елали все возможное для того, чтобы  вы  выполнили
приказ? - спросил Хокмун. - Странно.
     - Сказать по правде, - ответил Тозер, потупив взор,  -  я  не  думаю,
чтобы они поверили мне - просто хотели проверить. Когда же я согласился  и
мгновенно исчез, они, наверное, были потрясены.
     -  Не  похоже,  чтобы  властелины  Темной  Империи   были   настолько
неосмотрительны, - задумчиво сказал д'Аверк и нахмурился. -  Однако,  если
вы не можете убедить нас,  то  нет  основания  полагать,  что  и  они  вам
поверили. Тем не менее, я сомневаюсь в вашей искренности.
     - Вы ведь рассказали им об  этом  старике?  -  спросил  Богенталь.  -
Значит, они сами смогут узнать его секрет!
     - Отнюдь, - гордо ответил Тозер. - Я  сказал  им,  что  приобрел  эту
способность за много месяцев одиночества.
     - Не мудрено, что они не приняли вас всерьез, - улыбнулся д'Аверк.
     Тозер казался оскорбленным. Он выпил еще вина.
     - Трудно поверить, что вы оказались здесь только благодаря силе воли,
- признался Богенталь. - Вы уверены, что не пользовались никакими  другими
средствами?
     - Никакими.
     - Мне это совсем не нравится, - хмуро  сказал  Хокмун.  -  Даже  если
Тозер сказал правду, владыки Гранбретании  уже  думают  над  тем,  где  он
приобрел эту способность и будут следить за  каждым  его  шагом.  Я  почти
уверен, что  они  найдут  старика  -  и  тогда  у  них  будет  возможность
перенестись сюда со всем своим войском. Мы обречены!
     - Да, тяжкие  времена,  -  сказал  Тозер,  вновь  наполняя  кубок.  -
Вспомните "Короля Сталиина", акт четвертый, сцена вторая:  "Безумные  дни,
безумные всадники, и смрад войны по миру всему!" Да, я был провидцем и  не
знал этого!
     Он  явно  захмелел.  Хокмун  внимательно  посмотрел  на   пьяницу   с
безвольным подбородком, все еще не веря, что перед ним  великий  драматург
Тозер.
     - Вижу, вы удивлены моей  бедностью,  -  сказал  Тозер  заплетающимся
языком. - В этом виноваты несколько строк в "Чиршиле и Адульфе", как я уже
говорил. О, превратности судьбы! Несколько честных строчек, и вот я здесь,
и меня грозятся повесить. Вы, конечно, помните эту сцену и слова? "Двор  и
король, продажны тот и этот..." Акт первый, сцена первая. Пожалейте  меня,
сэр, не вешайте. Перед вами великий  художник,  погубленный  силой  своего
таланта.
     - Этот старик, - сказал Богенталь, - кто он? Где именно он живет?
     - Старик... - Тозер влил в себя еще вина. - Старик напоминал мне Йони
из "Комедии о Стали". Акт второй, сцена шестая...
     - Кто он? - нетерпеливо спросил Хокмун.
     - "Он души не чаял в механизмах, он отдавал им все свое  время  и  не
заметил, как постарел". Понимаете, он живет только  наукой.  Делает  кольц
а... - Тозер закрыл рот рукой.
     - Кольца? Какие кольца? - быстро спросил д'Аверк.
     - Вы должны  простить  меня,  -  сказал  Тозер  и  поднялся,  пытаясь
сохранить гордую осанку. -  Вино  оказалось  не  под  силу  моему  пустому
желудку. Пожалейте меня и разрешите мне выйти.
     Лицо Тозера на самом деле приняло зеленоватый оттенок.
     - Хорошо, - устало сказал Богенталь, - я провожу вас.
     - Прежде, чем он уйдет, - раздался  немного  приглушенный,  ироничный
голос, - заставьте его снять кольцо со среднего пальца левой руки.
     Хокмун сразу же узнал говорившего и обернулся.
     У Тозера отвисла  челюсть,  он  в  испуге  закрыл  кольцо  ладонью  и
спросил:
     - Что вы знаете об этом? Кто вы такой?
     - Герцог Дориан, - сказал вошедший, кивнув Хокмуну, -  называет  меня
Рыцарем в Черном и Золотом.
     Рыцарь казался выше любого из присутствующих и был одет в  доспехи  и
шлем черного и золотого цветов. Рыцарь поднял руку и указал на Тозера:
     - Отдайте герцогу это кольцо.
     - Это же стекляшка, ничего особенного...
     Д'Аверк сказал:
     - Он упоминал какие-то кольца. Значит, кольцо перенесло его сюда?
