ачает это ощущение покоя: слабость или правду сердца?
   Когда  группа  осторожно  вошла  под  сень  деревьев,  росших  на  опушке
небольшого леска, Дайнин сказал:
   - Это что-то вроде наших грибных рощ, эти растения не обладают разумом, а
потому безопасны.
   Однако молодые дровы  вздрагивали  и  хватались  за  оружие  всякий  раз,
услышав, как белка прыгает в ветвях или как  птица  щебечет  в  гнезде.  Мир
темных эльфов был молчаливым миром, совершенно не похожим на стрекочущий мир
весеннего леса. У них в Подземье каждое живое существо  непременно  захотело
бы расправиться - и расправилось бы - со всяким, кто дерзнул бы  вторгнуться
в его логово. Даже  стрекот  сверчков  заставлял  насторожиться  чуткие  уши
дровов.
   Дайнин избрал верный путь, и вскоре волшебная песня заглушила все  прочие
звуки, а сквозь кусты показался огонь  костра.  Наземные  эльфы  были  самой
осторожной из всех рас: ни люди, ни даже  подлые  хафлинги  почти  не  имели
шансов застигнуть их врасплох.
   Однако на этот раз налетчиками были дровы, умевшие  подкрадываться  лучше
любого вора. Они неслышно шагали даже по подстилке из сухих опавших листьев,
а искусно изготовленные доспехи, плотно  пригнанные  к  стройным  телам,  не
издавали ни малейшего звука. Незамеченными подошли они к небольшой  полянке,
где танцевали и пели десятка два представителей волшебного народца.
   Пораженный радостным весельем эльфов, Дзирт едва  не  пропустил  команду,
которую на языке жестов отдал его брат. В  кругу  танцующих  было  несколько
детей, отличавшихся только по росту: они веселились  так  же  непринужденно,
как и взрослые. Все эти существа выглядели такими невинными, полными жизни и
еще неосознанных желаний! Они явно были связаны между  собой  более  тесными
узами  дружбы,  чем  те,  какие  Дзирту  когда-либо  доводилось   видеть   в
Мензоберранзане.
   Все это было так не похоже  на  истории  о  злых  и  порочных  чудовищах,
которые рассказывал Хатч'нет!
   Дзирт скорее почувствовал, чем увидел, что его группа пришла в  движение,
стремясь использовать преимущества внезапного нападения.  Он  никак  не  мог
оторвать глаз от зрелища, развернувшегося перед ним. Дайнин  тронул  его  за
плечо и указал на арбалет, висящий на его плече,  после  чего  скользнул  за
кусты сбоку.
   Дзирту хотелось остановить брата и остальных, заставить их повременить  и
понаблюдать за наземными эльфами, которых они напрасно поторопились объявить
врагами! Он  чувствовал,  что  ноги  его  приросли  к  земле,  а  язык  едва
ворочается во рту. Посмотрев на брата, он понадеялся, что тот не примет  его
волнение за страх перед битвой.
   И вдруг он уловил обостренным  слухом  тихое  гудение  дюжины  отпущенных
тетив. Несколько мгновений песни  эльфов  еще  звучали,  но  вот  кто-то  из
лесного народив упал на землю.
   - Нет! - протестующе закричал Дзирт.
   Слова вылетели из его горла под влиянием жгучего гнева,  непонятного  ему
самому. Но для воинов-дровов этот крик прозвучал как обычный боевой клич, и,
не  дожидаясь,  пока  наземные  эльфы  оправятся  от  потрясения,  Дайнин  и
остальные напали на них.
   Дзирт тоже с оружием в руках прыгнул в освещенный круг,  еще  не  отдавая
себе отчета в том. что будет делать дальше. Ему хотелось  только  остановить
схватку, положить конец разыгрывающейся перед ним драме.
