ы он напоминал мне...
     Его прерывают приближающиеся шаги, и  он  поворачивается на их звук.  К
ним  спешат Джек  и Софи,  держась за  руки, словно дети, возвращающиеся  из
школы.
     - Спиди! - восклицает Джек, его лицо расплывается в улыбке.
     - Неужто  Странник Джек!  -  Паркус  улыбается  во  весь  рот. -  Какая
встреча! Дайте взглянуть на вас, сэр.., вы выросли!
     Джек подбегает, обнимает  Паркуса, тот  крепко  прижимает его к  груди.
Потом Джек отстраняется и внимательно изучает своего друга.
     - Ты был старше.., во всяком случае, казался мне старше. В обоих мирах.
     Продолжая  улыбаться,  Паркус кивает. А когда начинает  говорить,  чуть
тянет слова, на манер Спиди Паркера:
     - Наверное, я казался тебе старше, Джек. Ты-то был мальчишкой, помнишь.
     - Но...
     Паркус машет рукой.
     - Иногда я выгляжу старше, иногда - нет. В зависимости от...
     - Возраст - это мудрость, - уважительно замечает первая голова.
     - Ты - слабоумный старый хрен, - откликается другая.
     - ..в зависимости от места и обстоятельств, - заканчивает фразу Паркус.
- А вас, мальчики,  я просил заткнуться. Будете болтать  - сверну ваши тощие
шеи. - Он поворачивается  к Софи, которая смотрит на него широко раскрытыми,
восторженными  глазами, застенчивая, как лань. - Софи.  Как  приятно  видеть
тебя, милая. Разве я не сказал, что он придет? И вот он здесь.
     Правда, на дорогу ему потребовалось больше времени, чем я ожидал.
     Она делает глубокий реверанс, встает на колено, низко наклоняет голову:
     - Спасибо  тебе. Приди с миром, стрелок, и да будет с тобой моя любовь,
когда ты продолжишь свой путь по Лучу.
     Джек чувствует, как от этих слов по его спине бежит холодок, потому что
произнесены они особым тоном, полным глубокого смысла.
     Спиди, так Джек все еще  называет его, берет Софи за руку, предлагая ей
подняться;
     -  Встань,  девочка,  и посмотри мне в  глаза.  Здесь  я не стрелок, во
всяком случае,  в  пограничье,  даже если время от времени и таскаю с  собой
старую железяку.  В  любом случае нам о многом надо поговорить. На церемонии
времени  нет.  Вы двое, пойдемте  со  мной.  Посовещаемся,  как говорим  мы,
стрелки. Или говорили, до того как мир сдвинулся.  Я настрелял дичи, так что
заодно и перекусим.
     - Как  насчет... - Джек  указывает  на что-то  бормочущего, пытающегося
засунуть батарейки в бумажную трубку Уэнделла Грина.
     - Вроде бы  он  при деле,  -  говорит Паркус. -  Сказал  мне, что  он -
газетный ястреб.
     - Боюсь,  он слишком высоко себя ценит, -  качает головой Джек -  Он  -
газетный стервятник.
     Уэнделл  чуть  поворачивает голову.  Смотреть на  Джека не решается, но
губы растягиваются в оскале. Возможно, это рефлекторное.
     - Зол. Золо. Золо-той мальчик. Голли. Вуд.
     - Ему удалось сохранить чуточку  обычного обаяния и жизнелюбия.  С  ним
тут ничего не случится?
     - Рядом  с шатром Смиренных сестер редко кто бродит, - отвечает Паркус.
-  Никто его не тронет. А если он  учует в воздухе что-нибудь  вкусненькое и
заглянет на огонек,  что ж, мы сможем  его накормить. -  Он поворачивается к
Уэнделлу. - Мы будем за тем пригорком. Захочешь прийти в гости не стесняйся.
Понял меня, мистер Газетный Ястреб?
     - Уэн. Делл. Грин.
     - Уэнделл  Грин, да, сэр.  - Паркус смотрит на Джека  и Софи. -  Пошли.
Времени в обрез.
     -  Нам  бы  не  забыть  про него,  -  шепчет Софи, оглядываясь. - Через
несколько часов стемнеет.
     - Не забудем, - соглашается Паркус, они уже  поднимаются на пригорок. -
Негоже  оставлять  его  около шатра после  наступления  темноты.  Добром  не
кончится.

        "x x x"

     На другом склоне холма  растительность гуще, есть даже ручеек, который,
должно  быть, бежит к  реке,  шум ее воды  доносится издалека,  но  ландшафт
больше напоминает Северную Неваду,  чем Западный Висконсин. "И это понятно",
- думает Джек. Последний переход разительно отличается от прежних.