     Тозер все еще колебался. От волнения и выпитого вина лицо его приняло
глупое выражение.
     - Говорю вам, это стекло, дешевая безделушка...
     - Приказываю тебе именем Рунного Посоха! - грозно прокричал Рыцарь.
     Эльвереза Тозер нервно снял кольцо и бросил на каменный пол.  Д'Аверк
поднял его, и, повертев в пальцах, сказал:
     - Это хрусталь, а не стекло. Что-то мне он напоминает...
     - Оно сделано из того же минерала, что и  машина,  которая  перенесла
вас сюда, - сказал Рыцарь в Черном и Золотом.  Он  поднял  руку  в  латной
рукавице - на среднем пальце блестело такое же кольцо. -  И  оно  обладает
теми же свойствами - может переносить человека в иные измерения.
     - Я так и думал, - сказал Хокмун. - Не сила ума перенесла сюда  этого
писаку, а кусок хрусталя. Ну, Тозер, теперь-то уж точно я тебя повешу! Где
ты достал перстень?
     - У одного человека... Майгана из Лландара. Клянусь,  это  правда!  У
него много таких... и он может еще сделать! - закричал Тозер. - Не вешайте
меня, умоляю. Я скажу, где найти старика.
     - Да  уж,  извольте,  -  задумчиво  сказал  Богенталь.  -  Мы  должны
добраться  до  него  раньше  Темной  Империи.  Он  и  его  секреты   будут
принадлежать нам - для нашей же безопасности.
     - Что? Так  мы  отправляемся  в  Гранбретанию?  -  удивленно  спросил
Д'Аверк.
     - Боюсь, это необходимо, - объявил Хокмун.



                        Глава 4. ФЛАНА МИКОСЕВААР

     Флана  Микосеваар,  графиня  Канберийская,  поправила  сплетенную  из
золотых нитей маску и огляделась. От  пестро  разодетых  гостей  рябило  в
глазах.
     Оркестр в центре бальной залы играл быструю, сложную мелодию  -  одно
из  последних  произведений   Лондена   Джона,   величайшего   композитора
Гранбретании, почившего два века тому назад.
     Графиня носила богато украшенную маску Цапли, глаза которой  сверкали
тысячами  граней  редких  драгоценных  камней.  Тяжелое  парчовое   платье
переливалось всеми цветами радуги.  Будучи  вдовой  Азровака  Микосеваара,
погибшего от  меча  Дориана  Хокмуна  в  первой  битве  за  Камарг,  Флана
Канберийская не оплакивала супруга и не держала зла на его убийцу. В конце
концов, он был ее двенадцатым мужем, и, хотя любовные утехи  этого  злого,
кровожадного человека долгое время доставляли ей  удовольствие,  но  после
того, как он отправился на войну с Камаргом, Флана, разумеется,  не  стала
вести жизнь затворницы. Поэтому образ графа быстро потускнел в ее сердце -
впрочем, как и воспоминания о многих  других  ее  любовниках:  Флана  была
ветреной натурой.
     Она привыкла к тому,  что  мужья  и  фавориты,  как  только  начинают
надоедать, немедленно  устраняются  со  сцены.  Однако,  повинуясь  скорее
инстинкту,  нежели  соображениям  морали,  она  не  прибегала  к  убийству
наиболее влиятельных из них...
     Все это не означает, что графиня не знала, что такое любовь. О, Флана
могла любить страстно, беззаветно... просто ее не хватало надолго. И слово
"ненависть" было для нее таким же пустым звуком, как и слово "жалость".
     Женщина с грацией  дикой  кошки  и  холодной  душой  паука...  Многие
мечтали отомстить ей - за  отравленного  брата,  за  уведенного  мужа  (и,
несомненно, отомстили бы, не будь она двоюродной сестрой императора  Хуона
- бессмертного монарха, пребывающего в чреве Тронной Сферы); другие видели
в ней лишь единственную живую родственницу короля и хотели использовать  в
своих интересах - ведь она могла стать императрицей в случае  гибели  Хуон
а...
     Флана, графиня Канберийская, и не подозревала о плетущихся вокруг нее
заговорах. Впрочем, узнав о них, она бы и глазом не моргнула  -  какое  ей
дело до чужих забот,  если  они  не  приносят  наслаждения,  не  облегчают
странное томление духа, в котором она сама не  может  разобраться?  Многие
подкупали слуг, чтобы только увидеть Флану без маски -  в  надежде  узнать
тайну ее обаяния. Но прекрасное лицо графини  -  чистое,  с  чуть  впалыми
щеками, с большими золотистыми глазами  -  неизменно  хранило  загадочное,
отрешенное выражение и скрывало куда больше, чем маска.
