пришли!
  - Пришли, - спокойно подтвердила Минута, словно речь шла о чем-то крайне
незначительном. - Я тебе как раз хотела сказать. Я когда об этом узнала,
то сама сходила на Станцию, чтобы забрать пакет.
  - И что, поймали бандюков, оторви и выбрось? - Благуша подался к девице,
испытывая приступ острого любопытства.
  - Да где там! - Минута звонко рассмеялась. - Остановили бандюки состав,
нашли способ! В одном из грузовозов, по словам седунов, они откопали
молоты и якоря, изготовленные в горных доменах для Океании. Так молотами
вручную посбивали паруса на крышах, а якоря, штук десять, привязали
канатами к вагонам, дождались, когда скорость упала вдвое против
начальной, и сбросили на землю. Грохоту было! Сама я не видела, конечно,
люди рассказывали, что вагоны от рывка чуть ли не на дыбки встали, едва с
рельсов не сошли! При этом половину якорей поотрывало, но состав был
остановлен! Так что когда Ухарь прибыл со стражниками на Махине, то
бандюков уже и след простыл. Кстати, ватага еще до остановки грабанула
всех, кого успела, но мой пакет не нашли, и я его благополучно передала
Бове. А он в ответ и предложил привести тебя. Да, Ухарь тебе привет
передавал. Сожалел, что награды за бандюков вам не досталось, и желал
счастливого пути. Сам он все еще пытается найти Пивеня, рысит по
храмовнику в компании со знакомыми стражниками.
  - Вот оно как, - вздохнул Благуша. Бабок было жаль, хотя и не особо. Не
заработанные честным трудом бабки удачи не приносят... впрочем, разве с
бандюками они не сражались лицом к лицу? Ладно, что теперь об этом
говорить...
  Тут дверь загремела и распахнулась. Брови слава удивленно поползли вверх -
за ней никого не оказалось. Сама, что ли, открылась?
  Минута как ни в чем не бывало уверенно шагнула внутрь, Благуша,
естественно, двинулся следом, но тут он увидел такое, что остановился как
вкопанный!
  Зал, в который они вошли, оказался невероятно огромным и напоминал своими
сводами гигантский колокол. А в самом центре этого зала, занимая
значительную его часть, что сразу же бросилось славу в глаза, стоял...
стояла... стояло... Оторви и выбрось! Да как же это описать? Открыв от
удивления рот, слав силился подобрать слова-определения для той громадины,
что чудовищной стальной свечкой уходила из пола в почти необозримый снизу
потолок. Лицо помимо воли задиралось все выше и выше, по мере того как
глаза скользили вверх по неведомому сооружению, ярко освещенному стенными
и потолочными зерцалами со всех сторон. Собранная из самых разных блоков и
деталей угловатая громадина, размером превышающая весь состав Махины,
поставленной торцом, включала в себя сталь, камень, дерево, даже
вкрапления лазурного байкалита, что поразило Благушу особенно. Ведь
байкалит, по его сведениям, обработке не поддавался, раз возведенные из
него Неведомыми Предками строения служили вечно, игнорируя и
разрушительное для всех остальных материалов влияние времени, и
кощунственные, бесполезные попытки мирян, возжелавших построить что-то из
вечного материала для себя лично.
  Похоже, здесь эта попытка каким-то образом удалась, и Смотрящий, Великий
Двуликий Олдь, почему-то не наказал осквернителей...
  Чем дольше Благуша смотрел на сверкающую в лучах зерцал громаду, тем
больше в душе его нарастало потрясение. Ведь это творение явно было
рукотворное, сделанное обычными людьми! И главное, эта махина жила своей
собственной жизнью! Стоя на месте, она производила какую-то работу - из
многочисленных разной толщины труб, которые вились в теле громады
замысловатыми кольцами и изгибами, с шипением вырывались струйки белесого
пара (словно из глоток закрученных в узлы и оттого весьма рассерженных
подобным обращением змей). А в некоторых местах выступали какие-то
вращающиеся зубчатые части, шелестели металлические с виду ленты,
выныривая из замысловатой толщи с одного бока и исчезая в другом. Время от
времени внутри громадины что-то звонко лязгало, заставляя слава каждый раз
вздрагивать.
