лупо  провоцировать  его.  Он  затаил  дыхание,  опасаясь,  что   будет
следующим олухом, который отведает кулаков лорда Гарета. Но нет,  Дикарь
держал себя в  руках,  он  уже  не  был  тем  вспыльчивым  сорвиголовой,
которого Спеллинг видел у мадам Боттомли.
   - За такие слова я вызвал бы вас на дуэль, - сказал молодой человек с
высокомерной улыбкой, от которой его слова зазвучали как оскорбление.  -
Но я дерусь на дуэли только с джентльменами, а не с теми,  кто  из  кожи
вон лезет, притворяясь таковыми. Всего доброго. Спеллинг.
   - Постойте! - Спеллинг бросился к двери  и  прижался  к  ней  спиной,
глядя на Гарета испуганными глазами. Лорд Гарет, глядя на  него  как  на
пустое место, продолжал идти, и Спеллингу на мгновение  показалось,  что
он сейчас возьмет его за  шиворот  и  отшвырнет  прочь  с  дороги.  -  Я
потратил уйму денег на рекламу этого матча! Я дал вам жилье, средства  к
существованию, я создал вам имя! И как вы мне за это отплатили?
   - Я вам ничего не должен, Спеллинг. Прочь  с  дороги!  -  Лорд  Гарет
обошел его,  взялся  за  ручку  и  распахнул  дверь.  Спеллинг,  потеряв
равновесие, чуть не упал. Лорд Гарет прошел мимо  него  по  коридору,  и
звук его шагов эхом отдавался от стен и высокого потолка.
   - Подождите! - взмолился Спеллинг, понимая, что отдал бы  десять  лет
своей жизни, чтобы обладать этим врожденным изяществом, и еще десять лет
- за холодное, аристократическое высокомерие... И еще он отдал  бы  все,
что  имеет,  лишь  бы  заставить  этого  молодого  повесу  выступить   в
сегодняшнем матче. - Лорд Гарет!
   Высокая фигура приближалась к выходу в холл.
   - Лорд Гарет! Что мне сделать, чтобы вы участвовали в  матче?  Хотите
тысячу фунтов? Две тысячи? Назовите цену, Гарет, и, если вы победите, вы
это получите!
   Его слова эхом отдались в коридоре.
   Молодой человек задержался на пороге открытой двери, окинув  взглядом
сотни акров самых плодородных земель  в  Беркшире,  засеянных  пшеницей,
рожью, ячменем.
   Над его головой было великолепное веерообразное  окно  со  свинцовыми
переплетами, а под ним - навечно выбитый в камне герб де Монфоров.
   При взгляде на свой фамильный герб лорд Гарет гордо  вскинул  голову.
Он медленно обернулся. Его лицо было абсолютно спокойным, а взгляд почти
торжествующим.
   - Ладно, Спеллинг, - сказал он. - В  таком  случае  я  хочу  поместье
Суонторп.

***

   После ухода лорда Гарета Спеллинг почувствовал,  что  ему  необходимо
выпить чего-нибудь покрепче. Сердце у него все еще бешено колотилось, но
он уже почувствовал некоторое облегчение. Он налил себе бренди и  рухнул
на диван. Слава Богу, он все-таки нашел  способ  заставить  этого  парня
драться в сегодняшнем матче. Ведь на какое-то мгновение ему  показалось,
что все пропало;
   Ладно, Спеллинг... В таком случае я хочу поместье Суонторп.
   Вспомнив слова лорда Гарета, Спеллинг громко выругался.  Это  еще  не
все, чего потребовал этот наглец. Он потребовал,  чтобы  секундантом  на
матче вместо Вудфорда был  его  друг  лорд  Брукгемптон.  Он  потребовал
также, чтобы Снеллинг дал вдове Нейлса достаточно денег, чтобы она могла
безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.
