- А я вам кое-что принес, - как ни в чем не бывало продолжал д'Аверк.
- Может, пригодится? - На его протянутой  ладони  лежал  какой-то  длинный
предмет. - Между прочим, это мое лекарство усыпило часовых.
     Хокмун сощурился.
     - Что там у вас?
     - Одна редкая вещица, которую я нашел на поле боя.  По-видимому,  она
принадлежала крупному военачальнику. Это своего рода огненное копье,  хотя
и небольшое. Как видите, его можно поднять одной рукой.
     - Я слышал о таких копьях, - кивнул Хокмун. - Но какой  нам  от  него
прок? Разве не видите, сколько на нас цепей?
     - Разумеется, я обратил на это внимание. Но если вы  все-таки  готовы
рискнуть, я попытаюсь вас освободить.
     - Новая ловушка? - поинтересовался  Хокмун.  -  Вы  ее  с  Мелиадусом
придумали?
     - Хокмун, вы меня оскорбляете. Что заставляет вас так думать?
     - Вы предали нас. Выдали Мелиадусу.  Видимо,  вы  заранее  подстроили
ловушку, еще в карпатском городишке, когда повстречали там  Волков.  Через
них вы передали весть своему хозяину, а сами повели нас  в  лагерь,  зная,
что там с нами легко справиться.
     - Вы рассуждаете логично, - согласился д'Аверк, - но можно  допустить
и такое: Волки узнали меня и поехали  за  нами  следом,  а  их  гонец  нас
опередил. В лагере я услышал от солдат, что Мелиадус вот-вот схватит  вас,
и решил опередить события, сказав Мелиадусу, что я заманил вас в  ловушку.
Ведь это позволило одному из нас  остаться  на  свободе.  Что  вы  на  это
скажете?
     - Скажу, что врать вы мастер.
     - Не стану с вами спорить. Времени у нас мало, так что  разрешите,  я
попытаюсь снять с вас цепи, не причинив вам вреда.  Или  вы  предпочитаете
остаться здесь, чтобы понаблюдать за ходом сражения?
     - Снимите с меня эти проклятые кандалы, - разрешил Хокмун. - Чтобы  я
мог придушить вас, если вы лжете.
     Направив огненное копье под углом к скованным рукам Хокмуна,  д'Аверк
нажал кнопку на рукоятке. Из ствола ударил тонкий луч. Почувствовав острую
боль, Хокмун сжал зубы, но боль становилась все  нестерпимее,  и  он  чуть
было не застонал. Наконец одно из звеньем со звоном отскочило и  упало  на
дно фургона, и боль сразу отпустила. Правая рука была свободна.  Он  вытер
пот со лба и едва не вскрикнул, задев ожог.
     - Быстрее, - шепнул д'Аверк. - Оттяните рукой эту цепь. Теперь  будет
легче.
     Сбросив цепи, Хокмун помог д'Аверку освободить  Иссольду  и  Оладана.
Заканчивая работу, д'Аверк заметно нервничал.
     - Здесь неподалеку ваши мечи и кони, а также новые  маски,  -  сказал
он. - Ступайте за мной. Поторопитесь - с минуты на минуту  вернется  барон
Мелиадус.
     В темноте они пробрались к своим коням, надели шлемы,  пристегнули  к
поясу мечи и уселись в седла.
     Внезапно послышался конский топот - по  дороге  на  холм  поднимались
несколько  десятков  всадников.  Затем  раздались  возгласы  изумления   и
яростный рев - Мелиадус и его свита узнали о бегстве пленников.
     - Поехали! - пришипел д'Аверк. - В Камарг!
     Кони бешеным галопом понесли их туда, где шел бой.
     - Дорогу! - кричал д'Аверк. - Дорогу резервному отряду!
     Солдаты  разбегались  по   сторонам,   осыпая   проклятиями   четырех
всадников, несущихся по лагерю во весь опор.
