т клопов.
     - Вечером будем в порту, - сказал Хокмун. - Вы  -  мой  пленник,  или
заложник, если вам больше нравится это слово.
     - Заложник? Думаете, Темной Империи небезразлично, жив я или мертв?
     - Увидим. - Хокмун потер  Черный  Камень.  -  Но  предупреждаю:  если
попытаетесь бежать, я вас убью. Убью, глазом не моргнув - так же,  как  вы
прикончили своих людей.
     Д'Аверк откашлялся в носовой платок и напыщенно произнес:
     - Я обязан вам жизнью, и она  принадлежит  вам.  Можете  забрать  ее,
когда пожелаете.
     Хокмун нахмурился. Д'Аверк был слишком хитер, и герцог  подумал,  что
напрасно спас его. Хлопот с ним, похоже, не оберешься, а будет ли выгода -
еще не известно.
     К ним подбежал встревоженный Оладан.
     - Герцог Дориан! - тяжело дыша после бега, он протянул руку. - Парус!
Движется нам навстречу!
     - Ну и что с того? - улыбнулся Хокмун. - Для пиратов мы - не добыча.
     Но через несколько секунд он заметил волнение среди экипажа и схватил
за руку ковылявшего мимо капитана.
     - В чем дело, капитан Маусо?
     - Беда, сударь! - прохрипел шкипер.  -  Большая  беда.  Разве  вы  не
видите парус?
     Хокмун всмотрелся в очертания чужого корабля. Он заметил  эмблему  на
черном парусе, но разглядеть ее не смог.
     - Не станут они с нами связываться, - сказал он. -  Вы  говорили,  на
борту нет груза. Зачем им рисковать ради пустого корыта?
     - Им все равно, есть у  нас  груз  или  нет.  Они,  как  киты-убийцы,
нападают на всех без разбора. Им бы только кровушку пустить,  а  грабеж  -
дело десятое...
     - Кто они? - спросил д'Аверк. - Похоже, это не гранбретанцы.
     - Как раз гранбретанцы-то и не тронули бы нас, - с  дрожью  в  голосе
произнес Маусо. - Это московиты из секты Безумного Бога. Они уже несколько
месяцев рыскают в этих водах, наводя на всех ужас.
     - Они определенно собираются напасть, -  без  тени  страха  в  голосе
заметил д'Аверк. - Герцог Дориан, с вашего позволения я спущусь  за  своим
оружием и доспехами.
     - Я тоже возьму оружие, - сказал Оладан. - И вам принесу меч.
     - Драться  бесполезно!  -  выкрикнул  помощник  капитана,  размахивая
бутылкой. - Лучше сразу броситься в море.
     - Он прав, - кивнул  капитан  Маусо,  провожая  взглядом  д'Аверка  и
Оладана. - Их слишком много. Нас разорвут на  куски,  а  если  захватят  в
плен, будут долго пытать.
     Хокмун обернулся на всплеск. Помощник  капитана  исчез  -  видимо,  у
этого человека слово не расходилось с делом. Герцог Кельнский  бросился  к
борту и всмотрелся в темную воду, но ничего не увидел.
     - Он поступил мудро, - вздохнул шкипер. - Не  пытайтесь  его  спасти,
лучше прыгайте следом.
     Корабль московитов быстро приближался к "Улыбающейся девушке". На его
черном парусе алели два огромных распахнутых крыла и между ними - звериная
морда с разинутой в диком беззвучном хохоте пастью. На людях,  толпившихся
на палубе, не было ничего, кроме поясов  и  металлических  ошейников.  Над
водой разносились странные звуки. Хокмун  разобрал  их  не  сразу  -  лишь
посмотрев еще раз на парус, он понял, что слышит  безумный  хохот.  Словно
грешники в аду пришли в неописуемое веселье...
     - Корабль Безумного Бога, - глухо произнес капитан Маусо,  и  на  его
глазах выступили слезы. - Мы пропали!