     Музыка смолкла. Гости начали вставать  со  своих  мест;  разноцветные
пятна  их  одежд  задвигались.  Изящные  женские  маски  собрались  вокруг
воинственных шлемов, скрывающих лица владык Гранбретании.
     Графиня не двинулась с места. Издалека она узнавала многих мужчин  по
их маскам, и среди всех  выделялась  маска  Мелиадуса  -  магистра  Ордена
Волка, который был ее мужем пять лет тому назад и не так давно развелся  с
ней (чего Флана даже не  заметила).  Был  в  зале  и  Шенегар  Тротт  -  в
серебряной маске, пародирующей черты его собственного лица; он возлежал на
подушках, в окружении нагих рабынь с  опахалами.  Был  там  и  Пра  Фленн,
герцог Лаксдежский, которому едва исполнилось восемнадцать, но который уже
покорил десять городов; он носил маску дракона. Флана знала и остальных  -
всех этих великих полководцев, вернувшихся,  чтобы  отпраздновать  победу,
поделить завоеванные земли, и принять поздравления от своего Императора...
Воины громко смеялись, когда к ним приближались дамы,  и  только  Мелиадус
стоял в стороне,  беседуя  со  своим  зятем  Тарагормом,  хозяином  дворца
Времени, и Каланом Витальским, магистром Ордена Змеи,  главным  придворным
ученым. Флана чуть не прыснула от смеха, ибо Мелиадус всегда  недолюбливал
Тарагорма.



                           Глава 5. ТАРАГОРМ

     - Ну, братец Тарагорм, как поживаешь? - с преувеличенной сердечностью
спросил Мелиадус.
     - Хорошо,  -  коротко  ответил  женившийся  на  его  сестре  человек,
недоумевая, почему барон заговорил с ним - ведь всем  было  известно,  что
Мелиадус очень ревновал Тарагорма,  сумевшего  добиться  расположения  его
сестры. Тарагорм высокомерно  вздернул  подбородок,  и  его  маска  тяжело
качнулась. Она была сделана в виде гигантских часов  из  бронзы,  покрытой
эмалью,  с  жемчужным  циферблатом  и  серебряными  стрелками;  коробка  с
маятником спускалась на широкую грудь Тарагорма, сквозь голубоватое стекло
виднелся качающийся золотой маятник. Часы были снабжены сложным механизмом
балансировки, приспособленным к  шагу  Тарагорма.  Они  били  каждые  час,
полчаса и четверть часа, а в полночь и в полдень исполняли  первые  восемь
тактов "Антипатий Времени" Шеневена.
     - А как поживают твои часы?, - продолжал в той же несвойственной  ему
дружелюбной манере Мелиадус. - По-прежнему тик-так, тик-так, а?
     Тарагорму понадобилось некоторое время, чтобы понять, что  его  шурин
пытается шутить. Он промолчал. Мелиадус откашлялся.
     Из-под маски змеи донесся голос Калана:
     - Лорд Тарагорм, я  слышал,  ты  проводишь  эксперименты  с  машиной,
которая может перемещаться во времени. А я, кстати, построил двигатель...
     - Брат, я хочу расспросить тебя об этих  экспериментах...  -  перебил
его Мелиадус. - Насколько они успешны?
     - Достаточно успешны, брат.
     - Ты уже можешь путешествовать во времени?
     - Нет, для людей это пока неосуществимо.
     - Так вот, мой двигатель, - тем временем бесцеремонно продолжал барон
Калан,  -  может  перемещать  суда  с  огромной  скоростью   на   огромные
расстояния. Теперь мы сможем завоевать  любую  страну  на  Земле,  как  бы
далеко она ни находилась...
     - Когда же будет получен окончательный результат? - спросил Мелиадус,
наклоняясь к Тарагорму. - Когда человек сможет путешествовать в прошлое  и
будущее?
     Барон Калан пожал плечами и отвернулся.
     - Я  должен  вернуться  в  лабораторию,  -  сказал  он.  -  Император
убедительно просил меня как можно быстрее завершить работу. Всего доброго,
милорды.
     - Всего доброго... - равнодушно ответил Мелиадус. - А  теперь,  брат,
ты должен подробнее рассказать мне о своей работе. Может  быть,  покажешь,
чего ты уже достиг?
     -  Слушаю  и  повинуюсь,  -  улыбнулся  Тарагорм.  -  Но  моя  работа
засекречена. Я не могу привести тебя  во  дворец  Времени  без  разрешения
Короля Хуона. Спроси у него.
