орчивостью кузнеца Лис.
-- Неужто всегда здесь жил?
     --  Ты  что?!  --  возмутился  тот. --  Гость  он  Светозаров.  Приехал
откуда-то с  юга еще летом да  и  загостился. Боярин  его невзлюбил  сперва,
потом  привык, а теперь и не  расстается с ним, во всех делах советуется. Да
только будет  с этого городищу  не  добро,  а худо... Любит Темный  на людей
клепать,  ни одна ссора без него  не  обходится. Вас-то, небось, тоже по его
навету заперли?
     -- Да не совсем. -- Медведь пошевелился, звякнул кандалами.  --  Хоть и
солгал он, будто убили мы какого-то Гуннара...
     Кузнец вскинул на Медведя быстрые пытливые глаза, отпустил закрепленные
звенья:
     -- Эрикова брата?
     -- Да почем мне знать! Я этого Гуннара и в глаза не видел!
     --  Эй, кузнец! Сделал свое  дело и  уходи! --  всунулся в  узкую дверь
дружинник. -- Эти болотные убийцы кого хочешь заговорят -- обманут, а я тебя
к ним сажать не хочу.
     Кузнец  заторопился,   собирая  инструменты,  отвернулся,  стараясь  не
глядеть на нас.
     -- Одно скажи, -- взмолился Бегун, --  как убили Эрикова  брата, когда?
Ведь не знаем мы ничего.
     Голос у него  был такой, что  камень  сжалился  бы, и кузнец, продолжая
громыхать железом, скороговоркой забормотал:
     -- Два лета назад  везли Гуннара к Рюрику на суд. Чего-то  не  поделили
они с  Меславом  --  чего, точно  не ведаю... А дальше  разное болтают. Одни
говорят, будто  налетели  вороги на  ту  ладью, застрелили  Гуннара и в реку
прыгнули. Другие -- будто они спасти Гуннара от Рюрикова гнева хотели, да не
вышло, вот и убили, чтоб не позорился  перед родичем.  А еще шепчутся, будто
не люди то  были, а злые  духи. Все наслышаны --  Эриков брат с темными, нам
неведомыми богами знался -- колдуном слыл...  Как бы оно ни было, а поклялся
Эрик тех ворогов убить своей рукой, да и Меслав их ищет...
     Кузнец окинул нас взглядом, усмехнулся:
     -- Плохи ваши дела, коли вы и  есть те самые...  Только вой, что на той
ладье шли, говорили о тенях бесплотных и богатырях могучих...
     -- А мы?
     -- Не похожи вы ни на тени, ни на богатырей... Люди как люди.
     Он вскинул на плечи тяжелый мешок, вылез наружу.  Дверь захлопнулась за
его кряжистой фигурой, забренчали засовами наши сторожа.
     -- А ведь это мы на ту ладью напали... -- задумчиво  прошептал Бегун. И
от  слов его стало  вдруг  страшно --  как объясним Меславу,  что спутали  и
ладью, и людей на ней... Да и станет ли он слушать? Речь не о простом холопе
идет,  а об  именитом  родиче  Рюрикова ярла.  Меславу с Эриком ссориться не
резон  --  проще отдать ему  негодяев-убийц -- вот, мол,  как сохраняю  твои
интересы, варяжский брат, --  своих не  жалею...  А заодно и за  собственные
обиды поквитаться... Одна надежда на пресветлых богов  -- не  попустят такой
несправедливости, подадут Меславу знак, определят нашу вину. Зато, если Эрик
о нас прознает, тут и боги  не спасут. Годами холеная ярость  шепотка правды
не слушает --  по-своему судит. Для Эрика то месть кровная  -- святая. Тут и
словене  и  варяги  одинаково  мыслят  --  за  кровь  кровью  расплачиваться
надобно...
     -- Так мы ж его не убивали! -- словно подслушав, сказал Медведь.
