ремени  поворачивал  вертел,  используя   сложное
приспособление из кожаных ремней.
     Когда Хокмун приблизился, маленький  человек,  разглядев  меч  в  его
руке, истошно заорал и отпрыгнул в сторону. Герцог был изумлен - все  лицо
и тело карлика покрывали густые рыжие волосы. Одет он был в кожаную куртку
и такую же юбку, подпоясанную широким ремнем. На ногах он носил башмаки из
замши, а на голове его нелепо сидела шапочка с воткнутыми в  нее  четырьмя
самыми крупными перьями фламинго.
     Карлик попятился от Хокмуна.
     -  Простите  меня,  господин.  Поверьте,  мне  очень  жаль,  что  так
получилось. Я, конечно, не стал бы стрелять в птицу, если бы знал, что она
несет седока. Но все, что я тогда видел - это ужин,  который  не  хотелось
упустить...
     Хокмун опустил меч.
     - Кто вы? Или - что вы? - спросил он. От жара костра  и  перенесенных
волнений закружилась голова.
     - Я - Оладан, из рода Горных Великанов, - начал маленький человек.  -
Хорошо известный в этих краях...
     - Великан?  Великан!  -  Хокмун  хрипло  засмеялся  и  упал,  потеряв
сознание.


     На этот раз он очнулся,  почувствовав  восхитетельный  запах  жареной
дичи. Какое-то время он лежал,  наслаждаясь  им,  и  только  потом  понял,
откуда этот запах. Он лежал почти у самого края  пещеры.  Меч  его  исчез.
Маленький  покрытый  шерстью  человек  нерешительно  приблизился  к  нему,
предлагая огромный кусок мяса.
     - Съешьте это, господин, и  вы  почувствуете  себя  лучше,  -  сказал
Оладан.
     Хокмун взял мясо.
     - Я съем. Делать все равно больше ничего не остается. Вы лишили  меня
сейчас самого дорогого.
     - Вы так любили птицу, господин?
     - Нет, но... Мне грозит смертельная опасность, и  этот  фламинго  был
моей единственной надеждой.
     Он вонзил зубы в жесткое мясо птицы.
     - Кто-то преследует вас?
     - Не кто-то, а что-то - нелепый и страшный рок... - ответил Хокмун.
     И вдруг, сам не зная почему,  он  начал  рассказывать  о  себе  этому
странному существу, которое, пусть и невольно, но  еще  больше  приблизило
роковой конец. Было в карлике что-то располагающее, когда он, чуть склонив
голову,  внима  тельно  слушал  рассказ  герцога  -  глаза  его  в   ужасе
расширялись, стоило  только  Хокмуну  упомянуть  о  каком-нибудь  страшном
эпизоде, и невольно герцог позабыл о своей замкнутости.
     - И вот я здесь, - закончил он, - и ем ту самую птицу.
     - Да... - вздохнул Оладан, вытирая жир с лица. - Это очень  печальная
история, милорд, и я с великой грустью думаю о том, что это мой ненасытный
желудок привел к столь страшному несчастью. Но завтра я сделаю все,  чтобы
исправить свою ошибку и найти вам средство передвижения.
     - Какую-нибудь птицу?
     - К сожалению, нет. Я имел в виду всего лишь козла, - и  прежде,  чем
Хокмун смог что-то возразить, Оладан продолжил. - Я обладаю в этих  местах
кой-каким влиянием -  меня  принимают  здесь  как  нечто  редкое  и  очень
любопытное. Видите ли, я родился в результате странной связи  между  неким
юным путешественником - своего рода волшебником - и Горной Великаншей.  Но
сейчас я, увы, сирота. В одну из голодных зим мама съела папу, а  потом  и
она, в свою очередь, была  съедена  дядей  Баркиосом  -  самым  большим  и
свирепым из Горных  Великанов.  С  тех  пор  я  живу  один.  Компанию  мне
составляют лишь книги моего несчастного отца. Я урод, и меня не  принимают
ни те, ни другие. Живу сам по себе. Если бы я не был таким маленьким, дядя
Баркиос давно бы уже съел меня.
