Перри подхватил его под мышки, пытаясь поставить на ноги, и прогнулся
под его весом, когда Гарет повис на нем.
   Пятнадцать.., шестнадцать.., семнадцать...
   - Держись, черт возьми, - прошипел ему на ухо Перри и звонко  шлепнул
его ладонью сначала по одной,  потом  по  другой  щеке.  Гарет  чуть  не
ответил ему ударом кулака, не сразу  поняв,  что  это  его  друг,  а  не
мерзавец Кэмпбелл.
   О Господи, почему меня не держат ноги ?
   Двадцать один.., двадцать два.., двадцать три...
   Чуть не попав ему в лицо, пролетело яйцо и разбилось о стену.
   - Вставай и держись, жалкий аристократ!
   Поставив Гарета на ноги, Перри подтолкнул его в  спину  к  Кэмпбеллу.
Гарет успел заметить Спеллинга, который стоял возле ринга,  скрестив  на
груди руки, с торжествующей улыбкой на физиономии.
   Этого было достаточно.
   Гарет, взревев, бросился на Кэмпбелла  и,  сделав  обманное  движение
левой рукой, нанес ему удар правой.
   Толстая, как ствол дерева, рука шотландца  блокировала  удар.  Гарет,
придя в себя, подлез  под  эту  руку,  нанес  зверский  удар  по  ребрам
противника, в кровь ободрав костяшки пальцев, и был вознагражден громким
треском ломающихся ребер. "Давно  пора",  -  подумал  он  с  неожиданным
злорадством, и обмен ударами пошел не на жизнь, а на смерть. Болельщики,
совсем обезумев, взбегали по лестнице и прижимались к веревкам, крича до
хрипоты. Когда Гарет прижал противника спиной к веревочному  ограждению,
с лица Спеллинга сползла самоуверенная улыбка. Гарет  так  разгорячился,
что не давал противнику передышки. Тот  только  защищался  и  блокировал
удары. Перри прилежно следовал за Гаретом по рингу, довольный, как  кот,
поймавший воробья. Мясник больше не  ухмылялся.  Оба  противника  тяжело
дышали, обливались потом, их мускулы напряглись, на руках вздулись вены.
   - Давай, бей,  мерзкий  поедатель  картошки!  -  дразнил  его  Гарет,
подстерегая момент, когда шотландец выбросит в ударе мощную руку  и  ему
удастся снова обработать кулаками незащищенное место на его торсе.
   Р-раз! Мясник выбросил вперед смертоносный кулачище, целясь  в  лицо.
Гарет прикрылся рукой, и жестокий удар пришелся ему в предплечье. Острая
боль пронзила руку,  Гарет  отшатнулся  назад.  Правая  рука  беспомощно
повисла, неспособная больше ни защищаться, ни ударить.
   Когда шотландец бросился на него, как бык на матадора, у  Гарета  для
защиты оставалась только одна левая рука.
   Ну, похоже, мне придется туго.
   Мясник ударил его изо всех сил. Гарет  инстинктивно  вскинул  раненую
руку, чтобы защититься от следующего удара, и  хрипло  вскрикнул,  когда
кулак Мясника угодил в место перелома. Его  замутило.  Пот  струился  по
лицу, и, приготовившись ударить все еще действующей левой, он,  взглянув
поверх плеча шотландца, заметил нечто возвышающееся над толпой. Восседая
верхом на  могучем  черном  звере,  на  него  мрачно  смотрел  чудовищно
рассерженный Люсьен.
   Рядом с ним был Фоке, верхом на.., не может быть!
   Неужели это Крестоносец?
   Кулачище Мясника обрушился на его подбородок, и Гарет, у которого  из
глаз посыпались искры, отшатнулся назад. Проклятие! Он пришел в  ярость.