  Когда первый, самый сильный всплеск потрясения пошел на убыль, Благуша
заметил, что это рукотворное чудо, сделанное неизвестно для каких, но,
несомненно, важных целей (кто же столько труда будет вкладывать в
бессмыслицу, справедливо посчитал слав), было окружено строительными
лесами с площадками, расположенными на разных уровнях, чтобы обслуживающим
работникам было легче добраться до нужных мест. А по стенам колокольного
зала пологой спиралью вился широкий пандус, проходя аккурат рядом с
площадками на всех уровнях.
  Минута с довольной улыбкой стояла рядом, наблюдая за реакцией слава. Она и
не сомневалась, что сумеет его поразить до глубины души, когда вела сюда,
в личную мастерскую настоятеля.
  - То, что ты видишь пред собой, - наконец ответила Минута на
невысказанный, но горевший в глазах Благуши вопрос, - специальный думающий
агрегат изобретения Бовы Конструктора, или, как он сам его называет,
Паровая Думовина, модель номер два!
  Голос Минуты даже зазвенел от гордости за все еще неведомого Благуше
изобретателя. "Эх, его-то Милка навряд ли будет вот так им гордиться", -
вдруг подумалось ему с непонятно откуда взявшейся горечью. Но ведь
гордиться, надо отдать должное, и вправду было чем. Благуша всегда
старался быть справедливым, даже если задевались его личные интересы.
Батюшка так воспитал.
  В этот момент с верхней площадки донесся чей-то зычный голос:
  - Поставить винты на левый спин и не давать им себя градуировать!
  На площадках заметно зашевелился народ, и в общий гул работающего агрегата
вплелся новый басовитый тон. Благуша, естественно, ни елса не понял, но
спрашивать постеснялся, чтобы не выставлять себя полным идиотом. Ведь
чтобы спросить что-то умное, надо уже знать хоть что-то не менее умное.
  - Это Бова, - шепнула Минута, заметно увлеченная процессом работы махины.
И с уважением добавила: - Всегда сам руководит.
  Откуда-то сверху снова раздался громкий крик, требующий срочно завести еще
десять тачек золотых битов и ссыпать их в четвертый бункер.
  - Кстати, Бова не любит, когда при нем слишком часто употребляется родовое
ругательство, - строго предупредила Минута. - Здесь это, скажем, немодно.
  - А какой у него личный матюгальник? - не сдержал любопытства слав.
  - Включи-выключи. Ладно, пошли, познакомишься.
  И, к ужасу и восторгу торгаша, повела его прямо к началу пандуса.
  Едва они ступили на ведущее вверх ребристое дощатое полотно, как мимо
пробежала группа молодых послушников в серых рясах, толкая перед собой
небольшие двуручные тачки, груженные смахивающими на кирпичи золотыми
болванками.
  Благуша непонимающе посмотрел на Минуту, и та, путаясь и запинаясь от
необходимости подбирать слова попроще, попыталась ему объяснить
происходящее: что биты и есть эти самые бруски в тачках, на которые он
обратил внимание, и что, по сути, биты являются как бы овеществленными
фрагментами информации. Блок, сформированный из восьми битов, в свою
очередь, именуется байтом и в таком виде поступает в Думовину, которая и
использует его в сложнейших вычислениях. В настоящий момент биты
изготовляются только четырех видов - свинцовые, медные, серебряные и,
собственно, золотые, причем последние, как это должно быть понятно самому
отпетому невежде, являются самыми информационно-емкими, недаром золото так
всеми ценится! Но пытливая мысль Бовы Конструктора не стоит на месте:
недавно он, например, проводил эксперименты с двумя новыми металлами,
которые предоставил Храму Света знаменитый гармахер Кумок, назвав их
уранием и плутонием. И в ходе экспериментов выяснилось, что информационной
емкостью эти металлы обладают поистине чудовищной! Например,
вычислительная Думовина, сконструированная для работы на ураниевых и
плутониевых битах, оказалась бы совсем миниатюрной и заняла бы собой,
скажем, не более этажа той гостиницы, где Благуша отдыхал. Или даже, хоть
это и кажется пока маловероятным, лишь обеденный зал. Но вот беда -
металлы эти, как оказалось, обладают необъяснимой ядовитой эманации, и все
те, кто работал с ними непосредственно, сейчас поражены странными и
жуткими недугами, описывать которые у нее, Минуты, не поворачивается язык.