     Печальное лицо Оладана выглядело таким забавным, что Хокмун больше не
испытывал к карлику ни малейшей злости. Кроме того, тепло костра и  сытный
ужин совсем разморили его.
     - Достаточно, друг Оладан. Давай забудем все и ляжем спать.  А  утром
мы поищем что-нибудь, на чем я мог бы добраться до Персии.
     Проснувшись на заре, они увидели, что костер все еще горит, а  вокруг
него сидят  закутанные  в  меха  вооруженные  люди  и  завтракают  жареным
фламинго. Слышно было, что там царит веселье.
     - Разбойники! - закричал Оладан и в тревоге вскочил на ноги. - Мне не
следовало оставлять на ночь костер!
     - Куда ты дел мой меч? - спросил его Хокмун, но  было  поздно  -  два
разбойника,  вытаскивая  на  ходу  грубо  сделанные  короткие  мечи,   уже
направлялись к ним. Хокмун не спеша поднялся.
     - Я знаю тебя, Рекнер, - неожиданно сказал Оладан, указывая на самого
высокого разбойника. - И ты наверняка знаешь, кто я  такой.  Я  -  Оладан,
один из Горных Великанов.  Поэтому  теперь,  когда  ты  позавтракал,  будь
любезен - уходи, или придет моя родня и убьет вас всех.
     Рекнер на это лишь ухмыльнулся, ковыряя в зубах грязным ногтем.
     - Я действительно слышал о тебе, крошка, но честно говоря,  не  знаю,
чего мне бояться. Мне говорили,  правда,  что  жители  ближайших  деревень
стараются избегать тебя. Но крестьяне - это тебе не храбрые разбойники, не
так ли? И поэтому лучше помолчи, если не хочешь умереть в мучениях.
     Оладан, казалось несколько сник, но продолжал пристально смотреть  на
главаря. Рекнер засмеялся.
     - Ну, а теперь показывай, что ты там прячешь в своей пещере?
     Оладан побледнел,  словно  охваченный  смертельным  страхом,  и  тихо
забормотал что-то. Хокмун смотрел то на него, то на разбойников и не знал,
что делать. Бормотание  Оладана  стало  громче.  Улыбка  застыла  на  лице
Рекнера,  и  глаза  его  стекленели  под  пристальным  взглядом   карлика.
Неожиданно Оладан резко выкинул вперед руку,  указывая  на  разбойника,  и
холодным голосом произнес:
     - Спать, Рекнер!
     Рекнер свалился на землю. Разбойники,  изрыгая  проклятия,  бросились
было к ним, но остановились перед поднятой рукой Оладана.
     - Бойтесь меня, ибо я - Оладан, сын волшебника.
     Разбойники стояли в  нерешительности,  глядя  на  распростертое  тело
своего главаря. Хокмун какое-то время в изумлении  смотрел  на  маленького
человека, одним  движением  руки  сдерживающего  кровожадных  разбойников,
потом нырнул в пещеру и принялся за поиски меча. Меч нашелся почти  сразу,
и Хокмун, прицепив его вместе  с  кинжалом  к  поясу,  быстро  вернулся  к
Оладану. Карлик уголком рта прошептал ему:
     - Вытащи вещи из пещеры.  Лошади  разбойников  у  подножия  горы.  Мы
воспользуемся ими. Рекнер может проснуться в любую секунду, и тогда  я  не
смогу удержать их.
     Хокмун вынес из пещеры  сумки,  и  они  с  Оладаном,  пятясь,  начали
спускаться по склону. Ноги цеплялись за кусты и камни. Рекнер  пошевелился
и застонал. Ему помогли подняться.
