броситься в нескольких  направлениях
сразу: за Ариадной, которая находилась  теперь  в  опасной  близости  от
места схватки, за Штурвалом, который раз за разом бросался на  человека,
державшего ружье, и  хватал  его  за  ноги,  или  в  гущу  битвы,  чтобы
растащить жеребцов. Если кто-то и был на это способен, то только он.
   - Колин, их надо остановить! - послышался крик Ариадны.
   Жеребцы дрались не на жизнь, а на смерть. Более массивный и высокий в
холке, противник Шареба явно уступал ему в ловкости и потому проигрывал.
Кобылы, не приближаясь  к  пролому  в  ограде,  выстроились  вдоль  нее,
положив морды на верхнюю  жердь,  и  внимательно  следили  за  тем,  как
жеребцы борются за право на них. Схватка могла, однако, дорого  обойтись
одному из противников.
   Колин схватил обломок жерди и, махнув рукой на  опасность,  вклинился
между обезумевшими животными, ненадолго отступившими друг от друга перед
новым броском.
   Противник Шареба воспользовался этим, чтобы спастись бегством.  Шареб
успел хорошо поработать над ним, и теперь кровь струилась из ран на  шее
и крупе.  Колин  попытался  ухватить  Шареба  за  поводья,  но  тот  был
совершенно невменяем. Он увернулся,  грудью  разбил  изгородь  с  другой
стороны и стремительно обогнул амбар.., чтобы остановиться как вкопанный
при виде прелестной серой кобылки, седок которой только что спешился.
   Секунду спустя жеребец уже снова мчался, на этот раз уже прямо к ней.
При виде этой живой молнии хозяин лошади бросился прочь, крича от ужаса.
   Колин издал похожий крик, сообразив, чем кончится дело.
   Такой картины ему не приходилось видеть за всю  свою  жизнь.  Изящная
кобылка, застывшая при виде жеребца, летящего  к  ней  как  на  крыльях,
бегущий в страхе человек и Шареб, Шареб Великолепный, с черной как смоль
гривой и хвостом!
   Ржание,  которое  он  адресовал  предмету  своих   вожделений,   было
переливчатым и ласковым. На ходу он игриво  куснул  кобылку  за  круп  и
понесся  дальше,  даже  не  оглянувшись,  уверенный,  что   она   примет
приглашение. И правда, лошадь ответила тонким трогательным  возгласом  и
бросилась следом.
   - Боже мой, Колин! -  закричала  Ариадна,  крепко  прижимая  к  груди
Штурвала, которого ей не  без  труда  удалось  оторвать  от  человека  с
ружьем. - Колин, сделайте что-нибудь!
   Но что тут можно было поделать? Лошади умчались.
   Хозяин  пивной  проталкивался  сквозь  толпу,   издалека   выкрикивая
требование немедленно возместить  ущерб.  Вдобавок  упали  первые  капли
дождя. Через минуту он уже хлестал во всю мочь.
   Колин огляделся. Все было хуже некуда. Он был отягощен старым мерином
и собакой, а вокруг стояло человек тридцать мужчин, все как  один  глядя
на расстегнутую куртку Ариадны, под которой явственно выделялась  грудь.
Из    всех    участников    этой    сцены    только    Гром    оставался
безмятежно-спокойным.
   - Пора убираться, - сказал Колин и бросился к мерину.

Глава 13

   Длинные изящные ноги. Поразительно широкая грудь.
   Превосходное по всем статьям сложение. И скорость, бешеная скорость.
   Если раньше  Колин  лишь  догадывался,  за  что  лошадь  вверена  его
заботам, то теперь окончательно убедился в этом.
   Шареб-эр-рех не был ни лошадью для парадов, ни  любимчиком  скучающей
светской леди, ни даже обыкновенной  беговой  лошадью.  Он  был  лошадью
исключительной.
   Это был скакун, черт возьми, скакун каких мало!
   После схватки с другим жеребцом и бегства с места событий он так и не
объявился, и попытка найти его по следам не увенчалась успехом. Колин  и
Ариадна пешком двигались по дороге. Он вел в поводу Грома, а девушка шла
по другой стороне дороги,  перебирая  в  руках  поводья  Шареба,  словно
монахиня четки. Почти все это время они молчали, ежась в  сырой  одежде.
Штурвал трусил следом,  мокрый  и  грязный,  поглядывая  по  очереди  на
угрюмых людей. Лицо Ариадны обострилось и побледнело. Колин понимал, что
лишь безукоризненное воспитание удерживает ее от взрыва отчаяния, и  был
весьма тому благодарен.
