вся компания торопливо топала к
центральной улице, где в любой веси обычно располагается постоялый двор, а
мимо них молчаливыми жутковатыми тенями проплывали в ночи призрачные
силуэты домов, тянувшихся по обе стороны дороги непрерывными вереницами.
Порой Благуше казалось, что по бокам сидят затаившиеся до поры до времени
неведомые страшилища, поджидая удобного момента для нападения... Ни живого
огонька в окнах, ни людского звука - как повымирало все.
  "Вот проклятие, оторви и выбрось, - озабоченно подумал слав, поправляя на
плече ремень котомки, - вроде и не пил, а такие страсти мерещатся".
  - Умеет тут народ дрыхнуть, - присвистнул Воха, отшвыривая в сторонку
огрызок очередного погибшего яблока, коих, казалось, у него за пазухой не
счесть. Обнаружив наконец искомую центральную улицу, которую от прочих
можно было узнать по ширине, он свернул на нее первым. - Никогда не видел,
чтобы народ разом так дрых, хрум, прямо как без задних ног...
  - А по мне так нет тут никого, - не согласился Благуша, топая следом за
бардом вместе с Минутой и Проповедником. - Псов и то не слышно, оторви и
выбрось. А такого ни в одной веси не бывает. Не знаю как вам, а мне здесь
не нравится...
  Проповедник после этих слов почему-то подозрительно шумно засопел, а
Минута вздохнула, словно было ей известно то, чего не знал слав. Воха
Василиск же и вовсе обернулся, заставив остановиться всю компанию, и,
подбоченившись, осведомился:
  - Это почему же нет, хрум-хрум? И куда же они все подевались? На гулянку в
соседнюю весь всем миром забубенились, хрум-чавк?
  - Ага, Воха, угадал, вместе со всей живностью домашней и дворовыми псами в
придачу гулять отправились, - хмыкнул Благуша, продолжая прислушиваться и
неуверенно оглядываться, хотя что в такой тьме высмотришь - все звезды в
небесах, как назло, в этот момент тучками прикрыло. - Тебе бы только о
гулянках думать, оторви и выбрось...
  - Скорее когда, чем куда, - загадочно сказала Минута, мягко беря слава под
руку. - Впрочем, куда - тоже никто не знает...
  - Это ты о чем? - не понял Воха Василиск. Еще один огрызок улетел в
темноту.
  И тут до Благуши вдруг дошло. Да так дошло, что всего потом прошибло.
Жарко ему стало под любимым красным армяком, дюже жарко...
  - Вот тебе и на... - пробормотал Благуша дрогнувшим голосом. - Так,
значит, мы уже после полуночи на эту сторону сиганули, когда домены
сместились? То-то мы через этот лес с таким трудом продирались...
  - Да о чем вы балаболите, обертон те по ушам?! Подрядились загадками
говорить, что ли? Хрум-хрум-хрум-чавк.
  - Да о том, парень, - мрачно молвил дед, - что занесло нас с Простора в
тот домен, в каковом мирным людям бывать не должно... Да уж, не думал не
гадал, скатертью дорога, что сызнова сподобится здесь очутиться, да так
нежданно... но, видать, судьбина моя такая, такая же проклятая, как и
энтот домен...
  Воха тихо зарычал, оторвавшись от яблока, и Минута, явно пожалев барда,
спокойно пояснила:
  - Мы сейчас в том самом домене, Воха, который Предками проклят. Надеюсь,
наслышан о таком?
  Слово было сказано. И оттого, что оно было сказано, действительность
показалась славу еще страховиднее, чем вначале. Да уж. оторви и выбрось,
сдержала Минута свое обещание о приключении - как бы еще похлеще Отказной
гонки не оказалось. Некоторое время все молчали - кто переваривал саму
новость, а кто деликатно давал время сделать это без помех другим. Надо
заметить, молчалось в темноте Благуше не слишком уютно, но первым,
опередив его, гнетущую тишину нарушил Воха Василиск. И странное дело -
когда Воха подал голос, то оказалось, что эта новость его ничуть не
испугала.
  - Ни фига себе, хрум, - проговорил бард с набитым ртом, усиленно работая
челюстями. Проговорил озадаченно, но довольно спокойно. - Сколько в
детстве разных страшилок, хрум, про это место наслушался, сколько их сам
сложил... Постойте, - спохватился Воха, - так что, хрум-чавк, постоялый
двор нам теперь не светит?
  По голосу барда чувствовалось, что его разочарование не ведает границ.
