? Кому я служу? Я ничего...
     Малагиги снял тряпку с принесенного им предмета. Это был шар, целиком
покрытый мелкими неровностями, каждая из которых в  какое-то  определенное
мгновение сияла своим цветом. У Хокмуна зарябило в глазах от  разноцветных
бликов.
     - Прежде всего ты должен сконцентрировать свое внимание, - сказал ему
Малагиги, поднося шар к его голове. - Смотри на него.  Смотри  пристально,
не отрывая глаз. Смотри, Дориан Хокмун, на эти цвета, на игру красок...
     Хокмун вдруг осознал, что не может отвести  взгляда  от  бегающих  по
поверхности шара ярких цветовых пятен.  Он  ощутил,  как  его  захватывает
чувство  абсолютной  невесомости.  Ощущение,  близкое  к  блаженству.   Он
заулыбался, потом внезапно перед глазами все поплыло,  и  ему  показалось,
что он повис в теплом мягком тумане вне  времени  и  пространства.  Но  он
по-прежнему сохранял ясное сознание, хотя и не воспринимал уже  окружающий
его мир.
     Он довольно долго оставался в  таком  состоянии,  осознавая  каким-то
непонятным чувством, что его тело, которое, казалось, уже  не  принадлежит
ему, переносится с одного места на другое.
     Цвет тумана иногда менялся от розовато-красного до небесно-голубого и
сетложелтого - это все, что он различал, и вообще  ничего  не  чувствовал.
Разве что - умиротворенность сродни той, что он испытывал, лежа на коленях
у матери, когда был младенцем.
     Затем нежные тона стали меняться на более темные, мрачные, и по  мере
появления черных и кроваво-красных  молний,  пронзающих  туман  перед  его
глазами, чувство умиротворенности постепенно исчезло. Хокмун ощутил, будто
из него что-то вынимают, почувствовал ужасную боль и громко вскрикнул.
     Он открыл глаза и в ужасе увидел рядом  с  собой  машину,  совершенно
идентичную той, что стояла в лаборатории барона Калана.  Может,  он  снова
оказался в Лондре? Возможно ли такое?
     Черные, золотые и серебряные паутинки,  слегка  раскачиваясь,  что-то
нашептывали ему, но не ласкали, как делали тогда, а наоборот, отодвигались
от  него,  сморщиваясь  и  сжимаясь  все  плотнее  и  плотнее,   пока   не
превратились  в  крошечную  крупинку.  Хокмун  осмотрелся  и  увидел,  что
находится в той же комнате, где чуть раньше  он  спас  волшебника  от  рук
наемников.
     Сам Малагиги тоже был здесь. Он выглядел очень  утомленным,  но  лицо
его выражало огромное удовлетворение.  Он  собрал  машину  Черного  Камня,
положил ее в металлическую коробку  и,  плотно  захлопнув  крышку,  закрыл
коробку на замок.
     - Эта машина, - едва ворочая языком, пробормотал Хокмун. - Откуда она
у вас?
     - Я сделал ее, - улыбнувшись,  сказал  Малагиги.  -  Сделал,  дорогой
герцог. Потребовалась  почти  неделя  напряженной  работы.  На  это  время
заклинаниями мне удалось частично защитить тебя от воздействий той машины,
что находится в Лондре. Хотя в какой-то момент мне показалось,  что  я  не
смогу сделать  ее,  но  этим  утром  работа  была  завершена,  правда,  за
исключением одного элемента...
     - Какого же?
     - Ее жизненной силы. Это был критический момент. Я не знал, смогу  ли
точно  подобрать  заклинания.  И  мне  ничего  не  оставалось  делать  как
пропустить энергию Черного Камня через твой  мозг  и  надеяться,  что  моя
машина поглотит ее раньше, чем Камень разрушит его.
     Хокмун облегченно улыбнулся:
     - И она успела!
     - Да. И ты сейчас свободен от этого кошмара.
     - Теперь я готов к любым опасностям и встречу их достойно,  -  сказал
Хокмун, поднимаясь с койки. - Я ваш должник, Великий Малагиги.  И  если  я
могу что-нибудь сделать для вас...
     - Нет. Ничего не надо, - ответил волшебник. - Я рад, что мне  удалось
сделать эту машину. - Он похлопал по коробке. -  Может,  когда-нибудь  она
еще пригодится. Кто знает... Кроме  того...  -  Он  нахмурился,  задумчиво
рассматривая герцога.
     - Что?
     - Да так, ничего. - Малагиги пожал плечами.
     Хокмун коснулся рукой  лба.  Камень  был  на  месте,  но  холодный  и
мертвый.
     - Вы не вытащили его?
     - Нет. Но если ты хочешь, это можно легко сделать. Он больше не  таит
в себе никакой опасности. Любой хирург сможет без труда удалить его.
     Хокмун уже  приготовился  спросить  Малагиги,  как  это  можно  будет
устроить, но потом другая мысль пришла ему в голову.
     - Нет, - сказал он. - Пусть останется  как  символ  моей  неутихающей
ненависти к Темной Империи и ее солдатам. И  я  надеюсь,  что  вскоре  они
научатся бояться его.
     - Ты намерен и дальше бороться с Империей?
     - Да. И  сейчас,  когда  вы  освободили  меня,  я  буду  драться  еще
яростней.
     - Верно. Этой темной силе следует дать отпор, - сказал  Малагиги.  Он
глубоко вздохнул. - А сейчас мне надо поспать. Я очень устал.  Ты  найдешь
своих друзей во дворе. Они ждут тебя.