     -- Ага, только попробуй это Меславу объясни... --  начал Лис и смолк на
полуслове, заслышав шелестящий говорок Темного:
     -- Не Меславу, словен, не Меславу -- Эрику...
     Я  приподнялась, оборачиваясь.  Темный стоял у дверей, будто просочился
сквозь них, блестел исступленными глазами:
     -- Як Эрику давно уж человека отправил. А  гонцу боярскому,  к  Меславу
посланному, не  повезло  -- упал  с седла.  Да так неловко, что шею свернул.
Знаю о том лишь я да мои слуги.
     -- А Светозар?
     --  К чему  боярина  волновать?  Так,  глядишь, и не начнет  спорить  с
Эриком, не поднимет своих воев...
     -- Что ты задумал? -- У меня и догадок  не было,  а те, что появлялись,
отгоняла, будто кошмарные видения. Он захихикал:
     --  Весело  будет!  Эрик  станет  требовать  своих  прав,  глупец-вояка
Светозар ждать  решения своего  Князя.  Мне и  самому интересно,  кто первый
поднимет воев -- ньяр или словен...
     Медведь  дернулся  в крепких кандалах так, что казалось  -- не выдержат
толстые звенья,  однако выдержали -- кузнец  хоть и стар был, да опытен. Лис
процедил сквозь зубы:
     -- Ах ты, мразь!  Думаешь, станут  из-за нас военачальники ссориться, а
там  и  Князья  разругаются, и  польется на  многострадальную  землицу кровь
рекой? Не выйдет этого...
     -- Выйдет. -- Темный потер узкие ладони.  -- Не будь  я Ядун,  коли  не
смогу своему хозяину много свежей крови да мертвых тел преподнесть!
     Ядун! Я о нем только в сказках слышала. Один из Бессмертных, порождение
Морены и  человека, верный  прихвостень  Триглава.  Не было  подлее  него да
коварнее.  Показалось мне,  будто не  наяву  все происходит,  а  во  сне. Не
полагалось  Ядуну быть среди  живых -- богам  да Бессмертным место  в  своем
мире, людям в  своем, а коли они  путаться начинают,  знать,  грядут большие
беды.
     А как прошел первый исполох, поняла  -- никакой Темный  не Ядун, просто
кланяется он Триглаву, первее остальных богов Всееда  почитает, вот и выбрал
имя,  тому  приятное. И прояснилось все -- и  ненависть его, и жажда  крови.
Жрецы Триглава  считают,  будто  предпочитает  темный  бог иной  еде  свежую
человечью кровь и теплую плоть.  В родных  краях я их  иногда встречала,  да
только ни одного нормального не видела -- все были безумцами, все убийствами
и  кознями  бредили. Оказался бы  сейчас рядом Чужак,  может, он и  сумел бы
вразумить Темного,  но ведун умер,  а никто  другой не мог  вернуть рассудок
сумасшедшему жрецу.
     -- Пошел бы ты, -- вдруг пренебрежительно сказал Лис, -- а то болтаешь,
сам не ведая чего... Из тебя Ядун, как из меня Солнце красное.
     Темный не понял сперва,  вылупился недоуменно, а потом выскочил наружу,
словно ошпаренный. Напоследок зло хлопнул дверью:
     -- Придет мое время, пожалеешь об этих словах! В ногах ползать станешь,
сапоги лизать...
     Лис фыркнул в запертую  дверь, но ничего не ответил. Видать, тоже понял
-- Темный не шутит. Может, он с ума спрыгнул, а может, верит так, что на все
готов,  только  от планов своих не отступится, стравит  меж собой варягов  и
словен.  Эрику  убийц  брата  казнить  неймется,  Светозару  слова  Княжьего
дождаться -- схватятся боярин да ярл, как цепные псы, только клочья полетят.
Нам-то  что -- все одно недолго жить осталось, да только ведая, что по нашей
вине  людская кровь Мать-землю питает, умирать в сто крат тяжелее.  Уж лучше
бы Темный сразу уговорил боярина нас казнить. Хотя Эрик и того бы не простил
-- клялся ведь своей рукой...