                         Глава 7. КОЛЬЦО НА ПАЛЬЦЕ

     Хокмун,  Оладан  и  д'Аверк  плечом  к  плечу  стояли  у   борта.   К
противоположному борту  жалась  охваченная  паникой  команда  "Улыбающейся
девушки".
     Чужой корабль уже нависал над ними. Глядя на выпученные глаза и  пену
на губах голых матросов, Хокмун подумал, что одолеть такую толпу  безумцев
не удастся.
     В прогнивший борт "Улыбающейся девушки"  впились  абордажные  крючья.
Трое ее защитников бросились рубить канаты.
     - Заставьте людей подняться на мачты! - крикнул  Хокмун  капитану.  -
Разверните корабль!
     Перепуганные матросы не шевелились.
     - Наверху безопаснее! - бросил Хокмун. Матросы полезли на ванты, но к
парусам не прикасались.
     Уговаривать их не было времени - через борт  вражеского  корабля  уже
лезли, оглушительно хохоча, сумасшедшие матросы.
     Один из них прыгнул на Хокмуна, занес над головой герцога клинок -  и
встретил грудью острие меча. Но еще до того, как труп упал  в  узкую  щель
между кораблями, на палубу  "Улыбающейся  девушки"  посыпались  обнаженные
тела. Воины, как обезьяны, перепрыгивали с палубы на палубу, перелезали по
абордажным канатам, перелетали на свисающих с мачты веревках.
     Трое защитников торгового корабля  кололи  и  рубили,  и  вскоре  все
вокруг казалось им кроваво-красным. Но московиты только усиливали  натиск,
оттесняя противников от борта. Они сражались неумело, но отчаянно, не щадя
своей жизни.
     Вскоре Хокмун потерял д'Аверка с Оладаном из виду. Он не  знал,  живы
они, или убиты, но крепко сжимал меч, раз за  разом  описывая  им  длинную
смертоносную дугу. Герцог был с ног до головы залит кровью; только голубые
глаза сверкали из-под забрала.
     Адский смех не  утихал  ни  на  минуту.  Даже  погибая,  нагие  воины
хохотали. Беззвучно смеялись их головы, слетая с плеч.
     Хокмун понимал, что рано или поздно он не выдержит такого  напора.  У
него дрожали колени, меч казался  свинцовым.  Прижавшись  спиной  к  стене
надстройки, он снова и снова  останавливал  живые,  ощетинившиеся  саблями
волны, которым, казалось, не будет конца.
     Удар - и падает обезглавленное тело. Удар -  и  отлетает  отрубленная
конечность. Но с каждым взмахом меча силы Хокмуна таяли.
     Отражая два удара, направленные на  него  одновременно,  он  упал  на
колени, и люди Безумного Бога захохотали громче. Торжествуя, они бросились
вперед, спеша прикончить ослабевшего противника.
     Собрав последние силы, Хокмун рванулся, схватил и  выкрутил  запястье
одного из нападающих, заставив его выпустить саблю. Теперь у него было два
клинка; чужим он колол, а своим рубил. Расшвыряв врагов,  он  поднялся  на
ноги, отбросил кого-то пинком ноги и быстро сбежал по трапу на мостик. Это
дало ему преимущество перед безумцами, которые карабкались  по  ступенькам
следом за ним.
     Он увидел на вантах Оладана и д'Аверка - им пока удавалось сдерживать
натиск московитов.  Он  посмотрел  на  корабль  Безумного  Бога.  Его  еще
соединяли с "Улыбающейся девушкой" абордажные канаты, но на палубе не было
никого - все матросы перебрались на торговое  судно.  В  мозгу  у  Хокмуна
забрезжила спасительная идея.
     Он круто повернулся, бросился  к  противоположному  краю  мостика  и,
перегнувшись через леерное ограждение, схватил свисающий с салинга канат.