     Стояло чудесное утро. Хокмун  спустился  во  двор,  под  лучи  яркого
теплого солнца. Там его ждали улыбающийся  Оладан  и  Рыцарь  в  Черном  и
Золотом.
     - Ну, теперь ты в полном порядке? - спросил Рыцарь.
     - Да.
     - Замечательно. Тогда я покидаю вас. Прощай, Дориан Хокмун.
     -  Благодарю  тебя  за  помощь,  -   сказал   Хокмун   вслед   воину,
направившемуся к своему красавцу - скакуну. Но когда Рыцарь уже готов  был
вскочить в седло, память окончательно вернулась к герцогу, и он крикнул:
     - Подожди!
     - Что ты хочешь? - обернулся Рыцарь.
     - Ты убедил Малагиги помочь мне, сказав, что я  служу  кому-то,  кому
служишь и ты. Но я ничего не знаю об этом.
     - Когда-нибудь узнаешь.
     - Кому ты служишь?
     - Рунному Посоху, - сказал Рыцарь в  Черном  и  Золотом  и,  зазвенев
поводьями, направил коня к воротам. И прежде чем Хокмун успел спросить еще
что-нибудь, он был уже на улице.
     - Он сказал - Рунному Посоху? - нахмурившись, пробормотал Оладан. - Я
думал, это миф...
     - Да, миф. Я думаю, Рыцарь любит тайны.  Несомненно,  он  пошутил,  -
сказал Хокмун и, широко улыбаясь, хлопнул Оладана  по  плечу.  -  Если  мы
когда-нибудь еще увидим его, то обязательно спросим об этом.  А  сейчас  я
голоден, и хороший обед был бы...
     -  Королева  Фробра  устраивает  сегодня  пир  во  дворце.  -  Оладан
подмигнул другу. - Такого изобилия я еще не видел. И потом, я  думаю,  что
интерес королевы к тебе объясняется не только чувством благодарности.
     - Выдумаешь тоже... Надеюсь, я не сильно  разочарую  Фробру,  сказав,
что уже принадлежу другой.
     - Как?!
     - Да, мой дорогой друг. Идем. Отобедаем за королевским столом и будем
готовиться к отъезду.
     - Зачем так торопиться? Мы здесь - герои  и,  кроме  того,  по-моему,
заслужили хотя бы небольшой отдых.
     Хокмун улыбнулся.
     - Оставайся, если хочешь. А мне не мешало бы побывать  на  свадьбе  -
своей собственной.
     - Ладно,  -  вздохнул  в  притворной  печали  Оладан.  -  Я  не  могу
пропустить такое событие. Придется, по-видимому, сократить свое пребывание
в Хамадане.
     Следующим утром королева лично проводила их до ворот города.
     - Подумай еще раз, Дориан Хокмун. Я предлагаю тебе трон - тот  самый,
которого так домогался мой брат.
     Но Хокмун уже смотрел на запад. Где-то там, в двух  тысячах  милях  и
нескольких месяцах путешествия отсюда, его ждала Иссольда, ждала, не зная,
что с ним, жив ли он... Граф Брасс  тоже  ждал,  и  Хокмуну  не  терпелось
поскорее поведать ему  о  новом  позоре  Гранбретании.  А  Богенталь,  без
сомнения, и сейчас стоит рядом  с  Иссольдой  на  вершине  самой  высокой,
возвышающейся над  пустынным  ландшафтом  Камарга  башне  замка  Брасс  и,
используя все свое красноречие, пытается утешить бедную девушку, ждущую  и
не знающую, вернется ли к ней когда-нибудь ее суженый.
     Хокмун поклонился, сидя в седле, и поцеловал руку королевы.
     -  Я  благодарю  вас,  ваше  величество,  и   очень   польщен   вашим
предложением, но я дал обещание и должен сдержать его - и ради этого готов
отказаться даже от двадцати тронов. Поэтому я должен ехать.  Да  и  потом,
мой меч еще очень нужен тем, кто борется против Темной Империи.
     - Тогда иди, - с печалью в голосе сказала Фробра, -  но  помни  город
Хамадан и его королеву.
     - Я никогда не забуду вас.
     Он дернул поводья и направил своего голубого коня  по  простирающейся
перед  ним  каменистой  равнине.  Оладан,  обернувшись   послал   королеве
воздушный поцелуй, подмигнул и поспешил за другом.
     Дориан Хокмун, герцог Кельнский, возвращался на запад.