     - Дорогу! Пропустите герольдов  командующего!  -  повернув  голову  к
Хокмуну, он пояснил:
     - Неинтересно повторять одно и то же. - Пришпорив коня, снова  заорал
во весь голос:
     - В лагере чума! Пропустите лекарей!
     Позади стучали копыта и вопили всадники. Впереди шел бой, но  уже  не
такой яростный, как прежде.
     - Дорогу! - ревел д'Аверк. - Дорогу барону Мелиадусу!
     Кони перепрыгивали через головы людей, огибали боевые машины, неслись
под огнем к башням Камарга. Вскоре беглецы достигли поля боя  и  поскакали
вперед по трупам, оставив позади главные силы гранбретанцев.
     - Поднимите маски! - крикнул  д'Аверк.  -  Если  камаргцы  не  узнают
Хокмуна или Иссольду, они изжарят нас заживо...
     В этот миг из темноты ударило огненное копье. Его луч едва  не  задел
д'Аверка. Следующий луч попал в отряд Мелиадуса. Хокмун  судорожно  дергал
ремешки шлема. Стащив, наконец, шлем с головы, он швырнул его на дорогу.
     - Стойте! - кричал им вслед Мелиадус. - Вас убьют  свои  же!  Стойте,
глупцы!
     Впереди  засверкали  вспышки:  навстречу  всадникам,  разгоняя  мрак,
потянулось множество огненных лучей. Д'Аверк опустил  голову  к  лошадиной
шее, Иссольда  и  Оладан  тоже  пригнулись,  но  Хокмун  выхватил  меч  и,
размахивая им, закричал:
     - Воины Камарга! Это я, Хокмун! Я вернулся!
     В них по-прежнему стреляли, но башни были уже близко.
     Д'Аверк выпрямился в седле.
     - Камаргцы! С нами Хокмун, он... -  в  этот  миг  по  нему  хлестнуло
пламенем. Вскрикнув, француз покачнулся и упал бы, не подхвати его Хокмун.
Доспехи д'Аверка были раскалены докрасна, а кое-где даже расплавились,  но
француз был еще жив. С  губ,  мгновенно  покрывшихся  волдырями,  сорвался
тихий смех.
     - Как все-таки с моей стороны неосторожно  было,  герцог,  связать  с
вами судьбу...
     Оладан  и  Иссольда  остановились  и  обернулись;   напуганные   кони
гарцевали под ними. Барон Мелиадус и его свита быстро приближались.
     - Оладан, возьми его поводья, - велел Хокмун  другу.  -  Я  буду  его
поддерживать. Надо поближе подобраться к башне.
     Снова к ним метнулось пламя, на этот раз со стороны гранбретанцев.
     - Хокмун, остановись!
     Хокмун пришпорил коня и поехал дальше, поддерживая  д'Аверка.  Кругом
бушевала огненная смерть.
     Когда из самой высокой башни ударил широкий луч, он закричал:
     - Воины Камарга! Это я, Хокмун! Со мной Иссольда, дочь графа Брасса!
     Луч  угас.  Воины  Мелиадуса  были  уже   совсем   близко.   Иссольда
покачнулась в седле - она была на  грани  обморока  от  усталости.  Хокмун
повернул коня навстречу Мелиадусу и его Волкам.
     Но   тут   со   стороны   башен   показалось    несколько    десятков
гвардейцев-латников на белых  рогатых  конях.  Спустившись  с  холма,  они
окружили беглецов.
     Один  из  них  всмотрелся  в  лицо  Хокмуна,  и  его  глаза  радостно
заблестели.
     - Это же милорд Хокмун! И с ним леди Иссольда! Ну, теперь  удача  нам
улыбнется!
     Воины Мелиадуса остановились невдалеке. Помедлив, они повернули коней
и исчезли во тьме.


