а открытое место, Хокмун  увидел,  что  путь  им
преградила группа воинов,  одетых  лишь  в  ночные  рубахи  и  вооруженных
короткими мечами и небольшими  круглыми  щитами.  Хокмун  закричал  что-то
своим людям, и те, выставив перед собой мечи, растянулись полукругом.  Для
того, чтобы зарубить или растоптать преградивших  им  путь  гранбретанцев,
много времени не потребовалось, и скоро уже отряд Камарга ворвался в новый
круг палаток, круша все на своем пути.
     Размахивая блестящим от крови мечом,  Хокмун  проложил  себе  путь  к
центру лагеря и там увидел то, что так настойчиво  искал  -  знамя  Ордена
Богомола. Драгоценное полотнище со всех сторон окружали солдаты в  шлемах,
со щитами в руках. Даже не посмотрев, следует  ли  за  ним  кто-нибудь  из
камаргцев, Хокмун с яростным криком ринулся вперед. Дрожь пробежала по его
руке, когда удар меча пришелся в щит ближайшего воина, но он снова  поднял
свое смертоносное оружие, и на этот раз щит раскололся. Солдат упал, кровь
залила его лицо. Следующий взмах меча, и  еще  одна  голова  покатилась  с
плеч.  Меч  Хокмуна  поднимался  и  опускался,   словно   часть   какой-то
безжалостной и неутомимой машины. Сейчас к  герцогу  присоединились  воины
Камарга, и они начали теснить гранбретанцев все дальше и дальше, заставляя
их пятиться и отступать ближе к знамени.
     В разорванной кольчуге, потеряв щит, Хокмун  продолжал  сражаться,  и
вот уже у штандарта остался лишь один защитник.
     Хокмун, усмехнувшись, подцепил острием меча шлем воина, сорвал его  с
головы и  молниеносным  ударом  рассек  череп  солдата  надвое.  Затем  он
выдернул из земли знамя, поднял его высоко над головой, показывая всем, и,
повернув коня, дал  знак  отряду  уходить.  Боевые  лошади  Камарга  легко
перепрыгивали через валяющиеся повсюду трупы и опрокинутые палатки.
     Неожиданно за спиной Хокмуна раздался крик:
     - Ты видел его?! У него во лбу Черный Камень!
     И Хокмун понял, что совсем скоро барон Мелиадус узнает, кто разгромил
его лагерь и выкрал самое священное из знамен Гранбретании.
     Он повернулся на крик и, потрясая знаменем, громко засмеялся.
     - Хокмун! - закричал он. - Хокмун!
     Это был боевой клич его предков, и он сейчас  непроизвольно  вырвался
из его груди, видимо, под воздействием неосознанного желания  дать  понять
своему величайшему врагу, с кем тот имеет дело.
     Вороной жеребец под герцогом поднялся на дыбы, развернулся и  понесся
вперед через разгромленный лагерь.
     За ним, взбешенные смехом Хокмуна, устремились воины Империи.
     Отряд  Хокмуна  вскоре  достиг  холмов   и   направился   к   заранее
подготовленному месту стоянки. За  ними,  неуверенно  продвигаясь  вперед,
следовали люди Мелиадуса. Обернувшись, Хокмун увидел, что на  берегу  реки
началась еще большая суета.  Огоньки  сотен  зажженных  факелов  торопливо
двигались к лагерю.
     Люди Хокмуна превосходно знали местность, отряд быстро  оторвался  от
преследователей и вскоре уже был возле замаскированного  входа  в  пещеру.
Оказавшись в пещере, они спешились и вновь замаскировали вход. Пещера была
большая, со множеством пустот, и в  ней  легко  было  устроиться  самим  и
разместить лошадей. В самом  дальнем  зале,  где  хранились  запасы  пищи,
протекал небольшой ручеек. Подобные стоянки были приготовлены на всем пути
до Камарга.
     Кто-то зажег факелы. Хокмун,  рассмотрев  на  свету  знамя  Богомола,
швырнул его в угол и  улыбнулся  круглолицему  Пилэйру,  командиру  отряда
Камарга.
     - Завтра, сразу как вернутся с разведки орнитоптеры, Мелиадус  пошлет
инженеров к нашей плотине. Мы должны сделать все,  чтобы  наша  работа  не
пропала даром.
     Пилэйр кивнул.
     - Да, но даже если мы уничтожим один отряд, он пошлет другой...
     Хокмун пожал плечами.