Он был зол на Люсьена за то, что тот не  поторопился  явиться  сюда,  он
злился на брата, восседавшего, как на троне, на  своем  Армагеддоне,  за
его холодный взгляд, словно говоривший: "Не я ли говорил  тебе,  что  ты
балбес?" Он был зол на Кэмпбелла, на Джульет,  на  толпу  -  на  всех  и
каждого. Черт побери, он  еще  им  всем  покажет,  на  что  способен!  И
Спеллингу, который уже прыгает от радости, и Кэмпбеллу, который  молотит
его кулаками, как дятел дерево, и своему братцу, который смотрит на него
с пренебрежением и жалостью.
   Не может он проиграть, когда на карту поставлен Суонторп! А  победить
этого ничтожного поедателя овсяной каши он  сможет,  только  призвав  на
помощь свой интеллект.
   Он может послать меня в нокдаун, но нокаутировать - никогда!
   Прижав к груди ставшую беспомощной правую руку, Гарет нацелился левой
в глаз Кэмпбеллу, но попал в надбровную дугу. Если мне удастся  ослепить
его, залив кровью глаза, я еще смогу выиграть этот поединок! Из разбитой
надбровной дуги Кэмпбелла хлынула кровь, залив косматую бровь и ресницы.
Толпа неистовствовала. Кэмпбелл, взревев, схватился  за  глаз  и  затряс
головой, а Гарет, воспользовавшись моментом, принялся наносить ему удары
в нос, в глаз и снова в кровоточащее  надбровье.  Кровь  текла  по  лицу
шотландца, глаз уже начал закрываться, и Гарет понимал,  что,  если  ему
удастся  "закрыть"  противнику  оба   глаза,   он   выиграет   поединок.
Вдохновленный успехом, он с молниеносной скоростью наносил удары в  лицо
шотландца, с каждым ударом открывая все больше и больше рану над глазом,
пока огромный кельт не поднял обе руки, чтобы защитить лицо.  Этот  жест
вызвал яростное неодобрение толпы, презрительно  относившейся  к  такому
трусливому способу защиты.
   Обрабатывая левой рукой противника, Гарет взглянул на толпу и  увидел
Люсьена.
   Брат улыбался.
   Теперь  Гарет  гнал  Мясника   к   веревочному   ограждению.   Вокруг
бесновалась  толпа,  кричали,  подбадривая  его,  приятели  из  компании
шалопаев, ругался на  чем  свет  стоит  Спеллинг.  Он  должен  победить!
Нокаутировать этого мерзкого шотландца - и Суонторп  будет  принадлежать
ему...
   Но Кэмпбелл оправился, собрался  с  силами.  Наклонив  голову,  он  с
рычанием двинулся прямо на Гарета. Он обхватил его  за  пояс,  прижав  к
грудной клетке его сломанную руку, и, подняв высоко в  воздух,  с  силой
швырнул на каменный пол. Гарет сильно ударился головой и, когда Кэмпбелл
навалился на него всем телом, потерял сознание.

***

   - Проклятие!
   Рефери начал отсчет секунд. Перри бросился к Гарету, и они  вместе  с
Вудфордом безуспешно пытались  поднять  Кэмпбелла  с  неподвижного  тела
Гарета.
   Четыре.., пять.., шесть...
   - Он не очнется. Остановите поединок, - проворчал Вудфорд.
   - Черта с два!
   Семь.., восемь.., девять...
   Перри в отчаянии пытался привести Гарета в чувство.
   Он хлопал его по щекам, тряс, наклонившись, кричал ему в ухо. Никаких
результатов.
   Одиннадцать.., двенадцать.., тринадцать...
   Перри был в панике, не зная, что делать: остановить  поединок  или...
Он снова похлопал Гарета по щекам, но тот лежал без  движения,  даже  не
стонал от боли. Глаза его, закатившиеся под лоб, были полузакрыты.
   Он поднял взгляд и увидел жестикулирующих и машущих руками приятелей,
а  также  возвышающегося  над  морем  голов  герцога   Блэкхитского   на
Армагеддоне, который приближался, рассекая толпу, как корабль  рассекает
волны.