Поэтому все эксперименты в этом направлении пока прекращены, а по поводу
Гармахера, приславшего столь жуткие образцы, проводится служебное
расследование с целью выяснить, имела ли место сознательная диверсия. Бова
же не отчаивается и упорно ищет способы одолеть эту беду, так как не
сомневается, что за этими металлами, несмотря на их зловредность, будущее.
По его словам, надо то ли как-то обезвредить их очисткой, то ли найти
средство, способное защитить от них работающих.
  Они шли по пандусу уже на приличной высоте, миновав по пути несколько
рабочих площадок с суетящимся людом, когда монолог Минуты прервал зычный
голос Бовы, громогласно раздавшийся под сводами башни - совсем уже
недалеко:
  - Да когдаже эти бездельники научатся работать?! Опять упало давление пара
на центральный процессор! Мы потеряем информацию! Мы ее теряем! - В голосе
настоятеля явно проскальзывала паника пополам со злостью, и Благуша
поежился, прикидывая, как бы не попасть под горячую руку.
  - Не обращай внимания, - словно угадав его мысли, успокоила Минута. - Они
тут постоянно эту информацию теряют. Сильная фрагментация запоминающего
устройства... Мы, кстати, идем на самый верхний ярус к центральному
процессору, в святая святых, можно сказать, где Бова и священнодействует.
Сутки напролет его только здесь и можно застать - и спит, и ест, и... -
Минута почему-то сбилась и торопливо закончила: - Не важно. Потерпи еще
пару минут, и будем на месте.
  - Да я не устал, - заверил на всякий случай Благуша по возможности бодрым
голосом. Из сказанного спутницей он опять почти ничего не понял, лишь
уяснил, что беспокоиться нет нужды, но непонимание начинало утомлять. И
ведь вот что обидно - учение в детстве Благуше давалось легко, "абевегу"
знал назубок хоть с начала, хоть с конца, а хоть и с середины в любую
сторону, да и прочие премудрости, коим обучал их учитель Светлой Горилки
по прозвищу Ядреный Корень, помнил отлично, но стоило Минуте открыть свой
красивый ротик, как он словно превращался в непроходимого тупицу. Каким
образом, например, слова и понятия, не имеющие ни формы, ни веса - ничто,
по сути, - все же как-то закрепляются в этих, оторви и выбрось, битах и
байтах? От умственных усилий разобраться что к чему Благуша аж побагровел,
а лоб пошел морщинами. Казалось, еще немного, и из ушей пойдет пар, как из
отводных труб Думовины.
  Подъем между тем продолжался. Пару раз мимо них пробегали вверх послушники
с полными битов тачками или вниз - уже с пустыми. А разок их обогнала
целая бригада из десяти человек с каким-то странным инструментом в руках,
с длинными, не меньше чем в шаг, ручками и рогатыми, как у елсов,
оголовниками. И вот тут-то, глядя на эту бригаду, Благуша наконец понял,
что ему показалось странным во всех послушниках храма. Они были похожи
друг на друга как две капли водицы! Оторви и выбрось, он не ошибся!
Известно, конечно, что для славов все манги на одно лицо, но не до такой
же степени! И рост, и комплекция, и внешность послушников - все было
одинаково! К месту вспомнились сказанные еще в пути на Махине слова Ухаря,
в шутку предположившего, что сирот в Храмах выращивают, как морковку.
Благуша не знал, как это возможно, но какое-то здравое зерно в этом
предположении было...
  - Да ты не напрягайся так, - доброжелательно сказала Минута, заметив его
умственные усилия, но неверно оценив направление. - Идея Думовины
настолько новаторская, что даже лучшие умы храмовника никак не могут ее ни
понять, ни принять. А у некоторых вообще крыша съехала! - И девица весело
рассмеялась.
  У Благуши чуток отлегло от сердца. Оказывается, он еще не самый тупой. Оно
и правда, раз самостоятельно осилить то, что придумал Бова Конструктор,
дано не каждому, пусть даже просто из-за недостатка образования, то пусть
елсы с анчутками этим занимаются, а ему еще своя голова дорога. И все же
ему почти нестерпимо хотелось сказать что-нибудь умное, но в голову так
ничего и не пришло.
