:
   - Как прикажешь.
   СиНафай понравилось, что младший сын без лишних расспросов  согласился  с
ее желанием. Она направилась к двери, уверенная, что сын способен  выполнить
возложенную на него задачу, но  по  дороге  обернулась,  чтобы  вознаградить
Мазоя за послушание:
   - Если на твоем пути встретится Дайнин До'Урден, убей и его тоже.
   Выражение лица Мазоя  выдало  его  горячее  желание  выполнить  и  вторую
задачу.
   - Не подведи меня, - повторила СиНафай, на этот раз с  открытой  угрозой,
которая поубавила ветра в раздутых парусах Мазоя. -  Дзирт  До'Урден  должен
умереть в течение десяти дней!
   Мазой изгнал из головы соблазнительные мысли, касающиеся Дайнина.
   - Дзирт должен умереть, - снова и снова шептал он еще долго  после  ухода
матери.
   Он уже знал, как лучше сделать  это.  Оставалось  только  надеяться,  что
счастливый случай не замедлит представиться.

***

   Страшные воспоминания о набеге на поверхность не покидали Дзирта, пока он
бродил по комнатам Дармон Н'а'шезбернона. Он кинулся прочь  из  комнаты  для
аудиенций, как только Мать Мэлис отпустила его, и при первой же  возможности
ускользнул от брата, желая лишь одного - остаться наедине с самим собой.
   Его не покидали видения: угасающий огонь в  глазах  девочки-эльфа,  когда
она бросилась на колени у трупа матери;  выражение  ужаса  на  лице  матери,
извивающейся в агонии, когда меч Шар Надала проткнул ее тело. Наземные эльфы
не выходили у Дзирта из головы. Образы эти в его  видениях  были  такими  же
реальными, какими они были во время набега, когда отряд  Дзирта  оборвал  их
веселое пение.
   Юноша не знал, сможет ли он когда-нибудь освободиться от них.
   Ощущение невосполнимой потери не покидало его. Он шел не разбирая дороги,
опустив вниз глаза. Обогнув угол, он  неожиданно  на  кого-то  наткнулся  и,
вздрогнув, отскочил в сторону. Перед ним стоял Закнафейн.
   - Итак, ты дома, - рассеянно  произнес  оружейник,  на  равнодушном  липе
которого не отражалось ни одно из обуревавших его чувств.
   Дзирт не был уверен, что сумеет скрыть свое отвращение.
   - На один день, - ответил он с таким же безразличием, хотя его ярость  по
отношению  к  Закнафейну  не  уменьшилась.  Теперь,  когда  Дзирт  сам  стал
свидетелем жестокости темных эльфов, знаменитые деяния Зака казались ему еще
более страшными. - Моя  патрульная  группа  возвращается  назад  при  первом
свечении Нарбондель.
   - Так скоро? - спросил явно удивленный Зак.
   - Нас призывают, - отступая назад, сказал Дзирт.
   Зак поймал его за руку и спросил:
   - Общее патрулирование? - Местное, - ответил Дзирт. -  Замечена  какая-то
активность в восточных туннелях.
   - Итак, героев опять призывают, - усмехнулся Зак.
   Дзирт ответил не сразу. У ж не ирония ли это прозвучала в голосе Зака?
   Или, скорее, зависть, что Дзирт и Дайнин пойдут сражаться, в то время как
он, Зак, должен оставаться  в  Доме  До'Урден,  вынужденный  выполнять  роль
семейного наставника по борьбе? Неужели жажда крови у Зака так  велика,  что
он не мыслит жизни без битв? Ведь именно Зак  обучал  Дзирта  и  Дайнина,  а
также сотни других, превращая их в живое оружие, в убийц.
   - Долго будешь отсутствовать? - продолжал Зак, заинтересовавшийся планами
Дзирта. Юноша пожал плечами:
   - Самое большее - неделю.
   - А потом?
   - Домой.
   - Это хорошо, - сказал Зак. - Буду рад опять видеть тебя  в  стенах  Дома
До'Урден. Дзирт не верил ни одному его слову. Сделав  резкое  движение,  Зак
неожиданно хлопнул Дзирта по плечу,  желая  проверить  его  реакцию.  Скорее
удивленный, чем встревоженный, Дзирт  оставил  эту  сомнительную  ласку  без
ответа, не уверенный в намерениях дяди.
   - Может быть, разомнемся? - спросил Зак. - Ты и я, как когда-то?
   "Это невозможно! - хотелось закричать Дзирту. - Никогда больше  не  будет
так, как прежде". Но он удержал эти мысли при себе и согласно кивнул.
   - С удовольствием, - ответил он,  втайне  надеясь  получить  его,  сразив
Зака.
   Теперь Дзирт знал правду о своем народе и понимал, что бессилен  изменить
что-либо. Но, возможно, ему удастся изменить что-нибудь в своей  собственной
жизни. Может быть, устранив Закнафейна, самое  большое  свое  разочарование,
Дзирт сможет вырваться из окружающего его мира несправедливости.
   - Мне тоже, - сказал Зак,  дружелюбные  интонации  которого  должны  были
скрыть его подлинные мысли, совпадающие с мыслями его бывшего ученика.
   - Тогда через неделю, - сказал Дзирт и  ринулся  прочь,  не  в  состоянии
больше разговаривать с этим дровом, некогда лучшим его  другом,  который  на
самом деле, как понял теперь Дзирт, был таким же  неискренним  и  злым,  как
остальные родственники.