   Он чувствовал себя беспомощным при виде женских слез.
   Именно это не позволило ему подступить к девушке с расспросами.
   Чего ради она  скрыла  от  него  важные  детали,  если  поручила  ему
присматривать за жеребцом? То, что она солгала вначале, не  так  обижало
его, как то, что после всего пережитого она так и не удосужилась сказать
правду. Она не доверяла ему. Более того, она, как видно, держала его  за
дурака, не верила, что он и впрямь разбирается в лошадях.
   Хотелось высказать все это, но  огорченное  лицо  Ариадны  заставляло
молчать.
   Вот она помедлила, сложила руки рупором и в  сотый  раз  позвала  как
могла громко: "Шаре-е-еб!"
   Колин приостановился, внимательно  вслушиваясь.  Ничего.  Только  эхо
прокатилось по холмам.
   - Шаре-е-е-е-е-еб!
   Тишина в ответ.
   - Идем, Ариадна.
   Она не ответила, окликая жеребца снова  и  снова.  Наконец  голос  ее
сорвался, и она отерла глаза тыльной  стороной  ладони.  Колин  поспешил
возобновить путь. Помедлив, она последовала за ним.
   - Его больше нет, Колин,  -  произнесла  она  несчастным  голосом.  -
Кто-нибудь его уже поймал и теперь едет получить вознаграждение. Если бы
не это, он бы вернулся, я знаю.
   - Перестаньте, - возразил он, шагая по самому  краю  дороги,  чуть  в
стороне от наполненных дождевой водой колей и глубоких луж. - До темноты
есть еще пара часов, отчаиваться рано. "Колин, Колин! Что бы я  без  вас
делала", - произнес  он,  передразнивая  Ариадну,  надеясь  шуткой  хоть
отчасти разогнать ее тягостные думы.
   Она попыталась улыбнуться, но  лицо  исказила  горестная  гримаса,  и
девушка отвернулась, не позволяя ему увидеть ее в таком состоянии.
   Они продолжали  двигаться  вперед.  Красно-черный  почтовый  дилижанс
промчался навстречу, кренясь на выбоинах и разбрызгивая во  все  стороны
фонтаны грязи. Охранник на запятках изо всех  сил  цеплялся  за  кольцо,
когда его немилосердно подбрасывало. Лошади, почти  слепые  в  громадных
шорах, роняли на бегу хлопья пены с морд.
   После этого снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь  шорохом  дождя,
который так и не прекратился, только ослабел.
   Некоторое время спустя Колин решился  посмотреть  на  свою  спутницу.
Теперь поводья жалостно свисали из ее руки, она  волочила  ноги,  словно
смертельно усталый путник, в глазах поселилась безнадежность.  Пикантной
живости и след простыл,  исчезла  энергия,  которой  так  и  бурлило  се
изящное тело, даже привычная надменная  осанка  осталась  в  прошлом.  У
Ариадны был вид человека, смирившегося с потерей.
   - Сегодня нам его не найти,  -  вяло  заметила  она,  сделав  жест  в
сторону холмов и дороги впереди.
   Словно чтобы подчеркнуть правоту  ее  слов,  дождь  снова  перешел  в
ливень, с  жестокой  силой  обрушиваясь  на  их  головы  и  плечи.  Вода
заструилась по щекам Ариадны, как слезы. Может быть, это и  были  слезы,
кто знает?
   Если где-то и были следы Шареба, дождь беспощадно размывал их,  лишая
последней надежды. Ариадна брела ссутулившись и низко наклонив голову.
   Колин понял, что дольше не выдержит этого зрелища.
   Он как мог отер с лица воду, темную от стекающей с волос  краски,  от
которой щипало глаза. Потом стянул верхнюю  одежду,  набросил  на  плечи
Ариадны и укутал ее, как ребенка. Одной рукой ведя  в  поводу  Грома,  а
другой обнимая девушку за плечи, он бросился к ближайшей  купе  деревьев
так быстро, как только позволяла больная нога.
   К счастью, это была дубовая роща.  Густая  листва  раскидистых  дубов
могла послужить некоторым укрытием от потоков ливня и от грозы, внезапно
разразившейся с новой силой. И так они стояли, синхронно  вздрагивая  от
раскатов грома и поеживаясь, когда особенно яростный порыв ветра  срывал
влагу с листьев и бросал им в лицо. Подавленная буйством стихии, Ариадна
бессознательно жалась ближе к Колину.
   В какой-то момент она подняла взгляд на его  лицо.  Волосы,  частично
отмытые  дождем,  приобрели  неопределенный  оттенок   и   распластались
сосульками. Капли срывались с них, стекали по лбу,  висли  на  бровях  и
ресницах. Насквозь промокшая рубашка облепила тело.
