торой он еще не оправился... Варвары исчезли. Он осмотрел все поле.
     Но нет, нигде не оказалось ничего похожего...
     - Поторопись, пилот! - приказал он, пытаясь перекричать шум  крыльев.
- Мы должны как можно скорее вернуться в Лондру.
     Мелиадус начал уже понимать,  что  разгром  Хокмуна  будет  не  таким
простым делом, как он предполагал раньше. Но потом он вспомнил о Калане  и
машине Черного Камня. И улыбнулся.



                       Глава 14. ЧЕРНЫЙ КАМЕНЬ ОЖИВАЕТ

     Шестеро  воинов  сняли  свои  зеркальные  шлемы  и  посмотрели  вслед
отступающему  противнику,  испытывая  благоговейный  страх   перед   своей
победой. Они  потеряли  всего  человек  двадцать,  и  еще  около  двадцати
получили ранения.
     - Они не ждали Легиона  Зари,  -  улыбнулся  граф  Брасс,  -  и  были
настолько  поражены  его  появлением,  что  не  могли  оказать  достойного
сопротивления. Но, я думаю, к тому времени, когда мы доберемся до  Лондры,
они подготовятся лучше.
     - Да,  -  согласился  Хокмун.  -  Вне  всяких  сомнений,  Мелиадус  в
следующий раз выставит намного больше солдат. - Он дотронулся до  Красного
Амулета у себя на шее и взглянул на Иссольду.
     - Ты хорошо сражался,  -  произнесла  она,  откинув  белокурые  пряди
волос. - Ты бился, как сто воинов.
     - Это потому, что Амулет придает мне силу пятидесяти солдат,  а  твоя
любовь - энергию еще стольких же, - отшутился он.
     - До нашей помолвки ты мне никогда не льстил, - тихо засмеялась она.
     - Наверное, это потому, что  я  стал  тебя  любить  еще  больше,  чем
прежде.
     - Нам лучше разбить лагерь подальше отсюда, - вмешался д'Аверк. - Эти
трупы мне не нравятся.
     - Я займусь ранеными, - сказал Богенталь.
     Он повернул коня туда, где сгруппировались кавалеристы Камарга.  Они,
спешившись, переговаривались друг с другом.
     - Вы действовали отлично, ребята, - крикнул  им  граф  Брасс.  -  Что
скажете, а? Это было похоже на старые добрые времена, когда мы сражались в
Европе! А теперь мы бьемся за спасение той же Европы!
     Хокмун хотел что-то сказать, но вдруг издал странный вопль и  выронил
шлем, прижав руки к голове и выкатив глаза от боли и ужаса. Он закачался в
седле и, наверное, упал бы, если бы его не поддержал Оладан.
     - Что такое, Дориан? - встревожился Оладан.
     - Почему ты кричишь, любовь моя? - испугалась Иссольда, спешиваясь  и
помогая Оладану держать Хокмуна.
     Побледневшими губами Хокмун  смог  только  выдавить  из  себя  сквозь
стиснутые зубы:
     - Эт-тот... Камень... Черный Камень... Он... он  снова  вгрызается  в
мой мозг! Его сила вернулась! - он закачался и упал  к  ним  в  объятия  -
бледный, как смерть. Руки его безвольно повисли. Когда шлем сняли, жена  и
друг увидели, что Черный Камень во лбу у Хокмуна  вновь  начал  наливаться
жизнью. К нему вернулся прежний блеск.
     - Оладан, он умер? - в ужасе вскрикнула Иссольда.
     - Нет, еще жив, но не могу сказать, надолго ли... Богенталь! - позвал
Оладан. - Сэр Богенталь! Скорее сюда!
     Богенталь поспешил к ним, поднял Хокмуна на руки и  покачал  головой.
Не в первый раз видел он герцога Кельнского в подобном состоянии.
     -  Я  могу  попробовать  сделать  лекарство,  но  у  меня   нет   тех
составляющих, что были тогда в замке Брасс.
