Я  слышала  о вас  много
хорошего.
     Он ищет,  ждет знака,  свидетельствующего, что  от  нее  не ускользнула
значительность момента,  который они  только что пережили, но  видит лишь ее
теплую улыбку.
     - Как вам тут? - спрашивает он.
     - К  такой компании, конечно, надо привыкнуть, но в основном люди здесь
заблудившиеся,  которые  уже  не могут  найти  обратный  путь,  вот  и  все.
Некоторые очень интеллигентны.
     Говорить с ними интереснее, чем со многими здоровыми. Может,  следовало
попасть  в  отделение Д  раньше? Пребывание  здесь  помогло  мне  кое в  чем
разобраться.
     - Например?
     -  Например,  есть  много способов  заблудиться,  а  потому заблудиться
гораздо легче,  чем  многие себе представляют. Окружающие меня люди не умеют
скрывать  свои чувства,  большинство не знает,  что делать с охватывающим их
страхом.
     - А что можно с ним делать?
     -  Принимать как должное,  вот  и все! Не  говорить: я заблудилась и не
знаю,  как  вернуться..,  а  продолжать  идти.  Шагать  и  шагать,  пока  не
заблудишься еще больше. Все должны это знать.
     Особенно вы, Джек Сойер.
     - Особен... -  Но прежде  чем  он закончил вопрос,  пожилая  женщина  с
морщинистым, добрым лицом подходит сзади и касается его плеча.
     - Извините меня, - она смущенно, как ребенок, наклоняет голову, чуть ли
не утыкаясь подбородком в грудь, - я хочу задать вам вопрос. Вы - мой отец?
     Джек улыбается женщине:
     - Позвольте мне сначала спросить вас. Вас зовут Эстель Паккард?
     Сверкнув глазами, женщина кивает.
     - Тогда да, я - ваш отец.
     Эстель Паккард радостно хлопает в ладоши, поворачивается и уходит, сияя
от радости. Отойдя на  восемь или  девять футов, оборачивается, весело машет
Джеку рукой и идет дальше.
     Когда  Джек  вновь смотрит  на  Джуди  Маршалл,  она  словно  чуть-чуть
приподнимает  вуаль  обыденности, но  и  этого  достаточно,  чтобы  он начал
понимать, какая необыкновенная у нее душа.
     -  Вы - очень хороший человек, правда, Джек Сойер?  И очень порядочный.
Вы, разумеется, и обаятельный, но обаяние и добропорядочность не всегда идут
рука об руку. Хотите, чтобы я рассказала вам о себе?
     Джек смотрит на Фреда, который держит жену за руку и сияет.
     - Я хочу, чтобы вы рассказали все, что найдете нужным.
     - Кое-что я не могу выразить словами,  что бы ни чувствовала, но вы все
равно поймете. Я могу сказать, что ваша незаурядная внешность не сделала вас
тщеславным.  И  внутренне  вы не  пустышка,  как  часто бывает  с  красивыми
мужчинами.
     Главная причина тому -  хорошее воспитание.  Я  могу сказать, что у вас
была замечательная мать. Я права, да?
     Джек смеется, тронутый ее интуитивной догадкой.
     - Я не знал, что это так заметно.
     - Знаете, в чем заметно? В вашем отношении к  совершенно чужим людям. Я
уверена, что вы росли среди тех, с кем местные жители могут встретиться лишь
в кино, но  вам  это  не  вскружило  голову. Вы  видите в  нас  людей,  а не
деревенских тупиц, вот почему я  знаю, что могу вам доверять. Очевидно, ваша
мать  трудилась не  зря. Я  тоже была  хорошей  матерью,  во  всяком случае,
старалась быть, поэтому я знаю, о чем говорю. Я вижу.
     - Вы говорите, что были хорошей матерью. Зачем использовать...
     - Прошедшее время? Потому что я говорю о том, что было до того как.
     Улыбка Фреда сменяет выражение тревоги.
     - Что значит - до того как?
     - Мистер  Сойер может  знать. - И  Джуди бросает  на  Джека  поощряющий
взгляд.
     - Извините, я думаю, что не знаю.
     -  Я хотела  сказать,  до того как  я очутилась здесь и наконец  смогла
многое  обдумать. Прежде  происходившее со мной пугало до смерти.., до того,
как я осознала, что могу  заглянуть  в себя и проанализировать то необычное,
что испытывала всю жизнь.
     До  того,  как у меня появилось  время, до  путешествий.  Думаю, что  я
по-прежнему хорошая мать, но я уже не та же самая мать.