   Чувствовавшие себя в полной безопасности в своем  лесном  доме,  наземные
эльфы даже не были вооружены.  И  воины-дровы  безжалостно  смяли  их  ряды,
бросая наземь, рубя мечами тела несчастных даже после того, как в глазах  их
угасал последний свет жизни.
   Женщина-эльф,  охваченная  неимоверным  ужасом  и  мечущаяся   туда-сюда,
оказалась перед Дзиртом.  Опустив  концы  сабель  к  земле,  он  лихорадочно
выискивал способ помочь ей.
   Внезапно она судорожно выпрямилась: в спину  ей  вонзился  меч,  насквозь
проткнув изящное тело. Онемев от ужаса, Дзирт смотрел, как воин за ее спиной
схватился обеими руками за  рукоять  и  резко  повернул  клинок  в  ране.  В
последние секунды жизни умирающая взглянула прямо на Дзирта, ее глаза молили
о пощаде.
   Вместо голоса изо рта хлынула тонкая струйка крови.
   С искаженным от возбуждения лицом дров взмахнул мечом и снес ей голову  с
плеч.
   - Отмщение! - прокричал он, обращаясь к Дзирту; его лицо искажала гневная
гримаса,  глаза  горели  огнем,   который   показался   оцепеневшему   юноше
демоническим.
   Еще раз полоснув по безжизненному телу,  воин  кинулся  прочь  в  поисках
новой жертвы.
   Мгновением позже другой эльф, на этот  раз  совсем  молоденькая  девушка,
выбралась из гущи резни и бросилась по направлению к Дзирту, выкрикивая одно
и то же слово. Язык наземных эльфов был незнаком  Дзирту,  но,  взглянув  на
прелестное, залитое слезами лицо девушки, он понял, что она  говорит.  Глаза
ее были прикованы к трупу у его ног; казалось, отчаяние  пересиливало  страх
за собственную неотвратимую участь. Она могла кричать лишь "мама!".
   Ярость, ужас, страдание и множество других чувств овладели Дзиртом в этот
страшный момент. Необходимо  было  отбросить  эти  чувства,  раствориться  в
слепом неистовстве, с каким дралась его родня, принять  ужасную  реальность.
Если бы только удалось подавить муки совести, терзавшие его!
   Девочка-эльф кинулась к Дзирту, но едва ли  заметила  его.  Глаза  ее  не
отрывались от мертвой матери, а шейка обнажилась  для  неотвратимого  удара.
Дзирт поднял саблю, уже не способный отличить милосердие от убийства.
   - Правильно, брат! -  услышал  он  обращенный  к  нему  возглас  Дайнина,
прорвавшийся сквозь вопли и крики его товарищей и прозвучавший в ушах Дзирта
как обвинение. Дайнин, в крови с головы до  ног,  стоял  посреди  груды  тел
поверженных эльфов. - Теперь ты знаешь, какая это честь - быть дровом!  -  И
он победно  выбросил  в  воздух  кулак.  -  Сегодня  мы  умиротворим  Паучью
Королеву!
   Дзирт зарычал, вторя брату,  и  повернулся,  чтобы  нанести  убийственный
удар.
   Он едва не нанес его. В своей слепой ярости Дзирт До'Урден чуть  было  не
уподобился своей родне. Он уже готов был сделать  то,  от  чего  погасли  бы
глаза прелестного ребенка...
   В последний момент она подняла голову, и глаза ее,  как  темное  зеркало,
отразили ожесточенное сердце Дзирта. В этом отражении,  перевернутом  образе
ярости, двигавшей его рукой, Дзирт До'Урден обрел себя.
   Следя краем глаза за Дайнином, он сделал широкий взмах саблей  и  опустил
ее рядом с ребенком, не причинив ему вреда. Тем же движением,  помогая  себе
второй рукой, Дзирт схватил девочку за край туники и бросил  на  землю  вниз
лицом.
   Она вскрикнула, испуганная, но оставшаяся невредимой, и Дзирт увидел, как
Дайнин снова поднял вверх сжатый кулак и помахал им.