     В замок графа Брасса беглецы приехали утром, когда на озера с топкими
берегами падали бледные солнечные лучи. Дикие буйволы на водопое поднимали
головы и провожали их долгим взглядом. Дул сильный ветер, и по камышу, как
по водной глади, бежали волны. В садах, на склоне холма, что  высился  над
городом, зрел виноград и другие фрукты. На вершине холма стоял замок графа
Брасса - прочная старая крепость, похоже, ничуть не пострадавшая от  войн,
бушевавших на границах провинции. Они поднялись по петляющей белой  дороге
во двор замка, где их встретили обрадованные слуги. Им помогли спешиться и
пригласили в зал, обильно украшенный трофеями графа Брасса. В зале  царили
необычный холод  и  тишина.  У  камина  в  одиночестве  стоял  мудрый  сэр
Богенталь, поэт и философ.
     Он улыбался, но в глазах его застыл страх, а  лицо  с  тех  пор,  как
Хокмун видел его в последний раз, очень постарело и осунулось.
     Богенталь обнял Иссольду и пожал руку Хокмуну.
     - Как здоровье графа Брасса? - спросил Хокмун.
     - Рана зажила, но он утратил волю к жизни. - Богенталь  жестом  велел
слугам поднять д'Аверка. - Перенесите его в северную башню. Скоро  я  туда
приду. Пойдемте, - сказал он Хокмуну и Иссольде. - Сами увидите...
     Оладан остался с д'Аверком, а герцог Кельнский и девушка поднялись по
выщербленным каменным ступеням в покои  графа  Брасса.  Богенталь  отворил
дверь, и они вошли в опочивальню.
     Там стояла простая солдатская койка - широкая, квадратная, с обычными
простынями и плоскими подушками. На подушках  покоилась  огромная  голова,
словно отлитая из металла. С того дня, как Хокмун расстался  с  графом,  в
рыжих волосах почти не прибавилось  седины,  а  лицо,  покрытое  бронзовым
загаром, не  стало  бледней.  Высокий  выпуклый  лоб  по-прежнему  казался
каменным выступом над пещерами, скрывавшими сияющие золотисто-карие глаза.
Но взгляд этих немигающих глаз был прикован к  потолку,  а  плотно  сжатые
губы не шевелились.
     - Граф Брасс, - прошептал Богенталь, - смотрите...
     Казалось,  гигант  не  услышал  его.  Взгляд  графа  по-прежнему  был
устремлен в потолок. Склонившись над ним, Хокмун произнес:
     - Граф Брасс, к вам вернулась дочь. И я, Дориан Хокмун, тоже.
     Губы разжались и Хокмун услышал громкий шепот:
     - Снова видения... Богенталь, я думал, лихорадка прошла...
     - Так оно и есть, граф. Это не призраки.
     Взгляд золотисто-карих глаз обратился на Хокмуна и Иссольду.
     - Дети мои! Наконец-то я умер и встретился с вами...
     - Вы живы, граф, - возразил Хокмун.
     Иссольда нагнулась и поцеловала графа в губы.
     - Ты чувствуешь, отец? Самый обычный, земной поцелуй.
     Прямая линия сомкнутых губ постепенно превратилась в широкую  улыбку.
Граф пошевелился, затем резко сел.
     - Это правда! Какой же я глупец, что потерял надежду. - Он засмеялся.
     Его чудесное исцеление вызвало изумленный возглас Богенталя:
     - Граф, я не верю своим глазам! Мне казалось, вы на пороге смерти!
     - Так и было, старина... Но теперь, как видишь,  я  отошел  от  этого
порога. Ну, что скажете, Хокмун?
     - Плохо, граф. Но теперь мы снова вместе, и удача, надеюсь,  будет  с
нами.
     - Богенталь, вели-ка принести мои доспехи и меч.
     - Но, граф, вам нужно набраться сил...
     - Верно.  Так  прикажи  принести  еды,  и  побольше.  Подкреплюсь  за
беседой. - Встав с кровати, он обнял дочь и ее жениха.