     - Оладан! Д'Аверк! - закричал он. - Делайте как я!
     Увидев его,  д'Аверк  и  Оладан  забрались  на  нок-рею  и  осторожно
двинулись к ее краю. Воины Безумного Бога ринулись  вверх,  густо  облепив
ванты.
     Тем временем щель между бортами кораблей стала увеличиваться.
     Д'Аверк прыгнул первым  и  угодил  в  путаницу  оснастки  под  черным
парусом. Ухватившись одной рукой за канат, он  раскачивался  над  палубой,
рискуя сорваться и разбиться насмерть.
     Оладан не  прыгнул,  а,  последовав  примеру  Хокмуна,  перелетел  на
свисающем с мачты канате. Но силы оставили его: выпустив канат из рук,  он
растянулся на палубе и остался лежать неподвижно.
     Несколько  хохочущих  безумцев  помчались  вдогонку  за  врагами,   и
некоторым из них удалось перебраться на палубу своего корабля. Они  дружно
набросились на Хокмуна, по-видимому, сочтя Оладана мертвым.
     Герцог Кельнский  едва  успевал  отражать  сыплющиеся  градом  удары.
Вскоре лезвие сабли рассекло ему  руку,  другая  сабля  сквозь  прорезь  в
забрале ужалила в лицо. Но неожиданно он получил помощь: кто-то спрыгнул с
мачты в гущу обнаженных маньяков, хохоча так же безумно, как и они.
     Это был д'Аверк в маске кабана  и  доспехах,  забрызганных  вражеской
кровью. А с тыла на воинов Безумного Бога с боевым кличем горцев обрушился
Оладан.
     Через  несколько  минут  на  палубе  не  осталось  живых  московитов.
Последние безумцы со смехом  падали  в  воду  с  "Улыбающейся  девушки"  и
пытались вплавь добраться до своего корабля.
     Хокмун посмотрел на торговое судно. Большая  часть  экипажа  каким-то
чудом уцелела - в последний момент матросы залезли на бизань-мачту.
     Д'Аверк  бросился   к   штурвалу.   Корабль   Безумного   Бога   стал
разворачиваться, обрывая абордажные канаты и удаляясь от  барахтающихся  в
воде московитов.
     - Отлично, - сказал Оладан,  тяжело  дыша.  Сунув  меч  в  ножны,  он
осмотрел свои раны. - Похоже, мы  легко  отделались.  К  тому  же,  добыли
неплохой корабль.
     Д'Аверк умело разворачивал судно, направляя его бушпритом  на  север.
Вскоре черный парус  наполнился  ветром,  и  корабль  понесся  по  волнам,
оставив за кормой плывущих безумцев. Даже захлебываясь и уходя на дно, они
продолжали хохотать.


     Хокмун  и  Оладан  помогли  д'Аверку  закрепить  штурвал  и  занялись
осмотром судна. Трюмы его ломились от сокровищ, награбленных, по-видимому,
на десятках мирных кораблей. Но кроме сокровищ, там хватало всякого хлама:
сломанное оружие, негодные плотницкие инструменты, рваное  тряпье.  Там  и
сям  валялись  полуразложившиеся  трупы,  некоторые   -   с   отрубленными
конечностями.
     Новые владельцы корабля решили первым  делом  избавиться  от  трупов.
Завернутые в тряпье, мертвецы летели за борт; туда же отправлялись  узелки
с конечностями. Эта неприятная процедура заняла много времени, потому  что
некоторых покойников приходилось выкапывать из-под беспорядочно  сваленных
в трюмы вещей.
     Внезапно Оладан застыл на месте, устремив взгляд на  мумифицированную
кисть человеческой руки. Нерешительно подняв ее, он рассмотрел  кольцо  на
мизинце и позвал Хокмуна:
     - Герцог Дориан!
     - Что это? Не надо снимать. Выброси.
     - Нет, вы посмотрите, какой странный узор...