   Нужно было действовать быстро: бойня приближалась к страшному  концу.  Он
осторожно провел саблей по спине ребенка, распоров одежду, но не  настолько,
чтобы  задеть  нежную  кожу.  Кровью  обезглавленного  трупа   он   завершил
инсценировку,  испытывая  мрачное  удовлетворение   от   мысли,   что   мать
девочки-эльфа была бы счастлива узнать, что, умерев, она спасла жизнь своему
ребенку.
   - Лежи тихо, - прошептал он малышке на ухо. Дзирт знал, что она не поймет
его языка, но постарался, чтобы голос его прозвучал  достаточно  спокойно  и
помог ей разгадать замысел. Оставалось надеяться, что  в  следующий  момент,
когда к нему подойдут Дайнин и остальные, они не заметят обмана.
   - Хорошая работа!  -  оживленно  произнес  Дайнин,  дрожа  от  радостного
возбуждения. - Два десятка чудовищ мертвы, а ни один из наших даже не ранен!
   Повелительницы Мензоберранзана наверняка будут довольны, хотя нам и нечем
поживиться у этих жалких созданий.
   Посмотрев на окровавленную кучу у ног Дзирта, он потрепал брата по плечу:
   - И они думали, что им удастся убежать? Дзирт отчаянно старался  подавить
отвращение, однако Дайнин был настолько  опьянен  кровавой  бойней,  что  не
замечал ничего вокруг.
   - Но только не от тебя! - продолжал он. - За Дзиртом - двое убитых!
   - Нет, один! - запротестовал другой воин, шагнув вперед.
   Дзирт крепко сжал рукоять сабли  и  собрался  с  духом.  Если  этот  дров
разгадал его уловку, Дзирт  не  отдаст  жизнь  ребенка  без  боя.  Он  убьет
соратника и даже брата, чтобы спасти это существо с сияющими глазами, -  или
сам будет убит. По крайней мере, он  не  увидит,  как  погибнет  девушка.  К
счастью, этого не произошло.
   - За Дзиртом девчонка, - сказал Дайнину дров, - а мать убил я! Пронзил ее
мечом еще до того, как твои брат вынул саблю из ножен!
   Очевидно, это был  рефлекс,  бессознательный  удар,  направленный  против
всего окружающего зла. Дзирт даже не понял, как это случилось, но мгновением
позже увидел, что хваставшийся дров лежит на земле, схватившись за  лицо,  и
стонет.
   Только тогда  Дзирт  почувствовал  жгучую  боль  в  руке  и  увидел,  что
сжимающий саблю кулак весь в крови.
   - Что это с тобой? - спросил Дайнин.  Лихорадочно  ища  выход,  Дзирт  не
ответил брату. Он посмотрел вниз, на корчившегося на земле  соплеменника,  и
вложил в исторгнутое проклятие всю  ненависть,  кипящую  в  сердце,  дабы  у
остальных не осталось никаких сомнений:
   - Если еще когда-нибудь ты украдешь у меня победу, - сплюнул он, стараясь
говорить как можно искреннее, -  то  на  место  этой  отрубленной  головы  я
поставлю твою!
   Тут Дзирт увидел, что девочка-эльф  у  его  ног,  несмотря  на  все  свои
старания, начала подрагивать от сдерживаемых  рыданий,  и  решил  дольше  не
искушать судьбу.
   - А теперь пошли отсюда, - проворчал он. - От вони в этом  наземном  мире
рот наполняется желчью!
   Он  устремился  прочь,  за  ним,  смеясь,  пошли   остальные,   подхватив
ошеломленного товарища.
   - Наконец-то ты узнал, что значит быть воином-дровом! - прошептал Дайнин,
следя за твердой поступью брата.
   В своей слепоте Дайнин даже не  понял,  какая  ирония  содержится  в  его
словах.