     За едою Хокмун рассказал графу обо всех испытаниях, выпавших  на  его
долю с тех пор, как он покинул гостеприимный замок. В свою  очередь,  граф
рассказал о своих неудачах в войне с Темной Империей, о гибели старика фон
Виллаха, уложившего в  своем  последнем  бою  два  десятка  гранбретанцев.
Рассказал он и том, как сам получил рану и совершенно пал духом, узнав  об
исчезновении Иссольды.
     Потом Хокмун представил Оладана, спустившегося к тому времени в  зал.
Маленький зверочеловек сообщил, что рана  д'Аверка  тяжела,  но  Богенталь
полагает, что француз выживет.
     Единственное, что омрачало радость  возвращения  -  это  сражение  на
границе Камарга, где гвардейцы и ополченцы вели почти  безнадежный  бой  с
многократно превосходящим их врагом.
     Облачась в медные доспехи и пристегнув  к  поясу  огромный  двуручный
меч, граф Брасс сказал:
     - Дориан и сэр Оладан, нам пора ехать. Сейчас мы должны быть на  поле
боя и вести наших воинов к победе.
     Богенталь вздохнул.
     - Еще два часа назад мне казалось, что вы при смерти... А  сейчас  вы
стремитесь в бой. Вы хорошо себя чувствуете, сэр?
     - Дружище, я хворал не телом, а душой,  но  теперь  она  исцелена,  -
раскатился под сводами  зала  громоподобный  голос  графа.  -  Коней!  Сэр
Богенталь, прикажите оседлать коней!
     Выйдя следом за стариком во  двор,  Хокмун  чувствовал,  что  к  нему
возвращаются силы. Послав Иссольде воздушный поцелуй, он вскочил в седло и
пришпорил коня.
     Они мчались по тайным болотным тропкам, пугая диких рогатых  коней  и
гигантских фламинго. Придержав на миг коня, граф Брасс обвел  вокруг  себя
рукой в латной рукавице:
     - Разве эта страна  не  стоит  того,  чтобы  пожертвовать  всем,  что
имеешь? Даже жизнью?
     Вскоре они услышали шум сражения и поскакали быстрее, спеша на помощь
своим войскам. Но увидев,  что  произошло  самое  страшное,  они  натянули
поводья.
     - Этого не может быть! - глухо произнес граф Брасс.
     Но  это  случилось.  Башни  рухнули.  Каждая  превратилась  в   груду
дымящихся камней. Воодушевленные их падением, воины Темной Империи с ревом
шли в атаку, тесня уцелевших защитников.
     - Это - падение Камарга! - сказал граф старческим голосом.



                        Глава 11. ВОЗВРАЩЕНИЕ РЫЦАРЯ

     К ним направил коня один из капитанов. Его  доспехи  были  изрублены,
меч сломан, но он сиял от счастья.
     - Граф Брасс! Наконец-то! Поехали, сэр, надо скорее построить людей и
задать жару этим псам!
     Граф заставил себя улыбнуться и обнажил огромный меч.
     - Да, капитан. Постарайтесь  найти  герольда,  а  лучше  двух.  Пусть
оповестят всех, что вернулся граф Брасс.
     Появление своего вождя и  Хокмуна  камаргцы  встретили  восторженными
криками. Воодушевленные, они кое-где даже потеснили врага. Граф, Хокмун  и
Оладан въехали в ряды войска,  которое  с  возвращением  полководца  снова
стало несокрушимым.
     - Посторонитесь, ребята! - крикнул граф. -  Дайте  мне  добраться  до
врага!
     Выхватив у всадника-знаменосца свой  потрепанный  штандарт,  он  упер
древко в бедро и, размахивая мечом, ринулся в гущу звериных масок.
     Два всадника врубились в плотные ряды гранбретанцев. На одном из  них
были сверкающие медные доспехи; у другого - тускло блестел камень во  лбу.