     Металась я на  цепи, словно  волчица  словленная, мучила себя страшными
мыслями,  рвалась  на  кусочки  от  бессильной  немощи.   Кричать  хотелось,
упреждать  об опасности,  а  что толку? Кричи не кричи  -- никто не услышит.
Можно бы и случайному  человеку о коварном  замысле поведать, да только жрец
Триглавов позаботится, чтобы никто к темнице и близко не подходил...
     Время  в застенке медленно  тянулось  --  не  то  что на воле. Час днем
оборачивался,  день  --  месяцем... Сколько  тех  месяцев прошло...  Мне  уж
казаться стало,  что  забыл о  нас  Светозар и Темный  сыскал другую  жертву
своему  кровавому  богу, когда распахнулась дверь и вошел  в  нее тот  самый
кузнец,  что   наши  цепи  к   крючьям  прилаживал.  За  ним  двое  молодших
дружинников.  Темный на сей раз  не явился, видать, ждал снаружи, предвкушая
удовольствие, щурил безумно горящие глаза...
     -- Боярин Светозар велел привести пленников. Отклепай их, -- велел один
из молодших  кузнецу. Тот  молча принялся за работу. Я заметила его угрюмый,
будто подавленный,  взгляд  и  поняла -- что-то  не  так! Лежала  на  сердце
кузнеца неведомая тяжесть, мешала ретивому биться...
     Он подошел  ко мне, присел на корточки, нащупывая в полутьме кольцо,  и
вдруг шепнул:
     -- Кто-то позвал Эрика. Он...
     -- Поторопись, кузнец! -- Молодшему вою  нравилось  командовать пожилым
кряжистым мужиком, годящимся ему в отцы. -- Светозар не любит долго ждать!
     Кузнец  нащупал кольцо, тюкнул молотом  по зубилу,  и железо  звякнуло,
распадаясь.  Под  пристальным  взглядом  воя  он  пошел  к  Лису,  не  успев
досказать. Да и без его подсказок  все ясно было. Не лгал Темный про гонца к
Эрику,  а значит,  и  остальное  не  лгал.  Лежал  где-то  со сломанной шеей
Светозаров  посланник в Ладогу.  Только от неловкости ли коня  сломалась  та
шея? И ведь не увидит боярин, не узнает, что приютил в своем доме убийцу...
     И  тут меня  точно  громом  ударило! Глупец  Темный  сам  себя  наказал
хвастовством и  болтливостью! Все узнает Светозар...  И пока нас  вели через
ослепительно яркий двор и просторные боярские хоромы, я все шептала про себя
спасительные слова, будто забыть боялась. Ничего не видела, не слышала, пока
не  сообразила,  что  сидит  предо мной  Светозар. Тогда выплеснула  то, что
держала так долго,  высказала со страхом -- вдруг не насторожится боярин, не
почует беды?
     -- Темный убил твоего гонца, Светозар! Потому и нет  вестей из  Ладоги.
Проверь мои слова...
     --  Погоди. --  Боярин  сделал  знак, и здоровый детинушка  из молодших
крепко прихватил меня под локти. Я дернулась -- не хотела на себе чужие руки
терпеть,  и  тогда лишь  разглядела,  что  вся  горница заполнена  воями.  И
Дубовицкими,  и  пришлыми --  Эриковыми. То ли  у варяжского  ярла  вой были
постарше, то  ли отличались  они  от наших  повадкой,  а только, несмотря на
одинаковую одежку, я сразу разобрала где чьи. И  Эрика узнала, хоть  до того
ни  разу  не  видела.  Он  сидел  рядом  со  Светозаром  и смотрел  с  такой
ненавистью, что  непонятно было --  какая  сила удерживает  его на  месте --
другой бы уже давно сорвался и  пронзил  мечом братовых убийц. Глаза у Эрика
были странные -- чуть растянутые к вискам, будто у кота, и зеленого змеиного
цвета в середке. Ровные брови темными дугами вскидывались высоко над ними, а
на  покрытые кольчугой широкие плечи  свободно, как у простолюдина, ложились
светло-русые волосы. Эрик и походил, и не походил на убитого варяга с ладьи.