  - Вот сделаешь свои дела, - ласково продолжала Минута, - захочешь
разобраться во всей этой махинерии, понять ее - милости просим к нам! Для
начала в качестве ученика монаду-другую повозишь тачку с битами, покажешь
себя, а там и на разборку использованной информации поставят. Дело
нехитрое, но ответственное, не дай Предок спутать раскладываемые биты по
видам, многим людям работу испортишь. Ежели и здесь зарекомендуешь себя
положительно, то начнешь трудиться шнековщиком на винтах долговременной
памяти. И так далее! Может быть, в конце концов и до программеров
доберешься, личных подручных самого Бовы - большая честь, между прочим, и
заработок хороший.
  Благуша молча внимал, ошарашенный перспективой такой головокружительной
карьеры. Вспомнив в эту минуту про "Апофегмы", он извлек сборник из
кармана и раскрыл наугад, сгорая от желания увидеть, что же тот ему скажет
на этот раз. "Часто крыша над головой мешает людям расти", - прочел
Благуша и недоуменно нахмурился. Да что же это такое? Даже книжица над ним
издевается! Он с досадой захлопнул сборник. И обнаружил, что подъем
наконец заканчивается - край пандуса обрывался у широкой прорези люка,
ведущего на последний, потолочный ярус. Одолев последние шаги, они
оказались в одной из рабочих секций весьма просторного чердака, сплошь
загроможденной какими-то коробами разной высоты, со встроенными в стенки
приборами - на манер приборной доски на Махине Ухаря. Перед коробами
сидели послушники и внимательно следили за движением стрелок на
циферблатах. Здесь Минута задерживаться не стала, прошла дальше. Следующая
секция оказалась еще просторнее первой, а загромождена была куда меньше -
треть площади занимал какой-то прокатный стан, на котором здоровенные
мускулистые парни пробойными молотами кернили гибкие металлические ленты,
выбивая различные комбинации дырочек. После чего эти ленты скатывались в
тяжелые рулоны и с заметной натугой уносились служками из помещения,
вероятно, для дальнейшего использования в других секциях. Работой
руководил черноволосый здоровяк-слав с седой не по возрасту бородой,
который время от времени выхватывал молот у какого-нибудь работника и с
азартным уханьем курочил железо собственноручно.
  - А где Бова? - шепотом поинтересовался Благуша.
  - Вон там, среди программеров, тот здоровяк с седой бородкой... вон,
видишь, опять за молот взялся, учит новичков. - И со знанием дела
добавила: - Программеры - элита обслуживающего персонала Думовины, ее мозг!
  - А что это они делают, эти программеры? Какие-то дырки в железе бьют...
  - Как - что? Это они таким способом информационные блоки составляют,
которые потом будут загружены в Думовину. Думовина их прочтет и перепишет
на свои байты, а после будет использовать в расчетах. В таком виде, на
стальных лентах, информация может храниться практически вечно и
использоваться снова и снова, ежели потребуется, что, естественно,
упрощает работу при решении схожих задач.
  Тут Минута приметила парочку стульев возле стенки и без промедления заняла
ближайший.
  - Присаживайся, подъем был нелегкий. Подождем, пока Бова освободится.
  - Слушай, а для чего все это нужно? - решился наконец спросить слав, с
готовностью опускаясь рядом с девицей. - Что она вычисляет, эта Думовина?
  - Я уж думала, ты никогда так и не спросишь, - насмешливо, но все равно
по-доброму улыбнулась девица. - Ладно, слушай. Как известно, оставшиеся от
Неведомых Предков вычислители Порталов рассчитывают движение доменов
только на ход вперед. Бова же задался целью научиться предугадывать
смещения вперед аж на несколько ходов, и у него уже начинает получаться.
Это имеет огромное практическое значение! Вот, например, ежели бы ты
совершенно точно знал, что на третий день твой домен Рось снова вернется к
домену Простор, то стал бы ты предпринимать это утомительное путешествие?
Конечно же нет! А как бы оживилась торговля между конами благодаря
предварительным прогнозам!