***

   - Пожалуйста, мать, - скулил Альтон, - это мое Право. Прошу тебя!
   - Успокойся, глупый Де Вир, - ответила СиНафай, и в голосе ее  прозвучала
жалость - чувство, редкостное для дровов.
   - Я столько ждал...
   - Твое время почти  истекло,  -  возразила  СиНафай.  -  Однажды  ты  уже
попытался.
   Альтон вытаращил глаза, вызвав улыбку на лице СиНафай.
   - Да.  Мне  известно  о  твоем  неудавшемся  покушении  на  жизнь  Дзирта
До'Урдена. Если бы не появился Мазой, то  молодой  воин,  пожалуй,  убил  бы
тебя. Это я бы его уничтожил! - взревел Альтон.
   СиНафай не стала спорить.
   - Возможно, ты и победил бы,  но  был  бы  о6винен  в  убийстве,  и  весь
Мензоберранзан обрушил бы на тебя свой гнев.
   - Мне безразлично.
   - Тебе не было бы безразлично, уверяю тебя,  -  фыркнула  СиНафай.  -  Ты
упустил бы возможность отомстить более жестоко. Поверь  в  меня,  Альтон  Де
Вир.
   Твоя - и наша - победа близка. Альтон проворчал:
   - Мазой убьет Дзирта, а может быть, и Дайнина.
   - Но есть и другие До'Урдены, ожидающие разящей длани Де Вира, - посулила
СиНафай. - Например, верховные жрицы.
   Альтон не скрывал своего  разочарования:  уж  очень  ему  хотелось  убить
Дзирта. В тот день  в  его  покоях  в  Магике  молодой  дров  привел  его  в
замешательство, не позволив убить себя быстро и тихо. Альтону очень хотелось
исправить это упущение.
   Но он не мог остаться равнодушным к обещанию СиНафай. Мысль о том, что он
сможет уничтожить одну или двух  верховных  жриц  Дома  До'Урден,  была  ему
отнюдь не неприятна.