     У  него такое ощущение,  будто он - камень, который  перебросили  через
озеро. А как досталось бедолаге Уэнделлу...
     Справа от них,  у подножия холма, стреноженная лошадь  пасется в  тени,
как кажется Джеку, юкки древовидной. По левую руку, в двадцати ярдах вниз по
склону, круг изъеденных  ветром  и  песком камней. Внутри  аккуратно сложены
дрова, которые надо только поджечь. Джеку эти камни определенно не нравятся.
Торчат из земли, как зубы. И он не одинок. Софи останавливается, сжимает его
руку.
     - Паркус, неужели мы идем туда? Пожалуйста, скажи, что нет.
     -  Говорящий  демон покинул  этот круг  много  веков назад,  дорогая, -
отвечает Паркус. - И ты знаешь, что лучшего места для беседы не найти.
     - Однако...
     - Не время сейчас  предаваться  страхам,  -  отвечает Паркус. В  голосе
слышны нотки нетерпения. Вместо "страхов" он произносит другое слово, но так
переводит  его  сознание  Джека.  - Ты  ждала,  пока  он придет  в госпиталь
Смиренных сестер...
     - Только потому, что она, по другую сторону стены, находилась...
     -  ..а теперь я  хочу, чтобы  шла с нами, -  Он вдруг  становится  выше
ростом. Его глаза сверкают.
     "Стрелок, -  думает Джек. - Да, безусловно, он может быть стрелком. Как
в старых фильмах мамы, только настоящим".
     - Хорошо, - шепчет она. - Если надо, - смотрит на Джека. - Не мог бы ты
меня обнять?
     Джек, мы можем в этом не сомневаться, счастлив это сделать.
     Когда  они  проходят  между  двух камней,  на Джека вдруг  обрушивается
словесный  поток  Один голос, особенно четкий, проникая в ухо, оставляет  за
собой дорожку слизи. "Бредут, бредут, бредут, на окровавленных ножках, скоро
он придет, мой добрый друг Маншан, и такой я приготовил ему подарок..."
     Джек  смотрит, как его  друг  Паркус  наклоняется  над походным мешком,
ослабляет веревку.
     - Он близко, не правда ли? Рыбак. И "Черный дом", он тоже близко.
     -  Да, -  кивает  Паркус и достает из  мешка дюжину  общипанных  жирных
птичьих тушек.

        "x x x"

     При взгляде на куропаток в голову Джеку приходят мысли об Ирме Френо, и
он думает, что  не сможет есть. Убежденность крепнет, пока он наблюдает, как
Паркус и  Софи насаживают тушки на ветки-вертела. Но  после того, как  огонь
зажжен,  а  на тушках  появляется коричневая корочка,  желудок  говорит себе
веское слово, настаивая на  том, что куропатки  пахнут прекрасно,  а на вкус
скорее всего будут еще лучше. Здесь, вспоминает он, любая еда вкуснее, чем в
том мире.
     - И вот мы здесь, в говорящем  круге.  -  Лицо  Паркуса серьезно, нет и
тени улыбки.  Он смотрит на Джека и Софи, которые  сидят бок  о бок, все еще
держась за руки. Его  гитара прислонена к одному из камней, образующих круг.
Рядом  с ней спит попугай, обе головы, Святость и Нечестивость, уткнувшись в
перышки, конечно же,  видят разные сны.  - Демона давно уже  нет, но легенда
говорит,  что  эта нечисть оставляет  после себя  ауру, которая способствует
беседе.
     -   Как  атмосфера  "Бларни  стоун"  <"Бларни  стоун"  -  популярный
ирландский пивной бар в Нью-Йорке.>, - уточняет Джек.
     Паркус качает головой:
     - Сегодня  никакого  обмана  <Одно  из  значений  английского  слова
blarney - обман.>.
     - Если бы мы имели дело с обыкновенным мерзавцем. С ним я бы справился.
     - Ты прав,  -  кивает Паркус. -  Но, в определенном смысле, с  ним ты и
имеешь дело. Карл Бирстоун ничего  особенного собой  не представляет. Скажем
так, обычный  маньяк. Убивать ему не в  диковинку. Но  во Френч-Лэндинге его
просто используют.
     Как говорят в твоем мире, Джек, он одержим  дьяволом. В  него  вселился
призрак, как говорим мы, в Долинах...
     - Или его воспитывали свиньи, - добавляет Софи.
     - Да, - кивает Паркус. - В мире, который находится за этим пограничьем,
Срединном мире, они  бы сказали, что в  нем  поселился  демон. Но демон куда
более  сильный и могущественный, чем тот бедолага, который когда-то обитал в
этом каменном круге.