  - Тут нам вообще ничего не светит, - покачал головой Благуша, прекрасно
его понимая. После всей этой беготни он изрядно притомился, и отдых на
постоялом дворе, где можно было бы сносно провести остаток ночи, а потом
уж утром, на свежую голову кумекать, что делать дальше, ему бы не помешал.
Что уж тут говорить об остальных - особенно о Минуте. Только дедок
держался еще более-менее бодро, словно и не таскал всю дорогу на спине
здоровенный сидор. Интересно, оторви и выбрось, что же он там такое держит?
  - Так, может, тогда к олдю возвратимся? - задумчиво проговорил Воха
Василиск. - Эх, обертон те по ушам, хрумхрум, что-то нет у меня желания
снова с бандюками встречаться, и так еле от них ушли, чавк-чавк... Поди,
они и поныне нас на той стороне караулят... хрум-хрум... ежели их народ из
Утренних Слез не разогнал...
  - Да прекрати, паря, яблоки свои жрать! - неожиданно вспылил дед. -
Сколько же чавкать можно! Ну что за молодежь пошла, скатертью дорога, ну
никакого воспитания!
  - Тебе что, завидно, дедуля? - огрызнулся Воха. - Я, может, с утра не
жрамши, а ты мой ужин зажимаешь!
  - Ладно, Воха, остынь. И вправду, хватит чавкать, всех уже достал, -
вступился за Безумного Проповедника Благуша. - Так что, дедок, будем
возвращаться или другие предложения есть?
  - Не надо, - буркнул Безумный Проповедник. - Не надо возвращаться. Мы к
другому олдю пойдем, он не один тут такой особенный имеется! Правда,
далековато будет, попутных возов, ясное дело, мы здесь не отыщем, но
ничего, к полудню доберемся, скатертью дорога. Сперва надо до Раздрая
дойти, потом еще столько же в другую сторону, а там и...
  - Эх, ничего себе, и все на своих двоих?! - возмутился Воха. Бард достал
следующее яблоко, но теперь, после упреков и замечаний, медлил за него
приниматься. - Ноги-то у меня не казенные, дедуля! Утешил, называется!
  - А тебя никто и не упрашивает, хочешь - здесь оставайся, - снова принял
сторону деда Благуша. - На кой ляд тебя вообще с нами понесло?
  - Да потому и понесло, что я свою собственную балабойку в драке за вас
обломал!
  - Да ты ж ее о голову Обормота расчекрыжил, оторви и выбрось!
  - А хотел об голову ватамана, ты что, не видел или издеваешься?!
  - Мало ли что хотел, досталось-то Обормоту!
  - Да ты никак бочку на меня катишь, обертон те по ушам?
  Тут и слав начал заводиться, не замечая, что Минута уже несколько раз
предупредительно дернула его за рукав. К тому же именно сейчас ему
припомнилось, какие оценивающие взгляды Воха бросал на его девицу еще в
трактире, явно собираясь, оторви и выбрось, к ней пристроиться и
поухаживать, когда выпадет подходящий момент. И наверняка выпал бы, ежели
бы Благуша в трактир вовремя не заявился. В груди слава зашевелилась
запоздалая ревность, как известно - штука неприятная и нервная.
  - Да на тебя и матрешки хватит! - пренебрежительно парировал торгаш.
  На что Воха совершенно по-детски выпалил, явно обидевшись:
  - От дудака и слышу!
  - Я не такой дудак, как ты выглядишь! - не остался в долгу слав, которого
после сравнительно недолгого, но плодотворного общения с книжицей апофегм
непросто было сбить с толку столь простым выпадом.
  - А ну замолкните все! - неожиданно властно рявкнул дед, разом прекратив
быстро набиравшую обороты перепалку, и, повернувшись к Минуте, спросил: -
А ты что молчишь, девица, скатертью дорога? Твоя ведь затея была, тебе я
все энто показываю, а не энтим балбесам. Тебе и решать - идем к энтому
олдю обратно, счастья пытать или двигаем к следующему.
  - Ну, наконец-то хоть кто-то моим мнением поинтересовался, - чуточку
напряженно улыбнулась Минута. - Спасибо, дедушко. А я вот что скажу -
двинем-ка мы сперва на Станцию! Раз уж я сюда попала, то должна выяснить,
что в этом домене творится, как обстоят дела с транспортом, то бишь с
Махиной. Тем более что и крюк-то выходит небольшой. А там и к твоему олдю,
дедушко, подадимся. Ничего, что идти долго придется, я и не на такие
расстояния хаживала.
