ь нанес
coup dе grace <Coup de grace - смертельный удар, прекращающий страданиями
нанесенный из милосердия.>.
     - И где должна быть дорога? - спрашивает Док.
     Сонни, которому от мысли об этой дороге как-то не по себе, указывает на
простыню  темноты, начинающуюся  справа  от  щита и  тянущуюся к  соседнему,
размером  поменьше  к дубу. Когда  он  всматривается  в темноту,  она теряет
двухмерность  и   углубляется  в  лес,  словно  пещера  или   черная  дыра,.
пробивающая воздух. Стенки пещеры -  черной дыры растворяются, расходятся, и
его  взгляду открывается проселок, шириной примерно пять  с половиной футов,
который, должно быть, всегда там и был.
     - Черт знает что! - восклицает Кайзер Билл. -  Не понимаю, как мы могли
не заметить эту дорогу, когда проезжали мимо в первый раз.
     Сонни  и  Док переглядываются: Кайзер  подошел  слишком  поздно,  чтобы
увидеть, как дорога словно материализовалась из черной стены толщиной в лист
бумаги.
     - Все не так просто, - говорит Сонни.
     - Глаза должны приспособиться, - добавляет Док.
     -  Ладно, - кивает Кайзер Билл. - Если вы и дальше будете спорить, кому
ехать за  Мышонком  и  Нюхачом, то  позвольте мне  освободить  вас  от этого
важного дела. -  Он включает передачу,  резко  газует  и срывается  с места,
словно курьер времен Первой мировой  войны  с  важным  донесением  с фронта.
Уехавшие  достаточно  далеко   вперед  Мышонок  и  Нюхач  останавливаются  и
оглядываются, должно быть, услышав рев мотора.
     - Наверное, в этом все дело. - Сонни смущенно смотрит на Дока. -  Глаза
должны приспособиться.
     - Другой причины просто не может быть.
     Не  убедив в этом друг друга, оба оставляют малоприятную тему, наблюдая
за Кайзером Биллом, который  уже догнал Нюхача и Мышонка. Кайзер  показывает
на Сонни  и Дока. Нюхач что-то показывает Кайзеру. Мышонок что-то показывает
им обоим.  Кайзер  вновь  показывает  на  Сонни и Дока.  Похоже  на разговор
глухонемых. Наконец,  Кайзер разворачивает мотоцикл и с ревом направляется к
ним. Нюхач и Мышонок не отстают.
     Обычная история: если Нюхач не во главе, воцаряется беспорядок.
     Кайзер  останавливается по  другую сторону  найденной  дороги.  Нюхач и
Мышонок - рядом, Мышонок - напротив узкого проселка.
     -  Вроде  бы  заметить  дорогу не так уж и сложно, -  размышляет  вслух
Нюхач.  - Но,  так  или иначе, мы ее  нашли. А то  я уже  начал сомневаться,
Мышонок.
     - Ага.  - Мышонок, всегда жизнерадостный,  привыкший воспринимать мир с
улыбкой,   заметно  сник.  И  загорелая,  выдубленная   ветром  кожа  как-то
побледнела.
     - Парни, хочу сказать  вам правду, - продолжает Нюхач. -  Если Сойер не
ошибается  насчет  этого  дома,  вонючий недоносок,  который  построил  его,
наверняка  понаставил  ловушек  и  всяких  сюрпризов. Конечно, дом  строился
давно,  но,  если его  хозяин  -  Рыбак, у  него  еще  больше  оснований  не
подпускать людей к своему логову. Поэтому мы должны прикрывать спину. Лучшая
тактика - ударить со всей силы, но  надо быть настороже. А потому приготовим
оружие, чтобы оно было под рукой, идет?
     Нюхач открывает один из  багажных ящиков, достает кольт калибра  9 мм с
рукояткой из слоновой кости и вороненым стволом. Вставляет обойму, снимает с
предохранителя. Сонни  вытаскивает "магнум" калибра 357, Док - кольт,  такой
же,  как  у Нюхача,  Кайзер  Билл -  старый  "смит-вессон" 38-го  калибра, с
которым не расстается с конца  семидесятых. Револьверы  и пистолеты, которые
ранее  использовались  только  в тирах,  перекочевывают  в  карманы  кожаных
курток. Мышонок,  у  которого Стрелкового  оружия  нет, рассовывает  ножи по
карманам джинсов,  за  голенища  сапог. Один отправляется  на поясницу,  под
пояс.