     Джек едва его слышит. Его глаза горят мрачным огнем.
     "Что-то..,  что-то  вроде бир стайн, - сказал ему Джордж Паркер прошлым
вечером, тысячу лет тому назад. - Не совсем так, но близко".
     - Карл Бирстайн, - повторяет  он. Поднимает сжатый кулак,  торжествующе
трясет.  -  Так  его  звали в Чикаго. Бернсайд там, во  Френч-Лэндинге. Дело
закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки. Где он, Спиди?  Сэкономь
мне несколько ча...
     - Замолчи, - обрывает его Паркус.
     Тихо, но жестко. Джек  чувствует, как Софи прижимается к нему.  Так его
давний  друг никогда не  говорил. "Ты более не должен воспринимать  его  как
Спиди,  - одергивает себя  Джек. - Он не такой  и никогда таким не  был. Это
роль, которую он  играл, чтобы  успокоить  и  расположить к себе испуганного
мальчика, который бежал от беды со своей матерью".
     Паркус поворачивает тушки, которые уже подрумянились с  одной стороны и
роняют в огонь капельки жира.
     - Извини за тон, Джек,  но ты должен понять, что  твой  Рыбак  - мелкая
сошка с сравнении с тем, что происходит у нас на глазах.
     "Почему бы тебе не сказать, что он - мелкая сошка, Тэнзи Френо?  Почему
бы не сказать Нюхачу Сен-Пьеру?"
     Джек думает об этом,  но  не  озвучивает своих  мыслей. Огонь в  глазах
Паркуса нагнал на него страх.
     - И речь идет не о  Двойниках.  Выброси эти мысли из головы.  Это всего
лишь связь между твоим миром и миром Долин.
     Ты  не можешь убить одного преступника здесь и тем самым положить конец
делишкам твоего  людоеда там. А если  ты  убьешь  его в  Висконсине,  тварь,
которая живет в нем, просто перескочит в другое тело.
     - Тварь?..
     - Во  времена Альберта  Фиша, последний называл ее  Мистер Понедельник.
Того, кто тебе нужен, зовут мистер Маншан.
     На самом деле имя другое, но его не произнести ни на одном человеческом
языке ни в одном из земных миров.
     - И много этих миров, Спиди?
     - Много, - отвечает Паркус,  глядя  в костер. - И наше дело затрагивает
каждый из них. Иначе зачем бы  мне гоняться за тобой? Посылать тебе перышки,
посылать тебе  яйца малиновки,  делать все,  что  только  возможно, лишь  бы
разбудить тебя.
     Джек думает о Джуди,  царапающей  стены, пока из-под  ногтей не потекла
кровь, и ему становится стыдно. Спиди, по существу, занимался тем же.
     - Проснись, проснись, дурья башка, - говорит он.
     На лице Паркуса мелькает некое подобие улыбки.
     -  Ты, конечно,  видел меня перед  тем, как покинуть  службу  в полиции
Лос-Анджелеса.
     - А что еще могло заставить меня уйти из полиции?
     - Ты  бежал, как  Иона, когда  Господь велел  ему идти проповедовать  в
Ниневию. Я даже подумал, а не послать ли мне кита, чтобы он тебя проглотил.
     - У меня такое ощущение, будто меня проглотили, - признается Джек.
     - У меня тоже, - подает голос Софи.
     - Мы все проглочены, - заявляет мужчина с револьвером на боку. - Мы все
в брюхе чудовища, нравится нам это или нет.
     Это ка <Ка - в египетской мифологии один  из элементов, составляющих
человеческую сущность. Определяет  судьбу  человека.>, рок и судьба. Твой
Рыбак,  Джек, теперь  твоя  ка. Наша ка. Речь идет  о большем, чем убийства.
Гораздо большем.
     И Джек видит  такое, от чего кровь  холодеет у  него  в  жилах:  Лестер
Паркер, он же Спиди, он же Паркус, сам напуган до смерти.
     - Это дело связано с Темной башней, - добавляет Паркус.
     Крик отчаяния срывается с губ сидящей рядом с Джеком Софи, она опускает
голову. Одновременно поднимает руку  и раз за разом  показывает Паркусу знак
Злого Глаза.
     Паркус, однако, не обращает на нее никакого внимания.
     Вновь переворачивает тушки.
     -  А  теперь слушайте меня, - говорит он.  - Слушайте и  задавайте  как
можно меньше вопросов. У нас еще есть шанс вернуть Джуди Маршалл ее сына, но
время стремительно иссякает.