                             Майкл МУРКОК

                             РУННЫЙ ПОСОХ


                 КНИГА ВТОРАЯ. АМУЛЕТ БЕЗУМНОГО БОГА




                             Часть первая

     Мы уже знаем, что Дориан Хокмун, последний из герцогов Кельнских,  не
подчинился Черному Камню и не дал  Гранбретании  покорить  город  Хамадан.
Обратив в бегство армию своего заклятого врага  барона  Мелиадуса,  Хокмун
вновь отправился на запад, к осажденному Камаргу, где его ждала невеста  -
дочь графа Брасса Иссольда. Вместе с весельчаком Оладаном,  зверочеловеком
с Булгарских гор, Хокмун ехал верхом из Персии к Кипрскому  морю,  надеясь
найти там моряков, которые согласятся перевезти их в Камарг.
     Но в Сиранийской пустыне они  сбились  с  пути.  Умирая  от  жажды  и
усталости, Хокмун и Оладан увидели вдали гряду зеленых холмов. На  склонах
холмов мирно паслись дикие овцы, а у подножия лежали  развалины  Сориандум
а...
     Тем  временем  в  Европе  росла  грозная  Темная  империя,  а  где-то
пульсировал Рунный посох, и сила его, растекаясь на  тысячи  миль  окрест,
меняла судьбы людей, совсем несхожих нравом и устремлениями...

                                        Из "Истории Рунного посоха"