  - Ага, а в трактире на Станции и отдохнем, раз здесь не удалось! -
прикинул сразу повеселевший Воха. - Это мне подходит!
  - А с чего ты взял, что там кто живой окажется, раз здесь нет? -
насмешливо проворчал еще не совсем остывший слав. - Я лично в этом сильно
сомневаюсь, оторви и выбрось.
  - Вот и проверим, обертон те по ушам! Все лучше, чем стоять! Лично мне
зябко что-то становится, ночка-то прохладная здесь выдалась! - И Воха, как
бы ставя завершающую точку в этом споре, не удержался и все-таки звучно
хрумкнул яблоком, которое уже долго держал в руке.
  С последним аргументом барда Благуша не мог не согласиться, а потому
препираться больше не стал. Вохе ведь и здесь не повезло - удирать из
Утренних Слез пришлось в одной рубахе да штанцах, хоть и плисовых, поэтому
неудивительно, что бард начал зябнуть. Остальные-то были одеты потеплее.
  На том, собственно, и порешили, дружно двинувшись по центральной улице в
сторону Станции. Словно желая им помочь, небо в этот момент очистилось от
туч, и глазастые звездочки, засияв мягким призрачным светом над головой
путешественников, уронили этот свет им под ноги - указывая дорогу.

  ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой бандюков тоже ждут пренеприятнейшие сюрпризы - один хуже другого

  Сколько дерьма -
аж в голове не укладывается!
  Апофегмы

  Подсылать Скальца к стражникам на Раздрай-Мост, чтобы выяснить, куда
подались беглецы, ватаману не пришлось, потому как стражников на месте не
оказалось.
  Вот только никому от этого легче не стало.
  Ежели бы дело этим и ограничилось, то бандюки только порадовались бы
беспрепятственному проходу... Но! На месте не оказалось и самого
Раздрай-Моста, который должен был соединять домен с соседним!
  А это вам уже не матюгальники на заборах рисовать.
  Некоторое время, столпившись у самого Края Бездонья, бандюки ошеломленно
таращились на зияющую возле ног пустоту, протянувшуюся от края до края на
тридцать совершенно непреодолимых шагов, не зная, что и подумать. Как
всегда в затруднительных ситуациях, подобных этой, руки бандюков сами
нашли себе привычное занятие, способствующее мыслительному процессу, -
попросту говоря, ватага в полном составе усиленно чесала скрюченными
пальцами бритые затылки. Хруст стоял изрядный, особенно учитывая то, что у
некоторых уже пробивалась жесткая, как проволока, щетина.
  Лишь Скалед не смог последовать примеру остальных, причем при всем
желании, - до самого Раздрая ватаман заставлял его проверять все попутные
олди на пригодность к перемещению на ту сторону - так, на всякий случай,
впрок на будущее. Поэтому после десятков каменных лбов, к коим Красавчик
успел приложиться по пути, руки у него, отбитые едва ли не по самые ухи,
распухли и гудели, что станционные колокола, заставляя его молча морщиться
от непроходящей ноющей боли. Да и собственный лоб тоже опух после памятной
ватамановской плюхи. Так что, молча исходя тихой ненавистью к ватаману
лично, он уже был рад даже тому, что тот хоть на время о нем забыл, а в
его мысленном черном списке имя ватамана после сих насильственных процедур
попало на первое место, уверенно потеснив бывшего другана Благушу - потому
как слав с ним такого никогда не вытворял. "Эх, разогни коромысло", -
тоскливо думал Скалец. Будь проклят тот день, когда он встретил ватагу и
сгоряча, пылая жаждой мести, обратился к ней за помощью. Какой же он дудак
после этого... Кто ж знал, что у ватаги с Благушей свои личные счеты? Мало
того что эти подлюки две откупные матрешки отобрали, так еще и с собой его
потащили - отслужить за услугу, так сказать, натурой. Вот и служил... Чтоб
этих олдей молниями повыбивало, чтоб их едсы в Бездонье уволокли,
желательно вместе с ватаманом, чтоб...
  Скалец еще долго ругался бы про себя, облегчая душу, ежели бы в этот
момент не заговорил ватаман, как всегда соображавший быстрее остальных.
  - Сдается мне, - мрачно молвил Хитрун, не отрывая взгляда от Бездонья, -
что влипли мы, как никогда ранее. Бандюки согласно кивнули, подсознательно
чувствуя то же самое, но еще не понимая, что же все это значит.
