
   Мэлис опять упала на сиденье и отерла пот, заливавший глаза.
   - Оставьте меня, - приказала она дочерям, не желая, чтобы они видели ее в
столь плачевном состоянии. Зин-карла, по убеждению Мэлис, воровал ее  жизнь,
поскольку все помыслы, все ее надежды зависели от успеха духа-двойника.
   Когда все  ушли,  Мэлис  зажгла  свечу  и  вынула  крошечное  драгоценное
зеркальце. Во что она превратилась за последние несколько недель?  Настоящая
развалина. Она почти не ела; глубокие складки  беспокойства  избороздили  ее
когда-то гладкую, как стекло, кожу цвета эбенового  дерева.  Казалось,  Мать
Мэлис состарилась  много  больше  за  последние  несколько  недель,  чем  за
предыдущий век.
   - Я стану похожа на Мать Бэнр, - прошептала  она,  испытывая  отвращение.
Увядшая и безобразная.
   Возможно, впервые за долгую жизнь Мэлис задумалась о цене своей  неуемной
жажды власти и о фаворе не знающей милосердия Паучьей  Королевы.  Эти  мысли
исчезли так же быстро, как и появились. Мать  Мэлис  зашла  слишком  далеко,
чтобы пускаться в подобные сожаления. Благодаря силе и  преданности  богине,
Мэлис добилась для своего Дома ранга правящего семейства и отвоевала место в
престижном правящем совете.
   Однако она была на грани отчаяния, почти сломлена  напряжением  последних
лет.  Она  снова  отерла  заливавший  глаза  пот  и  взглянула  в  маленькое
зеркальце.
   Какой она стала развалиной!
   Это сотворил с ней Дзирт, напомнила она  себе.  Поведение  младшего  сына
разгневало Паучью  Королеву;  его  святотатство  поставило  Мэлис  на  грань
гибели.
   - Схвати его, мой дух-привидение! - злобно скалясь, прошептала  Мэлис.  В
своей ярости она едва ли задумывалась над тем, какое  будущее  уготовит  для
нее Паучья Королева.
   Ничего в целом мире так страстно не желала Мать Мэлис, как смерти Дзирта.
***

   Они бежали вслепую по извилистым туннелям, надеясь, что никакое  чудовище
не нападет на них сзади. Сейчас, когда они убегали от смертельной опасности,
трое беглецов не могли себе позволить обычных мер предосторожности.
   Шли часы, а они все еще бежали. Белвар, старший из друзей и  делавший  на
своих коротких ногах два шага за один шаг Дзирта и три - за шаг  Щелкунчика,
устал первым, но это обстоятельство не замедлило их продвижения вперед.
   Щелкунчик подхватил хранителя туннелей на плечо и продолжил бег.
   Они представления не имели, сколько  миль  оставили  позади,  прежде  чем
сделали первый привал.  Дзирт,  молчаливый  и  погруженный  в  меланхолию  в
течение всего пути, сел караулить у входа  в  небольшую  нишу,  которую  они
избрали своим  временным  лагерем.  Разделяя  глубокую  боль  дрова,  Белвар
подошел к нему.
   - Мог ли ты ожидать такое, темный эльф? - мягко спросил  свирфнеблин.  Не
получив ответа, но зная о  явной  потребности  Дзирта  выговориться,  Белвар
продолжил в том же ключе:
   - Тот дров в пещере, которого ты узнал... Можешь ли  ты  поклясться,  что
это был твой отец?
   Дзирт бросил на свирфнеблина гневный взгляд, но потом выражение его  лица
значительно смягчилось, он понял искреннюю тревогу Белвара.
   - Закнафейн,  -  отвечал  Дзирт.  -  Закнафейн  До'Урден  -  мой  отец  и
наставник.
   Это он обучил меня обращаться с оружием, он обучал меня многому в течение
моей жизни.  Закнафейн  был  моим  единственным  другом  в  Мензоберранзане,
единственным известным мне дровом, который разделял мои взгляды.
