амню, который ты  попытался
закрыть рукой, когда я вошла. Ты ведь герцог Дориан Хокмун  фон  Кельн,  и
прибыл сюда в таком виде, чтобы разведать секреты своих врагов.
     - Боюсь, мне придется убить вас, мадам.
     - Но я же не собираюсь выдавать  тебя,  герцог  Дориан...  Во  всяком
случае, пока. Я просто хочу доставить тебе удовольствие, вот и  все...  Ты
снял с меня маску... - Она подняла свои золотистые глаза и заглянула ему в
лицо. - Теперь тебе остается снять с меня все остальное.
     - Мадам, - хрипло проговорил он, - я не могу. Я женат.
     Она рассмеялась.
     - Как и я. Я тоже была замужем, бесконечно много раз...
     В ответ он также  пристально  посмотрел  на  нее.  Его  лоб  покрылся
испариной, мускулы напряглись.
     - Мадам, я... я не могу...
     Послышался шорох, и они обернулись.
     Разделяющая апартаменты дверь открылась,  на  пороге  возник  высокий
красивый мужчина,  который  притворно  закашлялся  и  поклонился.  Он  был
совершенно наг.
     - Мой друг,  мадам,  -  сказал  Хьюлам  д'Аверк,  -  человек  строгих
моральных правил. Но, вероятно, я смогу помочь...
     Флана повернулась к нему и оглядела с головы до пят.
     - Что ж, вы не производите впечатления слабака, - сказала она.
     Он потупил взор.
     - Ах, мадам, вы так добры! - Подойдя, он обнял ее за плечи и повел  в
свою комнату. - Я сделаю все, что в моих слабых силах,  по  крайней  мере,
если это позволит мое больное сердце.
     Дверь закрылась, и Хокмун, весь дрожа, остался один.
     Он сел на край постели, ругая себя за то, что не лег спать в одежде и
маске... Но тяжелый день заставил его  забыть  о  мерах  предосторожности.
План Рыцаря в  Черном  и  Золотом  показался  достаточно  рискованным,  но
возразить было нечего - прежде чем искать старика на западе  Гранбретании,
они должны были выяснить, не попал ли он уже  в  темницы  Лондры.  Однако,
теперь им, похоже, уже не суждено узнать этого.
     Стражники наверняка видели, как графиня входила сюда. Даже если убить
ее или, хотя бы, связать, охрана все равно заподозрит неладное.  Ведь  они
находились в городе, где  каждый  человек  жаждет  их  смерти.  Здесь  нет
друзей, и нет никакой надежды спастись в случае разоблачения.
     Надо бежать отсюда, пока Флана  не  подняла  тревогу...  Но  как  это
сделать? Хокмун не знал.
     Он надел доспехи, поверх них -  свой  клоунский  наряд.  Единственным
оружием ему мог послужить  золотой  посох,  который  дал  ему  Рыцарь  как
"знатному  сановнику  Азиакоммунисты"  для  пущей  убедительности.  Хокмун
взвесил его на руке, с грустью вспомнив свой меч.
     До самого рассвета он так и не сомкнул глаз, меряя комнату  шагами  и
тщетно пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из положения.
     На утро Хьюлам д'Аверк просунул  голову  в  дверь  и,  ухмыльнувшись,
сказал:
     - Доброе утро, Хокмун! Дружище, ты так и не ложился? Здорово, я тоже.
Графиня - натура требовательная... Я рад, что ты готов. Надо торопиться.
     - Куда, д'Аверк? Я всю ночь  ломал  голову  над  тем,  как  выбраться
отсюда, но ничего не придумал...
     - А я поговорил с Фланой, и она рассказала мне  много  интересного  -
Мелиадус, как видно, доверяет ей. Она согласилась помочь нам.
     - Каким образом?
     - Мы сбежим на ее орнитоптере. Он в любое время к нашим услугам.
     - Ты доверяешь ей?
     - Ничего другого не  остается...  Видишь  ли,  у  Мелиадуса  не  было
времени разыскивать Майгана из Лландары -  по  счастливой  случайности  он
задержался именно из-за нашего приезда. Но барон знает по крайней  мере  о
том, что Тозер выведал секрет у какого-то  старика  на  западе  и  намерен
найти его. Так что у нас есть шанс первыми  добраться  до  Майгана.  Часть
пути мы проделаем на орнитоптере Фланы, - я умею управлять им, - а  дальше
пойдем пешком.
     - Но у нас нет ни оружия, ни подходящей одежды!
     - Оружие и одежду нам предоставит  Флана,  маски  -  тоже.  У  нее  в
гардеробе хранятся тысячи трофеев, оставшихся от прошлых побед.