     - А за ним еще один, без сомнения... Но я  все-таки  надеюсь  на  его
нетерпение  и  желание  поскорее  достигнуть  Камарга.  И,  возможно,  он,
наконец, поймет бессмысленность  такой  траты  времени  и  сил.  Тогда  он
наверняка попытается уничтожить нас. Если повезет, и мы уцелеем, возможно,
нам и удастся направить его к юго-восточным границам Камарга.
     Пилэйр начал пересчитывать вернувшихся солдат.
     Хокмун дождался, когда он закончит, и потом спросил:
     - Сколько мы потеряли?
     На лице Пилэйра читалось смешанное чувство восторга и неверия.
     - Ни одного, милорд. Мы не потеряли ни одного человека!
     - Хороший знак, - сказал Хокмун, хлопая Пилэйра по плечу. - А  сейчас
нам надо отдохнуть. Утром предстоит долгий путь.
     На заре часовой, оставленный у входа в пещеру, принес плохие новости.
     - Летающая машина, - сказал он Хокмуну.  -  Она  крутится  здесь  уже
десять минут.
     - Ты думаешь, пилот заметил что-нибудь? - спросил Пилэйр.
     - Это невозможно, - сказал Хокмун. - Вход не виден даже с  земли.  Мы
просто должны подождать - орнитоптеры не могут долго оставаться в  воздухе
- им нужна дозаправка.
     Но час  спустя  часовой  доложил,  что  на  смену  этому  орнитоптеру
прилетел другой. Хокмун закусил губу. Немного погодя он принял решение.
     - Время уходит. Мы должны быть у плотины  раньше,  чем  там  окажутся
люди Мелиадуса. Видимо, придется  использовать  другой  план,  куда  более
рискованный, чем хотелось бы.
     Он подозвал одного из воинов и что-то сказал ему, потом дал  указания
двум  вооруженным  огненными  копьями  солдатам  и,  напоследок,   крикнул
остальным седлать коней.
     Чуть погодя из  пещеры  выехал  одинокий  всадник  и  начал  медленно
спускаться по отлогому каменистому склону.
     Хокмун  видел,  наблюдая  из  пещеры,  как   скользнули   по   медной
поверхности орнитоптера солнечные лучи, когда тот, шумно хлопая  крыльями,
начал снижаться, направляясь к человеку. Хокмун рассчитывал на любопытство
пилота. Сейчас он сделал знак рукой, и два солдата  подняли  свои  длинные
громоздкие  копья,  стволы  которых  уже  начали  накаляться.   Одним   из
недостатков   огненных   копий   была   невозможность    их    мгновенного
использования, и порой они нагревались так  сильно,  что  их  нельзя  было
держать в руках.
     Орнитоптер, описывая круги, спускался все ниже  и  ниже.  Сейчас  уже
можно было разглядеть вытянувшего шею пилота и маску Ворона.
     - Пора, - прошептал Хокмун.
     Две красные огненные струи ударили одновременно. Первая  лишь  слегка
опалила борт орнитоптера. Но вторая попала точно в пилота, и он  мгновенно
загорелся. Сбивая с себя пламя, он отпустил рычаги  управления,  и  крылья
огромной машины  захлопали  невпопад,  орнитоптер  закрутился  в  воздухе,
наклонился набок и начал стремительно  падать.  Пилот  попытался  удержать
машину, но было уже поздно. Она  ткнулась  в  склон  ближайшего  холма  и,
дергая крыльями, развалилась на куски. Тело пилота отшвырнуло на несколько
ярдов. Затем что-то взорвалось. Обломки разлетелись по  всему  склону,  но
огня  не  было  -  похоже,  это  была  одна  из  особенностей  двигателей,
используемых в орнитоптерах.
     Хокмун вскочил на коня и выехал из пещеры. Остальные  последовали  за
ним. Они направились к плотине.
     Зимний день выдался солнечный и ясный. Холодный свежий воздух пьянил.
Они ехали, окрыленные вчерашним успехом и уверенные в себе. Забравшись  на
вершину холма, откуда можно было увидеть текущую  по  новому  руслу  реку,
плотину и людей, ползающих по берегам и осматривающих рухнувший мост,  они
на  мгновение   остановились,   а   затем   устремились   вниз.   Впереди,
приподнявшись в стременах, мчались воины с огненными копьями, выставив это
адское оружие перед собой.
     Десять огненных струй ударили по опешившим  гранбретанцам,  превращая
людей в живые факелы. Огонь не щадил никого - ни инженеров в масках  Крота
и Барсука, ни наемников  из  отряда  Азровака  Микосеваара.  Люди  Хокмуна
сцепились с ними - зазвенело оружие. Взлетали над  головами  окровавленные
мечи. Люди кричали в смертельной агонии; фыркали и ржали лошади.