     - Дорогая,  прошу тебя, - подает голос Фред. - Ты та же самая, просто у
тебя был нервный срыв. Мы должны поговорить о Тайлере.
     - Мы и говорим о Тайлере. Мистер Сойер, вы знаете смотровую площадку на
шоссе No 93,  там, где  дорога взбирается на холм примерно в  миле  к югу от
Ардена?
     - Я видел ее сегодня, - отвечает Джек. - Фред мне ее показал.
     - Вы видели все эти фермы? И холмы на горизонте?
     - Да. Фред сказал мне, что этот вид вам очень нравится.
     -   Там  мне  всегда  хочется  остановиться  и  выйти  из  машины.  Мне
действительно нравится этот вид.  Многие  мили полей, лесов, рек,  но позади
них встают холмы, и ты уже  больше ничего не видишь.  Но небо над холмами не
обрывается. И  это доказывает, что по  другую сторону холмов тоже есть  мир.
Путешествуя, можно попасть туда.
     -  Да,  вы  можете  попасть,  -  отвечает  Джек  и  чувствует,  как  по
предплечьям и спине бегут мурашки.
     -  Я? Я могу путешествовать только мысленно, мистер Сойер, я знаю,  как
это  делается, только потому, что попала в психушку. Но я  вдруг поняла, что
вы можете попасть туда, по другую сторону холмов.
     Во рту у  Джека сухо, как в пустыне.  Он чувствует, как растет  тревога
Фреда Маршалла, но ничем не может помочь ему.
     Ему  хочется   задать  ей  тысячу  вопросов,  но  начинает   с   самого
простенького:
     - Как вы это поняли? Что вы под этим подразумеваете?
     Джуди  Маршалл высвобождает  руку  из рук Фреда  и  протягивает  Джеку,
который сжимает ее в своих руках. Если она и выглядит обыкновенной женщиной,
то не сейчас. Она сияет, как маяк в ночи, как костер на далеком обрыве.
     - Скажем так.., глубокой ночью или когда я  долгое время  бывала  одна,
кто-то начинал шептаться  со мной. Не в ухо - ощущение такое, что шептали по
другую  сторону толстой  стены. Девочка, такая же, как я, моего  возраста. И
если я  в этот момент  засыпала,  мне всегда  снилось место,  где  жила  эта
девочка. Я назвала его Запределье, и это  такой  же мир,  как  округ  Каули,
только более светлый, чистый и  волшебный. В Запределье люди ездят в каретах
и живут в больших белых шатрах. В Запределье некоторые умеют летать.
     - Вы правы, -  говорит Джек. Фред переводит  тревожный взгляд с жены на
Джека, и последний добавляет:
     - Это кажется невероятным, но она права.
     - К тому времени, когда во Френч-Лэндинге  начался весь этот  кошмар, я
практически забыла о Запределье. Не думала о нем с двенадцати или тринадцати
лет.  Но  когда тучи стали  сгущаться над  Фредом,  Таем  и  мной,  мои  сны
становились все  кошмарнее,  а жизнь - все менее реальной. Я писала какие-то
слова, не зная зачем, говорила что-то безумное, разваливалась на части. Я не
понимала, что Запределье пыталось достучаться  до  меня. Девочка нашептывала
мне  по  другую  сторону  стены,   только  она  уже   выросла  и  по  голосу
чувствовалось, что очень напугана.
     - Почему вы решили, что я смогу помочь?
     -  Это возникло  у меня давно, когда вы арестовали  Киндерлинга и  вашу
фотографию напечатали в газете. Едва взглянув на нее, я подумала: "Он  знает
о Запределье". Не могу сказать, с чего я так решила, взглянув на фотографию.
Просто  поняла, что  вы знаете. А  потом, когда исчез Тай,  я сошла с ума  и
очнулась в этом  месте, то подумала:  если бы была возможность  заглянуть  в
головы  некоторых  из  этих  людей, отделение  Д не слишком отличалось бы от
Запределья. И вспомнила вашу фотографию. И начала все больше понимать насчет
путешествий. Это утро я мысленно ходила по Запределью. Видела его, касалась.
Вдыхала тамошний  невероятно вкусный воздух. Вы знали, мистер Сойер, что там
есть  кролики размером  с  кенгуру? От одного только взгляда на них  хочется
рассмеяться.
     Джек  широко улыбается, наклоняется, чтобы поцеловать руку,  совсем как
ее муж.
     Очень мягко она убирает руку.
     - Когда  Фред сказал мне, что виделся с вами  и вы помогаете полиции, я
поняла, что вы оказались здесь не случайно.