***

   Даже мягкие подушки постели, столь отличавшиеся  от  суровости  каменного
мира Мензоберранзана, не смогли  облегчить  боль  Дзирта.  Картины  кровавой
резни на поверхности были вытеснены другой тенью  из  прошлого  -  призраком
Закнафейна.
   Дайнин и Вирна рассказали Дзирту правду об оружейнике, о том, какую  роль
сыграл Зак в падении Дома Де Вир и как любил Зак уничтожать  других  дровов,
которые не сделали ему ничего плохого и ничем не заслужили его гнева.
   Итак, Закнафейн тоже участвовал в этой страшной игре,  называемой  жизнью
дровов, в бесконечном стремлении угодить Паучьей Королеве.
   - Интересно, угодил ли я ей  во  внешнем  мире?  -  невольно  пробормотал
Дзирт,  и  сарказм  этих  произнесенных  вслух  слов  принес  ему  некоторое
утешение.
   Удовлетворение, испытанное  Дзиртом  при  спасении  жизни  девочки-эльфа,
казалось ничтожно малым по сравнению с  сокрушительным  вредом,  причиненным
группой  налетчиков  ее  народу!  Верховная  Мать  Мэлис,  его   мать,   так
наслаждалась, слушая об этой кровавой бойне! Дзирту вспомнился ужас  девочки
при виде мертвой матери. Разве  стал  бы  он  или  другой  темный  эльф  так
отчаиваться при подобных обстоятельствах? Едва  ли.  Дзирт  не  испытывал  к
Мэлис нежной привязанности, да и большинство темных эльфов  были  бы  скорее
озабочены тем, каковы будут последствия смерти матери  для  их  положения  в
обществе, нежели ощущением потери.
   А Мэлис? Была бы она опечалена смертью одного из сыновей в бою?  И  здесь
ответ был известен Дзирту. Все, о чем заботилась Мэлис,  это  какое  влияние
оказал набег на укрепление  ее  могущества.  Она  ликовала  при  мысли,  что
сыновья угодили ее жестокой богине.
   А какую милость оказала  бы  Ллос  Дому  До'Урден,  узнай  она  правду  о
действиях Дзирта? Он не имел представления,  насколько  заинтересована  была
Паучья Королева - и была ли вообще заинтересована  -  в  этом  набеге.  Ллос
оставалась для него загадкой, которую он не имел желания разгадывать. Пришла
бы она в ярость, если бы узнала правду о  набеге?  Или  правду  о  том,  что
думает сейчас Дзирт?
   Дзирт содрогнулся при мысли  о  наказании,  которое  могло  его  постичь,
однако он уже  твердо  решил,  каковы  будут  его  действия,  независимо  от
возможных последствий. Через неделю он вернется в Дом До'Урден  и  пойдет  в
учебный зал вместе со своим старым учителем.
   Через неделю он убьет Закнафейна.

***

   Погруженный в мысли, вызванные искренним и  опасным  решением,  Закнафейн
почти не слышал пронзительного скрежета точильного камня о  меч,  сверкающее
лезвие которого он шлифовал.
   Оружие должно быть безукоризненным, без заусениц  и  зазубрин.  Это  дело
должно быть сделано без злобы и гнева.
   Точный удар - и Зак избавит себя от  мучительного  сознания  собственного
провала, снова спрячется в убежище своих личных  покоев,  своего  потаенного
мира.
   Точный удар - и он сделает то, что должен был сделать десять лет назад.
   - Если бы тогда у меня  хватило  духа!  -  сокрушался  он.  -  От  какого
множества огорчений удалось бы мне уберечь Дзирта! Какую  же  боль  принесли
ему годы, проведенные в Академии, если они настолько изменили его?
   Слова глухо  звучали  в  пустой  комнате.  Это  были  всего  лишь  слова,
бесполезные теперь, когда Зак уже решил, что Дзирта убеждать бесполезно. Его
бывший ученик стал воином-дровом, со всеми вытекающими из этого губительными
последствиями.
   Теперь Заку предстояло сделать выбор, если он хочет хоть как-то оправдать
свое ничтожное существование. На этот раз  он  не  остановит  свой  меч.  Он
должен убить Дзирта!