   Семнадцать.., восемнадцать.., девятнадцать...
   - Черт возьми, Гарет, очнись!
   Мясник, залитый кровью, с самодовольным видом  ходил  вокруг  павшего
соперника,  подняв  над  головой  руки  и  торжествуя  победу.  Компания
шалопаев орала что есть  мочи,  герцог  медленно  приближался.  Перри  в
отчаянии поднял Гарета на руки и взвалил на плечо, прогнувшись  под  его
весом. Он оттащил его в их угол, сбросил на  холодный  каменный  пол  и,
выхватив бутылку из рук ошалевшего Чилкота,  принялся  поливать  из  нее
лицо Гарета.
   Двадцать два.., двадцать три.., двадцать четыре...
   На сей раз его усилия увенчались успехом. Ресницы Гарета дрогнули, он
резко мотнул головой и застонал от боли. Он попытался подняться,  но  со
вздохом упал на руки Перри.
   Двадцать пять.., двадцать шесть.., двадцать семь...
   Оставалось всего три секунды. Перри, выругавшись, схватил  Гарета  за
сломанную руку и заломил ее за спину.
   Его друг, дико вскрикнув от боли, вскочил на ноги и, выбросив  вперед
кулак, чуть не снес с плеч светловолосую голову Перри. Но главное, Гарет
поднялся, хотя и не вполне пришел в себя, и  Перри,  не  теряя  времени,
снова вытолкнул его навстречу Мяснику.
   Голова у Гарета кружилась, ноги едва держали его.
   Он  смутно  видел  окровавленную  физиономию  Кэмпбелла,  которая  то
попадала в поле его зрения, то  исчезала  вновь.  Толпа  орала,  требуя,
чтобы он собрался с силами, а он чувствовал только боль..,  пульсирующую
острую боль в сломанной руке. Боль в затылке. Кэмпбелл снова осыпал  его
ударами, но ему даже не хотелось защищаться. Он  стоял,  покачиваясь  на
ослабевших ногах, и только бессмысленно моргал при каждом ударе.  В  той
части мозга, которая еще функционировала, теплилась надежда, что Джульет
никогда не узнает о том, что случилось. Кэмпбелл все еще нещадно молотил
его, и он услышал голос Перри, оравшего: "Это  запрещенный  удар!"  -  и
повелительный голос  Люсьена  -  черт  возьми,  неужели  это  Люсьен?  -
кричавшего:
   - Перри! Останови этот проклятый поединок! Останови  немедленно  или,
клянусь, я отправлю тебя на виселицу за преднамеренное убийство!
   - Нет! - закричал Гарет, тряся головой.
   И  тут   началось   настоящее   столпотворение:   Люсьен,   пришпорив
Армагеддона, въехал на нем по пологим ступеням лестницы прямо на помост,
не обращая  внимания  на  возмущенный  рев  толпы.  Орали  рефери,  орал
Спеллинг. Толпа бросилась  к  самому  веревочному  ограждению,  Кэмпбелл
набросился на Гарета, как хищник на свою жертву, и  Гарет  понял  в  это
мгновение, что если он не предпримет ответных мер, то умрет.
   Он собрался с силами, сделал  глубокий  вдох  и  остановил  Кэмпбелла
одним ударом между глаз. Кэмпбелл камнем рухнул на пол. Толпа  взревела.
Гарет, пошатываясь, отошел к веревочному ограждению, стараясь удержаться
на ногах, пока рефери отсчитывает секунды его противнику.
   Двадцать  восемь..,   двадцать   девять..,   тридцать.   Он   схватил
кровоточащий кулак Гарета и поднял вверх.
   - Победитель!
   Зрители бросились вверх  по  ступеням,  приятели  мчались  к  Гарету,
перескакивая  через  веревочное  ограждение,  Люсьен  с  грозным   видом
направлялся прямо к Гарету, который стоял, покачиваясь, с глупой улыбкой
на физиономии.