***

   - Перед тем как вернуться, мы должны выполнить еще одну задачу, - сказала
жрица группе у входа в пещеру. Ей одной была известна вторая  цель  вылазки.
Верховные матери Мензоберранзана  приказали  нам  стать  свидетелями  самого
большого ужаса во внешнем мире, чтобы  мы  могли  предупредить  о  нем  нашу
родню.
   "Нашу родню!" - с сарказмом  подумал  Дзирт.  Насколько  он  мог  судить,
налетчики уже видели здесь самый большой ужас - самих себя!
   - Смотрите! - вскричал Дайнин, указывая на восток. Тонкая  полоска  света
обозначила темные очертания отдаленных гор. Обитатели поверхности, наверное,
и не заметили бы ее, но темные эльфы отчетливо  увидели  это,  и  все,  даже
Дзирт, инстинктивно отпрянули.
   После минутного созерцания этого зрелища Дзирт отважился сказать:
   - Как прекрасно...
   Взгляд Дайнина сделался холодным как лед,  но  еще  холоднее  был  взгляд
жрицы, брошенный на Дзирта. Она скомандовала группе:
   - Снимите плащи и все снаряжение, даже оружие. Быстро. Сложите все в тень
пещеры, чтобы свет не падал на них.
   Когда приказ был выполнен,  жрица  вывела  их  навстречу  приближающемуся
рассвету.
   - Следите! - раздался беспощадный приказ. Небо на  востоке  окрасилось  в
багряно-розовый цвет, потом стало совсем розовым.  Рассвет  заставил  темных
эльфов  недовольно  зажмуриться.  Дзирт  решил  не  обращать   внимания   на
неприятное ощущение; он отвергал теперь все, что говорил им Мастер Знаний  и
что хоть как-то касалось наземных эльфов.
   И тут это произошло. Верхний край солнца  показался  из-за  горизонта  на
востоке. Мир поверхности пробуждался навстречу его теплу,  его  животворящей
энергии. Но те  же  лучи  своим  яростным  огнем  ослепляли  темных  эльфов,
причиняя боль их глазам, не привыкшим к такому освещению.
   - Смотрите! - закричала жрица. - Оцените весь этот ужас!
   Налетчики один за другим с криками боли устремлялись  в  мрак  пещеры,  и
скоро Дзирт остался рядом с жрицей один. На самом деле  свет  раздражал  его
точно так же, как и остальных  членов  отряда,  но  он  наслаждался  теплом,
принимая его как очищение и подставив ему всего себя, чтобы обжигающие  лучи
очистили его душу.
   - Пойдем, - сказала наконец жрица, не понимавшая, в чем дело. - Теперь мы
обрели мудрость. Можем вернуться на родную землю.
   - На родную землю? - подавленно спросил Дзирт.
   - В Мензоберранзан! - крикнула жрица, решив, что  это  существо  мужского
пола совершенно спятило. - Пошли, пока этот ад окончательно не сжег кожу  на
твоих костях. Пусть наши наземные  родственнички  страдают  от  жары  -  это
подходящее наказание для их жестоких сердец!
   Дзирт неуверенно хмыкнул. Подходящее наказание? Ему хотелось  бы  собрать
тысячу таких солнц с неба и поместить их  в  каждый  собор  Мензоберранзана,
чтобы они сияли там вечно.
   Но больше и он не мог выносить свет. Шатаясь,  он  забрался  в  пещеру  и
надел снаряжение. В руках  у  жрицы  опять  появился  шар,  и  Дзирту  вновь
предстояло первому пролезть в щель. Когда вся группа собралась в туннеле, он
занял свое место во главе колонны и повел ее назад, вниз по дороге,  ведущей
в темноту.
   Обратно в темноту их существования.

Глава 21

ДА БУДЕТ ЭТО УГОДНО БОГИНЕ

   - Угодили ли вы богине?
   Вопрос Матери Мэлис таил в себе угрозу. Рядом с ней сидели другие женщины
Дома До'Урден -Бриза, Вирна и Майя. Они старались  выглядеть  бесстрастными,
скрывая ревность.