     - Ну теперь держись, - сказал Оладан, повернулся и побежал.
     Хокмун помчался за ним,  и  велико  же  было  его  удивление,  когда,
добравшись до подножия горы, он увидел там не лошадей, как говорил Оладан,
а с полдюжины козлов размером с пони. На каждом - седло из овечьей  шкуры.
Оладан ловко запрыгнул на ближайшего  козла  и  протянул  уздечку  другого
Хокмуну. Герцог криво усмехнулся и вскочил в  седло.  Рекнер  и  его  люди
мчались за ними по склону. Хокмун несколько раз  ударил  плоской  стороной
меча по спинам оставшихся животных, и те бросились врассыпную.
     - Не отставай! - закричал Оладан и  направил  своего  козла  к  узкой
горной тропинке, лежащей внизу.
     Но разбойники догнали Хокмуна, и ему  пришлось  пустить  в  ход  свой
сверкающий меч. Одного он заколол ударом в сердце, другого - в бок, ударил
по макушке Рекнера и помчался за Оладаном. В  спину  ему  неслись  громкие
проклятия.
     Козел двигался прыжками, и совсем скоро у Хокмуна с непривычки начало
ломить все тело. Они выбрались на тропинку и дальше ехали  по  ней.  Крики
преследователей доносились все  тише  и  тише.  Оладан,  широко  улыбаясь,
повернулся к Хокмуну.
     - Лучше ехать, чем идти, а, лорд Хокмун? Я не думал, что это нам  так
легко удастся. Это хороший знак! Следуй за мной. Я покажу тебе дорогу.
     Хокмун улыбался, сам не зная чему. Ему нравился  Оладан.  Любопытство
вместе с растущим уважением и  благодарностью  за  их  спасение  заставили
Хокмуна   забыть,   что   этот   родственник   Горных    Великанов    стал
непосредственной причиной его новых несчастий.
     Оладан настоял на том, чтобы проводить его через  горы,  и  несколько
дней спустя они выехали к краю широкой желтой  равнины.  Оладан,  указывая
куда-то вдаль, сказал:
     - Тебе нужно вон туда.
     - Спасибо тебе, - сказал Хокмун, глядя вперед. - Мне очень жаль,  что
мы должны расстаться.
     - Ага! - улыбнулся Оладан, приглаживая рыжий мех на  лице.  Потом  он
ненадолго задумался и сказал:
     - А я, пожалуй, составлю тебе компанию, чтобы не так скучно было.
     И с этими словами направил козла вперед.
     Хокмун засмеялся, пожал плечами и поехал следом.



                        Глава 2. КАРАВАН АГОНОСВОСА

     Едва они выбрались на равнину, как начался дождь, и козлы  по  ровной
вязкой земле двигались очень медленно. Они путешестововали вот уже  месяц,
закутавшись в плащи и дрожа от сырости и холода. У Хокмуна к тому же часто
болела голова. Когда боль начиналась, он  ничего  не  говорил  Оладану,  а
просто закрывал голову руками и старался ничего не видеть.  Он  знал,  что
там, в замке Брасс, сила Камня  начинает  прорываться  сквозь  возведенные
графом преграды, и  в  душе  он  уже  отчаялся  когда-либо  опять  увидеть
Иссольду.
     Дождь лил не переставая, и бушевал неистовый ветер.  Впереди,  сквозь
плотную  стену  дождя,  Хокмун  видел  лишь  бескрайнюю  равнину.  Изредка
встречались кусты можжевельника и черные  карликовые  деревья.  Небо  было
затянуто  тучами,  и  Хокмун  совсем  не  представлял,  куда  им   следует
двигаться. Единственным указателем направления могли служить редкие кусты,
ветви которых здесь тянулись всегда на юг. Он никак  не  ожидал,  что  так
далеко на востоке можно встретить местность с  таким  ужасным  климатом  и
решил, что все это результат одной из многочисленных  катастроф  страшного
тысячелетия.