     Содеянное  этой женщиной  поражает  Джека. В  самый страшный  момент ее
жизни,  когда похитили сына, а  разум грозился покинуть ее, она использовала
память, чтобы обрести силу, и  сотворила чудо.  В глубинах подсознания нашла
способность  путешествовать. Находясь в замкнутом пространстве отделения для
душевнобольных, смогла  перенестись в другой  мир,  который знала  только по
детским  снам.  Наверное,  лишь  благодаря  невероятной храбрости, о которой
упоминал ее муж, ей удалось совершить этот подвиг.
     -  Однажды вы  что-то сделали, не так ли? - спрашивает его  Джуди. - Вы
побывали  в  Запределье  и что-то сделали..,  что-то  важное.  Вы  можете не
говорить, я  и  так  все вижу.  Это ясно  как божий день.  Но  вы должны это
подтвердить, чтобы я услышала. Так что скажите, скажите "да".
     - Да.
     - Сделал что? - переспрашивает Фред. - В стране снов?
     Как вы можете говорить "да"?
     - Подождите, -  останавливает его Джек. - Потом я вам кое-что покажу. -
И  возвращается  взглядом  к удивительной  женщине, которая сидит перед ним.
Джуди Маршалл светится изнутри, светится интуицией, храбростью, силой  воли,
и хотя  она для  него - запретный плод, теперь  это единственная женщина,  в
этом мире или другом, которую он сможет любить до конца своих дней.
     - С вами произошло то же, что и со мной, - говорит Джуди. - Вы забыли о
том мире. Со временем стали полицейским, детективом. Более того, стали одним
из лучших детективов всех времен. Вы знаете почему?
     - Полагаю, потому что мне нравилась эта работа.
     - А чем именно она вам нравилась?
     - Возможностью помогать  обществу.  Защищать  простых людей.  Сажать за
решетку плохишей. Интересная была работа.
     - И вы думали, что она не перестанет быть интересной. Потому что всегда
будет нужно решать новую проблему, отвечать на новый вопрос.
     Она  попадает в  десятку,  хотя до  этого момента в таком ракурсе он на
свою работу не смотрел.
     - Совершенно верно.
     - Вы были великим  детективом, даже когда этого не знали, потому что от
вас требовалось что-то найти.., что-то жизненно важное.
     "Я - копписмен", - вспоминает Джек тихий  голос в ночи,  обращающийся к
нему с другой стороны толстой, толстой стены.
     - Вам требовалось что-то найти ради спасения собственной души.
     - Да, -  кивает Джек, и от этого короткого слова на глаза навертываются
слезы.  - Я всегда хотел найти то,  чего недоставало. Вся моя жизнь - поиски
тайны, которая могла бы многое прояснить.
     Сверкает воспоминание,  яркое, как  эпизод  цветного  фильма.  Огромный
шатер,  белая комната, в которой умирает прекрасная тяжело больная королева,
и  маленькая  девочка, на  два или три года  моложе его,  двенадцатилетнего,
среди ее придворных.
     - Вы называли это место Запредельем? - спрашивает Джуди.
     - Я называл его Долинами.
     -  У  него  такое  ощущение,  что  он открывает  сундук  с сокровищами,
которыми наконец-то может поделиться.
     -  Хорошее  название.  Фреду этого  не  понять,  но когда  я этим утром
отправилась туда на долгую прогулку, то  почувствовала, что мой сын где-то в
Запределье.., в ваших  Долинах.  Его там спрятали.  Ему  по-прежнему  грозит
опасность,  но  он  жив  и  невредим. В  камере. Спит  на  полу.  Но  живой.
Невредимый. Вы думаете, такое может быть, мистер Сойер?
     - Одну  секунду, - вмешивается Фред. -  Я понимаю твои чувства,  и  мне
тоже хочется  в это верить, но  реальный  мир, в котором мы живем,  все-таки
здесь.
     -  Я думаю,  есть  много реальных  миров,  - поправляет  его Джек. -  И
уверен, что Тайлер где-то в Запределье.
     - Вы сможете его спасти, мистер Сойер? Сможете вернуть сюда?
     -  Как  вы  сами  уже  сказали,  миссис  Маршалл,  я оказался здесь  не
случайно.
     - Сойер, я надеялся, что из вас двоих вы будете более здравомыслящим, -
говорит Фред. - Но разговор, похоже, закончен. К нам идет надзирательница.

        "x x x"

     Выезжая с  автомобильной  стоянки  к больнице,  Фред  бросает  короткий
взгляд на дипломат, который лежит на коленях у Джека, но ничего не  говорит.
Молчит, пока они не добираются до шоссе No 9З.