     Хокмун неохотно подошел - и закричал, узнав кольцо.
     - Нет! Не может быть!
     Кольцо принадлежало Иссольде. Граф Брасс надел его на палец дочери  в
день ее помолвки с Хокмуном.
     Потрясенный, Хокмун взял у маленького горца высохшую кисть.
     - Что это? - прошептал Оладан. - Что вас так испугало?
     - Это ее рука. Иссольды.
     - Но как она оказалась в открытом море, в сотнях  и  сотнях  миль  от
Камарга? Нет, герцог Дориан, это невозможно.
     - Это ее кольцо. - У Хокмуна вдруг отлегло от сердца.  -  Но  рука  -
чужая. Видишь, кольцо едва налезло на мизинец? А граф  Брасс  надевал  его
Иссольде на средний палец, и то оно оказалось велико... Это рука  вора.  -
Он снял с пальца кольцо и  отшвырнул  кисть.  -  Наверное,  он  побывал  в
Камарге и украл там кольцо. Как иначе это объяснить?
     - Может быть, она путешествовала? - предположил Оладан. - Искала вас?
     - Чтобы она сделала такую глупость? Впрочем, всякое бывает. Но если и
так, где теперь ее искать?
     Оладан не успел ответить - наверху послышалось тихое  хихиканье.  Все
трое подняли головы. Сверху на них глядели безумные глаза.
     Одному московиту удалось-таки вскарабкаться на борт  корабля.  Теперь
он стоял над люком, приготовившись к прыжку.
     Хокмун едва успех выхватить меч, чтобы отразить удар  безумца.  Сталь
зазвенела о сталь.
     Оладан тоже схватился  за  оружие,  и  д'Аверк  бросился  герцогу  на
помощь. Но тот закричал:
     - Живым! Он нам нужен живым!
     Пока Хокмун сражался с обнаженным воином,  д'Аверк  и  Оладан  убрали
мечи в ножны и напали на московита сзади. Дважды он  вырывался,  но  затем
его повалили на  пол  и  крепко  связали.  Вскоре  он  успокоился,  только
продолжал хихикать с пеной вокруг рта, тупо глядя в потолок.
     - Какая нам польза от того, что он  жив?  -  вежливо  поинтересовался
д'Аверк. - Почему бы не перерезать ему горло?
     - Только что  я  нашел  вот  это  кольцо,  -  сказал  Хокмун.  -  Оно
принадлежало Иссольде, дочери графа Брасса. Я должен знать, как  оно  сюда
попало.
     - Странно. - Д'Аверк нахмурился. - Я полагал, девушка  по-прежнему  в
Камарге - ухаживает за раненым отцом.
     - Так он все-таки ранен?
     Д'Аверк улыбнулся.
     - Да. Но Камарг еще  не  покорен.  В  тот  раз  я  просто  хотел  вас
огорчить. Не знаю, насколько тяжело ранен граф, но точно знаю, что он жив.
Его советник Богенталь командует войсками,  выполняя  распоряжения  графа.
Насколько мне известно, войска Темной Империи крепко там увязли.
     - А об Иссольде вы что-нибудь слышали? Она не покидала Камарга?
     - Нет, - ответил  д'Аверк  и,  нахмурясь,  добавил:  -  Хотя  кое-что
припоминаю... Да: в армии  графа  Брасса  нашелся  человек,  которого  нам
удалось склонить к измене. Он должен был похитить  девушку,  но  не  сумел
этого сделать.
     - Откуда вам это известно?
     - Тот человек, Жуан  Зинага,  исчез  бесследно.  Видимо,  граф  Брасс
разоблачил его и казнил.
     - Мне не верится что Зинага - предатель. Я с  ним  немного  знаком  -
кажется, он был капитаном конницы.
     - Во втором сражении за Камарг он попал в плен, -  улыбаясь,  пояснил
д'Аверк. - Он был немцем, а его семья находилась у нас...
     - Вы его шантажировали!