  - Понял, понял! - радостно воскликнул Благуша, когда до него наконец хоть
что-то дошло из услышанного и увиденного за этот вечер. - Ежели бы я
заранее знал, когда какой домен появится, то мог бы с большой выгодой для
себя планировать, что и в каких количествах закупать для последующей
продажи! А то когда не знаешь, какой кон принесет после смещения, то и с
закупками осторожничаешь, кошель, чай, не безразмерный! Помню, как-то аж
три раза подряд горные домены выносило, а им всегда требуется долголед и
древесина, так что ты думаешь? Все запасы этого добра кончились уже на
второй день, и на третий торговать было уже нечем. Ни мы им ничего не
могли предложить, ни они нам - мы ведь у них тоже, сколько смогли, добра
купили - руды, металлы, строительный камень, изделия из обсидиана. И что
особенно обидно - именно перед горными доменами был снежный! Знал бы
заранее, так закупился бы как следует и не считал бы целый день трепыхал в
небесах!
  - Я не сомневалась, что ты поймешь, - похвалила Минута. - Ум у тебя живой,
я это еще в Махине отметила.
  - Спасибо, оторви и выбрось, - Слав слегка покраснел, чувствуя непривычное
волнение от элементарной похвалы. Возможно, именно потому, что исходила
она от девицы, которая ему, видит Смотрящий, нравилась уже не меньше
Милки, а то и больше. - Ты тоже... ничего. Смекалистая. И боевая! Как ты
ловко этого засранца бандюка уложила, до сих пор забыть не могу! Мне бы
так в жизнь не суметь!
  Теперь запылали щеки у Минуты.
  Они посмотрели друг на друга и рассмеялись, похоже чувствуя одно и то же.
  - Вон, смотри, к нам лучший ученик Бовы топает, Косьмой Тихим звать, -
Минута показала на невысокого манга, спешащего в их сторону вдоль
прокатного стана с широкой улыбкой на лице. - Сейчас хвастаться начнет.
  Так и оказалось. Раскланявшись перед Минутой и представившись Благуше,
манг пригласил их следовать за собой, чтобы показать нечто весьма
интересное, раз Бова пока не может уделить им внимание.
  Минута, смеясь, отмахнулась:
  - Все твои чудеса я уже видела, Косьма. А вот Благушу возьми, ему
действительно будет интересно. Иди, иди, слав, развлекись, время у нас еще
есть.
  И Благуша пошел с Косьмой Тихим в другую секцию.
  - Сейчас увидишь, слав, - многообещающим тоном говорил Косьма. - На первый
взгляд - вроде бы игрушка, но на самом деле - гениальная задумка, других у
Бовы просто не бывает! А ежели точнее, то не что иное, как попытка создать
действующую модель Думовины на совершенно иных принципах.
  Тут Косьма подвел его к большому замысловатому сооружению высотой в
человеческий рост, гордо занимавшему половину помещения и окруженному
несколькими послушниками, что-то внимательно высматривавшими на его
передней стенке. На неискушенный взгляд слава это странное устройство
игрушкой и являлось. Но зато все на диво было разукрашено резьбой,
чеканкой и позолотой! Лишь передняя стенка, как оказалось при ближайшем
рассмотрении, была зачем-то выполнена из стекла, и за ней ощущалось
какое-то движение. Косьма ткнул в нее пальцем:
  - Приглядись и ты, слав, это любопытно!
  Один из молодых послушников, одарив его косым взглядом, молча потеснился.
Благуша шагнул поближе к стенке... И сперва не поверил своим глазам. А
затем не удержался от изумленного возгласа. Модель Думовины, почти всю
заполненную вертикальными шнеками с вращающимися винтами, наполняли тысячи
черных и белых... мышей! Обыкновенных мышей, безостановочно сновавших во
всех направлениях!
  Тут в объяснения вступил Косьма Тихий. По его словам, бегающие по винтовым
лопастям мыши подражают процессам, которые происходят в оперативной памяти
Большой Думовины, а их цвет имитирует двоичную систему исчисления, где
черные особи являются нулями, а белые - единицами... Особенно эти
маленькие хитрые бестии любят скапливаться в домике центрального
процессора, вырезанном из цельного куска ценной породы дерева, в с