     Хокмун  откинул  мокрые  волосы  со  лба  и,   почувствовав   твердую
поверхность Черного Камня, содрогнулся.  Он  посмотрел  на  грустное  лицо
Оладана и  отвернулся.  Вдалеке,  почти  на  горизонте,  виднелись  темные
очертания того, что могло быть лесом,  где,  возможно,  они  смогут  найти
защиту от дождя. Копыта  козлов  скользили  на  мокрой  траве.  У  Хокмуна
зазвенело в ушах, и он вновь почувствовал сильную головную боль и тошноту.
Он глубоко вздохнул, прижимая руку  ко  лбу.  Оладан  смотрел  на  него  с
глубоким сочувствием.
     Наконец они достигли кромки леса. Сейчас  они  ехали  еще  медленнее,
поскольку  приходилось  постоянно  объезжать  образовавшиеся  в   огромном
количестве большие темные лужи. Стволы и ветви лесных деревьев,  казалось,
тянулись вниз, а не вверх. Кора их была  черной  или  темно-коричневой,  и
почти не  было  листьев.  Но  несмотря  на  это,  лес  выглядел  густым  и
труднопроходимым. На краю его в мелкой канаве блестела вода.
     Они въехали в чащу. Копыта козлов шлепали по грязной воде. Земля  под
пологом леса намокла, и у деревьев образовались лужи.  Искать  укрытие  от
непрекращающегося ливня здесь было бесполезно.
     Выбрав относительно сухой клочок земли, они остановились  на  ночлег.
Хокмун сначала порывался помочь Оладану развести костер, но потом вынужден
был, опершись спиной о ствол  дерева,  лежать  и  ждать,  обхватив  голову
руками, пока маленький человек не закончит работу.
     Утром они продолжили путь по лесу. Хокмун еле  держался  в  седле,  и
Оладан вел его козла.  Неожиданно  они  услышали  человеческие  голоса  и,
недолго думая, повернули в том направлении.
     Это был своего рода караван. Около пятнадцати фургонов  с  промокшими
разноцветными тентами медленно тащились по грязи и  лужам.  Быки  и  мулы,
выбиваясь из сил, тянули фургоны. Ноги животных скользили в грязи, и мышцы
перекатывались под кожей, когда погонщики хлестали  их  бичами  и  острыми
палками. Фургоны со всех сторон обступали люди: одни  толкали  их,  другие
прокручивали колеса. И все же караван еле двигался.
     Но не столько это зрелище заставило удивиться  друзей,  сколько  сами
люди каравана.
     Без преувеличения можно было сказать, что  эти  люди  очень  и  очень
странные. Карлики  и  лилипуты,  гиганты  и  толстяки,  покрытые  мехом  и
совершенно без волос, один мужчина с тремя руками, другой - с одной,  двое
с копытами на ногах, бородатые дети,  гермафродиты,  одни  -  с  пятнистой
змеиной  кожей,  другие  -   с   хвостами,   уродливыми   конечностями   и
искривленными телами; с лицами без глаз, носов, ртов,  горбуны,  люди  без
шеи, с коротними руками и ногами, один даже с пурпурными волосами и  рогом
во лбу. Все разные, но выражение их глаз было общим. В глазах  этих  людей
читалось тупое отчаяние,  когда  они,  выбиваясь  из  сил,  пытались  хоть
немного протащить караван по вязкой грязи.
     Хокмуну казалось, что он видит обреченных, направляющихся в ад.
     Лесные запахи смешивались сейчас с запахами  каравана.  Здесь  был  и
запах людей, и запах животных, запахи  духов  и  острых  специй  и,  кроме
всего,  было  еще  что-то,  что  заставило  Оладана  содрогнуться.  Хокмун
приподнял  голову  и  принюхался,  словно   насторожившийся   зверь.   Он,
нахмурившись, взглянул на Оладана.  Эти  странные  люди  продолжали  молча
работать и не замечали их.  Слышно  было  поскрипывание  фургонных  колес,
фырканье животных да плеск воды.