Вражеским пехотинцам они казались ожившими героями мифов, а когда  к  двум
всадникам  присоединился  третий,  маленький  человек  с  лицом,  покрытым
шерстью, со  сверкающей  как  молния  саблей,  ошеломленные  воины  Темной
Империи дрогнули и попятились.
     Дав себе клятву на этот раз во  что  бы  то  ни  стало  убить  барона
Мелиадуса, Хокмун высматривал его среди врагов, но не находил.
     К нему тянулись руки воинов, пытаясь  стащить  его  с  коня,  но  меч
Хокмуна вонзался в глазные щели, разрубал шлемы и сносил головы с плеч.
     Близился вечер, а битва не утихала. Хокмун едва держался в  седле  от
усталости и потери крови, сочившейся из десятка порезов.  Толпа  вражеских
воинов была настолько плотна, что конь,  убитый  под  Хокмуном,  не  падал
добрых полчаса.
     Сколько врагов убил он сам, а сколько  -  защитники  Камарга,  герцог
Кельнский не знал. Гранбретанцы во много  раз  превосходили  их  числом  и
вооружением. Они медленно, но упорно теснили камаргцев.
     - Эх, нам бы несколько свежих сотен пехоты -  и  мы  бы  победили!  О
Рунный Посох, нам нужна помощь!
     Он вздрогнул, осознав, что невольно обратился за  помощью  к  Рунному
Посоху. Красный Амулет, висевший у него на шее, вдруг  засветился,  бросая
алые лучи на доспехи врагов. Хокмун засмеялся, чувствуя необычайный прилив
сил, и принялся с фантастической быстротой рубить гранбретанцев. Вскоре  у
него сломался меч, но Хокмун вырвал пику у налетевшего на  него  всадника,
самого всадника сбил с седла и, размахивая пикой  как  мечом,  вскочил  на
коня и ринулся в атаку.
     - Хокмун! Хокмун! - разносился над полем древний боевой клич герцогов
Кельнских. - Эге-гей! Оладан, граф Брасс, я иду к вам! - Он направил  коня
к своим друзьям, прорубая дорогу сквозь толпу воинов в звериных масках.
     Граф Брасс все еще держал в руке трепещущий на ветру штандарт.
     - Гоните этих псов! - крикнул ему Хокмун. - Тесните их к границе!
     Он носился  по  всему  полю  сражения,  словно  гибельный  смерч.  Он
прорубался сквозь ряды врагов, оставляя позади только трупы.
     Дрогнув, гранбретанцы попятились, а некоторые обратились в бегство. И
тогда на поле появился барон Мелиадус.
     - Назад! - закричал он бегущим. - Назад, трусы! От  кого  вы  бежите?
Ведь их совсем мало!
     Но прилив уже окончательно превратился в отлив,  и  толпа  охваченных
паникой солдат понесла прочь своего полководца.
     А за ними скакал бледный воин, и во лбу его сверкал Черный Камень,  а
на шее сиял Красный Амулет. Поднимая  коня  на  дыбы,  он  выкрикивал  имя
мертвого Хокмуна, и сам он был мертвым Дорианом  Хокмуном,  который  почти
разгромил гранбретанцев при Кельне, бросил вызов самому  Королю-Императору
и едва не убил в бою барона Мелиадуса. Хокмун! Единственное  имя,  которое
наводило ужас на воинов Темной Империи...
     - Хокмун! Хокмун! - Воин поднял меч над головой,  и  его  конь  снова
взвился на дыбы. - Хокмун!
     Герцог Кельнский,  которому  Красный  Амулет  дал  силу  исполина,  с
безумным хохотом преследовал своих врагов. За  ним  мчались  грозный  граф
Брасс, в блестящих медных  латах,  и  Оладан,  улыбающийся  сквозь  густую
шерсть, размахивающий окровавленной саблей, а за ними шагали торжествующие
воины Камарга - горстка храбрецов, смеющихся вслед  обращенной  в  бегство
могучей армии.