     Богенталь принялся за работу. Иссольда, Оладан, а потом и граф  Брасс
с испугом наблюдали за происходящим. Наконец Хокмун зашевелился  и  открыл
глаза.
     - Камень... - пробормотал он. - Мне приснилось, что он снова пожирает
мой мозг...
     - Так и будет, если мы в  ближайшее  время  не  найдем  средство  его
нейтрализовать, - проговорил Богенталь. - Сила его пока исчезла, но  я  не
знаю, когда, где и как она может вернуться.
     Хокмун с огромным трудом поднялся. Он был  бледен  и  едва  стоял  на
ногах.
     - Тогда мы должны немедленно отправиться дальше - к  Лондре,  пока  у
нас есть время. Если оно, конечно, есть...
     - Да, если есть время...



                         Глава 15. ВОРОТА ЛОНДРЫ

     Когда шестеро всадников въехали  на  вершину  холма  во  главе  своей
кавалерии, они увидели, что войска Мелиадуса  построились  перед  воротами
Лондры и ждут их.
     Хокмун, страдающий от страшной боли, нащупал  Амулет.  Дориан,  знал,
что только он сохранял ему жизнь, помогая бороться с силой Черного  Камня.
Этот Камень питала энергией машина, которой управлял Калан,  находившийся,
как слышал Хокмун, где-то в Лондре. А значит, чтобы добраться  до  Калана,
Дориан должен был взять город и разбить многочисленное войско.
     Хокмун вытащил из ножен Меч Зари и, не колеблясь  ни  секунды,  подал
сигнал к атаке. Он знал, что медлить  нельзя,  ибо  каждая  секунда  могла
стоить жизни ему и его друзьям.
     Кавалерия Камарга поднялась  на  холм  и  атаковала  войско,  намного
превосходившее ее по численности.
     Гранбретанцы встретили их огненными  копьями,  и  нападавшие  открыли
ответный огонь. Хокмун, сочтя момент наиболее подходящим, выхватил Меч.
     - Легион Зари! Я вызываю Легион Зари!  А  потом  его  череп  пронзила
боль, и он застонал, ощутив жар Камня во лбу.
     Иссольду охватило беспокойство. Она только успела спросить:
     - Что с тобой, любовь моя?
     Но ответить ее любимый не смог.
     Они оказались в гуще битвы. Глаза Хокмуна остекленели:  он  с  трудом
различал силуэты вражеских солдат и не мог определить, появились ли  воины
Зари.
     Но Легион все-таки вступил в  бой,  освещая  себе  путь  среди  массы
дерущихся особым  розовым  светом.  Дориан  вдруг  почувствовал,  что  его
наполняет энергия  Красного  Амулета,  нейтрализующая  Черный  Камень.  Он
ощутил, что к нему вновь возвращаются силы. Но он не знал, надолго ли.
     Теперь  Хокмун  беспощадно  разил  воинов   в   масках   Стервятника,
сражающихся  палицами  с  рукоятками   и   набалдашниками,   похожими   на
растопыренные лапы с длинными когтями. Вот Дориан  отразил  удар  и  нанес
ответный: его громадный меч прорубил панцирь воина и вошел  тому  прямо  в
грудь. Хокмун откинулся в седле, чтобы уклониться от вражеской  палицы,  и
проткнул ее владельца, угодив тому прямо в пах.
     Воины сражались словно в горячке. Воздух вокруг был пропитан страхом.
Хокмун скоро осознал, что это худшая из битв,  в  которых  ему  когда-либо
доводилолсь участвовать: солдаты Темной  Империи,  потрясенные  появлением
Легиона  Зари,  утратили  свою  обычную  храбрость  и  дрались  совершенно
беспорядочно, нарушив порядок и не слушая командиров.
     Дориан Хокмун понял, что это будет нелегкий бой,  в  котором  уцелеют
немногие. Кроме того, он начал подозревать, что  ему,  вероятно,  тоже  не
придется увидеть, чем кончится сражение, - боль в голове усиливалась.