   - Знаешь что, Люс.., а ведь я стал теперь землевладельцем!
   Увидев, как, обогнав его брата, к нему кто-то мчится в  развевающихся
юбках и с заплаканным лицом, Гарет озадаченно заморгал глазами.
   - Джульет? Глазам своим не верю! - только и успел сказать он.
   Он долго крепился, но силы иссякли, и он снова потерял сознание, упав
на руки Джульет. Она поддерживала его, пока не подошел  Люсьен;  взвалив
брата на плечо, он направился к поджидавшему  его  Армагеддону.  Джульет
молча  следовала  за  братьями.  Тем  временем  сэр  Роджер  Фокскот   в
сопровождении констебля подошел к трясущемуся от страха Спеллингу.
   - Вы арестованы, сэр.

Глава 34

   Люсьен клялся, что если Кэмпбеллу и не удалось убить его брата, то он
мог бы сделать это собственными руками.
   Гарет почти два  часа  не  приходил  в  сознание.  Пока  помрачневший
Люсьен, погрузив бесчувственное тело брата на  Армагеддона,  вез  его  в
Суонторп в  сопровождении  нескольких  сотен  ликующих  болельщиков,  он
печально думал, что ему скоро придется оплакивать и второго брата.
   Победа, усталость и сотрясение мозга, вместе взятые, оказались мощным
успокоительным средством для Гарета. Только поздно ночью, когда  доктор,
обработав и уложив в гипс его сломанную руку, ушел, а Джульет,  сидя  на
краешке кровати, прикладывала холодные компрессы к опухшему  лицу  мужа,
тот наконец открыл глаза. Голова у него  кружилась,  мир  виделся  будто
сквозь завесу тумана, а в довершение всего у  него  начался  мучительный
приступ рвоты.
   - Так тебе и надо, - ворчал Люсьен. Взяв салфетку из рук Джульет,  он
швырнул ее на оголенную грудь брата. - Приложи это к  голове,  будет  не
так больно.
   Но Гарет даже внимания на него не обратил. Он не отрываясь смотрел на
свою жену, самое  дорогое  для  него  существо  в  мире,  как  будто  не
надеялся, что увидит ее опять. Что ж,  по  мнению  Люсьена,  это  вполне
могло бы произойти. Люсьен прибыл во флигель чуть позднее  шести  часов,
когда Гарет уже ушел на матч,  и  застал  там  свою  невестку,  которая,
обливаясь слезами, укладывала вещи в дорожный сундучок.
   Плачущих женщин Люсьен не выносил. Сопливые байки о гордых мужьях его
не трогали. Он терпеливо слушал весь этот дурацкий вздор в течение ровно
двух минут, потом, не обращая внимания на  сердитые  протестующие  крики
Джульет, взял из ее рук Шарлотту, вручил ее ошалевшему сэру Хью, взвалил
сопротивляющуюся Джульет на плечо,  вынес  ее  из  дома  к  поджидавшему
Армагеддону и лично доставил на матч. Там, увидев, как  Мясник  избивает
ее мужа, Джульет совсем приуныла. Она наконец осознала, что Гарет  пошел
на это не ради себя, а ради нее и Шарлотты.
   И теперь, когда Люсьен наблюдал приторную до тошноты  сцену  любви  и
прощения,  он  почувствовал,   что   пора   прочесть   брату   очередное
нравоучение. Чтобы тот не расслаблялся.
   - Ну, будет, будет! Довольно этих слащавых глупостей, - проворчал  он
и, подойдя к кровати, пристально  посмотрел  сверху  вниз  на  брата.  -
Слушай меня, Гарет, и слушай внимательно. Твои кулачные бои  закончились
раз и навсегда. И если я когда-нибудь услышу, что ты снова  вознамерился
стать чемпионом по боксу...
   Гарет отмахнулся от него:
   -  Неужели  ты  до  сих  пор  не  веришь  в  мои  силы?  Я   все-таки
действительно победил этого парня.