     Конь    Хокмуна,    защищенный    кольчугой,    покачнулся,     когда
великан-гранбретанец попал в него большим  топором,  и  упал,  увлекая  за
собой седока. Наемник, сделав шаг вперед, занес боевой топор  над  головой
придавленного конем Хокмуна. Герцог  успел  высвободить  руку  с  мечом  и
парировать удар наемника. Жеребец поднялся  на  ноги.  Хокмун  вскочил  и,
отбиваясь от ударов топора, схватился за поводья.
     Раз за разом сходились меч и топор, и рука Хокмуна, сжимающая оружие,
онемела от напряжения. Но вот  его  меч,  скользнув  по  рукоятке  топора,
ударил по рукам противника. Наемник  выпустил  оружие  из  одной  руки,  и
Хокмун, не  мешкая  ни  секунды,  опустил  на  его  голову  меч,  расколов
металлическую маску. Воин застонал и пошатнулся. Хокмун  ударил  еще  раз.
Маска развалилась, открывая залитое кровью лицо московита.  Глаза  Хокмуна
сузились  от  гнева,  ибо  он  ненавидел  наемников   даже   больше,   чем
гранбретанцев. Не обращая внимания на  мольбы  о  пощаде,  исторгаемые  из
окровавленных уст московита, Хокмун ударил  третий  раз,  разрубая  голову
наемника надвое. Тот замертво рухнул на землю.
     Хокмун вскочил на коня и повел своих людей  против  остатков  Легиона
Стервятников. Вскоре с наемниками  было  покончено.  Оставшиеся  инженеры,
вооруженные короткими мечами, почти не оказали  никакого  сопротивления  и
были зарублены. Их тела сбросили с плотины в реку, течение которой они еще
совсем недавно пытались изменить.
     Когда отряд  возвращался  обратно,  Пилэйр  посмотрел  на  Хокмуна  и
сказал:
     - В вас совсем нет жалости, командир!
     - Верно, - сухо ответил Хокмун. - Никакой. Мужчина, женщина, ребенок,
если они - гранбретанцы или слуги Темной Империи, то они  -  мои  заклятые
враги.
     Отряд в сражении потерял восьмерых. Учитывая количество  уничтоженных
врагов, можно было считать, что  удача  снова  была  на  стороне  Камарга.
Гранбретанцы безжалостны к своим врагам, но они не привыкли, когда с  ними
поступают так же.  Возможно,  этим  и  объяснялись  те  небольшие  потери,
которые понес отряд Хокмуна.


     Еще четырежды посылал Мелиадус экспедиции, надеясь разобрать плотину,
и количество солдат увеличивалось с каждым разом. Все они были разгромлены
неожиданными атаками воинов Камарга. Из двухсот всадников, что  изначально
отправились с Хокмуном, сейчас оставалось около ста пятидесяти. Они должны
были выполнить вторую часть плана Хокмуна, а именно - постоянными набегами
заставить обремененное военными машинами  и  тюками  с  провиантом  войско
повернуть на юго-восток.
     Отряд Хокмуна атаковал теперь только по ночам. Пламя  огненных  копий
сжигало палатки и их  обитателей.  Стрелы  его  воинов  десятками  убивали
выставленных для охраны лагеря часовых и вооруженных всадников,  рыскающих
вокруг в поисках тайных стоянок отряда. Кровь на  мечах  не  успевала  сох
нуть,  и  топоры  затупились  от  смертоносной  работы.   Изможденные,   с
воспаленными глазами, Хокмун и его люди временами едва держались в седле и
в  любой  момент  могли  быть  обнаружены  орнитоптерами  или   поисковыми
отрядами. Они делали все возможное, чтобы выбранная ими для войска Империи
дорога была усеяна трупами ее же солдат.
     Как Хокмун и предполагал, Мелиадус не стал тратить много  времени  на
поиски неуловимого отряда.  Его  желание  поскорее  добраться  до  Камарга
пересилило ненависть к герцогу  Кельнскому  и,  вероятно,  он  решил,  что
расправившись с Камаргом, он найдет время заняться Хокмуном.
     Они лишь однажды встретились друг с другом. В один из набегов,  когда
Хокмун и его отряд уже  собирались  отступать,  -  рассвет  был  близок  -
навстречу им выехала группа всадников  в  волчьих  масках.  Возглавлял  ее
барон Мелиадус. Увидев Хокмуна, добивающего  мечом  поверженного  солдата,
Мелиадус бросился к герцогу.
     Хокмун заметил барона, парировал мечом его удар и,  мрачно  улыбаясь,
начал теснить противника.
     Мелиадус захрипел.