     Никто не увидел, как погиб Оладан. Он  сражался  один  против  дюжины
пехотинцев-Свиней, изрубленный в куски их топорами.
     Граф Брасс погиб после схватки с тремя баронами. Адаз  Промп,  Мигель
Хольст и Сак Гордон, магистр Ордена Быка, узнали  его,  но  не  по  шлему,
который отличался  от  других  шести  только  гребнем.  Графа  выдало  его
телосложение и медные доспехи. Трое - Собака, Козел и Бык  набросились  на
него с мечами. Граф Брасс встретил их пешим - он  лишился  коня  в  бою  с
последним  противником.  Оторвав  взгляд  от  тела  убитого,  граф  увидел
пробивающихся к нему баронов и взялся обеими руками за свой огромный  меч.
Когда всадники приблизились к нему, он взмахнул мечом и  подрубил  лошадям
передние ноги, так что бароны перелетели  через  головы  своих  лощадей  и
упали в грязь. Первым граф  Брасс  успешно  отправил  на  тот  свет  Адаза
Промпа, распластавшегося в весьма недостойной позе. Следом он отсек голову
Мигелю Хольсту, хотя магистр Ордена Козла и  молил  о  пощаде.  Оставалось
лишь разделаться с Саком Гордоном. У барона Сака было  достаточно  времени
подняться на ноги и встать в позицию. Он несколько раз мотнул головой: его
ослеплял зеркальный шлем графа. Заметив это, граф Брасс сорвал с себя шлем
и отшвырнул его в сторону, выставляя во всей красе свои ощетинившиеся  усы
и медные волосы. Боевой азарт охватил его.
     - Двоих я прикончил не так уж честно, - проворчал  граф,  -  так  что
будет справедливо дать тебе шанс убить меня.
     Сак Гордон бросился вперед подобно бешеному быку своего Ордена.  Граф
Брасс посторонился и, взмахнув мечом, рассек пополам  маску  Сака  Гордона
вместе с черепом. Барон рухнул  как  подкошенный;  граф  Брасс,  глядя  на
бездыханное тело, торжествующе  улыбнулся.  Но  он  на  мгновение  утратил
обычную бдительность, и всадник в маске Козла, подъехавший сзади, проткнул
его шею копьем.
     У  графа  даже  хватило  сил  повернуться  и  вырвать  копье  из  рук
нападавшего. Уже на последнем вздохе он метнул свой меч и  попал  Козлу  в
горло, отплатив ему тем же самым. А потом затих навсегда.
     Свидетелем этой нелепой  гибели  стал  Орланд  Фанк.  Перед  боем  он
ненадолго покинул героев Камарга  и  вступил  в  битву  позже,  с  большим
искусством орудуя своим боевым топором.
     Солдаты Темной  Империи,  потеряв  трех  своих  предводителей,  стали
продвигаться ближе к воротам. И лишь барон Мелиадус, устрашающим  видом  -
на нем были черные доспехи, черная волчья маска и в руках - того же  цвета
огромный меч -  пытался  поначалу  удержать  своих  воинов  от  паничесого
бегства.
     Но и он был оттеснен, когда Хокмун, Иссольда,  д'Аверк,  Богенталь  и
Орланд Фанк повели свое немногочисленное воинство  и  Легион  Зари  против
оставшихся зверей Гранбретании.
     Воины Мелиадуса не успели закрыть ворота, и герои Камарга ворвались в
город. Тогда барон понял, что сначала он не ошибся в оценке  сил  Хокмуна,
но  позже  из-за  своей  излишней  самоуверенности  потерял  бдительность.
Мелиадус подумал, что им теперь остается только одно - вызвать  к  воротам
все оставшиеся  в  городе  войска  и  ждать,  когда  Калан  найдет  способ
увеличить энергию Черного Камня.