   - Ни один дров не ранен, - ответил Дайнин  голосом,  густым  от  сладости
дровской злобы. - Мы опрокинули и уничтожили их! - У него аж слюни  потекли,
когда он вспомнил то чувство наслаждения, которое получил от кровавой резни.
Мы искромсали их на мелкие кусочки!
   - Сколько на твоем счету? - перебила верховная мать, более интересующаяся
возможными последствиями для собственной семьи, чем общим исходом набега.
   - Пятеро, - гордо ответил Дайнин. - Я убил пятерых, все - женщины.
   Верховная мать одобрительно улыбнулась Дайнину,  затем  бросила  сердитый
взгляд на Дзирта.
   - А он? - спросила она, не ожидая, что ответ ее обрадует.
   Мэлис не сомневалась  в  искусстве  младшего  сына  владеть  оружием,  но
начинала подозревать, что Дзирт слишком многое  унаследовал  от  Закнафейна:
его эмоциональность и нежелание участвовать в подобных предприятиях.
   Улыбка старшего сына смутила ее. Дайнин  подошел  к  Дзирту  и  одобряюще
положил руку на плечи брата.
   - Дзирт убил только одного, - начал он, - но зато  это  ребенок  женского
пола.
   - Всего один? - нахмурилась Мэлис.  Притаившийся  в  тени  Зак  с  ужасом
прислушивался к разговору.  Он  хотел  бы  забыть  жестокие  слова  старшего
До'Урдена, но они крепко засели у него в голове.  Из  всех  зол,  когда-либо
встречавшихся ему в Мензоберранзане, это известие,  несомненно,  было  самым
страшным: Дзирт убил ребенка.
   - Но как он это сделал! - воскликнул Дайнин. -  Расчленил  на  части!  Со
всей яростью Ллос вонзил он саблю в ее извивающееся  тело!  Паучья  Королева
должна оценить это убийство выше, чем все остальные.
   - Всего одна девчонка, - повторила Мать Мэлис все так же хмуро.
   - У него их могло быть двое, но Шар Надал из  Дома  Мэврет  украл  у  его
клинка вторую женщину.
   - Значит, Дом Мэврет будет теперь в милости у Ллос, - заключила Бриза.
   Дайнин отвечал:
   - Нет. Дзирт наказал Шара Падала за его поступок. Сын Дома Мэврет уже  не
смог бы ответить на вызов.
   В памяти Дзирта пронеслось воспоминание. Ему снова захотелось, чтобы  Шар
Надал накинулся на него, и тогда он нашел бы выход для своей ярости! Но даже
эта мысль причиняла боль и вызывала чувство вины.
   - Хорошо сработано, дети мои, - улыбнулась  Мэлис,  удовлетворенная  тем,
что оба сына достойно действовали во время  набега.  -  После  этого  похода
Паучья Королева будет милостиво относиться к Дому До'Урден! Она приведет нас
к победе над тем неизвестным Домом, что желает нам погибели.

***

   Закнафейн вышел из залы для аудиенций с опущенными вниз  глазами,  нервно
теребя рукоять меча. Зак вспомнил время, когда он  обманул  Дзирта  световой
бомбой, когда Дзирт был беззащитным и побежденным.  А  ведь  он  мог  спасти
невинного юношу от его страшной судьбы! Он мог  убить  Дзирта  тогда,  убить
милосердно и избавить от неизбежных в Мензоберранзане испытаний.
   Следуя по длинному коридору, Зак на мгновение задержал шаг и оглянулся на
дверь покинутой залы. В это время оттуда вышли Дзирт и Дайнин. Дзирт  бросил
на Зака один-единственный осуждающий взгляд и намеренно  свернул  в  боковой
коридор.
   Этот взгляд пронзил сердце оружейника.