     Оладан дернул поводья, намереваясь  проскочить  перед  караваном,  но
Хокмун не последовал его примеру.  Он  продолжал  задумчиво  рассматривать
таинственную процессию.
     - Поехали, - сказал Оладан. - Я чувствую опасность.
     - Мы должны узнать, где мы находимся и как долго нам еще тащиться  по
этой равнине, - хрипло  прошептал  Хокмун.  -  Кроме  того,  у  нас  почти
кончилась провизия...
     - Может, мы наткнемся на какую-нибудь дичь в лесу.
     Хокмун покачал головой.
     - Нет. И потом мне кажется, я знаю, чей это караван.
     - Чей же?
     - Человека, о котором я  много  слышал,  но  никогда  не  видел.  Мой
соотечественник и даже - родстванник, который покинул Кельн  девять  веков
назад.
     - Девять веков? Это невозможно!
     - Возможно. Агоносвос бессмертен, или почти бессмертен. Если это  он,
он поможет нам. Я как-никак все еще являюсь законным правителем Кельна.
     - Ты думаешь, по прошествии девяти веков он сохранил верность Кельну?
     - Посмотрим.
     Они направились к голове каравана, туда,  где,  покачиваясь,  катился
высокий  фургон  с  тентом  из  золотистого  шелка.  На  передке  фургона,
укрывшись от дождя, в богатой медвежьей шубе сидел человек. Простой черный
шлем закрывал его голову, оставляя открытым лишь глвза.  Завидев  Хокмуна,
человек зашевелился и издал слабый глухой звук.
     - Господин Агоносвос, - произнес Хокмун.  -  Я  -  герцог  Кельнский,
последний потомок династии, начавшей править тысячу лет назад.
     - А, Хокмун. Без земель сейчас, да? Гранбретания захватила Кельн,  не
так ли? - сказал человек.
     - Да...
     - Итак, мы оба изгнанники. Я - по воле твоих предков, ты  -  по  воле
завоевателей.
     - Ну, как бы то ни было, я все еще герцог Кельнский  и  поэтому  твой
господин. - Хокмун не отрываясь смотрел на Агоносвоса.
     - Господин - так, кажется, ты сказал? Власть в лице  герцога  Дитриха
отвергла меня, выслав на дикие земли. Я больше не признаю власти Кельна.
     - Но вы же знаете, что ни один кельнец не смеет отказать воле  своего
герцога.
     - Не смеет, говоришь? - Агоносвос тихо засмеялся. - Не смеет?
     Хокмун собрался было повернуть прочь, но Агоносвос, подняв  худую,  с
длинными тонкими пальцами руку, остановил его.
     - Остановись. Я обидел тебя и хочу загладить свою вину.  Чем  я  могу
помочь тебе?
     - Ты признаешь меня своим господином?
     - Я признаю только, что был невежлив. Ты, кажется, устал. Я, пожалуй,
останавлю свой караван. Кто твой слуга?
     - Это не слуга. Оладан - мой друг.
     - Друг? Он же не человек. Ну ладно, пусть присоединяется к нам.
     Агоносвос высунулся из фургона  и  слабым  голосом  дал  своим  людям
команду остановиться. Они сразу же перестали работать и теперь  неподвижно
стояли, опустив руки. В глазах их было все то же тупое отчаяние.
     - Как тебе моя коллекция? - спросил Агоносвос Хокмуна, когда герцог и
Оладан спешились и залезли в темный фургон. - Они когда-то забавляли меня,
но сейчас наскучили и поэтому  должны  работать,  чтобы  оправдывать  свое
существование. У меня есть, по крайней мере, по одному экземпляру  каждого
типа. - Он взглянул на Оладана. - Включая  твой.  Некоторых  я  сам  вывел
путем скрещивания.