     Но внезапно он взбодрился, заметив, что Хокмун закачался в  седле,  а
руки его  взметнулись  к  серебряному  шлему.  Мелиадус  увидел  странного
человека в шапочке и клетчатых брюках, подхватившего Дориана и вытащившего
из седельной сумки Хокмуна что-то обернутое в кусок материи.
     -  Слушай  меня,  друг,  -  шепнул  Фанк  Хокмуну,  -  настало  время
воспользоваться Рунным Посохом. Настало время поднять наше  знамя.  Сделай
это сейчас, иначе больше не проживешь и минуты.
     Хокмун остро ощущал силу, вгрызающуюся в мозг. Фанк вложил ему в руку
Рунный Посох; Дориан стиснул его левой рукой, высоко поднял над головой  и
увидел, что воздух вокруг него вспыхнул золотым светом.
     - Рунный Посох! - закричал Фанк. -  Рунный  Посох!  Мы  сражаемся  за
Рунный Посох! - И он захохотал.
     Гранбретанцы  в  ужасе  начали  отступать.  Они  были  уже  настолько
деморализованы, что, несмотря на численность своего войска,  превосходящую
в несколько раз силы Хокмуна, отхлынули к воротам города.  Фанк  чувсвовал
себя победителем.
     Но барон Мелиадус не собирался признавать себя побежденным. Он заорал
на своих солдат:
     - Это ничто! Это обычный посох! Он  не  может  причинить  нам  вреда!
Вперед, идиоты, взять их!
     И  тогда  воины  Камарга  рванулись  вперед.  Но  Хокмун,  с   трудом
удерживаясь в седле, все же сумел пересилить себя и пронести через  ворота
Лондры Рунный Посох. На улицах города их  пыталась  остановить  миллионная
армия гранбретанцев, находившаяся в резерве.
     Дориан, словно во сне, вел свой  сверхъестественный  Легион  с  Мечом
Зари в одной руке и Рунным Посохом - в другой.
     Толпа   стала    совершенно    непроходимой.    Пехотинцы-Свиньи    и
всадники-Козлы пытались стащить героев  Камарга  с  лошадей,  и  некоторое
время всякое движение камаргцев застопорилось. Хокмун заметил, как  дюжина
гранбретанских зверей стащила с седла одного человека в зеркальном  шлеме.
Тот сражался доблестно и самоотверженно.  Дориан  испугался:  этим  воином
могла оказаться Иссольда. Он вдруг почувствовал  необычный  прилив  сил  в
одервеневших мускулах. Он уже развернулся,  чтобы  добраться  до  упавшего
товарища. Но  там  появился  еще  один  всадник  в  сверкающем  шлеме.  Он
продвигался вперед, расчищая себе дорогу мечом.  И  Хокмун  понял,  что  в
опасности оказалась не Иссольда, а Богенталь, и на помощь тому пришла  его
любимая. Но было уже поздно.  Богенталь  исчез  в  массе  Козлов,  Псов  и
Свиней, а потом кто-то из них  поднял  высоко  над  головой  окровавленный
зеркальный шлем. Правда, воин держал  его  лишь  мгновение  -  тонкий  меч
Иссольды тут же перерубил запястье убийцы, и кровь хлынула фонтаном...
     Хокмуна потряс еще один приступ головной боли, который почти  ослепил
его. Калан снова увеличил  мощность.  Хокмун  застонал,  его  глаза  вновь
затуманились. Но Дориан, защищая себя от мелькающего вокруг оружия,  сумел
удержать над толпой Рунный Посох.
     Когда на минуту  его  зрение  прояснилось,  он  увидел,  что  д'Аверк
прорубает себе дорогу явно в определенном направлении. Хокмун  понял,  что
друг стремится во Дворец, чтобы поскорее увидеть любимую женщину, Королеву
Флану. Но, увы! Суждено ему было другое...