     - Мы должны немедленно к ней отправиться!
     - Нет. Мы должны дождаться ее возвращения.
     - Почему?
     - Потому, мой друг, что Мелиадус может еще спать в  ее  покоях.  Имей
терпение... И молись, чтобы нам и дальше так везло!
     Вскоре  Флана  вернулась,  сняла  маску  и  поцеловала   д'Аверка   -
смутившись, как молоденькая девушка. Ее взгляд  подобрел,  в  нем  исчезло
выражение охотничьего азарта, словно в д'Аверке она нашла нечто  для  себя
новое - может быть, нежность, так несвойственную мужчинам Гранбретании.
     - Он ушел... - сказала она. - Хьюлам, я  чуть  с  ума  не  сошла!  От
желания задержать тебя, оставить здесь,  рядом  со  мной.  Многие  годы  я
ощущала какую-то пустоту в душе, которую не могла  заполнить.  Тебе  почти
удалось это...
     Д'Аверк наклонился, коснулся губами ее губ и искренне ответил:
     - И ты, Флана, ты тоже кое-что дала мне...
     Он неуклюже выпрямился, надел тяжелые доспехи и свою высокую маску.
     - Идем, надо торопиться, пока во Дворце все спят.
     Хокмун накинул балахон, и вновь  оба  превратились  в  странных,  так
непохожих на людей послов Азиакоммунисты.
     Выйдя из покоев, Флана повела их мимо стражников-Богомолов  (которые,
впрочем, тут же последовали за ними на почтительном  расстоянии)  по  ярко
освещенным извилистым коридорам к своим апартаментам. У дверей она  велела
охране оставаться снаружи.
     - Но они же доложат, что мы здесь, - сказал д'Аверк.  -  Флана,  тебя
заподозрят!
     Флана приподняла свою маску Цапли и улыбнулась:
     - Нет.
     По ворсистому ковру она подошла к полированному  комоду,  отделанному
бриллиантами, и, подняв крышку, достала длинную  трубку,  к  одному  концу
которой был прикреплен мягкий шарик.
     - В этом шарике ядовитый газ, - сообщила она, - от  которого  человек
теряет рассудок, начинает бесноваться, а  потом  умирает.  Так  что  перед
смертью стражники будут метаться по коридорам, и никто не узнает, что  они
были около моих покоев. Этот яд еще ни разу меня не подводил!..
     Она говорила об убийстве с такой легкостью, что Хокмун содрогнулся.
     - Поэтому все, что мне надо, -  продолжала  она,  -  так  это  сунуть
трубку в замочную скважину и сжать шарик.
     Флана положила свое оружие  на  крышку  комода  и  провела  их  через
несколько шикарных, броско обставленных  комнат  в  помещение  с  огромным
окном, выходящим на широкий балкон. На балконе, аккуратно  сложив  крылья,
стоял орнитоптер Фланы, похожий на грациозную серебристо-красную цаплю.
     Она быстро прошла в другую часть комнаты и отдернула занавеску.  Там,
на длинной вешалке, находились ее трофеи - одежды, маски и оружие всех  ее
покойных мужей и любовников.
     - Возьмите все, что вам нужно, - прошептала она. - И поспешите.
     Хокмун выбрал узкие штаны из черной  оленьей  кожи,  синий  бархатный
камзол, кожаную, отделанную парчой перевязь с  мечом  и  длинным,  отлично
сбалансированным кинжалом  и  маску  убитого  им  Азровака  Микосеваара  -
свирепую маску Стервятника.
     Д'Аверк надел ярко-желтый костюм, высокие сапоги  из  оленьей  шкуры,
узкие штаны, как у Хокмуна, и блестящий голубой плащ. Он тоже выбрал маску
Стервятника, полагая, что двое  людей  из  одного  Ордена,  путешествующие
вместе, привлекут к себе меньше внимания. Теперь их нельзя  было  отличить
от высокородных дворян Гранбретании.
     Флана открыла окно, и они вышли на балкон - в холодное туманное утро.
     - До свидания, - прошептала она. - Я должна вернуться к стражникам...
До свидания, Хьюлам д'Аверк. Надеюсь, мы еще встретимся.
     - Я тоже надеюсь, Флана, -  ответил  д'Аверк  с  необычной  для  него
теплотой в голосе. - До свидания...
     Он забрался в кабину орнитоптера и завел мотор. Хокмун  поспешно  сел
сзади.
     Забились крылья, с металлическим скрежетом аппарат поднялся  в  серое
небо Лондры и повернул на запад.