Глава 22

ГНОМЫ, КОВАРНЫЕ ГНОМЫ

   Петляя по запутанному лабиринту  туннелей  Подземья,  в  полном  молчании
брели свирфнебли, глубинные гномы. Не добрые и не злые, чужие  в  этом  мире
всеобщей злобы,  глубинные  гномы,  тем  не  менее,  выжили  и  преуспевали.
Высокомерные воины, искусные в изготовлении  оружия  и  доспехов,  они  были
более созвучны окружающей их  каменной  симфонии,  чем  злые  серые  дворфы.
Несмотря на опасности, подстерегавшие их за каждым поворотом, свирфнебли  не
прекращали своего основного занятия - сбора драгоценных камней и металлов.
   Когда до Блингденстоуна - города глубинных гномов, представляющего  собой
скопление пещер и туннелей, - дошла весть о том,  что  в  двадцати  милях  к
востоку,  где  рыли  норы  токква,  скальные  черви,  открыта  богатая  жила
драгоценных камней, то  хранителю  туннелей  Белвару  Диссенгальпу  пришлось
бороться с  дюжиной  хранителей  того  же  ранга  за  привилегию  возглавить
экспедицию. Белвар и все остальные  прекрасно  знали,  что,  углубившись  на
восток, туда, где  гнездятся  скальные  черви,  можно  оказаться  в  опасной
близости от Мензоберранзана, да и, чтобы просто добраться туда,  понадобится
неделя ходьбы, причем, скорее всего, через территории других опасных врагов.
Но никакой страх не миг победить любовь свирфнебли к драгоценным камням, тем
более все равно каждый день в Подземье сопряжен с риском.
   Когда Белвар и сорок его рудокопов пришли в маленькую  пещеру,  описанную
посланным вперед отрядом разведчиков и помеченную знаком гномов, означающим,
что здесь таятся сокровища, они поняли, что слухи не были преувеличены.
   Впрочем, хранитель туннелей постарался сдержать возбуждение. Он знал, что
менее чем в пяти милях от этого места живут  двадцать  тысяч  эльфов-дровов,
самые ненавистные и опасные враги свирфнебли.
   Первоочередной задачей было проложить туннели для отступления: извилистые
сооружения, которые годились для  гномов  ростом  в  три  фута,  но  служили
препятствием для более высоких  преследователей.  На  всем  протяжении  этих
туннелей гномы водрузили обломки стен, которые должны были отражать огненные
молнии и служить защитой от огненных шаров.
   Затем, когда наконец начались настоящие раскопки, Белвар не меньше  трети
своей команды оставлял на страже и обходил рабочую зону, постоянно сжимая  в
руке волшебный изумруд, который висел на цепочке у него на шее.