     - Ты уверен, что мне так уж нужно это разрешение?
     -  Никто  из  нас  не  имеет  права  действовать  без  соблаговоления
Короля-Императора.
     - Но тут дело чрезвычайной важности, брат, - сказал Мелиадус с ноткой
отчаяния в голосе. - Возможно, наши  враги  скрылись  в  другой  эре.  Они
угрожают безопасности Гранбретании.
     - Ты говоришь об этих людишках, которых не смог одолеть  в  битве  за
Камарг?
     - Победа была за нами... но в последний момент им удалось бежать. При
помощи науки... или волшебства. Никто еще не упрекнул меня в неудаче.
     - Вот как? А сам себя ты не упрекаешь?
     - Мне не в чем себя винить. Я просто хочу покончить с нашими врагами,
избавить Империю от этих отщепенцев. Что здесь предосудительного?
     - Поговаривают, что, устраивая личные дела, ты  не  думаешь  о  благе
Империи. Говорят также, что ты хитрил и изворачивался, лишь  бы  отомстить
обитателям Камарга.
     - Это только слухи, брат, - сказал Мелиадус. - Я  забочусь  только  о
благополучии Империи.
     - Тогда расскажи о своих планах королю Хуону, и, быть может, он  даст
тебе разрешение посетить мой дворец... - В это время часы на маске  начали
отбивать время, что сделало невозможным  дальнейшее  обсуждение.  Тарагорм
отвернулся и пошел прочь. Мелиадус бросился было следом,  но  передумал  и
неторопливо покинул зал.
     Графиня   Флана   Микосеваар,   окруженная   молодыми   поклонниками,
пытавшимися привлечь ее  внимание,  видела,  как  ушел  Мелиадус.  По  его
торопливой походке она поняла, что барон в плохом настроении.  Вскоре  она
забыла о нем и вернулась к претендентам на свою благосклонность, слушая не
слова (к которым она давно привыкла), а сами голоса, напоминающие  старые,
любимые мелодии.
     А Тарагорм уже разговаривал с Шенегаром Троттом.
     - Утром я собираюсь к  Королю-Императору,  -  говорил  Тротт  хозяину
дворца Времени. - Он хочет  дать  мне  какое-то  секретное  поручение.  Мы
должны все время заниматься делом, не так ли?
     - Разумеется, граф Шенегар, иначе мы просто умрем со скуки.



                           Глава 6. АУДИЕНЦИЯ

     Следующее утро барон Мелиадус провел в нетерпении, стоя перед Тронным
Залом. Вчера вечером он попросил об аудиенции, и  ему  было  назначено  на
одиннадцать часов. Уже пробило двенадцать, и никто пока его не  пригласил.
Двери, ведущие в огромное помещение, где всегда царил сумрак, были покрыты
мозаикой, изображающей сцены из древних  легенд.  Пятьдесят  странников  в
масках  Богомолов,  с  пиками  наготове  застыли  перед  входом.  Мелиадус
прохаживался перед ними взад-вперед.
     Он  старался  не  выказать   своего   раздражения.   Но   почему   же
Король-Император не принял его вовремя? В  конце  концов,  разве  не  его,
барона, армии завоевали Европу? Разве не он, Мелиадус, повел эти армии  на
Средний Восток, и разве не он подарил императору новые территории?  Почему
же Хуон заставляет ждать?!  Мелиадусу,  первому  из  воинов  Гранбретании,
должно быть отдано предпочтение перед любым смертным, кем бы тот ни был!..
Он подозревал, что  здесь  пахнет  заговором.  Тарагорм  ясно  намекал  на
возможность опалы. Но ведь только идиот не понимает,  какую  угрозу  несут
Хокмун, граф Брасс и Хьюлам д'Аверк! Если они  ускользнут  от  заслуженной
расплаты, это послужит сигналом к восстанию остальных, замедлит завоевание
всего  мира.  Разумеется,  король  Хуон  не  слушает  всяких  клеветников.
Король-Император мудр, Король-Император справедлив. Но даже если это и  не
так, то его действия не подлежат обсуждению...
     Мелиадус в панике потерял нить рассуждений.
     Наконец огромные двери приоткрылись  -  ровно  настолько,  чтобы  мог
пройти один человек, - и в проеме возникла высокая тучная фигура.
     - Шенегар Тротт! - воскликнул Мелиадус. - Так это  ты  заставил  меня
так долго ждать?
     Серебряная маска графа блестела в свете, льющемся из коридора.