                   Глава 13. НЕДОВОЛЬСТВО КОРОЛЯ ХУОНА

     Самые противоречивые чувства боролись  в  душе  Мелиадуса,  когда  он
вошел в Тронный Зал Короля-Императора и, подавив раздражение,  начал  свой
долгий путь к Тронной Сфере.
     Белая  жидкость  волновалась  сильнее  обычного,  и  это  еще  больше
встревожило барона. Он был взбешен, узнав, что послы исчезли, боялся гнева
монарха и горел желанием начать поиски старика. Старика,  который  откроет
ему способ, как добраться до замка Брасс.
     Меньше всего он беспокоился за свое  шаткое  положение  при  дворе  и
поруганную честь воина; не опасался и того, что  Король-Император  (иногда
монарх поступал так) может изгнать его в квартал Неносящих Маски...  Барон
нервно теребил ремешок маски Волка. С каждым шагом все более нерешительно,
он наконец приблизился к Тронной Сфере и робко посмотрел  на  напоминающее
зародыш тельце своего монарха.
     - Великий Король-Император, это твой слуга Мелиадус.
     Он упал на колени и поклонился до земли.
     - Слуга? Не слишком же хорошо ты нам служишь, Мелиадус!
     - Я раскаиваюсь, Ваше Величество, но...
     - Но?
     -  Но  я  не  думал,  что   они   собираются   отбыть   этой   ночью,
воспользовавшись тем же таинственным способом, которым прибыли сюда.
     - Это было твое дело, Мелиадус, - знать, что у них на уме.
     - Знать? Знать, что у них на уме, Могущественнейший Король?..
     - Чутье подводит тебя, Мелиадус. Раньше этого не случалось. Раньше ты
мог на него положиться - и никогда не ошибался. А теперь твои мозги забиты
идиотскими планами мести и ты слеп ко всему  остальному...  Мелиадус,  эти
послы убили шестерых наших лучших стражников. Мы не знаем как -  возможно,
с помощью заклинания или чего-нибудь в  этом  роде  -  но  они  убили  их,
каким-то образом покинули Дворец и вернулись к своей машине, перенесшей их
сюда. Они узнали про нас довольно много, а мы, Мелиадус, почти  ничего  не
узнали про них.
     - Нам известно кое-что об их вооружении...
     - Разве? А тебе известно, Мелиадус, что люди умеют лгать?... В общем,
мы недовольны тобой. Мы поручили тебе важное задание, а  ты  исполнял  его
спустя рукава и практически ничего не добился... Потратил столько  времени
во   дворце   Тарагорма,   предоставив   послам   делать   все,   что   им
заблагорассудится, хотя ты не должен был отходить от них ни на шаг.  Ты  -
дурак, Мелиадус, круглый дурак!
     - Ваше Величество, я...
     - А все из-за того, что тебе не дает покоя кучка отщепенцев из  замка
Брасс. Тебе нужна эта девчонка, что ли? Поэтому  ты  и  преследуешь  их  с
тупой настойчивостью?
     - Я боюсь, что они угрожают Империи, Великий Король...
     - Азиакоммуниста тоже  угрожает  нашей  Империи,  барон  Мелиадус,  -
реальными мечами, реальными солдатами и реальными кораблями, которые могут
проходить сквозь землю. Забудь о своей мести, барон, и подумай о том,  что
мы тобой недовольны.
     - Но, сэр...
     - Мы предупредили тебя, барон Мелиадус. Выкинь замок Брасс из головы.
Лучше попытайся разузнать все, что сможешь, о послах; выясни, где их ждала
машина, как они ухитрились выйти из города... Оправдайся в  наших  глазах,
барон Мелиадус, верни свою былую славу...
     - Слушаюсь, сэр,  -  проговорил  сквозь  зубы  барон  Мелиадус,  едва
сдерживая злость и досаду.
     - Аудиенция окончена, Мелиадус.
     - Спасибо, сэр, - ответил Мелиадус. Кровь стучала у него в висках.
     Он повернулся на каблуках и пошел к выходу.
     Дойдя  до  украшенных  драгоценными  камнями  дверей,  он   оттолкнул
стражников и двинулся по освещенным мерцающим светом извилистым коридорам.
     Он шел быстрым  размеренным  шагом,  сжимая  рукоять  меча  так,  что
побелели костяшки пальцев.
     Он пересек приемную Дворца, где  знатные  господа  ожидали  аудиенции
Короля-Императора, спустился по ступеням  к  воротам,  выпустившим  его  в
город, дал знак своим девушкам-рабыням подать носилки,  устало  развалился
на подушках и приказал возвращаться домой.