   - Он намеревался убить тебя, - запротестовал Белвар. Дзирт  вздрогнул,  и
хранитель туннелей попытался дать ему некоторую надежду. - Возможно,  он  не
узнал тебя?
   - Он был мне отцом, - повторил Дзирт, -  моим  ближайшим  сподвижником  в
течение двух десятков лет.
   - Тогда почему, темный эльф?
   - Это был не Закнафейн, - ответил Дзирт. - Закнафейн мертв, принесен моей
матерью в жертву Паучьей Королеве.
   - Магга каммара, - прошептал Белвар, пришедший  в  ужас,  узнав  такое  о
родителях Дзирта. Прямота, с которой Дзирт пояснил это отвратительное  дело,
привела хранителя туннелей к мысли, что совершенное  Мэлис  жертвоприношение
не  такая  уж  необычная  вещь  в  этом  дровском  городе.  Дрожь  пронизала
позвоночник Белвара, но он  подавил  свое  отвращение,  думая  о  той  муке,
которую испытывал его друг.
   - Я даже не представляю, какого монстра  Мать  Мэлис  обрядила  в  личину
Закнафейна, - продолжил Дзирт, не замечая чувства неловкости Белвара.
   - Грозный противник, что бы это ни было, - заметил глубинный гном.
   Это было именно то, что беспокоило Дзирта. Дровский воин,  с  которым  он
сражался в пещере  иллитидов,  сражался  в  неповторимой  манере  Закнафейна
До'Урдена. Логика подсказывала Дзирту, что  Закнафейн  не  мог  бы  обратить
против него оружие, но его сердце говорило ему, что тот монстр, с которым он
скрестил клинки, действительно был его отцом.
   - Чем все кончилось? - спросил Дзирт после долгой паузы.
   Белвар вопросительно взглянул на него.
   - Бой, - пояснил Дзирт. - Я помню иллитида, и ничего больше.
   Белвар пожал плечами и взглянул на Щелкунчика.
   - Спроси его, - порекомендовал хранитель туннелей. - Между тобой и твоими
врагами появился камень, но как он туда попал, я могу только догадываться.
   Щелкунчик услышал их разговор и подошел к своим друзьям.
   - Я положил его туда, - произнес он все еще совершенно ясным голосом.
   - Могуществом, которым наделен каждый пич? - спросил  Белвар.  Глубинному
гному была известна добрая слава пичей, повелевающих  камнями,  но  он  знал
слишком мало, чтобы полностью понять то, что совершил Щелкунчик.
   - Мы - миролюбивая раса, - начал Щелкунчик, сообразив, что,  может  быть,
это его единственный шанс рассказать друзьям о своем  народе.  Он  пока  был
пичем больше, чем когда  бы  то  ни  было,  но  уже  ощущал,  как  инстинкты
пещерного урода ползком возвращаются в него. - Мы  желаем  лишь  работать  с
камнем. Это наше призвание и наша любовь. А  при  таком  симбиозе  с  землей
достигается определенная мера могущества. Камни говорят с  нами  и  помогают
нам в наших напряженных трудах.
   Дзирт сухо взглянул на Белвара.
   - Подобно той элементали, которую ты однажды соорудил против меня?
   Белвар хрюкнул смущенным смешком.
   - Нет, - отрезвляюще  произнес  Щелкунчик,  отстаивая  могущество  пичей.
Глубинные гномы тоже могут призывать силы земли, но  их  отношение  к  земле
иного свойства. Любовь свирфнебли к земле является одним из их многообразных
определений счастья. - Щелкунчик отвел взгляд от друзей на  каменную  стену.
Пичи приходятся земле братьями. Она помогает нам,  как  мы  помогаем  ей  из
признательности.
   - Ты рассуждаешь о земле так, словно это  какое-то  наделенное  чувствами
существо, - заметил Дзирт не саркастично, а просто из любопытства.