     - Примите мои извинения, барон Мелиадус, мои  глубочайшие  извинения.
Но надо было многое обсудить... Теперь я закончил. Мой дорогой барон,  мне
поручено дело. Дело! И какое, ого-го!
     И прежде, чем Мелиадус смог расспросить его, Тротт ускользнул.
     Из глубины Тронного Зала раздался юношеский вибрирующий голос - голос
самого Короля-Императора Хуона:
     - Можешь войти, барон Мелиадус.
     Стража разомкнула ряды и пропустила барона в гигантский сияющий  зал,
охраняемый тысячью застывших вдоль  стен  воинов  в  масках  Богомолов,  с
яркими знаменами пятисот самых знатных родов Гранбретании, перед  которыми
барон Мелиадус Кройденский преклонил колени.
     Богато украшенные  галереи  переходили  в  другие,  не  менее  богато
украшенные, сбегая к выпуклому возвышению в центре  зала.  Доспехи  солдат
Ордена Богомола отливали черным, зеленым и золотым.  Поднявшись  с  колен,
барон Мелиадус увидел в отдалении Тронную Сферу Короля-Императора -  белое
пятно на фоне зеленой с пурпуром стены.
     Медленным, почтительным  шагом  барон  Мелиадус  дошел  до  Сферы  за
двадцать  минут  и  еще  раз  преклонил  колени.  Сфера   была   заполнена
молочно-белой пульсирующей жидкостью и пронизана нитями кроваво-красного и
голубого цветов.  В  центре  Сферы  находился  сам  Император  -  дряхлое,
сморщенное создание, похожее на зародыш - бессмертное, единственной  живой
частичкой которого казались глаза: черные, колючие, злобные.
     - Барон Мелиадус, - раздался  звонкий  голос,  принадлежавший  юноше,
обязанностью которого было говорить за Короля-Императора.
     - Ваше Величество,  -  прошептал  Мелиадус,  -  я  благодарю  вас  за
любезность предоставить мне эту аудиенцию.
     - И чего же ты  хочешь,  барон?  -  Тон  был  язвительный,  несколько
раздраженный. - Получить дозволение завоевать Европу?
     - Наши завоевания огромны... Но я должен предупредить, что со стороны
Европы нам по-прежнему угрожает опасность.
     - Как, разве ты не завоевал для нас весь континент?
     - Вы знаете, что Европа принадлежит  вам,  Великий  Император,  -  от
побережья до побережья; до самых границ Московии  и  даже  дальше.  Многие
враги погибли, многие стали  рабами...  Но  я  говорю  о  тех,  кто  сумел
ускользнуть...
     - Хокмун и его друзья?
     - Да, Могущественный Король...
     - Ты изгнал их, и теперь они нам не страшны.
     - Ваше величество, пока они живы, жива и надежда в сердцах остальных,
и эта надежда угрожает всем нашим завоеваниям... тем более что уже  сейчас
возникли некоторые трудности...
     - Трудности были и раньше. И ты с ними великолепно справлялся. Однако
мы боимся, барон, что ты ставишь свои интересы выше интересов Империи...
     - Мои интересы совпадают с вашими, Великий Король, а ваши - с  моими.
Разве не я самый преданный ваш слуга?
     - Может быть, барон Мелиадус, может быть...
     - Что вы хотите сказать, Могущественный Монарх?
     - Мы хотим сказать, что твоя навязчивая идея отыскать Хокмуна  и  его
друзей, возможно, не совпадает с нашими интересами.  Они  не  вернутся.  А
если и осмелятся - что ж, тогда ты  проучишь  их.  Мы  боимся,  что  тобой
движет только жажда мести. Ты думаешь, вся Темная  Империя  должна  мстить
тому, кому вознамерился отомстить ты.
     - О, это не так, Всемогущий Повелитель! Клянусь, это не так!
     - Оставь их в покое, Мелиадус. Если  наши  враги  вернутся,  тогда  и
будешь с ними разбираться.
     - Великий Король, они несут угрозу Империи. Им кто-то помогает - ведь
раздобыли же беглецы машину, переместившую Камарг в иные времена!.. Пока у
меня нет доказательств, но если вы позволите мне работать с  Тарагормом  и
при его содействии узнать все о Хокмуне и его приспешниках - тогда я найду
эти доказательства! Тогда вы мне поверите!
     - Сомнительно, барон Мелиадус, очень сомнительно...  -  в  мелодичном
голосе послышались зловещие нотки.  -  Но  если  это  не  помешает  другим
придворным обязанностям, которые мы собираемся возложить на тебя... Ладно,
можешь посетить дворец лорда Тарагорма