     В эту минуту он  ненавидел  Короля-Императора.  Он  глубоко  презирал
существо, которое так его унизило,  оскорбило  и  опозорило.  Король  Хуон
просто дурак, если не видит опасности, исходящей от  замка  Брасс.  Такому
дураку не пристало носить корону,  не  пристало  повелевать  рабами  и  уж
подавно бароном Мелиадусом Крондейским, магистром Ордена Волка!
     Мелиадус не будет подчиняться глупым приказам Короля Хуона,  а  будет
делать то, что считает нужным, и если Король-Император посмеет  возражать,
то он выкажет ему открытое неповиновение...
     Немногим позже Мелиадус выехал из ворот своего  дворца  на  коне.  Он
скакал во главе отряда из двадцати человек  -  двадцати  отборных  воинов,
которые последуют за ним куда угодно, даже в Йель.



                         Глава 14. ПУСТЫНИ ЙЕЛЯ

     Орнитоптер  графини  Фланы,  все  реже  и  реже  взмахивая  крыльями,
опускался над лесом и уже задевал макушки высоких сосен, путался в  ветвях
берез, пока, наконец, не приземлился на вересковую пустошь.
     День был холодный, резкий ветер свистел в вереске, пронизывая  тонкие
камзолы Хокмуна и д'Аверка.
     Ежась от холода, они вылезли из летающей  машины  и  с  беспокойством
огляделись. Вокруг не было ни души.
     Д'Аверк сунул руку за пазуху и достал кусок тонкой кожи,  на  котором
была нацарапана карта.
     - Мы будем двигаться вот в этом направлении, - показал он и  добавил:
- Надо спрятать орнитоптер в лесу.
     - А почему бы не оставить его здесь? Кто его найдет  за  день-два?  -
спросил Хокмун.
     Д'Аверк возразил:
     - Я не хочу, чтобы графиня Флана попала  под  подозрение,  Хокмун.  А
если  машину  обнаружат,  то  это  грозит  ей  серьезными  неприятностями.
Берись-ка!
     Они затащили орнитоптер  подальше  в  сосновый  бор  и  прикрыли  его
ветками. "Цапля"  несла  их,  пока  хватало  топлива,  а  дальше  беглецам
предстояло идти пешком.
     Четыре дня они шли по лесам и  полям,  и  с  каждым  часом  местность
становилась все более безжизненной.
     И вот настал день, когда Хокмун остановился и поднял руку:
     - Смотри, д'Аверк, Йельские горы!
     Да, вдалеке виднелись горы - их пурпурные пики были укутаны облаками,
а равнину у подножия ограждали рыжевато-коричневые и желтые утесы.
     Это была дикая, красивая местность, и Хокмун, ничего подобного раньше
не видавший, застыл в изумлении.
     - Значит, д'Аверк, в Гранбретании еще остались земли, которые  радуют
глаз...
     - Да, красиво, - согласился д'Аверк. -  Но  жутковато...  Где-то  там
живет Майган. Еще несколько десятков миль  -  и  мы  в  Лландаре,  который
находится далеко в горах.
     - Тогда вперед, - сказал Хокмун, поправляя перевязь. - Вперед. Пока у
нас есть незначительное преимущество, но как знать  -  возможно,  Мелиадус
уже на пути в Йель.
     Д'Аверк стоял, потирая ногу. - Твоя  правда,  но  боюсь,  эти  сапоги
долго не протянут. Я выбрал их  за  красоту,  и  теперь,  видно,  придется
поплатиться за свою глупость.
     Хокмун похлопал его по плечу:
     - Я слышал, здесь водятся дикие пони. Обещаю,  мы  найдем  парочку  и
отправимся верхом!
     Но им не встретилось никаких пони. Каменистая почва под  ногами  была
желтой, небо над головой -  мертвенно-белым...  Хокмун  и  д'Аверк  начали
понимать,  почему  эта   территория   пользуется   дурной   славой   среди
простолюдинов Гранбретании - какими-то неестественными казались и земля, и
небо.
     Наконец они добрались до подножия гор.
     Вблизи горы были такого же  желтоватого  цвета,  с  темно-красными  и
зелеными прожилками - такие  же  безжизненные  и  мрачные.  Карабкаясь  по
склонам, Хокмун и д'Аверк видели странных животных,  спешащих  укрыться  в
чаще; диковинные, ростом  не  более  фута,  отдаленно  похожие  на  людей,
существа с волосатыми телами и совершенно лысыми головами следили за  ними
из укрытий.
     - А ведь когда-то они были людьми, - заметил  д'Аверк,  -  их  предки
жили в этих местах. Но Страшное Тысячелетие хорошо здесь поработало...