   Люсьен поджал губы. Да, победил. А кроме того,  выиграл  процветающее
поместье, разоблачил убийцу и мошенника Спеллинга, завоевал сердца всего
населения Абингдона мужеством, проявленным в поединке с Мясником.
   - Пока они ждали, когда очнется  Гарет,  Джульет  рассказала  Люсьену
все, что ей было известно. Ее рассказ подтвердил Фоке, который заехал  к
ним после того, как, применив некоторое.., давление,  получил  признания
не только от Спеллинга, но и от Вудфорда, садовника Кридона  и  даже  от
Энгюса Кэмпбелла по прозвищу Мясник.
   Последний признался, что Спеллинг обещал заплатить ему  дополнительно
две сотни фунтов, если он во время поединка убьет противника.
   После того как дали показания овдовевшая миссис Флеминг, аптекарь  из
Оксфорда  и  даже  протрезвевший  Буйвол  О'Рурк,  было   уже   нетрудно
воссоздать всю ужасающую картину.
   Как оказалось. Спеллинг набрал  команду  крепких,  опытных  боксеров,
считавшихся одними из самых лучших в Англии, и каждую пятницу  устраивал
между ними поединки. После  того  как  он  случайно  увидел,  как  Гарет
расправился с Джо Ламфордом у мадам Боттомли, в голове Снеллинга  созрел
план,  с  помощью  которого  можно  было  заработать  целое   состояние.
Поскольку Гарета никто не знал как боксера, можно  было  с  уверенностью
сказать, что никому из собравшихся на матч болельщиков  и  в  голову  не
придет, что он сможет выстоять в поединке с такими  опытными  боксерами,
как Нейлс Флеминг, Буйвол О'Рурк или Энгюс Кэмпбелл, тем более  одержать
над ними победу. И ставки свои они делали соответственно.
   В каждом матче Спеллинг выставлял против Гарета одного из  фаворитов,
на которого болельщики и ставили огромные суммы. А Спеллингу  оставалось
лишь сделать большую ставку на Гарета, подсыпать в питье  фаворита  дозу
лауданума, достаточную для того, чтобы несколько замедлить его  реакцию,
а потом положить в карман громадные деньги.
   К несчастью, в результате умер ни в чем не повинный  человек.  Однако
смерть Нейлса не останется неотмщен ной, сказал Фоке. Он  позаботится  о
том, чтобы Спеллинг и его  подручные  были  приговорены  к  казни  через
повешение за убийство человека.
   "А также за то, что замышляли убить моего брата",  -  злобно  подумал
Люсьен.
   Слава Богу, его верный осведомитель был отнюдь не  таким  безмозглым,
каким его все считали. Если бы не расторопность Чилкота, пославшего  ему
весточку, Люсьен не попал бы в Абингдон вовремя.
   Правда, это не имело  большого  значения.  Как  оказалось,  его  брат
прекрасно справился с ситуацией и без его помощи.
   Люсьен все еще хмурился, помогая Джульет поудобнее уложить Гарета  на
подушках, чтобы облегчить его головную боль.  Как  ни  странно,  она  не
сердилась на него за то, что он так грубо приволок ее на  матч.  Правда,
ему было совершенно безразлично, сердится она или нет. Она слышала,  как
он проклинал Спеллинга на чем свет стоит, пока доктор накладывал гипс на
руку Гарета. Она видела, как он переживал и шагал туда-сюда по  комнате,
пока они в тревоге ожидали, когда  очнется  Гарет.  О,  она  видела  его
насквозь, раскусила с самого начала и понимала, что  на  самом  деле  он
всего-навсего старший брат, который  трясется  над  оставшимися  на  его
попечении, младшими, который любит их и старается оградить и защитить от
любых неприятностей. Она видела, какое облегчение испытал Люсьен,  когда
Гарет открыл наконец свои прекрасные голубые глаза.