     Хокмун почувствовал, что сила Амулета  угасает  в  нем.  Возвращались
боль и усталость, но теперь, когда враг был отогнан за разрушенные  башни,
это не имело значения.
     Оладан рассмеялся.
     - Герцог Дориан, мы победили!
     - Победили, но не окончательно, - возразил граф Брасс,  нахмурясь.  -
Надо отступить, перестроить войска, найти  удобные  позиции.  На  открытом
поле нам их не разбить.
     - Вы правы, - кивнул Хокмун. - Башни разрушены, и  нам  нужны  другие
укрепления. Насколько мне известно, в Камарге осталась лишь одна  надежная
твердыня... - Он выжидающе смотрел графу в глаза.
     - Да, мой замок, - подтвердил граф Брасс. - Надо  оповестить  жителей
всех  городов  и  сел,  чтобы  перебирались  со  скарбом  и  припасами   в
Эйгис-Морт, под защиту замка...
     - Но удастся ли нам выдержать долгую осаду? - спросил Хокмун.
     - Посмотрим, - задумчиво произнес граф, глядя на остановившихся вдали
гранбретанцев, которые строились заново. - Но нельзя же  обрекать  жителей
на верную смерть...
     Со слезами на глазах он повернул коня и направился в замок.


     С  балкона  восточной  башни  Хокмун  смотрел,  как  жители   Камарга
стекаются  в  старый  город  Эйгис-Морт.  Многие  из  них  устраивались  в
амфитеатре на краю города. Солдаты  приносили  туда  провиант  и  помогали
крестьянам разгружать повозки. Хокмун молился, чтобы не случилось чумы или
паники, потому что поддерживать порядок в такой огромной толпе было  почти
невозможно.
     Оладан вышел к нему на балкон и показал на северо-восток.
     - Смотрите, летающие машины, - сказал он.
     Хокмун  разглядел  на  горизонте  зловещие  очертания  гранбретанских
орнитоптеров - верный признак того, что с той  стороны  надвигается  армия
Темной Империи.
     С наступлением темноты они увидели на  подступах  к  городу  бивачные
костры.
     - Завтра - наш последний бой, - сказал Хокмун.
     Они спустились в зал, где беседовали Богенталь и граф Брасс. Стол был
уже накрыт - как  всегда  с  роскошью.  Собеседники  обернулись  навстречу
Хокмуну и Оладану.
     - Как себя чувствует д'Аверк? - спросил герцог Кельнский.
     - Ему лучше. У него  необычайно  крепкий  организм.  Он  уже  изъявил
желание поесть, и я разрешил.
     В зал вошла Иссольда.
     - Я говорила с женщинами, - сказала она. - По их словам,  весь  народ
уже в городе. Если забить скот, нам хватит провизии на целый год...
     Граф Брасс грустно улыбнулся.
     - Так долго осада не продлится. А как боевой дух людей?
     - На высоте. Их очень ободрила весть  о  том,  что  вы  оба  живы.  И
вчерашняя победа тоже.
     Граф вздохнул.
     - К счастью, они не знают, что завтра всем нам предстоит  умереть.  А
если не завтра, то послезавтра. Против такого огромного войска  нам  долго
не продержаться. Мы потеряли много фламинго и остались почти без прикрытия
с воздуха. Погибло большинство гвардейцев, а оставшиеся  войска  почти  не
обучены.
     Богенталь вздохнул.
     - А мы-то думали, что Камарг непобедим...
     - Вы слишком рано убедили себя  в  обратном,  -  послышался  голос  с
лестницы. В зал, хромая, спустился бледный д'Аверк,  одетый  в  просторный
желтовато-коричневый халат. - С таким настроением сражений не  выигрывают.
Постарайтесь не говорить о поражении.
     - Вы правы, сэр Хьюлам. - Граф Брасс заставил себя улыбнуться.  -  Не
будем говорить о поражении, лучше отведаем этих  великолепных