     - Откуда ты это знаешь? - спросил Хокмун.
     - Из книг. Последствия Тысячелетия особенно сильно сказались на  Йеле
- сильнее, чем на других провинциях Гранбретании. Вот почему  здесь  почти
никто не живет - люди боятся сюда возвращаться.
     - Кроме Тозера и старика Майгана.
     - Да, если Тозер не солгал. Возможно, Хокмун, мы все еще  гонимся  за
синицей в небе...
     - Но Мелиадусу он рассказал ту же историю.
     - Ну, может быть, Тозер просто врет последовательно?..
     В сумерках обитатели гор вылезли из своих нор и напали на  Хокмуна  и
д'Аверка.
     У них были кошачьи лапы, жуткие огромные глаза горели в  темноте.  Из
разинутых зубастых птичьих клювов доносилось злобное шипение. Твари -  три
самки и шестеро самцов, насколько друзья разглядели в потемках, - кутались
в лоснящиеся от грязи шкуры.
     Хокмун выхватил меч, поправил маску, как обычно поправлял свой  шлем,
и прислонился спиной к скале.
     Д'Аверк встал рядом, и в тот же миг твари бросились на них.
     Хокмун ударил, и  на  груди  первого  нападающего  появилась  длинная
кровавая полоса. Чудовище отскочило с пронзительным криком.
     Со вторым разделался д'Аверк, поразив его в сердце.  Третьему  Хокмун
перерезал горло, но когти  четвертого  вцепились  ему  в  левую  руку.  Он
извернулся,  напрягшись  всем  телом,  и   попытался   выхватить   кинжал,
одновременно отбиваясь еще от одной твари.
     От ужасной вони к горлу подкатывалась тошнота.  В  конце  концов  ему
удалось достать кинжал, и он вонзил клинок в державшую его лапу. Закричав,
тварь отпустила герцога.
     И тогда Хокмун погрузил клинок в светящийся глаз - и  оставил  оружие
там, ибо пора было заняться другой тварью.
     В темноте он не мог разглядеть, сколько  чудовищ  еще  живы.  Д'Аверк
изрыгал грязные ругательства собственного изобретения; кровь  вокруг  него
лилась рекой.
     Хокмун поскользнулся на крови, немного отстранился от  скалы  и  этой
секундной заминки оказалось достаточно, чтобы очередная  тварь  с  громким
воем прыгнула на него и сжала в  крепчайшем  захвате.  Прижимая  обе  руки
Хокмуна к бокам,  она  с  яростью  заколотила  клювом  по  маске,  пытаясь
добраться до лица.
     Хокмун мотнул головой, оставив маску в зубах врага, с  трудом  развел
руки в стороны и изо всех сил боднул противника в грудь. Тварь отшатнулась
в замешательстве: откуда ей было знать, что маска Стервятника - отнюдь  не
часть тела Хокмуна; Хокмун вонзил меч ей в сердце  и  быстро  обернулся  к
д'Аверку, на котором повисло сразу два существа.
     Он снес голову одному и занес  меч  над  вторым,  но  существо  вдруг
вырвало клок камзола д'Аверка, бросилось прочь и исчезло в ночи.
     Итак, они расправились почти со всеми  мерзкими  созданиями,  -  лишь
одному удалось спастись.
     Д'Аверк тяжело дышал; он не был ранен,  если  не  считать  нескольких
глубоких царапин в том месте, где  когти  твари  отхватили  кусок  одежды.
Хокмун разодрал свой плащ и перевязал рану.
     - Будем считать, обошлось, - сказал д'Аверк. Он снял помятую маску  и
выбросил ее. - Маски неплохо нам помогли, но, раз уж ты потерял свою, то и
я не стану ее носить. Камень у тебя во лбу невозможно ни  с  чем  спутать,
так что нет смысла продолжать маскарад...  -  Он  усмехнулся:  -  Страшное
Тысячелетие породило безобразных созданий, друг Хокмун, как я и говорил.
     - Я и не спорил, - улыбнулся Хокмун. - Идем,  надо  поискать  ночлег.
Тозер отметил на карте безопасные места, посмотри-ка.
     Д'Аверк полез за пазуху, и вдруг в ужасе закричал:
     - Ох, Хокмун! Ну что за невезение!
     - Что случилось, мой друг?
     - Эта зверюга вместе с куском камзола оторвала карман,  а  в  кармане
лежала составленная Тозером карта. Хокмун, мы пропали!
     Хокмун выругался и спрятал меч в ножны.
     - Ничего не поделаешь, - нахмурился он, - надо  отыскать  эту  тварь.
Она была  ранена  и  наверняка  оставила  кровавый  след.  А