     -  Отлично, - кивает  Нюхач.  -  Те,  кто там  живет,  услышат  о нашем
приближении, что бы мы ни делали, скорее  всего уже знают о нас, поэтому нет
смысла  маскироваться.  А потому  действуем  быстро, напористо..,  вы в этом
доки. Используем  скорость  в  качестве союзника. В зависимости от того, как
будут разбиваться события, постараемся как можно ближе подобраться к дому.
     - А если ничего не произойдет? - спрашивает Кайзер Билл. - Если  мы так
и  доедем  до  дома?  Я  вот   не  вижу  причин  ожидать  встречи  с  чем-то
сверхъестественным. Да, с Мышонком случилось что-то плохое, но.., вы знаете.
И это не значит, что нас ждет то же самое.
     - Тогда просто насладимся поездкой, - отвечает Нюхач.
     - И ты не захочешь заглянуть в дом? - не отстает Кайзер. - Возможно, он
держит там детей.
     - Возможно, он в  доме.  Если да, то,  что бы я  ни  обещал Сойеру,  мы
выкурим его оттуда. Живым лучше, чем мертвым, но я не буду возражать  против
того, чтобы причинить серьезный ущерб его здоровью.
     Ему  отвечает одобрительный гул голосов. Только Мышонок  имеет  на этот
счет собственное мнение: он лишь наклоняет голову и еще крепче сжимает руль.
     -  Поскольку Мышонок там уже бывал, он едет первым.  Док и  я - за ним,
Сонни и Кайзер прикрывают наши задницы.  - Нюхач смотрит на них. - Держитесь
в шести - восьми футах, понятно?
     "Не ставь Мышонка первым, ты должен возглавить колонну", - раздается  в
голове Сонни внутренний голос, но он кивает:
     - Понятно, Нюхач.
     - Построились.
     Они передвигают  байки, занимая указанные  Нюхачом  позиции.  Всем, кто
едет по шоссе No 35, пришлось бы затормозить, чтобы не наехать на здоровяков
на мотоциклах. Но ни одного автомобиля  не  появляется ни  справа, ни слева.
Все, включая  Мышонка,  газуют и готовятся рвануть  с  места. Сонни  ударяет
кулаком в кулак Кайзера и вновь вглядывается в черный тоннель в лесу.
     Большая ворона  садится  на  одну  из нижних ветвей,  наклоняет голову,
вроде бы пытается встретиться взглядом с Сонни.
     Ворона, должно  быть, смотрит на всех, Сонни это  понимает, но не может
отделаться от  ощущения,  что  она уставилась именно  на него.  Ее блестящие
глазки полны  насмешки. Осознание, что ворону забавляет его  вид, заставляет
Сонни, нависшего над рулем байка, вспомнить о "магнуме".
     "А не превратить ли тебя в комок окровавленных перьев, крошка?"
     Не  расправляя крыльев, ворона  отпрыгивает по  ветви  назад и исчезает
среди дубовых листьев.
     - ПОЕХАЛИ - кричит Нюхач.

        "x x x"

     В тот самый  момент, когда байк Мышонка трогается с места, гниющие руки
Маленькой Нэнси опускаются на его плечи.
     Ее  тонкие кости жмут с такой  силой, что на коже под курткой наверняка
останутся  синяки. И  хотя  Мышонок  знает,  что  такое  невозможно,  нельзя
избавиться от того,  чего нет, внезапная  боль в плечах  приводит к  попытке
скинуть нежелательную наездницу. Мышонок дергает  плечами, выворачивает руль
из стороны в сторону, отчего байк едва не заносит. Как только  байк начинает
тянуть  вбок, Маленькая  Нэнси еще  сильнее  вцепляется  в Мышонка.  А когда
Мышонок выравнивает байк, обнимает костлявыми руками шею, прижимается  телом
к спине. Ее череп трется о его затылок, зубы впиваются в кожу.
     Это уже чересчур. Мышонок знал, что она появится, но не ожидал, что это
будет  так. И несмотря  на скорость, у него ощущение,  что  воздух  заменила
более плотная и вязкая  субстанция,  густой сироп, который  задерживает его,
тянет  назад. И  он, и байк стали гораздо  тяжелее,  словно на этом проселке
сила тяжести неизмеримо возросла. Голова гудит, из леса по  его правую  руку
уже доносится рычание  собаки. Мышонок полагает, что он бы все это выдержал,
если бы не тот же  трюк, каким его остановили в прошлый раз, когда он  попал
на эту  тропу: мертвая  женщина. Тогда это  была Киз Мартин;  теперь мертвая
женщина -  Маленькая Нэнси, и она ни на секунду  не оставляет  его в  покое:
бьет по голове, по бокам, рвет уши. Он чувствует, как ее зубы оставляют шею,
чтобы тут же впиться в левое плечо. Одна из рук болтается перед ним,  и ужас
еще  сильнее охватывает  Мышонка, когда  до него доходит,  что  он видит эту
руку.  Лохмотья  кожи висят  на длинных  костях,  белые  черви  копошатся  в
оставшихся ошметках плоти.