     Оладан беспокойно заерзал на месте. В фургоне казалось  неестественно
тепло, но  не  было  видно  ни  печки,  ни  плиты,  ни  какого-либо  иного
нагревательного аппарата. Агоносвос налил им  вина  из  голубой  тыквенной
бутылки. Вино было такого же цвета. Древний изгнанник оставался в шлеме, и
его черные насмешливые глаза с интересом рассматривали Хокмуна.
     Хокмун всячески старался не показывать вида, что жестоко страдает  от
боли, но Агоносвос сразу все понял.
     - Выпей. И ты  почувствуешь  себя  лучше,  -  сказал  он,  протягивая
Хокмуну кубок с вином.
     Вино, действительно, благотворно подействовало  на  герцога,  и  боль
вскоре совсем прошла. Агоносвос спросил, что привело его  в  эти  края,  и
Хокмун рассказал ему большую часть своей истории.
     - Так, - сказал Агоносвос, - и ты хочешь моей помощи, да?  Хорошо,  я
подумаю. Сейчас отдыхайте. А завтра мы поговорим об этом.
     Хокмун и Оладан уснули не сразу. Они еще долго сидели,  укутавшись  в
меха, что дал им Агоносвос, и обсуждали этого странного колдуна.
     - Он немного напоминает тех  лордов  Темной  Империи,  о  которых  ты
рассказывал мне, - сказал  Оладан.  -  Мне  кажется,  он  хочет  нам  зла.
Возможно, он желает отомстить тебе за  то  зло,  что  причинили  ему  твои
предки, а возможно - хочет получить новый экземпляр для своей коллекции. -
Оладан даже задрожал.
     - Да... - задумчиво сказал Хокмун. - Но было бы неразумно сердить его
без причины. Он может быть нам полезен. А сейчас давай спать.
     - Ладно. Только ты постарайся крепко не засыпать, -  предупредил  его
Оладан.
     Но Хокмун спал крепко и, проснувшись, обнаружил, что лежит  связанный
по рукам и ногам толстыми кожаными ремнями.  Он  попытался  вырваться,  но
тщетно. Из-под шлема, закрывающего  лицо  его  бессмертного  родственника,
донесся тихий смех.
     - Ты узнал меня, последний из рода Хокмунов, но ты ничего  не  знаешь
обо мне. Ты не знаешь о тех годах, что я провел в  Лондре,  обучая  лордов
Гранбретании премудростям волшебства. Мы давно уже заключили союз:  Темная
Империя и я. Когда я  последний  раз  видел  барона  Мелиадуса,  он  много
рассказывал о тебе. Теперь я получу от него все, что пожелаю.
     - Где мой друг?
     - Этот мохнатый? Умчался в лес, лишь только заслышал наши  шаги.  Они
все такие - эти полулюди-полузвери - трусливые и малодушные создания.
     - Значит, ты намерен доставить меня к барону?
     - Ты же слышал. Именно это я и собираюсь сделать. Я оставлю ненадолго
этот неповоротливый караван, пусть ползет пока без меня. А  мы  отправимся
вперед на более быстрых скакунах. Я храню их ради  таких  случаев.  Я  уже
послал человека с вестью к барону. Так что... Эй, вы! Несите его.
     По команде Агоносвоса два лилипута схватили  Хокмуна  и  вытащили  из
фургона.
     Дождь все еще моросил.  Хокмун  увидел  двух  величественных  лошадей
голубого цвета, с умными глазами и мощными конечностями. Подобной  красоты
ему еще видеть не приходилось.
     - Я сам вывел эту породу, - сказал Агоносвос, - но  сделал  это,  как
видишь, не ради забавы. Скоро мы будем в Лондре.
     Он снова засмеялся. Хокмуна закинули в седло  и  крепко  привязали  к
стременам.