  - Да куда ж Раздрай-то подевался, батько? - Буян вопрошающе зыркнул на
Хитруна, словно тот мог спасти от всех бед.
  - Еще не поняли, где очутились, кровь из носу? А вы вокруг посмотрите, да
повнимательнее.
  - Да ничего особенного, усохни корень, - неуверенно пожал плечами Жила. -
Обычный лесной домен - травка мягкая и зеленая, лес ветвистый и густой...
  - Как твои рога, балбес, которые тебе давно пора приставить да к елсам в
гости отправить. - Хитрун язвительно усмехнулся в свои громадные усы.
  - Чего лаешься, батько, - не на шутку обиделся Жила. - Кто же спорит, что
ты у нас самый умный, вот и растолкуй, чем попусту воздух сотрясать...
  - Ну-ну, поговори мне еще, - прикрикнул Хитрун, но тут же остыл - лесть
Жилы, хотя и нечаянная, сделала свое дело - и принялся объяснять наиболее
доходчиво, почти как малым дитятям, от которых бандюки умом своим не
особенно-то и отличались, иначе бы в ватагу не попали. - Напротив любого
Раздрая, олухи, всегда торговый кон есть. Так? Так. А вокруг любого кона
всегда какой-нибудь люд сшивается, даже ночью, так? Так! Одни бездельники
норовят в это время что-нибудь стянуть, что плохо лежит, а другие, из
хозяев или нанятых сторожей, присматривают за лавками, чтобы плохо не
лежало. Одна стража ведь за порядком не уследит, так уж испокон веков
заведено, не мной придумано. А где вы тут хоть один огонек в этой тьме
видите, а? Ни стражников, ни сторожей, ни спиралей - вообще никого. А
через Бездонье гляньте - вон они, огоньки, хоть и далекие, но есть.
  Вся ватага, а с ними и Скалец внимательно слушали ватамана, пораскрывав
рты. Ужасная правда хоть и медленно, да верно просачивалась в их
черепушки. Но и после того как ватаман умолк, еще не скоро самые
догадливые решились подать голос.
  - И вправду, пся крев, темно, как в заднице у камила...
  - И тихо здесь, как повымерло все в одночасье...
  - Ой! - тонко вырвалось у Скальца. - Да неужто...
  - Ах ты, пся крев! А как же мы обратно? Раздрая нет, с олдями тоже ничего
не вышло...
  - Ну, вижу, вижу - созрели, - хмуро молвил Хитрун. - А раз так, будем
думать, как судьбу перехитрить. Впрочем, думать нечего, выход у нас только
один. Соображаете какой?
  - Благушу найти, разогни коромысло! - простонал Скален, с отчаяния
хватаясь руками за голову - за те места, что еще не были отбиты.
  - Вот-вот. Сдается мне, что двинут наши герои прямиком к Станции, так как
больше вроде и некуда. Значит, и нам туда надобно, да так, что аж кровь из
носу, а надобно. Потому как акромя них никто теперь не сможет вернуть нас
обратно... А заодно, думаю, и пограбить можно будет - народу здесь нет, а
добра наверняка навалом...
  - Ежели только елсы нас раньше не оприходуют, - ляпнул Ухмыл и сам себе
зажал рот.
  Ватажники снова умолкли, испуганно поблескивая друг на дружку глазами в
темноте, сами в этот момент смахивая на елсов, а Скальцу стремительно
поплохело. Ведь, по слухам, тут, в Проклятом домене, только нечисть всякая
и обитала, а нормальный люд давно повывелся. Да что же это деется,
мысленно стонал он, с трудом удерживаясь на ослабевших ногах. Да за что же
ему такое наказание? Да кто же его так сглазил, разогни коромысло, чтоб
ему пусто было, что вот так все наперекосяк пошло-поехало, что и не
остановить?! Неужто все из-за Благуши? Или из-за Милки? Или еще из-за
кого? Сообразив, что перебирать варианты можно до бесконечности, а значит,
как ни кинь, грешков у него вагон и маленькая тележка, Скалец застонал уже
вслух. Пропал! Нет, ну точно пропал, разогни коромысло!
  - Так, - твердо сказал Хитрун, единолично владея ситуацией, - вижу,
окосели все от страха. Ну ничего, дорога из вас дурь-то эту всю
повыветрит. Нашли во что верить, в каких-то елсов, ну словно дети малые,
неразумные. Нечего здесь стоять, нам еще на Станцию поспеть надо, а то
вдруг на Махине смоются птахи наши перелетные...