     Рука, судя по прикосновению, губчатая и костлявая одновременно, хватает
Мышонка  за  щеку, ползет  ко  лбу. На том  Мышонок  ломается: паника  белым
взрывом врывается в мозг, он теряет контроль над байком. Когда он вписывался
в поворот, выводящий к "Черному  дому",  байк уже  опасно  кренился,  а  тут
Мышонок дергается от отвращения и вместе с байком валится на землю.
     В  этот  самый  момент  слышит, что собака рычит в  каких-то нескольких
ярдах  от  него. "Харлей" придавливает  ногу  Мышонка,  инерция  тащит  байк
вперед,  вместе с  седоками,  реальным  и  призрачным. Когда  Мышонок  видит
"Черный дом", затаившийся среди деревьев, костлявая рука ладонью ложится ему
на глаза. Его крик тонет в яростном лае собаки.
     Через несколько секунд после съезда с шоссе Нюхач чувствует, как воздух
сгущается и становится липким. "Это какой-то  фокус,  -  говорит  он себе. -
Иллюзия,  вызванная  действующими на мозг токсинами, распыляемыми  Рыбаком".
Надеясь, что остальных эта иллюзия не собьет с  толку, он поднимает голову и
смотрит поверх плеч и головы Мышонка. Примерно в  пятидесяти  футах проселок
поворачивает  налево.  Густой  воздух  давит  на  руки  и  плечи,  в  голове
поселяется   тупая,   нарастающая  боль,  начинается  за  глазами,  медленно
продвигается вглубь. Нюхач бросает короткий  взгляд на Дока и видит, что тот
в порядке.  Смотрит на спидометр: уже тридцать пять миль в  час, и  скорость
растет. К повороту они могут разогнаться до шестидесяти.
     Где-то справа  рычит  собака.  Нюхач  выхватывает из  кармана пистолет,
слышит, что рычание движется к повороту с той же скоростью, что и они.  Зона
боли расширяется. Боль выдавливает глаза  из орбит. Большая собака (конечно,
собака,  кто  же  еще?) приближается, и леденящее кровь  рычание  заставляет
Нюхача увидеть  огромную  голову, сверкающие злобой, налитые  кровью  глаза,
раскрытую пасть, полную акульих зубов, капающую на землю слюну.
     Две  причины  мешают ему сконцентрироваться. Первая - Мышонок, который,
входя  в  поворот,  мотается на своем  байке  из стороны  в  сторону, словно
стараясь  оторвать  от  спины  сгустившийся  воздух.  Вторая  -  утроившееся
давление, с которым боль пытается выпихнуть глаза  из глазниц.  И как только
он видит,  что  падение Мышонка  неминуемо,  сосуды  в его глазах  лопаются.
Кровавая  краснота  быстро  переходит  в  абсолютную  черноту.  А  в  голове
раздается отвратительный голос:  "Эми зидить на моем колене и обнимать меня.
Я решить ее зесть. Как она брыкатза и царапатза. Я пришлоз задушить..."
     - Нет! - ревет Нюхач, и голос, выталкивающий его глаза,  превращается в
хриплый смех. Но долю секунды Нюхач видит кого-то высокого и худого, с одним
глазом, с зубами, блеснувшими из-под шляпы или капюшона...
     ...мир вдруг кренится, и вот он уже лежит на спине, а байк давит ему на
грудь. Все, что он видит, замарано черным, сочится  красным. Мышонок кричит,
и,  повернув  голову  на крики,  Нюхач видит  красного Мышонка, лежащего  на
красной  дороге, и  бегущую к  нему огромную красную  собаку. Нюхач не может
найти пистолет, он куда-то отлетел. Крики, вопли, рев моторов наполняют уши.
Он   выкарабкивается  из-под   байка,  крича  непонятно  что.  Красный   Док
проскакивает  мимо на  красном байке и  едва не  сбивает  с ног.  Он  слышит
выстрел, потом другой.