     - Насчет шантажа вы правы, хотя ваш покорный слуга тут совершенно  ни
при чем. Просто я слышал эту историю в Лондре, когда  Король  Хуон  собрал
полководцев и велел им доложить о своих успехах в Европейской кампании.
     Хокмун нахмурился.
     - А нельзя ли предположить, что Зинага все-таки похитил Иссольду,  но
на пути в Лондру его остановили люди Безумного Бога?
     Д'Аверк отрицательно покачал головой.
     - Московиты никогда не забирались в глубь южной Франции. Мы бы узнали
об этом.
     - Как же объяснить, что кольцо Иссольды оказалось на этом корабле?
     - Почему бы не спросить у этого  джентльмена?  -  Д'Аверк  кивнул  на
безумца, который уже почти затих.
     - Думаете, он  даст  вразумительный  ответ?  -  с  сомнением  спросил
Оладан.
     - Надеюсь, боль прояснит ему мозги, - сказал д'Аверк.
     - Вряд ли, - возразил Хокмун. -  Эти  люди  ничего  не  боятся.  Надо
придумать что-нибудь другое. - Он с отвращением посмотрел на  пленника.  -
Оставим его ненадолго - может, успокоится.
     Они поднялись на палубу и закрыли крышку люка. Солнце  уже  садилось,
вдали виднелся берег Крыма - черные зубцы скал на фоне багрового неба.  По
морской глади скользили меркнущие солнечные отблески. Попутный  ветер  нес
корабль на север.
     - По-моему, надо выправить курс,  -  сказал  д'Аверк.  -  Похоже,  мы
слегка отклонились к северу.
     Хокмун рассеянно кивнул. Сдвинув маску на затылок,  француз  уверенно
взялся за штурвал.
     - На ночь придется встать на якорь, - сказал Оладан. - А утром войдем
в гавань.
     Хокмун промолчал. В его воспаленном мозгу метались  тревожные  мысли.
Усталость, накопившаяся в нем за последние несколько суток, валила с  ног,
а страх за Иссольду грозил свести с ума.


     Той же ночью в  свете  фонарей,  подвешенных  к  потолку  трюма,  они
рассматривали лицо своего пленника.
     Фонари покачивались, бросая тени на переборки и на кучи награбленного
добра. Где-то возилась крыса, но никто не обращал на это внимания.
     Опустившись на колени возле связанного человека, Хокмун дотронулся до
его лица. Глаза тотчас  открылись.  Во  взгляде,  которым  пленник  окинул
каюту, больше не было безумия. Он казался слегка удивленным.
     - Как тебя зовут? - спросил Хокмун.
     - Кориантум из Керчи. Вы кто? И где это я?
     - Тебе бы следовало это  знать,  -  сказал  Оладан.  -  Ты  на  своем
корабле. Разве не помнишь, как вместе со своими друзьями ты напал на  наше
судно? Как мы сражались, а потом бежали, и ты гнался за нами вплавь?
     - Я помню, как ставили парус, - недоуменно  ответил  Кориантум.  -  И
все. - Он попытался сесть. - Почему я связан?
     - Потому что ты опасен, - весело ответил д'Аверк. - Ты сошел с ума.
     Кориантум  рассмеялся  -  но  то  был  смех  совершенно   нормального
человека.
     - Я сумасшедший? Что за чушь?!
     Хокмун, Оладан и д'Аверк удивленно переглянулись.  Пленник  ничем  не
напоминал безумца, который недавно пытался их убить.
     Внезапно Хокмуна осенило.
     - А что-нибудь еще ты помнишь? Самое последнее?
     - Последнее? К нам обратился капитан.
     - И что он вам сказал?
     - Предложил участвовать в обряде... Выпить какого-то особого напитка.
Больше ничего не помню.
     - Какой парус был на вашем корабле? - спросил Хокмун.
     - Парус? А что?
     - Было в нем что-нибудь особенное?