     Каким-то образом д'Аверк все же сумел пробиться к самому  Дворцу.  Он
проник внутрь сквозь  брешь  в  стене,  спешился  у  наружной  лестницы  и
бросился к стражникам, охраняющим вход. У них были  огненные  копья,  а  у
д'Аверка остался только меч. Пламя с визгом пронеслось над его головой. Он
бросился наземь и перекатился в  канаву,  которую  прорезала  жидкость  от
пузырей Калана. Д'Аверк  нашел  там  огненное  копье  и  направил  его  на
стражников, прежде, чем они осознали, что произошло.
     Затем д'Аверк выбрался из канавы и помчался по коридорам. Грохот  его
сапог эхом разносился по  покоям  Дворца.  Он  бежал,  пока,  наконец,  не
добрался до дверей Тронного Зала. Ему вновь пришлось  воспользоваться  тем
же огненным копьем: д'Аверк сразил два десятка стражников, отделавшись при
этом легким ожогом правого предплечья. Д'Аверк приоткрыл дверь и  заглянул
в Тронный Зал. Примерно в миле от дверей виднелось возвышение, где  должен
был находиться трон. Но разглядеть, сидит ли там Флана, он не мог. В Зале,
казалось, никого больше не было.
     Д'Аверк оглянулся и побежал к трону. На бегу он выкрикивал ее имя:
     - Флана! Флана!...
     Флана  грезила,  сидя  на   троне.   Подняв   взгляд,   она   увидела
приближающегося к ней человека. Графиня  услышала  свое  имя  подхваченное
тысячекратным эхом в огромном зале:
     - Флана! Флана! Флана!
     Она узнала знакомый голос, но боялась поверить, думая, что  это  игра
ее воображения...
     К ней приближался человек в шлеме, сверкающем, словно  начищенное  до
зеркального блеска серебро. Но этого человека нельзя было не узнать.
     - Хьюлам? - неуверенно прошептала она. - Хьюлам д'Аверк?
     - Флана, - человек снял с себя  шлем  и  отшвырнул  его  прочь;  шлем
покатился по полу. - Флана!
     - Хьюлам, - она поднялась с  места  и  стала  медленно  спускаться  к
д'Аверку.
     Он раскрыл ей навстречу объятия, радостно улыбаясь.
     Но им было не суждено соединить руки. С галереи над ними  ударил  луч
пламени,  подобный  разряду  молнии,  и  выжег   лицо   д'Аверка.   Он   с
пронзительным воплем упал на колени, а потом рухнул навзничь и умер у  ног
своей возлюбленной. Рыдания сотрясли ее тело.
     А с галереи прозвучал самодовольный голос солдата:
     - Теперь вы в безопасности, сударыня.



                         Глава 16. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

     Войска Темной  Империи  еще  наводняли  город-лабиринт,  и  Хокмун  с
отчаяньем заметил, что Легион Зари становится все меньше и меньше.  Теперь
уже, когда погибал один воин, не  всегда  его  место  занимал  другой.  Но
воздух вокруг Хокмуна был насыщен горько-сладким запахом Рунного Посоха  и
заполнен его странными узорами.
     Дориан Хокмун увидел Мелиадуса, и волна боли  вновь  захлестнула  его
мозг; в глазах вдруг потемнело, и он рухнул с лощади.
     Мелиадус тоже сошел со своего черного скакуна и медленно направился к
Хокмуну. Рунный Посох  выпал  у  него  из  рук,  а  Меч  Зари  Дориан  еле
удерживал.
     Хокмун пошевелился и застонал. Вокруг него бушевала  битва,  но  она,
казалось, не имела к нему никакого  отношения.  Дориан  почувствовал,  что
боль усиливается, открыл  глаза  и  заметил  приближающегося  Мелиадуса  в
маске, которая своим  оскалом  как  бы  предрекала  ее  владельцу  близкую
победу. В горле у Хокмуна пересохло. Он попытался  дотянуться  до  Рунного
Посоха, что лежал на камнях мостовой.