А все-таки больше походил...  Может, это сходство  и вынудило меня рвануться
из сильных рук державшего за локотки воя:
     -- Не убивали мы твоего брата!
     Всего  на миг изменился взгляд ярла. Вроде промелькнуло в нем сомнение,
а потом вновь затянул грозовой туман. Тому и причина была -- стоял за спиной
ярла Темный, нашептывал едва слышно.
     Вой дернул меня назад, больно выкручивая руки:
     -- Стой, стерва! И молчи, покуда не спросят!
     Он бы,  может, еще и стукнул меня для науки, только Светозар  остановил
его жестом, повернулся к Эрику:
     --  Видишь, эти люди отрицают свою вину. Будь я уверен, я немедленно бы
отдал их тебе, но пока...
     --  Конечно,  отрицают!  -- Эрик  не  говорил,  лаял  злобно. -- Они  с
малолетства ко лжи привычные, чего бы теперь не солгать? Им жить хочется.
     -- Как всем  трусам, -- угодливо подсказал сзади Темный, и Эрик покорно
кивнул:
     -- Как всем трусам...
     Светозару теперь  никто не  мешал  думать, не нашептывал  на ухо,  и он
начал спокойно убеждать бушующего ярла:
     --  Они  могут  лгать, но  неужели ты  обвинишь  во  лжи  меня?  Я ведь
пообещал, дождавшись позволения своего Князя, отдать их тебе.
     Темный  склонился к самому уху Эрика, и  тот, словно  удивляясь  самому
себе, неуверенно спросил:
     --  А  послал ли ты гонца  своему  Князю? Может, просто  тянешь  время,
надеясь спасти этих? Сколько они дали тебе золота? Я дам больше!
     Это  уже  было   оскорбление.   Светозаровы  вой   дрогнули,  вцепились
побелевшими  пальцами в рукояти мечей. Хирдманны Эрика  растерянно зашумели,
переглядываясь.  Видать, не  часто  их ярл позволял  себе оскорблять хозяина
Дубовников.
     Пользуясь тишиной, я вновь дернулась вперед:
     -- Гонца убил Темный! Он хочет поссорить вас! Он сам об этом сказал!
     -- Какая нелепость! -- притворно возмутился  тот. --  Когда я мог такое
сказать, если уже третий день не выхожу из горницы?
     Светозар кивнул:
     --  Верно. Ты всегда рядом  со мной. Но почему молчит Меслав? Гонец уже
давно должен был вернуться с ответом...
     --  Жрец  убил  его!!!  --  истошно выкрикнула  я,  прежде чем  грубая,
пахнущая чесноком ладонь не зажала мне рот.
     Медведь глухо заворчал, надвигаясь на скрутившего меня дружинника, и на
нем немедленно  повисли сразу двое Светозаровых воев. Краем глаза я заметила
в углу сжавшегося в комочек кузнеца.
     -- Они напали на  ладью с  Гуннаром! -- обвиняюще произнес Темный. Даже
для пущей важности вытянул вперед тощий палец, будто проткнуть им хотел.
     -- Но мы не знали... -- Медведь не успел закончить.
     Эрик подскочил, рыкнул, выдергивая из ножен меч:
     -- Признались!
     -- Мы  хотели  помочь... -- начал было Лис, но, не договорив, обреченно
махнул рукой. -- Да вы все равно не поверите!
     -- Не поверю. -- Спокойный  голос Эрика был, пожалуй, страшнее, чем его
гнев. Тот обещал лишь быструю смерть, а  этот долгие и  страшные мучения. --
Вы напали на ладью! Из-за вас умер мой брат!
     -- Да, но...