     - Не помню. Кажется, обычный парус из темно-синей парусины.
     - Ты плавал на торговых судах?
     - Да.
     - А на этом - первый раз?
     - Верно.
     - А когда ты нанялся на него?
     Кориантум озадаченно нахмурился.
     - Вчера вечером, кажется. В день Лошади по керченскому календарю.
     - А по всеобщему?
     Моряк наморщил лоб.
     - Одиннадцатого числа третьего месяца.
     - Три месяца назад, - заключил д'Аверк.
     - Ну да? - Кориантум изумленно уставился на француза. -  Три  месяца?
Как же это?
     - Вас опоили, - объяснил Хокмун. - А потом  сделали  пиратами,  и  вы
совершали гнусные преступления. Ты что-нибудь слыхал  о  культе  Безумного
Бога?
     - Кое-что слыхал. Он распространен на Укрании.  С  недавних  пор  его
служители начали путешествовать. Говорят, даже в море выходят.
     - А знаешь ли ты, что на этом  судне  -  парус  Безумного  Бога?  Что
несколько часов назад ты бушевал и смеялся? Да ты  погляди  на  себя...  -
Хокмун наклонился и перерезал на пленнике веревки. - Посмотри, что у  тебя
на шее.
     Кориантум из Керчи медленно поднялся, с изумлением  разглядывая  свое
обнаженное тело, ощупал шею и коснулся обруча.
     - Я... ничего не понимаю. Это шутка?
     - Злая шутка, но  мы  тут  ни  при  чем,  -  ответил  Оладан.  -  Вас
одурманили, а потом велели идти в море, чтобы  убивать  и  грабить  мирных
моряков. Наверное, на вашем  судне  только  капитан  оставался  в  здравом
рассудке. Скорее всего, его не было здесь, когда  мы  сражались.  Куда  вы
должны были привести корабль, Кориантум? Вспомни еще хоть что-нибудь.
     - Не помню.
     - Скорее всего, капитан рассчитывал  попасть  на  корабль  позднее  и
привести его в нужный порт, - заметил д'Аверк. - Должно быть, существуют и
другие суда с экипажами из таких дураков, как наш  приятель,  и  эти  суда
встречаются друг с другом.
     - На  борту  наверняка  есть  большой  запас  зелья,  которым  опоили
матросов, - сказал Оладан. - Команда, видимо, пила  его  регулярно.  Да  и
Кориантум непременно "опохмелился" бы, не свяжи мы его.
     - Как ты себя чувствуешь? - спросил Хокмун моряка.
     - Ослаб... как будто из меня все жилы вытянули.
     - Понятно, - кивнул Оладан. - Видать, дурман не только сводит с  ума,
но и убивает в конце концов. Какой чудовищный замысел! Нанять ни в чем  не
повинных людей, опоить их зельем, превратив в грабителей и убийц, а потом,
когда они перемрут, забрать добычу! В жизни не слыхал ничего подобного.  Я
думал, Безумному Богу служат фанатики,  но  оказывается,  среди  них  есть
трезвый, холодный ум.
     - Во всяком случае, на море, - сказал Хокмун. - Хотелось бы мне найти
того, кто все это придумал. Возможно, только он знает, какая  связь  между
этим кораблем и Иссольдой.
     - Прежде, чем мы отправимся его искать, не мешало бы убрать парус,  -
посоветовал д'Аверк. - Течение все равно затянет нас  в  бухту,  но  прием
будет не слишком радушен, если туземцы увидят нашу эмблему.  И  еще:  надо
придумать, что делать с этими сокровищами. Ведь мы теперь богачи.
     - Д'Аверк, вы - мой пленник, не забывайте. Но вы правы: эти сокровища
наши, поскольку их владельцы мертвы. Кое-что мы возьмем себе, а  остальное
отдадим  какому-нибудь  честному   человеку,   чтобы   распределил   между
родственниками и близкими безумных м