   - Так и  есть,  темный  эльф,  -  подтвердил  Бел-вар,  представляя  себе
Щелкунчика, как он должен был выглядеть до своего столкновения с магом,  для
тех, кто может это ощущать.
   Огромная голова с клювом, принадлежащая Щелкунчику, согласно кивнула.
   - Свирфнебли способны слышать далекую песню земли, - сказал  он.  -  Пичи
могут разговаривать с ней напрямую.
   Все это было выше  понимания  Дзирта.  Он  чувствовал  искренность  своих
сотоварищей, но дровские эльфы не были так связаны с камнями  Подземья,  как
свирфнебли  или  пичи.  И  все  же,  если  Дзирту  нужны  были  бы  какие-то
доказательства того, на что намекают Белвар и  Щелкунчик,  ему  пришлось  бы
лишь припомнить битву против земной элементали Белвара  или  представить  ту
стену, которая каким-то образом появилась из  ниоткуда,  чтобы  замурововать
его врагов в пещере иллитидов.
   - А что сейчас  сообщают  тебе  камни?  -  спросил  Дзирт  у  Щелкунчика.
Обогнали ли мы своих врагов?
   Щелкунчик направился в сторону и приложил ухо к стене.
   - Слова звучат очень неразборчиво, - произнес он явно огорченным голосом.
   Его компаньоны поняли скрытое значение его тона. Земля не стала  говорить
менее ясно; дело было в слухе Щелкунчика, заглушаемом инстинктами  пещерного
урода...
   - Я не слышу, чтобы кто-нибудь был в погоне, - продолжил Щелкунчик, -  но
я не уверен, могу ли доверять своим  ушам.  -  Он  внезапно  зарычал,  круто
развернулся в другую сторону и отошел в дальнюю часть ниши.
   Дзирт и Белвар обменялись тревожными взглядами, затем двинулись следом.
   - Что случилось? - осмелился спросить хранитель туннелей пещерного урода,
хотя и сам догадывался.
   - Я слабею, - ответил Щелкунчик,  вернувшийся  скрежет  в  голосе  только
подчеркивал его правоту. - В пещере  иллитидов  я  был  пичем,  еще  большим
пичем, чем прежде. Я был концентрированным пичем. Я был землей. -  Белвар  и
Дзирт, казалось, не поняли его. - С-с-тена, - попытался объяснить Щелкунчик.
Водружение подобной стены под силу только группе пичей-старейшин, работающих
совместно, по тщательно  разработанному  ритуалу.  -  Щелкунчик  помедлил  и
неистово тряхнул головой, как будто бы пытался стряхнуть  личность  монстра.
Он шлепнул тяжелой когтистой лапой по стене и заставил себя продолжить:
   - И все же я это сделал. Я стал камнем и просто поднял свою  руку,  чтобы
заблокировать врагов Дзирта.
   - И теперь это уходит,  -  мягко  произнес  Дзирт.  -  Теперь  пич  снова
выпадает из твоей хватки, скрываясь под инстинктами пещерного урода.
   Щелкунчик посмотрел в сторону, снова и  снова  вместо  ответа  ударяя  по
стене. Что-то в этом движении давало ему успокоение, и он повторял его вновь
и вновь, ритмично постукивая, словно пытаясь удержаться за некую малую часть
самого себя.
   Дзирт и Белвар удалились из ниши и направились назад,  в  туннель,  чтобы
оставить своего друга-гиганта наедине с самим собой.  Через  короткое  время
они заметили, что стук прекратился, а Щелкунчик высунул голову; его огромные
птичьи глаза были наполнены печалью. Его заикающаяся речь  заставила  друзей
вздрогнуть, она подтверждала его логику, логику его просьбы:
   - П-пожалуйста, уб-бейте меня.

Часть 5

ДУХ

   Дух. Он не может, быть сломлен, он не может исчезнуть бесследно. Жертва 6
муках отчаяния способна повер