***

   - Три полные патрульные группы, - сказал Дзирт Дайнину, когда  они  вышли
на открытое "поле" в восточной части Мензоберранзана.
   В этом  районе  города  находилось  лишь  несколько  сталагмитов,  однако
теперь, когда здесь собрались дюжины  беспокойных  дровов,  он  не  выглядел
пустынным.
   - Гномы не из тех, кого легко захватить, - ответил Дайнин. - Они  коварны
и могущественны...
   - Так же коварны, как  наземные  эльфы?  -  не  мог  не  спросить  Дзирт,
маскируя свой сарказм притворным любопытством.
   - Почти такие же, - мрачно предупредил Дайнин,  не  обратив  внимания  на
скрытый намек, содержащийся в вопросе брата.
   Он указал рукой на группу женщин-дровов, приближающуюся к их отряду:
   - Священнослужительницы. Одна из них - верховная жрица. Слухи  о  гномах,
должно быть, подтвердились.
   По спине Дзирта пробежала дрожь - предвестник предстоящей битвы. Впрочем,
возбуждение вскоре сменилось страхом, но не перед  физической  опасностью  и
даже  не  перед  гномами.  Дзирт  испугался,  что  эта  стычка  может  стать
повторением трагедии на поверхности.
   Отогнав черные мысли, он  напомнил  себе,  что,  в  отличие  от  прошлого
случая, на этот раз вторглись в его  дом.  Гномы  перешли  границу  дровских
владений. Если они так зловредны, как описывают Дайнин и  все  остальные,  у
Мензоберранзана нет другого выхода, как ответить силой. Если...
   Патруль Дзирта, самая прославленная группа мужчин-дровов, получил  приказ
идти  первым,  и  Дзирт,  как  всегда,  занял  головную  позицию.  Терзаемый
неуверенностью, он не был польщен этим назначением  и,  уже  отправившись  в
путь, колебался, не завести ли патруль в какой-нибудь лабиринт. А  возможно,
думал он, ему удастся первому обнаружить гномов и убедить их уйти.
   В душе Дзирт сознавал  нелепость  этой  затеи.  Ему  не  свернуть  колеса
Мензоберранзана  с  однажды  выбранного   курса   и   не   опередить   сорок
воинов-дровов, нетерпеливых и  возбужденных.  Опять  он  был  в  безвыходном
положении, на грани отчаяния, Внезапно появился Мазой Ган'етт, и сразу стало
легче.
   - Гвенвивар! -  позвал  молодой  маг,  и  из  ничего  появилась  огромная
пантера.
   Оставив кошку рядом с Дзиртом, Мазой  отошел,  чтобы  вернуться  на  свое
место в строю.
   Гвенвивар не могла скрыть радости при виде Дзирта, как и он  сам  не  мог
спрятать улыбки. Из-за набега на поверхность и дней, проведенных дома, он не
видел свою подругу больше месяца. Гвенвивар на ходу толкнула Дзирта  в  бок,
едва не сбив с ног худощавого юношу. Дзирт ответил ей мощным  похлопыванием,
потом энергично почесал пантеру за ухом.
   Внезапно  оба  -  юноша  и  пантера  -  повернули  головы,   почувствовав
устремленный на них недобрый взгляд. Мазой стоял, скрестив на груди  руки  и
мрачно сверкая глазами. "Не дам кошке убить Дзирта, -  сказал  себе  молодой
маг.
   - Оставлю это удовольствие для себя!"
   Дзирт подумал,  что,  наверное,  все  дело  в  зависти.  Интересно,  чему
завидует Мазой: отношениям пантеры и Дзирта или вообще  всему?  Когда  Дзирт
отправился на поверхность, Мазой  остался  дома.  Мазой  был  не  более  чем
зрителем, когда группа с  триумфом  вернулась.  Посочувствовав  испытываемой
магом боли, Дзирт отвернулся от Гвенвивар.
   Но как только Мазой двинулся к своему месту в строю, Дзирт  опустился  на
колено и крепко обнял Гвенвивар.