     - Примите  мою  благодарность,  барон,  -  сказал  Хокмун.  -  Прием,
оказанный мне в Лондре, кажется, только прибавил мне сил...
     - Послушай, Хокмун, - ответил тихим, но дрожащим  от  ярости  голосом
Мелиадус. - Я не знаю, как тебе удалось ускользнуть от Черного  Камня,  но
поверь, тебе предстоит испытать нечто значительно худшее,  если  ты  снова
попадешь ко мне в руки.
     Неожиданно Хокмун ловко подцепил рукоятку  меча  Мелиадуса  и  вырвал
оружие из рук барона.  Он  уже  занес  свой  меч,  приготовившись  нанести
смертельный удар, но увидел, что на помощь Мелиадусу спешит слишком  много
гранбретанцев.
     - К сожалению, мне пора, барон. Но я припомню  вам  ваше  обещание  -
когда вы станете моим пленником.
     Он развернул коня и, смеясь, ускакал прочь. Мелиадус, взмахнув рукой,
спешился, чтобы подобрать меч.
     - Дерьмо! - прорычал он.  -  Не  пройдет  и  месяца,  как  ты  будешь
валяться у меня в ногах.


     И вот пришел день, когда отряд Хокмуна, уже не  обращая  внимание  на
войско барона, быстро мчался по  болотистой  местности,  что  простиралась
перед длинной грядой холмов - туда, где его ждали граф Брасс, Леопольд фон
Виллах и армия Камарга. Высокие темные башни, почти такие же древние,  как
и сам Камарг, возвышались над полем предстоящей битвы.  Из  всех  щелей  и
бойниц торчали стволы какого-то странного оружия.
     Завидев на вершине одного из холмов  одинокую  фигуру  графа  Брасса,
Хокмун направился туда. Граф, встречая его, радостно улыбался.
     - Я рад, что сохранил вам тогда жизнь,  герцог  Кельнский,  -  весело
пошутил он. - Ты сделал все, как хотел, Дориан,  и  сберег  большую  часть
людей. Не уверен, что даже я в свои лучшие годы смог бы сделать это.
     - Благодарю вас, граф  Брасс.  Но  сейчас  мы  должны  приготовиться.
Мелиадус будет здесь самое большее через двенадцать часов.
     Хокмун с вершины холма увидел, как начала растягиваться цепью  пехота
Камарга.
     Армия Камарга насчитывала около тысячи человек, и это  было  ничтожно
мало в сравнении с огромным войском Империи. Соотношение сил было  один  к
двадцати, а может и один к сорока.
     Граф  Брасс   заметил   появившееся   на   лице   Хокмуна   выражение
растерянности.
     - Не бойся, мальчик. У нас есть  оружие  и  получше,  нежели  простые
мечи.
     Хокмун ошибался, полагая, что армия Гранбретании доберется до  границ
Камарга за двенадцать часов. Видимо, они решили разбить на ночь  лагерь  и
отдохнуть перед решающим наступлением. Только  к  полудню  следующего  дня
камаргцы увидели приближающееся  войско.  Каждый  из  отрядов  пехоты  или
кавалерии принадлежал определенному Ордену, и каждый член того  или  иного
Ордена давал клятву защищать своего собрата, будь тот живым  или  мертвым.
Это тоже в значительной степени объясняло мощь имперской армии -  ни  один
ее солдат не покидал поле боя без особого приказа своего магистра.
     Граф Брасс, сидя на  лошади,  наблюдал  за  наступлением  неприятеля.
Рядом с ним с одной стороны стоял Дориан Хокмун, с другой -  Леопольд  фон
Виллах. Командовал здесь граф.
     - Сейчас начнется, - подумал Хокмун, и ему было неясно, как они могут
победить в этом сражении. Не был ли граф слишком самоуверен?
     Но вот огромная колонна из людей  и  машин  остановились  примерно  в
полумиле от границы Камарга, от нее отделились две фигуры и направились  к
холму. Когда они подъехали ближе, Хокмун увидел штандарт барона Мелиадуса,
а мгновение спустя признал в одной из  фигур  и  самого  барона,  которого
сопровождал герольд  с  бронзовым  мегафоном  в  руках.  Похоже,  Мелиадус
собрался вести переговоры.
     - Не собирается же он сдаваться... Или ждет, что мы запросим  пощады?
- раздраженно сказал фон Виллах.
     - Не думаю, - зло усмехнувшись, ответил Хокмун. -  Это  один  из  его
трюков. Он славится ими.