                           Глава 1. СОРИАНДУМ

     На  развалинах  города   лежала   пыль   веков.   Выветрелые   камни,
рассыпающаяся  кладка,  кренящиеся  башни.  Дикие   овцы   щипали   траву,
пробивавшуюся между растрескавшимися плитами мостовой,  а  на  колоннах  с
осыпавшейся  мозаикой  свили   гнезда   пестрые   южные   птицы.   Некогда
величественный и грозный, город был прекрасен в своей безмятежности.
     Под ногами стелился густой  утренний  туман.  По  безмолвным  древним
улицам гулял меланхолический ветерок. Копыта коней, идущих в  поводу  мимо
позеленевших  от  старости  башен,  вдоль  развалившихся  стен,   заросших
оранжевыми, охряными и фиолетовыми цветами, приглушенно цокали по камням.
     Это был Сориандум - город, покинутый жителями.
     Под густым слоем  пыли  люди  и  кони  походили  на  ожившие  статуи,
выкрашенные в бурый цвет.
     Двое путников неторопливо шагали по  мостовой,  очарованные  красотой
мертвого города. Один из них был высок и худощав; усталая, но  сохраняющая
грацию походка выдавала в нем опытного воина.  Его  длинные  волосы  почти
добела выгорели на солнце, а в бесцветных  глазах  затаилось  безумие.  Но
примечательнее всего в его облике был тусклый черный камень во лбу,  прямо
над переносицей. Этим клеймом его наградили колдуны-ученые Гранбретании.
     Звали  этого  несчастного  Дорианом  Хокмуном,  герцогом   Кельнским.
Властелины Темной империи, замыслившие подчинить себе весь мир, лишили его
унаследованных от отца земель, и Хокмун поклялся отомстить гранбретанцам -
самому могущественному народу на истерзанной войнами планете.
     Следом за ним брело существо с длинным луком и колчаном  со  стрелами
за спиной. Из одежды на нем были только бриджи и высокие сапоги из  мягкой
кожи. Да и зачем ему одежда, если он с ног до головы зарос  жесткой  рыжей
шерстью? Ростом Оладан, сын колдуна и великанши, был по плечо Хокмуну.
     Отряхнувшись от пыли и песка, Оладан сказал:
     - В жизни не видел города прекраснее. Но  почему  он  обезлюдел?  Как
могли жители покинуть столь чудесное место?
     Хокмун потер  камень  во  лбу.  Он  всегда  так  делал,  когда  бывал
озадачен.
     - Может быть, заразная болезнь... Кто его знает. Будем надеяться, что
зараза - если  это  она  виновата  -  выкосила  всех  подчистую.  Потом  я
поразмыслю над твоим вопросом, а сейчас мне  слышится  плеск  воды.  Вода,
друг мой Оладан, это как раз то, что нам нужно в первую очередь. Во вторую
очередь нам нужна еда, в третью - сон, а уж размышления - в четвертую...
     На одной из площадей они обнаружили стелу из голубовато-серого  камня
с рельефным изображением  пловцов.  Из  глаз  каменной  девы  в  небольшой
бассейн под стелой струилась ключевая вода.
     Утолив жажду, Хокмун провел мокрыми ладонями по  запыленному  лицу  и
уступил место Оладану. Потом он напоил лошадей.
     Достав из седельной сумки  истрепанную  карту,  которую  ему  дали  в
Хамадане, он водил по ней пальцем, пока не наткнулся но слово "Сориандум".
Вздохнув с облегчением, он улыбнулся.
     А мы не так уж сильно отклонились. Сразу за холмами течет  Евфрат,  а
за ним, примерно в  неделе  пути  -  Тарабулас.  Отдохнем  здесь  денек  и
двинемся дальше.
     - А перед отъездом вам захочется осмотреть город, это как пить  дать,
- ухмыльнулся Оладан. Он побрызгал на грудь водой и поднял с земли  лук  и
колчан.
     - Вы говорили, что во вторую очередь нам нужна еда. Я тут  неподалеку
приметил хорошего барана. Скоро вернусь.  Сегодня  на  ужин  у  нас  будет
жареная баранина.
     Он уселся в седло и направил коня к разрушенным городским воротам.
     Не теряя времени даром, Хокмун разделся и погрузил кисти в прохладную
воду. Постанывая от удовольствия, он вымылся и достал из  седельной  сумки
чистую одежду - шелковую рубашку, подаренную владычицей Хамадана Фроуброй,
и синие расклешенные бриджи из хлопка. Радуясь  возможности  отдохнуть  от
доспехов из кожи и стали,  которые  он,  опасаясь  погони,  носил  даже  в
пустыне,  Хокмун  оделся  в  чистое  и  обул  легкие  сандалии.  Вряд   ли
преследователи сумеют добраться сюда, а сам город, похоже, не таит в  себе
опасности... Единственной уступкой недавним страхам был меч, оставшийся  у
Хокмуна на бедре.
     Расседлав коня, он улегся в тени полуразрушенной башни,  привалившись
лопатками и затылком к стене, и стал  ждать  Оладана  с  добычей.  Миновал
полдень. Вскоре Хокмуна одолел сон, но через час  тревога,  не  покидавшая
его душу, разбудила его.
     Куда запропастился Оладан? Много ли времени  нужно  меткому  стрелку,
чтобы убить одного-единственного дикого барана? Уж не попал ли он в  беду?
Но откуда здесь взяться опасности? Может быть, Оладан убил барана, но  ему
не хватило сил взвалить добычу на коня, и он решил отдохнуть часок-другой?
     "Нечего рассуждать, надо идти к нему на помощь", - решил Хокмун.
     Оседлав коня, он проехал по улицам, миновал пролом в окружавшей город
стене и поднялся на  холм.  Конь  будто  обрел  прежние  силы,  коснувшись
копытами травы, и Хокмун пустил его легким галопом.
     Он догнал стадо  овец,  бредущее  за  крупным,  упитанным  вожаком  -
очевидно, тем самым бараном, о котором говорил Оладан. Но маленького горца
поблизости не было.
     - Оладан? - закричал Хокмун, озираясь. - Оладан!
     Но ответом ему было лишь слабое эхо.
     Нахмурясь, Хокмун пришпорил коня и направил его  на  соседний,  более
высокий холм, в надежде увидеть с вершины  своего  друга.  Овцы  бросились
перед ним врассыпную; упругая трава заглушала топот копыт.
     На вершине Хокмун натянул поводья и огляделся, прикрыв ладонью глаза,
но Оладана не увидел.
     Обернувшись  к  городу,  он  уловил  движение  на  восточной  стороне
площади, где бил ключ. На самом ли деле заметил он человека, прячущегося в
тени домов, или это обман зрения? Если Оладан возвратился другой  дорогой,
почему он не ответил на зов Хокмуна?
     В душу всколыхнулся страх, но Хокмуну по-прежнему не верилось, что  в
городе скрывается враг.
     Он поворотил коня, спустился по склону, перемахнул через  разрушенную
до основания стену. Копыта глухо простучали по пыльным улицам.  Выкрикивая
имя друга, Хокмун въехал на площадь. Но снова ему отвечало только  эхо,  и
на площади он не встретил маленького горца.
     Хокмун нахмурился. Он чувствовал, что в городе кто-то есть.
     Он повернул коня, и вдруг сверху донесся слабый звук. Задрав  голову,
он окинул взглядом небо, не сомневаясь, что  узнал  звук.  Наконец,  вдали
показалась черная точка. Вскоре  заблестел  на  солнце  металл;  и  Хокмун
отчетливо услышал шелест огромных бронзовых крыльев и  тарахтение  мотора.
Он упал духом.
     С неба спускался  роскошный  сине-красно-зеленый  орнитоптер  в  виде
гигантского  кондора.  Такая  машина  могла  принадлежать  только   Темной
империи.
     Теперь ясно, почему не вернулся Оладан. В Сориандуме  прячутся  воины
Темной империи. Возможно, они узнали Оладана и поняли, что Хокмун -  самый
ненавистный враг Гранбретании - где-то неподалеку.