   Ариадна вдруг поняла, что Колин нравится ей  даже  теперь,  когда  от
благородной красоты, так ее очаровавшей, не осталось и следа. Ощутив  ее
взгляд, он, в свою очередь, посмотрел  на  нее  и  ободряюще  улыбнулся.
Девушка робко улыбнулась в ответ и прильнула ближе к его теплому телу.
   Колин не протестовал, просто прижал ее теснее  и  перевел  взгляд  на
поле и дорогу, едва видимые в потоках ливня.
   Ариадна пожелала, чтобы гроза не кончалась, чтобы они стояли вот  так
вечно, чтобы действительность никогда больше  не  коснулась  их.  Где-то
там, за завесой дождевых струй, был Шареб, но теперь, в объятиях Колина,
страхи отчасти рассеялись и вернулась надежда, что все  обойдется.  Тот,
кто спасал животных от верной смерти, обязательно поможет.
   Он спасет Шареба, как спас мастифа.
   Постепенно рев ливня перешел  в  стук  капель  по  листьям,  позволив
захлебнувшейся земле отдышаться.
   Ариадна открыла глаза. Рука Колина по-прежнему обнимала ее за  плечи.
Настало время высвободиться и поблагодарить за галантность, в которой не
было уже такой острой необходимости, но она не двинулась. Медлил  и  он,
до тех пор, пока дождь не истощился окончательно, сменившись изморосью.
   Птица в  ветвях  нерешительно  чирикнула,  издалека  ей  откликнулась
другая.
   Ариадна не шевелилась. Потом, очень осторожно она положила ладонь  на
грудь Колина и улеглась щекой на свою руку. Было удобно, уютно стоять  в
этой позе и смотреть на омытые ливнем  луга.  Под  ее  ладонью  редко  и
сильно билось мужское сердце.
   - Колин!
   - Что, миледи?
   - С вашей стороны было очень любезно укрыть меня от дождя.
   Колин откинул голову на влажный ствол  дуба,  к  которому  прижимался
спиной, и улыбнулся неожиданному ощущению счастья.
   - Любой джентльмен на моем месте поступил бы так же.
   - Вовсе нет, и вы это знаете.
   Ариадна смотрела на сплетение нитей его простой рубашки  и  думала  о
сильном теле под ней. Ей нравилось  слушать  биение  сердца  Колина.  Но
где-то глубоко таилось  чувство,  куда  менее  безобидное.  Ей  хотелось
расстегнуть рубашку и прижаться лицом к светлым колечкам  волос  на  его
груди. Хотелось приподняться на цыпочки и губами снять каждую капельку с
его лица. Поцеловать впадинку между ключицами. С Максвеллом...  Господи,
да что ей до Максвелла! Если даже они больше никогда не  увидятся,  если
заботливо спланированный брак пойдет прахом, ей будет все равно, лишь бы
Колин Лорд оставался с ней!
   - Колин.., как по-вашему, это очень плохо - то, что мы стоим вот  так
и что я счастлива?
   - Не только вы, Ариадна.
   Она подняла на него доверчивый взгляд.
   - Это плохо, да? Это неприлично? ,. ;
   - Я не знаю. Проклятие, я просто не знаю! Плохо или нет,  но  у  меня
такое чувство, что.., что это правильно.
   - И у меня. Я тоже чувствую, что это правильно... -  Девушка  сделала
глубокий вздох, вдохнув при этом не только аромат свежести, но  и  запах
мужчины. - Я знаю, вы не хотите этого слышать, но вы мне дороги,  Колин.
Если бы только...
   - Если бы только - что?
   Рука чуть сильнее сжала плечи,  и  Ариадна  с  готовностью  прильнула
ближе.
   - Если бы только все было иначе.  Чтобы  вы  могли  каким-то  образом
оказаться на месте Максвелла... Боже, я  не  знаю,  как  это  объяснить!
Звучит глупо, правда?
   Колин ничего не ответил. Она восприняла его молчание  как  разрешение
продолжать.
   Облака  разошлись,  и  сквозь  прореху  выглянуло  заходящее  солнце.
Бесчисленные капельки росы тотчас вспыхнули, словно  кто-то  повесил  на
кончик каждого листа крохотный светильник.