        "x x x"

     Док  замечает  взгляд  Нюхача и старается не показывать  виду, как  ему
херово.   Грязная  вода  булькает  в   желудке,   кишечник  скручивает.  Ему
представляется, что движется он со скоростью пять миль в час, такой густой и
противный  воздух. По какой-то причине его  голова весит  тридцать или сорок
фунтов, и это хуже всего; даже интересно, сможет ли он остановить революцию,
начинающуюся в его внутренностях. Плотность воздуха все усиливается, а потом
- бум, словно исчезает,  и его  голова, воздух  ее  больше  не поддерживает,
превращается в сверхтяжелый шар для боулинга, который  так  и норовит упасть
на грудь. Оглушающее  рычание  доносится из  леса, и  Док с трудом подавляет
рвотный  рефлекс.  Краем  глаза  он   видит,  как  Нюхач  достает  пистолет,
чувствует,  что должен сделать то же самое,  но вспоминает Дейзи Темперли, и
это воспоминание парализует его волю.
     Будучи  резидентом  в  университетской  больнице  Урбаны,  Док  провел,
разумеется,  под  контролем  опытных  специалистов,  около  сотни  различных
операций и ничуть не реже был ассистентом. До появления в операционной Дейзи
Темперли все они прошли хорошо. Предстояла операция на ноге, сложная,  но не
угрожающая жизни. Дейзи попала  в автоаварию, или с ней произошел несчастный
случай, а  теперь  ее  по  частям  собирали вновь.  Она  уже  перенесла  две
операции,  и эта, связанная с установкой штифта и еще несколькими  рутинными
мероприятиями,  была  далеко  не  последней.  Через  два часа  после  начала
операции заведующего отделением, который  курировал  Дока,  срочно вызвали в
другую операционную. То ли из-за того, что в последние сорок восемь часов он
практически  не  спал, то ли потому, что он уже представлял себе, как мчится
по автостраде с Нюхачом, Мышонком  и другими своими новыми  друзьями, но Док
ошибся. Не во  время операции - после. Назначая  медикаментозное лечение, не
правильно рассчитал дозировку, и двумя часами  позже Дейзи  Темперли умерла.
Он мог бы спасти свою  карьеру,  возможности были,  но не стал этого делать.
Ему позволили окончить резидентуру, после чего он навсегда ушел из медицины.
А в разговоре с Джеком существенно упростил мотивы, побудившие его к этому.
     Док больше  не  может  сдерживать  ураган,  разбушевавшийся  в  животе.
Поворачивает голову и блюет на ходу. Это не первый раз, когда ему приходится
расставаться с содержимым желудка, не сбавляя скорости, но самый болезненный
и грязный.  Вес головы, шара для  боулинга,  не  позволяет вытянуть  шею,  а
потому блевотина покрывает правые плечо и руку. А то, что вылетает  изо рта,
похоже,  отрывается с корнем. Его не удивляет, что в блевотине кровь. Боль в
желудке только усиливается.
     Сам не замечая  того, Док  притормаживает, а когда вновь  смотрит перед
собой и прибавляет газу, то  видит,  как  Мышонок  валится набок и  вслед за
мотоциклом его тащит в поворот.
     В  ушах  стоит  гул, словно  рядом  расположился  небольшой, но  шумный
водопад.  До  него доносится  вопль  Мышонка.  Он  слышит приглушенный  крик
Нюхача: "Нет!"  И тут же Нюхач натыкается на большой  булыжник или  какую-то
другую  преграду,  потому  что  его "электра  глайд"  отрывается  от  земли,
перескакивает  через  эту  самую  преграду, летит по сгустившемуся  воздуху,
чтобы опуститься на Нюхача.  Доку приходит в голову, что  в своей миссии они
потерпели сокрушительное поражение.
     Нормальный мир остался за обочиной шоссе, а они по уши влезли в дерьмо.
Он принимает  единственно логичное решение: выхватывает  из кармана пистолет
калибра 9 мм и пытается определиться с первой целью.
     Уши прочищаются, звуки жизни обрушиваются на него.
     Мышонок  все кричит.  Док  не  может  понять, как он не  слышал рычания
собаки, ведь его не могут  перекрыть ни рев мотоциклетных моторов, ни  крики
Мышонка. Движущееся рычание - самый  громкий в  лесу  звук. Гребаная  собака
Баскервилей бежит к  ним, а  Мышонок  и Нюхач  вышиблены из седла.  Судя  по
рычанию, размером она не меньше медведя. Док выставляет пистолет перед собой
и  ведет мотоцикл одной рукой.  Проскакивает мимо Нюхача,  который  пытается
вылезти из-под своего байка. Жуткий звук - Док представляет себе, как собака
размером с медведя раскрывает пасть, чтобы сомкнуть ее на голове Мышонка, но
это  видение  тут  же  исчезает.  Ситуация   меняется  с  калейдоскопической
быстротой, и, если он будет отвлекаться?, эти  челюсти могут сомкнуться и на
его голове.