     -- Молчи! -- Мне удалось вывернуться. Слова Лиса были бесполезны -- ярл
понимал только те,  что доказывали нашу вину. Чем  больше  оправдывался Лис,
тем больше злился Эрик.
     Однако Светозар слышал все. Он задумчиво тер  пальцами локотки удобного
кресла, переводил  обеспокоенный взгляд с Лиса  на  жреца и, наконец, поднял
руку, требуя тишины:
     -- Мне трудно судить о вине этих людей. Я буду ждать воли Меслава. Если
ты, ярл, не доверяешь моим гонцам, можешь сам поехать в Ладогу.
     -- Чтобы убийцы брата успели удрать подальше?!
     -- Ты забываешься, ярл!
     -- А ты продаешь свою честь, боярин!
     Темный  уже   восторженно  потирал  руки,  предвкушая   удачу,   когда,
перекрывая выкрики воев, заговорил  Бегун.  Он шагнул  вперед,  протягивая к
Эрику скованные руки. В  раскрытых  раковиной  ладонях блестела снятая с шеи
неведомая монета. Та, с ладьи.
     -- Погоди, Эрик! Взгляни, стал бы  твой брат давать это  своим убийцам?
Посмотри, цепь не повреждена, а значит, я не мог сорвать ее с мертвого.
     Ярл  не  сразу  повернулся  на  голос  Бегуна.  Ему  с трудом удавалось
сдерживаться от соблазна перебить прямо здесь  и сейчас продажного боярина и
кучку подлых убийц, защищаемых им. Ярл был убежден в нашей вине. Он не желал
слушать Бегуна или смотреть на его монету. Зато Темный увидел оберег сразу и
испуганно попятился.
     -- Откуда у тебя это? -- Эрик наконец разглядел  монету и,  убрав  меч,
взял ее с ладони Бегуна.
     -- Ее дал мне перед смертью твой брат.
     Ох, если бы смотрел  Бегун на меня, как на ньяра, я бы даже в заведомую
ложь поверила...
     Эрик заколебался, гладя монету пальцами, а потом повернулся к Темному:
     -- Что скажешь ты, мой советчик?
     У  Светозара  брови  удивленно  поползли  вверх.  Кажется,  он  начинал
сомневаться в честности своего недавнего советника и гостя...
     Темный пожал плечами:
     -- Никто не знает, что случилось на  той ладье... Он мог снять монету с
мертвого, не повредив цепи...
     -- Может, ярл подождет, пока выяснится правда? -- вмешался Светозар. Он
не  простил  Эрику обиды  и  говорил холодно, надменно. --  Я пошлю в Ладогу
другого гонца, и через два  дня  он привезет ответ  Князя. Если  будет на то
Княжья воля, ярл получит этих пленников.
     Эрик  успокоился.  Казалось,  он даже  начал сожалеть о своей поспешной
горячности.  Глаза его  потухли и уверенность улетучилась. Он уже не был так
убежден в своей правоте. Темный тоже перестал улыбаться.
     --  Хорошо, -- устало  сказал ярл. -- Через  два дня я возьму их жизни,
если не по воле вашего Меслава, то против нее...
     Кровавая бойня была отсрочена. Большего от ярла  нельзя было ожидать --
Темный совсем заморочил его.
     В  темнице все тот же кузнец приковал нас к крюкам.  Пока  он монотонно
тюкал  молотом, заклепывая  разбитые  звенья, я думала.  Конечно, можно было
понадеяться на Светозарова  гонца, но  кто знает, не постигнет ли его участь
первого? А времени мало -- через два дня Эрик потребует наши жизни, и Темный
постарается доставить удовольствие своему богу...
     -- Васса! -- вдруг радостно завопил Бегун.
     С чего это он вспомнил о ладожской красавице?
     -- Васса, -- начал объяснять  он. --  Темный не знает о Вассе! Если она
пойдет к Меславу и расскажет ему все, без утайки...
     -- То Меслав убьет нас сам, -- закончил за него Лис.