     - Я рад, что вы со мной поехали.
     - Спасибо вам, - отвечает Джек. - Я тоже.
     - Я чувствую, мне не хватает ума, чтобы понять ваш разговор, но я хотел
бы узнать ваше мнение. Думаете, все прошло хорошо?
     -  Даже  лучше, чем  хорошо. Ваша жена... Я  даже... У  меня просто нет
слов, чтобы сказать, какая же она молодец.
     Фред кивает, искоса глядя на Джека:
     - То есть вы не думаете, что она сошла с ума?
     - Если это безумие, то я хотел бы быть таким же безумным.
     Прямая  полоса  асфальта,  поднимающаяся  по пологому  холму,  кажется,
уходит в бездонную синеву неба.
     Еще один взгляд Фреда.
     -  И  вы  говорите,  что  видели  это   место,  которое  она   называет
Запредельем?
     - Да, видел. Пусть в это трудно поверить.
     - Ничего не придумываете? Не вешаете мне лапшу на уши?
     Можете поклясться могилой матери?
     - Клянусь могилой матери.
     - Вы там бывали? Не в грезах, а наяву?
     - В то лето мне было двенадцать лет.
     - Могу я тоже попасть туда?
     -  Вероятно, нет. - Это  ложь, потому что Фред может попасть в  Долины,
если Джек возьмет его с собой, но эту дверь Джек хочет захлопнуть как  можно
плотнее.   Он  может  представить  себе,  как   приводит   Джуди  Маршалл  в
параллельный мир.
     Фред - это  другая история. Джуди  более  чем заслужила  путешествие  в
Долины, Фред все еще не может  поверить в их существование. Для Джуди Долины
сразу  бы стали родным  домом, но ее муж  превратился  бы  в якорь,  который
тормозил бы его.
     Это он уже проходил, с Ричардом Слоутом.
     - Наверное, вы правы,  - кивает Фред. - Если  не возражаете, я бы хотел
остановиться на вершине холма.
     - Дельная мысль.
     Они поднимаются на холм, и Фред сворачивает на  смотровую  площадку. Но
вместо  того чтобы  вылезти  из  кабины, указывает на  дипломат, лежащий  на
коленях Джека:
     - Вы хотели мне что-то показать?
     -  Да. Я бы  показал  раньше,  но после  нашей  остановки  здесь  решил
подождать и  сначала выслушать Джуди.  И я рад, что подождал. Теперь  мне не
надо объяснять, как и где я ее нашел.
     Джек открывает дипломат и достает бейсболку "Пивоваров", найденную этим
утром.
     - Взгляните, - протягивает Фреду.
     - Святой Боже, - бормочет Фред. - Это.., это?.. - Он заглядывает внутрь
бейсболки,  понимает,  что она принадлежит его сыну, шумно втягивает воздух,
вскидывает глаза на Джека. Бейсболка  Тайлера.  Господи, Таил ера! О боже. -
Он прижимает бейсболку к груди, дважды глубоко  вдыхает, не отрывая  взгляда
от Джека. - Где вы ее нашли? Как давно?
     -  Я  нашел ее на дороге этим утром.  В том  месте,  которое ваша  жена
называет Запредельем.
     Фред Маршалл со стоном открывает дверцу и выпрыгивает из кабины. К тому
времени как Джек догоняет его, он уже стоит на самом краю  обрыва и  смотрит
на далекие сине-зеленые холмы. Поворачивается к Джеку:
     - Вы думаете, он еще жив?
     - Думаю, жив.
     -  В  том мире.  - Фред  указывает  на холмы. Слезы текут  из его глаз,
уголки рта опускаются. -  В мире, который, по словам Джуди, находится где-то
там.
     - В том мире.
     - Так пойдите  туда и найдите его! - кричит Фред.  Щеки  его  мокрые от
слез.  Он трясет  рукой с  зажатой  в  кулаке бейсболкой. - Пойдите  туда  и
приведите  его назад,  черт бы вас побрал! Мне туда  не попасть, значит, это
ваш долг! - Он подступает к Джеку, кажется, хочет ударить его, но вместо это
обнимает и начинает рыдать.
     Джек  нарушает  тишину, лишь  когда  плечи  Фреда перестают трястись, а
дыхание чуть успокаивается:
     - Я сделаю все, что смогу.
     - Я знаю.  -  Фред  отходит  на шаг,  вытирает  лицо. -  Извините,  что
накричал на вас. Я знаю, что вы хотите нам помочь.
     Двое мужчин поворачиваются,  чтобы вернуться к "эксплореру". Далеко  на
западе земля словно укрыта светло-серым одеялом.