                         Глава 2. ХЬЮЛАМ Д'АВЕРК

     Надеясь, что с орнитоптера его не заметили, Хокмун скрылся в тенистом
переулке.
     Значит, гранбретанцы все-таки шли по его следам. Как  еще  объяснить,
что они оказались в мертвом городе посреди пустыни?
     Достав из ножен длинный меч, Хокмун спешился. Без доспехов, в шелке и
хлопке, он чувствовал себя беззащитным и спешил найти укрытие.
     Орнитоптер парил чуть выше  самых  высоких  башен  Сориандума.  Пилот
наверняка высматривал Хокмуна,  которому  Король-Император  Хуон  поклялся
отомстить за "измену". Барон Мелиадус, быть может, погиб под Хамаданом, но
король Хуон послал на охоту за герцогом Кельнским другого человека.
     Покидая Хамадан, юный герцог Кельнский, конечно,  понимал,  что  путь
будет трудным и опасным, но  не  ожидал,  что  неприятности  начнутся  так
скоро.
     Он направился к полуразрушенному  темному  зданию.  Переступив  через
порог, он оказался в прихожей со стенами,  облицованными  светлым  камнем,
изукрашенным  резьбой,  отчасти  скрытым  под  мягким  мхом   и   цветущим
лишайником. С мечом в руке Хокмун поднялся по скользким от мха  ступенькам
винтовой  лестницы  в  тесную  комнатушку,  освещенную  солнечным   лучом,
падающим сквозь пролом в стене. Прижимаясь к  камням,  Хокмун  выглянул  в
пролом и увидел город и парящий над улицами орнитоптер, а в нем - пилота в
маске грифа. Пилот пристально смотрел вниз.
     Неподалеку высилась башня  из  потускневшего  зеленого  гранита.  Она
стояла почти в центре Сориандума.  Орнитоптер  сделал  над  ней  несколько
кругов, и Хокмун предположил, что пилот высматривает его за бойницами,  но
вскоре летательный аппарат  опустился  на  плоскую,  окруженную  каменными
зубцами  крышу.  Через  отверстие  в  крыше  навстречу  пилоту   выбралось
несколько человек.
     По тяжелым доспехам, длинным плащам и широким металлическим маскам  -
и это в такую-то жару! - Хокмун узнал гранбретанцев.  Но  такова  уж  была
извращенная натура этих людей, что ни при  каких  обстоятельствах  они  не
расставались с тускло-желтыми  масками,  изображающими  морды  разъяренных
кабанов со сверкающими глазами из прозрачного камня и загнутыми  костяными
бивнями, торчащими из-под раздутых  ноздрей.  Видимо,  с  этими  страшными
украшениями на лицах подданные Темной империи чувствовали себя увереннее.
     Своей свирепостью Орден Вепря,  воинов  которого  Хокмун  видел  пред
собой, прославился на всю Европу. На крыше стояли  семеро  вепрей  -  двое
поддерживали под руки высокого, стройного человека в более изящной, чем  у
остальных маске из золота и бронзы. Один из тех, кто его поддерживал,  был
приземист и грузен, зато другой - настоящий великан с обнаженными руками и
ногами, покрытыми необычайно густыми и длинными волосами.
     "Что это с ним?" - удивился Хокмун, глядя  на  человека  в  маске  из
золота и бронзы. - "Болен или ранен?" Было нечто неестественное в том, как
он опирался на руки своих помощников.
     Хокмун догадывался, кто он: изменник Хьюлам  д'Аверк.  Когда-то  этот
француз был прославленным поэтом и архитектором, но задолго  до  нападения