   -  Однажды  я  позволила  Максвеллу  поцеловать  меня,   -   медленно
произнесла Ариадна, заново переживая в памяти эпизод из прошлого. -  Это
было на званом вечере у леди Андреа, в  ее  розарии.  Мы  вышли  немного
отдышаться,  потому  что  музыканты  сыграли  вальс   дважды.   Максвелл
наклонился к моим губам, и я не протестовала.., но только... - в  голосе
ее звучала растерянность, - только я ничего при этом  не  почувствовала,
Колин, ничего.
   Тот смотрел хмуро и немного смущенно. Тяжелая прозрачная капля  упала
сверху прямо ему на ресницы, заставив прикрыть глаза.
   - В тот вечер мне впервые стало не по  себе.  Я  верила,  что  первый
поцелуй  принесет  необыкновенные,  сказочные  ощущения.  Но  ничего  не
случилось, просто губы прижимались к губам.  А  ведь  тот,  кто  целовал
меня, должен был  стать  моим  мужем.  Это  плохо,  когда  поцелуй  мужа
оставляет равнодушной, так ведь, Колин?
   Во взгляде девушки было что-то  лихорадочное,  отчаянное.  Что  можно
было ответить на такой вопрос?
   - Да, это не слишком хорошо, - согласился Колин.
   Ариадна со вздохом  опустила  голову  ему  на  грудь.  С  минуту  она
молчала, печально глядя на темнеющие холмы, потом заговорила снова:
   - Все это не тревожило бы меня так сильно, если  бы  не  с  чем  было
сравнивать. Я просто выбросила бы  это  из  головы,  приняла  как  факт.
Теперь ничего уже не исправить... теперь, после вашего поцелуя. Это было
совсем иначе.
   Ровное биение сердца в груди, к которой она прижималась,  участилось.
Ариадна вновь отстранилась и с грустной, беспомощной  улыбкой  встретила
взгляд Колина. Он тихонько погладил ее по щеке.
   - Простите меня. Не следует вот так выкладывать все, что думаешь,  но
почему-то я не могу иначе; Если я вас смутила...
   - Нет, нисколько. Сказать по правде, я польщен.
   - Правда? Честное слово?
   - Ну конечно! Не каждый день юная леди, красавица признается  в  том,
что ей по душе поцелуй старого калеки.
   - Перестаньте! Вы совсем не старый и не калека! Сколько вам? Двадцать
пять.., восемь?
   - Тридцать три.
   - Ну, вы смотритесь куда моложе, особенно в очках.
   Жаль, что вы редко их надеваете. И потом ваша  улыбка...  словом,  вы
совсем не такой, как другие пожилые мужчины.
   Они все толстопузые, с красным носом...
   - Ради Бога, Ариадна! Я пока еще не пожилой!
   - Конечно, нет! - торопливо заверила девушка. - Я просто оговорилась.
Все-таки вы невозможны, Колин. Я только что призналась, что ваш  поцелуй
мне больше по душе, чем поцелуй жениха, а вы пропустили это  мимо  ушей,
зато прицепились к слову "пожилой"!
   - Кстати, о вашем женихе. Полагаю, не миновать дуэли, явись он сейчас
перед нами.
   - Ничего подобного! Я бы сделала все, чтобы уладить  дело.  Некоторым
нравится, когда мужчины ссорятся из-за них, но это не по мне. Я не  могу
допустить, чтобы вас ранили или даже...
   - Ну, спасибо. - Колин выпрямился, как бы в горькой обиде. -  Сначала
меня обзывают пожилым, а потом и вовсе собираются  грудью  заслонять  от
пистолета и шпаги!
   Ариадна засмеялась и немного отступила, не убирая, однако, рук с  его
груди.
   - Колин, Колин!  Вы  как  будто  точно  знаете,  что  сказать,  чтобы
испортить мне настроение. Смотрите, я смеюсь, хотя еще минуту назад  это
был самый мрачный день в моей жизни.
   - Очень скоро он станет и того мрачнее, - заметил Колин так беспечно,
как только мог, и махнул рукой на холмы, за которыми скрылось солнце.  -
Давайте сделаем еще одну попытку отыскать это животное, от которого одни
неприятности.
   - Нет, сначала вымойте голову.
   - Зачем это? Мне  нравится  быть  героем  романа  -  красивым  рослым
брюнетом.
   - Они всегда одинаковы и до смерти  надоели,  поэтому  я  предпочитаю
блондинов! - засмеялась Ариадна.
   - Голова подождет.
   - Не спорьте. Помните, что командую здесь я.
   Колин улыбнулся, сдаваясь, и девушка бездумно взяла его за  руку.  Ее
маленькая ручка так удобно легла в его ладонь! Словно эти две руки  были
созданы друг для друга.
   Созданы друг для друга!