     - Говори, - молвит Джек.

        "x x x"

     Паркус  говорит.  Не  переставая   говорить,  приходит  к  выводу,  что
куропатки готовы, и подает их на плоских камнях.
     Мясо нежное, само слезает с костей. Джек ест с  жадностью, пьет сладкую
воду  из бурдюка Паркуса всякий раз, когда  он попадает к нему. Он более  не
сравнивает поджаренных на костре куропаток с детскими трупами. Тело  требует
горючего  и не получает отказа. С аппетитом ест и Софи, руками, нисколько не
стесняясь, облизывает изящные пальчики. Ест и  Уэнделл Грин, пусть он так  и
не  решился  войти  в  каменный  круг.  Однако,  когда  Паркус  бросает  ему
золотисто-коричневую  тушку, Грин  ловит  ее  с  удивительным  проворством и
вгрызается зубами в мягкое мясо.
     - Ты  спросил, много  ли  миров, -  начинает  Паркус. -  Ответ, Высоким
слогом - да фан: больше,  чем можно себе представить. - Почерневшей палочкой
он рисует  уложенную набок  восьмерку. Джек знает,  что это греческий символ
для обозначения бесконечности.
     - Есть Башня, которая  удерживает их  вместе. Если хочешь, думай о  ней
как  об  оси,  на которой вращается множество колес.  И  есть нечто, которое
хочет разрушить Башню.
     Рам Аббала.
     При  этих   словах  языки  пламени  костра  вдруг  темнеют,  становятся
темно-красными.  Джек  хочет,  но не может поверить, что  изменение  цвета -
всего лишь плод его разыгравшегося воображения.
     - Алый Король, - переводит он.
     -  Да. Его физическое воплощение заточено в камере на вершине Башни, но
у него есть  и второе  воплощение, столь же реальное,  и живет оно  в  канта
Аббала - во Дворце Алого Короля.
     -  То  есть находится  в двух  местах  одновременно. -  Благодаря своим
путешествиям  между  мирами  Америки  и   Долин  Джек  без   особого   труда
воспринимает сказанное.
     - Да.
     - Если он.., или нечто.., уничтожит Башню, достигнет ли он своих целей?
Не погибнет ли при этом одно из его физических воплощений?
     -  Как раз наоборот.  Он освободит его, и тогда везде воцарится хаос..,
дин-та..,  геенны   огненной.  Некоторые  территории  Срединного   мира  уже
свалились в этот огонь.
     - Что из всего этого мне действительно нужно знать? - спрашивает  Джек.
Он понимает, что ему пора отправляться в мир по другую сторону стены.
     - Трудно сказать, что тебе нужно знать, а что - нет, - отвечает Паркус.
- Если  я  упущу что-то нужное, завтра, возможно, погаснут звезды. Не только
здесь, но и в тысячах тысяч вселенных. И в  этом весь ужас.  Слушай, Джек...
Король  пытается уничтожить  Башню и  освободиться  с  незапамятных  времен.
Возможно,   целую  вечность.  Процесс  этот  медленный,   потому  что  Башня
удерживается  на  месте пересекающимися силовыми  лучами,  которые выполняют
роль  оттяжек.  Лучи удерживали  Башню  тысячи лет  и  будут  удерживать еще
тысячи,  но  в последние две сотни лет, в вашем  летосчислении,  Джек, а для
тебя, Софи, это порядка пятисот Полноземелий...
     - Такой долгий срок, - говорит она. - Такой долгий.
     -  По  историческим  меркам  срок  этот  короток,  как  жизнь  искорки,
поднявшейся  над костром. Но  если хорошее приживается и развивается долго и
трудно,  то  зло набирает  силу  очень  быстро, выскакивает, как  чертик  из
шкатулки.  Ка -  друг как зла, так и  добра. Ка обнимается  с обоими. Что же
касается чертика... -  Паркус  поворачивается  к Джеку.  -  Ты,  разумеется,
слышал о Железном веке? И о Бронзовом?
     Джек кивает.
     -  На  верхних уровнях Башни есть те, кто называет последние двести или
около того лет в твоем мире - веком Отравленной мысли. Это означает...
     - Мне этого объяснять  не надо, - обрывает  его Джек. -  Я знал Моргана
Слоута, помнишь? Я знал, что он собирался сделать с миром Софи.
     Да, действительно, по плану предстояло превратить самый лучший из миров
сначала в  курорт для богатых, потом в источник  неквалифицированной рабочей
силы и, наконец, в свалку, возможно,  и радиоактивных  отходов. Если  это не
пример отравленной мысли, то Джек действительно не знает, что это такое.