     - Что это? - спрашивает Джек. - Дождь?
     - Нет, туман, - отвечает Фред. - Поднимается с Миссисипи.


        " * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ * "

        "ТАМ, ГДЕ НОЧЬ ЦАРИТ ВСЕГДА"

        "Глава 15"

     К вечеру  температура  понижается на пятнадцать  градусов: над  округом
Каули проходит холодный фронт. Грозы нет, но небо меняет цвет на фиолетовый,
и  туман прибывает. Место  его рождения  - река;  он медленно поднимается по
Чейз-стрит,  заглатывая сначала ливневые  канавы,  потом  тротуары, наконец,
сами дома Полностью все скрыть он не может, такое под силу  только зимним  и
весенним  туманам, но  изменяет силуэты и  лишает цвета. В тумане  привычное
кажется чужеродным. Да еще этот запах, древний запах моря, который проникает
глубоко  в ноздри и  будит  часть  мозга, готовую  поверить в  существование
монстров, шныряющих  под завесой тумана,  от этого по  спине ползет страх, а
сердце ускоряет свой бег.
     На  Самнер-стрит  Дебби  Андерсон   по-прежнему  выполняет  обязанности
дежурного.  Арнольда "Бешеного Мадьяра" Храбовски  отослали домой без бляхи,
по существу,  отстранили от службы, и  он чувствует,  что должен задать жене
пару-тройку  прямых вопросов (ответы  на них он в  принципе знает, отчего на
душе скребут кошки). Дебби сейчас стоит у окна, хмурится. В руке чашка кофе.
     - Не нравится мне все это, - говорит она мрачному Бобби Дюлаку, который
пишет  донесение.  -  Напоминает  фильмы   ужасов,  которые  я  смотрела  по
телевизору, когда училась в школе.
     - Ужасов? - переспрашивает Дюлак, поднимая голову.
     -  Ну  да.  - Она вглядывается  в сгущающийся  туман.  -  Про  Дракулу.
Джека-Потрошителя.
     - Я  ничего не хочу слышать о Джеке-Потрошителе, - чеканит Дюлак.  - Ты
уж извини, Дебби. - И продолжает прерванное занятие.
     На  автостоянке у магазина "С семи до одиннадцати" мистер Раджан Патель
стоит около телефона-автомата (он  по-прежнему перетянут желтой  полицейской
лентой,  и мистер Патель не может сказать нам, когда его смогут использовать
по   прямому  назначению).  Он  смотрит  на  центр  города,  который  словно
поднимается из большущей  миски сметаны. Дома в дальнем, более низком  конце
Чейз-стрит уже погрузились в эту миску.
     Видны только вторые этажи.
     - Если он  там внизу, -  мистер  Патель разговаривает  сам  с  собой, -
сегодня он может сделать все, что захочет.
     Он скрещивает руки на груди, по телу пробегает дрожь.
     Дейл Гилбертсон дома, вот  уж чудо из чудес.  Он собирается пообедать с
женой и сыном, даже если после этого рухнет мир.
     Он  выходит  из кабинета, где  двадцать  минут  говорил по  телефону  с
детективом ПУВ Джеффом Блэком (только невероятным усилием воли ему удавалось
не сорваться на крик), и видит, что жена стоит  у  окна. Хмурится точно  так
же, как Дебби Андерсон, только вместо чашки кофе в руке бокал вина.
     -  Речной туман. -  В голосе Сары слышится отвращение. -  Вот некстати.
Если он там...
     - Не смей этого говорить, - обрывает ее Дейл. - Даже не думай.
     Но  он  знает,  что  они  оба  не  могут   не  думать  об  этом.  Улицы
Френч-Лэндинга, затянутые  туманом улицы  Френч-Лэндинга,  уже  пустынны:  в
магазинах  нет  покупателей,  на тротуарах  - праздношатающихся, в  парках -
гуляющих. И уж  точно нигде  нет детей.  Родители просто не выпустят  их  из
дому. Даже  на  Нейлхауз-роуд,  где добросовестное  выполнение  родительских
обязанностей  скорее  исключение,  чем правило, родители будут Держать детей
при себе.
     - Не буду, - соглашается она. - Это все, что я могу.
     - Что на обед?
     - Как насчет тушеной курицы?
     Столь горячее блюдо - неудачный выбор для обычного июльского вечера, но
этот выдался холодным и туманным, поэтому  Дейл довольно улыбается. Подходит
к жене, обнимает:
     - Отлично. И чем раньше, тем лучше.
     Она поворачивается, на лице разочарование.
     - Поедешь в участок?
     -