   Шареб-эр-рех пропал, возможно, навсегда. Но это не меняет  дела.  Все
равно нужно было сказать то, что изначально она была намерена держать  в
секрете. Теперь то, что  она  утаила,  стояло  между  ними,  как  стена,
разделяя, мешая полному доверию. Необходимо было сделать этот шаг.
   Ветеринар поймал поводья Грома, который все это время  послушно  ждал
под соседним дубом, и приготовился повести его за собой.
   - Колин!
   Он повернулся, вопросительно глядя на девушку. Она смотрела  в  ясные
глаза, полные удивительного понимания и доброты, и поражалась себе.  Как
могла она молчать все это время? Как могла не доверять ему?
   - Прежде чем вы уйдете отсюда, - сказала она, - я должна вам  кое-что
рассказать.
   - Я знаю, - произнес он с  улыбкой.  -  Шареб-эр-рех  не  лошадь  для
парадов.
   - Разумеется, нет, - нетерпеливо воскликнула Ариадна, - но...
   - Это беговая лошадь, не так ли? Я с самого начала это предполагал.
   - Вы правы.., и ошибаетесь, Колин. Шареб не беговая лошадь,  а  нечто
гораздо большее.
   Он не спросил, о чем речь, просто молча  ждал.  Девушка  вздохнула  и
наконец сказала правду:
   - Это самая быстрая лошадь в мире, Колин.

Глава 14

   Самая быстрая лошадь в мире. Словно каждое слово с заглавной буквы.
   Колин улыбнулся, и на лице его непроизвольно  возникло  выражение,  с
каким благодушный отец смотрит на ребенка,  когда  тот  утверждает,  что
ночью ему явилась фея.
   Ариадна повторила сказанное, на этот раз с вызовом.
   - Мне достаточно знать, миледи, что Шареб чистых кровей. Вам не нужно
преувеличивать его ценность.
   В этот момент они шли через луг, по колено в мокрой траве. Гром чинно
шествовал между ними, а Штурвал то присоединялся к маленькой группе,  то
убегал в сторону, довольный, что стихийное бедствие позади. Хотя  солнце
и скрылось за холмами, до  заката  еще  оставалось  время,  и  небо  над
головой было цвета диких фиалок. Скот, на время  дождя  укрывшийся,  где
только возможно, снова высыпал пастись.
   - Вы ошибаетесь, Колин. Ценность Шареба невозможно преувеличить. Если
хотите, он чистых кровей, но не в привычном для вас  смысле.  -  Ариадна
обвела взглядом окружающее, однако  прелесть  картины  не  заставила  ее
улыбнуться. - Мой отец был очень, очень богат и не стоял за ценой, когда
речь шла о новых интересах, чаще  всего  эксцентричных,  но  коневодство
было главной страстью его жизни. Всю свою  энергию,  весь  свой  пыл  он
посвятил одной цели еще в молодости, еще до встречи  с  моей  матерью  и
брака с ней. Он мечтал вывести совершенно новую породу беговых  лошадей,
которой не будет равной в целом мире.
   Впереди показалась проселочная дорога,  размякшая  после  дождя.  Она
напоминала коричневую ленту на зелени полей.
   - Вы, конечно, помните знаменитую лошадь по  кличке  Эклипс,  которая
постоянно  брала  призы  на  скачках?   Это   был   еще   и   уникальный
производитель. У папы было две на редкость быстрых кобылы: одну он купил
в Аварии, другую получил в дар от племени бедуинов, потому что жил среди
них несколько лет и даже подружился с их вожаком - и все  ради  изучения
арабских скакунов. В течение нескольких  лет  он  случал  этих  кобыл  с
Эклипсом, потом отобрал самых быстрых  кобылок  из  числа  стригунков  и
снова скрестил с тем же племенным жеребцом. Сорок лет методичной  работы
понадобилось   отцу,   чтобы   получить    желаемый    результат.    Ему
посчастливилось дожить до  воплощения  своих  мечтаний.  Пятнадцать  лет
назад он вывел лошадь совершенно новой породы, которую назвал "Норфолк".
   По своим статям порода эта напоминает "английскую  чистокровную",  но
значительно превосходит ее во всем остальном.  Лошади  породы  "Норфолк"
разумны, способны  мыслить  и  глубоко  чувствовать,  несравненно  более
сильны и выносливы. Шареб-эр-рех (на арабском это означает Быстрый,  Как
Ветер) - это последний производитель породы "норфолк".
   Колин выслушал рассказ девушки молча, не перебивая,  и  только  когда
она умолкла, посмотрел на нее. Нет,  она  не  преувеличивала.  Была  это
истина или заблуждение? Этого он не