     --  Да  нет  же!  --  Бегун  чуть  не  бился  в цепях,  мешая  работать
терпеливому  кузнецу. -- Меслав  просто отдаст нас  Эрику!  Никто  больше не
умрет!
     -- Верно. --  Медведь, громыхнув цепями, дотянулся до  Бегуна,  хлопнул
его по  плечу и  тут же огорченно осекся: --  Но откуда Вассе  знать о наших
бедах? Стрый вряд ли даже слухам просочиться позволит...
     Показалось мне или впрямь молот кузнеца приостановился при имени Стрыя?
Почему бы и нет?  Кузнец ладожский  вполне мог  знать кузнеца дубовицкого. А
если так...
     --  Кузнец!  -- Я хотела  шепнуть тихо, чтобы  не  услышал дружинник  у
дверей,  но  вышло,  словно  крикнула  во  все  горло.  Видать,  когда долго
чесночной ладонью рот затыкают, невольно орать начинаешь...
     -- Я понял, -- неожиданно быстро отозвался кузнец, -- расскажу Стрыю.
     -- Не ему! -- зашептал Бегун. -- Сестре его, Вассе!
     --  Ему,  -- упрямо  возразил кузнец.  --  Я его с  малолетства знаю --
хороший человек, честный. Коли правда ваша, то он вас в беде не оставит.
     -- Вассе... -- застонал Бегун.
     --  Не  вертись!  -- разозлился кузнец.  -- Работать  мешаешь! А будешь
настаивать, так вовсе никому о вас сказывать не стану...
     Бегун  покорно замолчал. Кузнец  заклепал  последние  звенья  и  вышел,
сопровождаемый тяжелым вздохом Медведя. Захлопнулась за ним дверь,  замкнула
от нас  светлый мир,  где  смеялись, ничего  не ведая о нависшей беде, люди,
пировали,  забывая за братиной обиды, Светозар с Эриком, скакал  к Ладоге на
взмыленном коне быстрый боярский гонец, и стояла на высоком берегу избушка с
прежней моей соперницей, а ныне -- единственной нашей надеждой...

ВАССА

     Ох, уж эти  старшие братья! Всю жизнь  ходят за младшей сестрой, словно
за недоумкой какой, следят,  как  бы чего не  натворила, и того не понимают,
что от их забот только хуже  становится. Вот не прогнал бы меня Стрый, когда
явился к нему  гость из Дубовников, -- не бежала бы я сейчас, сбивая  ноги и
царапая лицо, сквозь  кустарник, а шла бы  к Ладожскому  Князю,  упреждать о
беде, с ним вместе...
     Догода -- старый Дубовицкий кузнец -- был у нас  нередким гостем, почти
на все  праздники наведывался, но  на сей раз лицо у него было озабоченное и
руки дрожали.  Братец подметил неладное -- послал  меня  за водой, которой и
без того в избытке было, да  только я далеко не ушла -- спряталась за теплым
коровьим  боком в  соседней клети  и весь  их разговор  подслушала. Может, и
некрасиво  это  было,  да  того  стоило  --  рассказ  Догоды  меня  напрямую
затрагивал.  А говорил он  о том, что, мол, поймали болотников, покушавшихся
два лета тому на Княжью ладью,  и-де  молили они передать мне, чтоб бежала к
Меславу и все, что ведаю, ему рассказала, иначе сцепятся Светозар с Эриком и
многие полягут из-за малой ссоры.
     -- Я  решил сперва тебе сказать,  -- объяснял,  утирая лицо, Догода. --
Девки -- что курицы, по  любому делу расквохчутся, а толку --  чуть. Да и не
знаю я, что думать -- вроде хорошие они люди, эти болотники, а что на Княжью
ладью налетели, не  отпираются...  Надо  ли помогать им -- не разберу, вот и
надумал поначалу твоего совета спросить...
     -- Хорошие-то они хорошие, да шуму от  них многовато. -- Брат поднялся,
заходил по клети.