     -  Среди  разумных  существ  всегда  встречались эсперы,  -  продолжает
Паркус.  - Это  справедливо  для  всех  Миров.  Но  обычно  их  очень  мало.
Необыкновенно одаренные люди, как ты мог бы про  них сказать. Но с  тех пор,
как  в  твоем  мире   наступил  век  Отравленной  мысли,  Джек,  они  начали
встречаться  все  чаще и  чаще.  Не так  часто, разумеется,  как  мутанты  в
Проклятых землях, но достаточно часто.
     - Ты говоришь о  читающих мысли?  -  спрашивает Софи,  дабы  убедиться,
правильно ли она понимает Паркуса.
     - Да, - кивает Паркус, - но не только о читающих мысли.
     Предсказателях  будущего. Телепортерах, способных  переходить из мира в
мир, как  наш Странник Джек..,  и телекинезерах. Телепаты  встречаются чаще,
телекинезеры - самые редкие.., и самые ценные.
     - Ты хочешь сказать, для него, - уточняет Джек. - Для Алого Короля.
     -  Да.  Большую часть последних  двухсот  лет  аббала  провел,  собирая
команду рабов-эсперов. Главным образом, находил их на Земле и в Долинах. Все
телекинезеры родом с Земли. Эта  команда рабов -  его главное достижение. Мы
называем  их  Разрушителями. Они...  - Он  задумывается. -  Вы  знаете,  как
обеспечивается движение галеры?
     Оба кивают.
     -  Много  гребцов  приводят  ее в  движение веслами,  - отвечает Софи и
имитирует гребок, отчего ее грудь волнующе колышется.
     Теперь кивает Паркус:
     - Обычно рабы скованы одной цепью. Они...
     Из-за каменного круга внезапно напоминает о своем присутствии Уэнделл.
     - Спар. Так. - Он замолкает, хмурится, повторяет попытку:
     - Спар-так.
     - О чем он? - в недоумении спрашивает Паркус. - Ты понимаешь, Джек?
     - О фильме  "Спартак", -  отвечает Джек. - И ты,  как всегда, не  прав,
Уэнделл. Потому что говоришь о "Бен-Гуре".
     Надувшись, Уэнделл протягивает жирные руки:
     - Еще. Мяса.
     Паркус снимает с  палочки-вертела последнюю куропатку, бросает меж двух
камней, за которыми сидит Уэнделл.
     -  Свежая  добыча для  Газетного Ястреба.  А  теперь,  сделай  милость,
заткнись.
     - Или - что? - В глазах Уэнделла появляется воинственный блеск.
     Паркус вытаскивает из  кобуры револьвер. Рукоятка из сандалового дерева
затерта, зато ствол блестит,  как новенький. Ему нет нужды отвечать. Уэнделл
Грин,  в  коричневой  тунике,  с  куропаткой  в руке, срывается  с  места  и
скрывается за вершиной холма. Джек этому безмерно рад. "Спартак, однако",  -
думает он и пренебрежительно фыркает.
     - Значит, Алый Король  хочет использовать Разрушителей  для уничтожения
Лучей, - говорит Джек. - В этом все дело, так? Такой у него план?
     - Ты вроде бы говоришь о будущем, - отвечает Паркус. - А происходит это
прямо  сейчас, Джек. Достаточно взглянуть на твой мир, чтобы  увидеть идущую
полным ходом дезинтеграцию Из  шести Лучей в полную силу функционирует  лишь
один.
     Еще два генерируют минимальную сдерживающую мощность.
     Остальные три уже мертвы.  Один из них вышел из строя  тысячи  лет тому
назад,  сломался. Два других..,  уничтожили  Разрушители. Менее  чем за  два
столетия.
     -  Господи,  - выдыхает Джек. Теперь  он понимает, почему Спиди  назвал
Рыбака мелкой сошкой.
     -  Защита  Башни и  Лучей  всегда  лежала  на  древней военной  гильдии
Гилеада, членов которой называли стрелками  в  этом мире и во многих других.
Они   также   обладали  мощными   экстрасенсорными  способностями  и   могли
нейтрализовать Разрушителей Алого Короля, но...
     -  Стрелки  все  ушли, кроме одного, -  говорит Софи, глядя  на большой
револьвер на бедре Паркуса. - Если только ты тоже не стрелок, Паркус.
     - Я - нет, дорогая, - отвечает он, - но стрелок у нас не один.
     - Я думала,  Роланд  <Роланд  - главный  герой цикла "Темная башня",
первые четыре книги которого опубликованы и переведены на все ведущие языки,
в том числе и на русский, а еще три ждут своей очереди.> - последний. Так
гласят легенды.