   - Черт бы тебя побрал, считай, тебе здорово повезло, что  ты  остался
жив, - проворчал  Люсьен  и,  схватив  свечу,  наклонился  над  Гаретом,
пристально вглядываясь в его глаза.
   - Что, черт возьми, ты делаешь? - возмутился Гарет.
   - Ничего.
   - Доктор велел нам наблюдать за твоими зрачками, - объяснила Джульет.
- Если окажется, что они разного размера, это может означать, что у тебя
поврежден мозг.
   Гарет расхохотался.
   - Вижу, с тобой все в порядке, - пробормотал Люсьен, распрямляясь,  и
со стуком поставил подсвечник на ночной столик.
   - Не цепляйся ко мне, и с тобой тоже будет все в порядке,  -  пошутил
Гарет и тихо вздохнул от счастья,  когда  Джульет  натянула  ему  одеяло
повыше. Люсьен увидел, как они обменялись нежными взглядами.  Он  возвел
глаза к потолку, покачал головой и отвернулся.
   Кто  бы  мог  подумать,  что  Дикарь,  которого  убийца   намеревался
прикончить, выйдет победителем из той ситуации да  еще  заработает  себе
одно из самых лучших поместий в Беркшире? Ему  повезло,  что  остался  в
живых.
   Но видит Бог, я им горжусь!
   Он гордился, это правда. Но и был страшно зол на него.  Больше  всего
его разозлило то, что Гарет не обратился к нему за помощью,  как  только
узнал о проделках Спеллинга. Страшно подумать, что произошло бы, если бы
Спеллинг узнал чуть раньше о  том,  что  Гарет  обо  всем  догадывается.
Наверняка Гарет, как и Чарльз, уже лежал бы в могиле,  сраженный  пулей.
Люсьен выругался сквозь  зубы.  Он  был  зол,  но  при  этом  восхищался
мужеством и сообразительностью брата.
   - Люс?
   Люсьен взглянул на брата.
   - Ты так и не  рассказал  мне,  как  тебе  удалось  заполучить  назад
Крестоносца.
   - Фоке увидел  его  на  аукционе  "Таттерсоллз"   и сразу  купил  для  тебя.  А  теперь  постарайся
заснуть. Отдохни, наберись сил. Я хочу, чтобы ты был здоров и я смог  бы
задать тебе хорошую трепку, понятно?
   - Только попробуй! - прошептал Гарет,  усмехнувшись.  -  Как-никак  я
теперь чемпион.
   Люсьен покачал головой, даже не пытаясь  сдерживать  улыбку,  которая
так редко появлялась на его лице.
   - Что правда, то правда, - тихо сказал он.
   Гарет удивленно вскинул бровь.
   - Хочешь верь, хочешь не верь, но ты оправдал  мои  ожидания  и  стал
таким человеком, каким я хотел тебя видеть. -  Улыбка  на  лице  Люсьена
расплылась еще шире. - Ты повзрослел,  маленький  братец,  и  я  горжусь
тобой.
   С этими словами он повернулся и вышел из комнаты,  оставив  Гарета  и
Джульет в полном изумлении.

***

   В  комнате,  освещенной  двумя  свечами,  было  тихо.  В  колыбельке,
придвинутой к кровати, мирно посапывала Шарлотта.
   Подождав, пока в коридоре стихнут шаги герцога, Джульет, взглянув  на
мужа, сказала:
   - Ну и ну! Оказывается, и  у  чудовищ  есть  сердце.  И  еще,  Гарет,
запомни: если ты еще когда-нибудь выкинешь нечто подобное, то у  Люсьена
не будет шанса убить тебя, потому что я опережу его.
   Он рассмеялся, притянул ее  к  себе  здоровой  рукой  и,  не  обращая
внимания на слабые протесты, поцеловал ее так, как может целовать только
здоровый мужчина. Вскоре голова у нее кружилась так же, как у него.
   Она прилегла на краешке кровати, но он придвинул ее по