***

   Дзирт еще больше порадовался присутствию Гвенвивар, когда позади остались
знакомые туннели привычного маршрута патруля. В Мензоберранзане существовало
выражение: "Никто так не  одинок,  как  головной  дровского  патруля",  и  в
последние  месяцы  Дзирт  особенно  остро  ощутил  правоту  этих  слов.   Он
остановился в конце широкой дороги,  притаился  и  пытался,  всматриваясь  и
вслушиваясь, уловить признаки  жизни  позади  себя.  Он  знал,  что  к  нему
приближаются более сорока возбужденных дровов, нацеленных на  битву.  Однако
он не слышал ни звука и не улавливал никакого движения в зловещих очертаниях
холодных камней. Поглядев на Гвенвивар, терпеливо ожидающую у его ног, Дзирт
двинулся дальше.
   Он  ощущал  позади  себя  горячее  дыхание  приближающихся  воинов.   Это
неуловимое ощущение было единственным, убеждавшим Дзирта, что он и Гвенвивар
здесь не одни.
   К концу дня Дзирт заметил первые признаки надвигающейся беды.  Когда  он,
тесно  прижимаясь  к  стене,  приблизился   к   перекрестку   туннелей,   то
почувствовал едва уловимую вибрацию камня.  Через  миг  она  повторилась,  и
Дзирт распознал в этом ритмичные удары кирки или молота.
   Он достал  из  мешка  волшебную  горячую  пластинку,  маленький  квадрат,
умещавшийся на ладони. Одна сторона пластины  была  подбита  толстой  кожей,
зато другая ярко сияла для  глаз,  видящих  в  инфракрасном  спектре.  Дзирт
посветил ею в туннель позади себя, и через несколько секунд к  нему  подошел
Дайнин.
   - Молот, - сказал Дзирт на языке жестов и указал на стену. Прижав  ухо  к
стене, Дайнин утвердительно кивнул и на том же языке спросил:
   - Ярдах в пятидесяти?
   - Меньше чем в сотне, - подтвердил Дзирт.
   С помощью такой же пластины Дайнин просигналил в темноту  позади  себя  и
двинулся вместе с Дзиртом и Гвенвивар в направлении постукивания.
   Уже несколько мгновений спустя Дзирт впервые увидел гномов-свирфнебли.
   Двое стражников стояли всего футах в двадцати. Они были по грудь  дровам,
безволосые, с кожей, удивительно похожей на камень как по  виду,  так  и  по
тепловому  излучению.  Глаза  гномов  ярко  блестели  предательским  красным
светом.
   Один взгляд этих глаз напомнил Дзирту и Дайнину, что глубинные гномы  так
же привычны к темноте, как и дровы, и они оба предусмотрительно укрылись  за
отрогом скалы в туннеле.
   Дайнин быстро просигналил  следующему  по  порядку  в  строю  дрову,  тот
следующему, и вскоре весь отряд был наготове. Потом Дайнин присел и выглянул
из укрытия, чтобы сориентироваться.  За  сторожевым  постом  гномов  туннель
тянулся еще на  тридцать  футов,  слегка  изгибаясь,  и  заканчивался  более
широкой горной выработкой. Дайнин не мог  ясно  рассмотреть  это  место,  но
оттуда распространялось по туннелю тепловое свечение,  вызванное  работой  и
скоплением тел.
   Дайнин вновь просигналил своим невидимым товарищам и повернулся к Дзирту.
   -  Оставайся  здесь  вместе  с  кошкой,  -  приказал  он  и  помчался   к
перекрестку, чтобы обговорить дальнейшие планы с другими предводителями.
   Мазой, стоявший в строю несколько дальше, заметил передвижения Дайнина  и
решил, что настал час расправиться с Дзиртом. Если патруль выйдет из укрытия
и Дзирт окажется  впереди  совершенно  один,  разве  это  не  будет  удобной
возможностью потихоньку убить молодого До'Урдена?  Однако  эта  возможность,
если она и впрямь была, быстро исчезла, потому что к  замышлявшему  недоброе
магу  подошли  другие  воины-дровы.   Вскоре   вернулся   Дайнин   и   снова
присоединился к брату.
   - Пещера имеет несколько выходов, - прожестикулировал он брату, когда они
остались вдвоем. - Другие патрули окружают гномов.
   - Не могли бы мы поговорить с гномами? - жестами задал вопрос  Дзирт.  Он
тут  же  разгадал  выражение,  появившееся  на  лице  Дайнина,  но  пути   к
отступлению у него не было.  -  Можно  отправить  их  домой,  не  вступая  в
схватку...
   Дайнин схватил Дзирта за пивафви  и  притянул  вплотную  к  себе,  мрачно
ухмыляясь.
   - Я постараюсь забыть твой вопрос, - прошипел он и отшвырнул брата, давая
понять, что тема исчерпана. Затем продолжил жестами:
   - Ты начнешь сражение.
   После  сигнала