     Он только  успевает подумать: "Это не обычная  собака,  речь даже не  о
размерах..."
     ...когда что-то огромное и черное выскакивает из леса  справа от него и
по  диагонали несется к Мышонку. Док  нажимает на спусковой крючок, и грохот
выстрела заставляет животное наполовину развернуться и зарычать на него. Док
видит два красных глаза  и открытую пасть  с  длинным  языком  и  множеством
острых  зубов. Молния ужаса пронзает Дока  от темечка до  мошонки,  его байк
разворачивается  поперек дороги, замирает. Внезапно Доку кажется, что вокруг
глубокая ночь. Разумеется,  собаку он не видит: как можно разглядеть  черную
собаку в ночной тьме?
     Но тварь вновь разворачивается и бежит к Мышонку.
     "Она не  бросилась на меня из-за пистолета и потому, что за моей спиной
еще двое парней",  - думает Док. Его голова и руки, кажется, набрали  еще по
сорок  фунтов  каждая, но он  борется с избытком  массы, выпрямляет  руки  и
стреляет  вновь.  На этот  раз  знает,  что попал  в тварь,  которая лишь на
мгновение сбивается с курса. Морда опять поворачивается к Доку. Тварь громко
и протяжно рычит, из пасти  брызжет слюна. Хвост или его подобие мотается из
стороны в сторону.
     Когда Док смотрит в раскрытую красную  пещеру, его  решимость  слабеет,
руки  становятся еще тяжелее, ему  с трудом удается держать голову. Ощущение
такое,  что он падает в эту красную пасть.  Пистолет  почти  вываливается из
ослабевших  пальцев.  Тех  самых  пальцев,  которые  выписали  роковую  дозу
лекарства прооперированной Дейзи Темперли. Тварь бежит к Мышонку. Док слышит
Сонни,  выкрикивающего ругательства. Громкий  взрыв справа  вырубает оба его
уха, вокруг устанавливается блаженная тишина, "Приплыли, - говорит себе Док.
- Полночь в полдень".

        "x x x"

     На Сонни  темнота сваливается  одновременно с рвущей болью  в  голове и
животе. Такой  сильной боли он никогда не испытывал и понимает: именно из-за
нее свет померк у него перед глазами. Он и Кайзер Билл в восьми футах позади
Нюхача и Дока и в пятнадцати  от поворота  узкого проселка. Кайзер отпускает
руль и обеими  руками хватается за голову. Сонни прекрасно понимает, что тот
сейчас  чувствует: раскаленный  кусок  железной  трубы  длиной  четыре  фута
вонзился в макушку и опускается все  ниже, добираясь до яиц, сжигая все, что
встречается по пути. "Эй,  парень", - говорит он и  тут замечает, что воздух
превращается в густой сироп, словно атомы кислорода и углекислого газа стали
такими  липкими, что приклеиваются к коже.  Тут Сонни видит,  что  у Кайзера
закатываются глаза, и понимает, что тот вот-вот отключится. Боль разрывает и
его, но он знает, что должен  помочь Кайзеру. Сонни протягивает  руку к рулю
его байка, наблюдая, как зрачки  Кайзера исчезают под верхними веками. Кровь
струйками вырывается из ноздрей, тело  откидывается назад, потом сваливается
в  сторону. Пару секунд байк тащит своего наездника,  потому что один  сапог
зацепился  за  руль. Потом  сапог соскальзывает, а  рука Сонни останавливает
байк.
     Раскаленная докрасна  труба тем временем  протыкает  Сонни  желудок,  и
выбора  у него  уже  нет; он  позволяет  байку Кайзера  свалиться на  землю,
стонет, сгибается пополам и выблевывает всю еду, которую съел за свою жизнь.
Когда  внутри  ничего не остается, желудку  определенно становится легче, но
боль вгоняет в голову одну огромную спицу  за другой. Руки и ноги становятся
ватными.  Сонни смотрит  на  свой  байк.  Вроде  бы стоит  на  месте. Он  не
понимает, как можно  двинуть его дальше, но окровавленная рука  поворачивает
ручку газа.  Ему удается сохранить  равновесие,  когда  мотоцикл трогается с
места.  "Это  моя  кровь?"  -  гадает он,  вспоминает  две красные  струйки,
вырвавшиеся из ноздрей Кайзера.
     Шум,  который  набирал  силу, превращается  в  рев "747-го", идущего на
посадку. Сонни думает, что  сегодня у него нет ни малейшего желания смотреть
на животное, Которое может издавать такие звуки. Мышонок был абсолютно прав:
это   гиблое