     Заметив состояние герцога, граф счел нужным предупредить его:
     - Будь  осторожен,  Дориан  Хокмун.  Не  позволяй  ненависти  затмить
рассудок, как это произошло с Мелиадусом.
     Хокмун смотрел перед собой и ничего не ответил.
     Тем временем герольд поднес мегафон ко рту.
     -  Я  говорю  от  имени  барона  Мелиадуса,  магистра  Ордена  Волка,
Главнокомандующего  армиями  нашего  великого   Короля-Императора   Хуона,
правителя Гранбретании и,  по  велению  судьбы,  будущего  правителя  всей
Европы.
     - Скажи своему хозяину, пусть он снимет маску и сам поговорит с нами,
- ответил граф.
     - Мой хозяин предлагает вам почетный мир. Если вы  сейчас  сдадитесь,
он обещает, что помилует всех  и  назначит  себя  от  имени  Короля  Хуона
губернатором вашей провинции, чтобы добиться порядка  и  справедливости  в
этой  неуправляемой  стране.  Мы  предлагаем  вам  прощение.  Если  же  вы
откажетесь, Камарг будет уничтожен, все будет сожжено и  затоплено  морем.
Барон Мелиадус говорит, что вы прекрасно знаете, что он может сделать это.
Ваше упорство послужит причиной смерти и вас самих, и всех ваших родных.
     - Передай барону Мелиадусу, трусливо прячущему свое лицо, что он лишь
жалкий пес, оскорбивший мое гостеприимство и побежденный  мною  в  честном
бою. Скажи ему, что мы тоже можем оказаться причиной его смерти  и  смерти
всех ему подобных  и  что  тысяча  таких  как  он  не  справятся  с  одним
камаргским быком. Скажи ему, что его предложение - глупый трюк, на который
мог бы купиться  разве  что  ребенок.  И  еще  скажи,  что  нам  не  нужен
губернатор, мы и сами замечательно справляемся. Скажи ему...
     Граф презрительно захохотал,  когда  увидел,  что  барон  Мелиадус  в
ярости повернул коня м помчался обратно к своему войску. За  ним  поспешил
герольд.
     Прошло около четверти часа, и в воздухе появились первые орнитоптеры.
Хокмун, увидев их, глубоко вздохнул. Один раз ему уже  досталось  от  этих
летающих машин. Не хотелось бы испытать это еще раз.
     Граф Брасс поднял меч, подавая сигнал, и  Хокмун  услышал  за  спиной
громкий хлопающий звук. Обернувшись,  он  увидел  стремительно  взлетающих
алых фламинго.  Их  грациозный  полет  был  очень  красив  в  сравнении  с
неуклюжими движениями механических птиц.  На  спинах  фламинго  в  высоких
седлах сидели наездники, держащие в руках огненные копья.
     Набрав высоту, птицы получили преимущество  перед  орнитоптерами,  но
трудно было поверить, что они смогут  сделать  что-нибудь  с  машинами  из
металла, пусть даже и  неуклюжими.  Струи  огня,  едва  видимые  с  земли,
полоснули по орнитоптерам, и пилот одного из  них  превратился  в  горящий
факел и, вывалившись  из  кабины,  упал  на  землю.  Неуправляемая  машина
накренилась, крылья ее сложились, и она рухнула в болото у подножия холма.
Потом Хокмун увидел, как из огненной пушки одного из орнитоптеров вырвался
сноп  огня,  попал  во  фламинго,  и  алая  птица  дернулась  в   воздухе,
перевернулась и упала на землю, теряя перья.  Воздух  раскалился,  и  было
очень  шумно.  К  холму  стремительно  приближался  отряд   неприятельской
кавалерии.
     Граф стоял какое-то время неподвижно, молча наблюдая за тем, как враг
подходит все ближе и ближе. Но вот он снова поднял меч и закричал:
     - Башни - огонь!
     Стволы неизвестного оружия, торчащие из башенных бойниц,  повернулись
в сторону вражеских всадников, и  раздался  оглушительный  звенящий  звук.
Хокмуну показалось, что у него  раскалывается  голова.  Чем  стреляло  это
оружие, он так и не понял - из стволов ничего не вылетало.
     Потом он увидел, что лошади гранбретанцев, уже добравшихся до болота,
резко остановились и попятились, вставая  на  дыбы  и  сбрасывая  седоков.
Глаза животных округлились, на губах выступила пена. Солдаты, барахтаясь в
грязи, пытались удержать лошадей.
     Граф Брасс повернулся к Хокмуну.
     - Оружие испускает невидимый  луч,  сопровождаемый  звуком.  Ты  тоже
почувствовал это. Лошадям же досталось в полной мере.
     - Может следует атаковать