  И тут Скалец увидел за спиной Хитруна некое явление, вид которого
мгновенно ввел его в ступор. Мгновением позже это явление заметили и
остальные ватажники, в неведении остался лишь ватаман, да только некому
было ему об этом сказать - окаменели уже все.
  - Да что это с вами, чего гляделки-то выпучили? - недовольно рыкнул
Хитрун, заметив, что его никто не слушает. - Куда это вы уставились?
  Запоздало почуяв неладное, он резко обернулся.
  В двух шагах за его спиной стоял какой-то мужик, ростом с самого ватамана.
Мужик был абсолютно голый и жутко волосатый, словно бы шерстью песьей
покрытый, а между ног его нахально болтался огромный инструмент. В правой
руке, упирая концом в землю, этот тип сжимал древко внушительного вида
трезубца, а в левой - горлышко не менее чем пятилитровой бутыли. Судя по
характерному запаху, разящему из бутыли на несколько шагов, от которого
чуткий нос Хитруна прямо-таки затрепетал, плескалась там самая что ни на
есть паленая сивуха.
  - Эй, парни, а вы как здесь оказались? - спросил мужик, удивленно
разглядывая окаменевших от ужаса людей. - Людям здесь быть не положено!
  После чего, откидывая голову назад, отработанным движением приложился к
горлышку бутыли и глотнул... и тут все ясно разглядели на его макушке
короткие витые рожки, при движении головы блеснувшие отраженным светом
звезд.
  - Эх, пропала вечеринка, - вздохнул мужик, опуская значительно полегчавшую
бутыль и обводя взглядом всю компанию еще раз. И с явной досадой хлестнул
по кривым ногам длинным и не менее волосатым, чем остальное тело... да-да,
вы правильно подумали, именно хвостом и хлестнул. - Придется мне теперь
вести вас к...
  Куда он хотел их отвести, сказать мужик не успел.
  Вид хвоста народ и доконал, не оставив больше ни у кого сомнений, что же
им сподобилось узреть этой беспокойной ночью.
  - А-а-а! - не дослушав, тонко и пронзительно заорал Скалец и рванул от
Раздрая прочь - куда глаза глядят.
  Паника, как известно, штука заразная, к тому же бандюки и так изрядно
нервничали, попав в такое отчаянное положение, поэтому крик Красавчика
упал на благодатную почву и спровоцировал повальное бегство - и снова,
раздувая усы и выкатив от натуги глаза, свою ватагу победно опережал сам
ватаман.
  Отдадим Хитруну должное - не потому он всех обогнал, что испугался больше
всех, совсем не потому, а просто больно уж здоров собой был наш батько
Хитрун, да и ноги у него были подлиннее, чем у остальных крайнов.
  Не смог догнать он только Скальца, у которого практика сматывания удочек
от разгневанных женихов и мужей многочисленных его зазноб была куда как
богаче, чем у Хитруна - практика побегов от стражи.
  Как выяснилось чуть позже, глаза Красавчика глядели в нужном направлении -
в сторону Станции, куда ватага, отмахав без малого целую веху на одном
дыхании, вскоре и прибыла - причем значительно быстрее, чем рассчитывала.
  Но благодарить за это елса - а это был не кто иной, как елс собственной
персоной, живой и взаправдашний, - никто, ясное дело, не стал.

  ГЛАВА ДЕВЯТАЯ,
в которой Благуша и его компания из единственного варианта пытаются
выбрать самый верный

  Даже ежели вы точно знаете, что у вас мания преследования, -
это вовсе не значит, что за вами никто не гонится.
  Апофегмы

  К тому времени, когда путешественники наконец вышли по торной дороге из
веси к Станции, начало светать. Не сговариваясь, вся компания
приостановилась на невысоком пригорке, от которого до Станции оставалось
всего два десятка шагов, - остановилась, чтобы полюбоваться изумительной
по красоте картиной.
  Рассвет никогда не оставлял чувствительную душу Благуши равнодушной к
своей дикой первозданной красоте. Происходило это дело так - сперва где-то
далеко-далеко (из центральных доменов каждой из шести Мировых Граней, ясен
пень, прямо из храмовников!) в затканную звездами тьму возносился могучий
столб света - Луч. Ударившись о еще дремлющее Небесное Зерцало, он
принуждал его развернуться себе навс