   - Итак, вот до чего дошло! - пробормотал он про себя. - Младший воин Дома
До'Урден настолько преисполнен ненависти, которая воплотилась в нашей  расе,
что готов презирать меня за то, что я такой, какой я есть.
   Зак вновь подумал о том происшествии в учебном зале, о  той  судьбоносной
секунде, когда жизнь Дзирта колебалась на острие  нацеленного  в  его  горло
меча.
   Право же, убить тогда Дзирта было бы актом сострадания.
   Запечатлев в сердце оскорбительный взгляд молодого  воина,  Зак  думал  о
том, что такой поступок стал бы актом милосердия скорее по отношению к  нему
самому, чем к Дзирту.

***

   - Оставь нас, - приказала Мать СиНафай,  врываясь  в  маленькую  комнату,
освещенную светом свечи.
   Услышав это требование, Альтон разинул  рот:  в  конце  концов,  это  его
личные покои! Но он благоразумно напомнил себе, что СиНафай - верховная мать
семейства, абсолютная правительница Дома Ган'етт.  Неуклюже  поклонившись  и
извинившись за промедление, он повернулся и вышел.
   Мазой внимательно наблюдал за матерью, пока она  выжидала,  чтобы  Альтон
вышел. Взволнованный голос СиНафай  подсказывал  ему,  что  визит  ее  особо
важен.
   Неужели он сделал что-то такое, что прогневило его мать? Или,  что  более
вероятно, это сделал Альтон? Когда СиНафай вновь повернула к нему искаженное
злой усмешкой лицо, Мазой понял, что вовсе не волнение, а ликование.
   -  Дом  До'Урден  совершил  ошибку!  -  прорычала  она.  -   Он   лишился
расположения Паучьей Королевы!
   - Как это? - спросил Мазой.
   Он знал, что Дзирт и Дайнин вернулись из  успешного  набега,  и  об  этом
событии с большим одобрением говорил весь город.
   - Я не знаю подробностей, - ответила Мать СиНафай более спокойно. Похоже,
один из этого Дома, вероятно один  из  сыновей,  сделал  нечто  прогневившее
Ллос. Мне рассказала прислужница Паучьей Королевы. Это наверняка правда!
   - Мать Мэлис постарается как можно быстрее исправить ситуацию, -  заметил
Мазой. - Сколько у нас времени?
   - Некоторое время Ллос будет скрывать свое недовольство от Матери Мэлис.
   Паучьей Королеве все известно. Она знает, что мы  собираемся  напасть  на
Дом До'Урден, и только при несчастливом для нас стечении обстоятельств  Мать
Мэлис может узнать о своем безнадежном положении прежде, чем падет  ее  Дом!
Нам надо поторапливаться, - продолжала СиНафай. - Первый  удар  должен  быть
нанесен до  истечения  десяти  циклов  колонны  Нарбондель.  Решающая  битва
начнется сразу после этого,  чтобы  Дом  До'Урден  не  успел  оправиться  от
потрясения, вызванного нашими действиями.
   - И каков же этот первый удар? - спросил Мазой, надеясь,  что  ответ  ему
известен.
   Слова матери прозвучали в его ушах сладкой музыкой:
   - Дзирт До'Урден, - промурлыкала она, - возлюбленный сын. Убей его.
   Мазой откинулся назад и  сомкнул  тонкие  пальцы  на  затылке,  обдумывая
приказание.
   - Не подвести меня, - предупредила СиНафай.
   - Я не подведу, - заверил Мазой. - Хотя Дзирт  И  молод,  но  он  опасный
враг.
   Его брат, бывший мастер Мили-Магтира, всегда поблизости  от  него.  -  Он
взглянул на свою верховную мать, и глаза его блеснули:
   - Можно мне убить и его?
   - Будь осторожен, сын, - ответила СиНафай, - твоя цель - Дзирт До'Урден.
   Собери все силы, чтобы добиться его гибели.
   Низко поклонившись, Мазой ответил