     - Ах, Хокмун, наконец-то, - мягко произнес Мелиадус. - Тебе больно, я
вижу. Ты ослаб... Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что ты  не
доживешь до нашей победы и не увидишь Иссольду в моей власти,  -  Мелиадус
говорил с глумливой жалостью и заботой. - Неужели ты не  можешь  подняться
?.. Что, Камень разъедает твой мозг, скрытый за  этой  серебряной  маской?
Как ты думаешь, стоит ли мне подождать, пока он убьет  тебя,  или  сделать
это самому? Ты можешь мне ответить?.. Не хочешь ли попросить пощады?
     Рука Хокмуна схватила Рунный Посох и крепко сжала его. Дориан ощутил,
что в него вливаются новые силы. Энергии оказалось не  так  много,  но  по
крайней мере достаточно, чтобы подняться на ноги. Он стоял  согнувшись,  а
дыхание перемежалось тяжкими рыданиями, приглушенными шлемом. Хокмун будто
в   тумане   увидел   Мелиадуса:   барон   взмахнул   мечом,   намереваясь
собственноручно лишить жизни героя Камарга.
     Дориан попробовал поднять Меч Зари, но не смог.
     Мелиадус на секунду заколебался:
     - Так значит, ты не можешь сражаться? Ты не можешь драться! Мне  тебя
жаль, Хокмун. - Он протянул вперед руку. - Отдай мне этот посошок!  Именно
им я поклялся отомстить замку Брасс и его обитателям. И теперь  моя  месть
почти завершена. Позволь мне забрать его, Хокмун!
     Дориан, шатаясь, сделал пару шагов назад и покачал головой. Он не мог
говорить из-за страшной слабости во всем теле.
     - Хокмун, отдай его мне!
     - Ты... не... получишь... его, - прохрипел герцог Кельнский.
     - Тогда мне придется убить тебя. - Мелиадус вновь  поднял  меч,  и  в
этот момент Рунный Посох вдруг вспыхнул еще  ярче,  и  барон  увидел  свое
отражение в сверкающем шлеме Хокмуна.
     Это так поразило Мелиадуса, что он замешкался, опуская свой меч.
     А Хокмун, получив новые силы от Рунного Посоха, поднял Меч  Зари.  Он
чувствовал, что его хватит лишь на один удар, и  понимал,  что  удар  этот
должен быть смертельным для противника,  загипнотизированного  собственным
отражением.
     Герцог Кельнский поднял  Меч  Зари  и  опустил  его.  Мелиадус  издал
громкий мучительный крик, когда клинок Хокмуна перебил  ему  предплечье  и
вошел прямо в сердце.
     И вместе с последним вздохом из уст Меладуса вырвалось:
     - Будь проклята эта вещь! Будь проклят этот Рунный Посох!  Он  принес
гибель Гранбретании!
     Хокмун уже ничего не слышал. Он рухнул на землю, думая, что теперь он
несомненно умрет, что погибнут Иссольда и Орланд Фанк, у которых совсем не
осталось сил. А у Темной Империи осталось еще неисчислимое войско...



                       Глава 17. ПЕЧАЛЬНАЯ КОРОЛЕВА

     Хокмун очнулся и с ужасом  увидел  над  собой  змеиную  маску  барона
Калана Витальского. Дориан выпрямился, словно пружина, и  рука  схватилась
за оружие.
     Калан повернулся к стоящим рядом людям:
     -  Я  же  говорил,  что  смогу  это  сделать.  И  вот...   мозг   его
восстановлен, силы к нему вернулись... А  теперь,  Королева  Флана,  я  бы
хотел  попросить  разрешения  продолжить  то,  что  я  делал,  когда  меня
прервали.
     Хокмун узнал маску Цапли. Флана кивнула Калану, и тот проскользнул  в
соседнюю комнату, осторожно закрыв за собой  дверь.  К  нему  приблизились
какие-то люди, и Дориан с радостью увидел среди них Иссольд