   Мало того, не доверяя Снеллингу на  слово,  он  пожелал,  чтобы  лорд
Брукгемптон был свидетелем устного соглашения  между  ними  относительно
условий матча.
   - В противном случае я не стану драться.
   Черт бы его побрал! Снеллинг едва успел налить  себе  еще  стаканчик,
как дворецкий объявил о приходе посетителя.
   - Вудфорд! - улыбнувшись с облегчением, воскликнул  Спеллинг.  -  Где
тебя черти носили?
   - Де Монфор.
   Улыбка сразу исчезла с физиономии Спеллинга.
   - Закрой дверь!
   Вудфорд вернулся к двери и плотно закрыл ее,  потом  уселся  на  стул
напротив Спеллинга.
   - Он идет по нашему следу.
   - О чем ты говоришь?
   Вместо ответа Вудфорд вытащил из кармана сложенный листок бумаги.
   - Кридон,  садовник,  поймал  вчера  поздним  вечером  Тома  Хьютона,
который вез это герцогу Блэкхитскому. - Он бросил записку на стол  перед
своим хозяином. - Этот идиот принес мне ее только сейчас. Я подумал, что
надо ее немедленно показать вам.
   Снеллинг торопливо прочел записку, и лицо его побагровело от гнева.
   - Черт бы побрал этого де Монфора! Хитрый. Ишь что сумел разнюхать, -
прохрипел  он,  скомкав  записку.  Ведь  попади  она  в   руки   герцога
Блэкхитского, качаться  бы  Спеллингу  на  ближайшем  суку,  потому  что
написанное в ней изобличало его в тяжком преступлении. - Он все знает!
   - Да. Я догадался об этом,  когда  аптекарь  рассказал  мне,  что  он
задавал ему странные вопросы. Тогда я заплатил садовнику, чтобы  тот  не
спускал с него глаз.  Когда  садовник  подслушал,  как  он  просит  Тома
Хьютона отвезти записку герцогу, он сразу понял: тут что-то затевается.
   Он последовал за парнишкой, стукнул его по голове и забрал  седельную
сумку, в которой лежало письмо.
   - Почему же, черт возьми, он не принес его нам сразу?
   - В сумке была еще фляга с джином.
   - Пропади все пропадом!
   Вудфорд, опасливо оглянулся через плечо,  наклонился  к  Спеллингу  и
тихо спросил:
   - Что будем делать, Джон?
   Спеллинг поднес обличительную записку к пламени свечи и наблюдал, как
бумага, скручиваясь в огне, обращается в пепел.
   - Разве не ясно? - Он стряхнул с пальцев пепел. - Лорд Гарет  слишком
много знает. С ним  надо  покончить,  пока  он  не  рассказал  обо  всем
Блэкхиту. Ведь если это случится, мне конец.
   Вудфорд поднялся.
   - Ладно. Я займусь им прямо сейчас.  Вы,  кажется,  сказали,  что  он
отправился в город за лордом Брукгемптоном? Я его подстерегу,  когда  он
будет возвращаться через луга, всажу ему нож в спину  и  сброшу  тело  в
Темзу...
   - Нет, нет, так дело не пойдет. Я вложил слишком  много  денег  в  де
Монфора и не хочу их потерять, выбросив его в реку. - Он поднялся, налил
себе еще стаканчик, отхлебнул, прополоскал рот  и  проглотил  обжигающую
жидкость. Потом обернулся к Вудфорду:
   - Нет, Вудфорд, я уже заработал на нем целую кучу денег,  но  это  не
идет ни в какое сравнение с тем,  что  мы  с  тобой  заработаем  на  нем
сегодня вечером.
   - Как вы собираетесь это сделать? Он нас подозревает. Он будет ждать,
что мы  одурманим  наркотиком  шотландца,  чтобы  снова  обеспечить  ему
победу, а  потом  ему  останется  только  разоблачить  нас  перед  всеми
собравшимися...
   - Не будь таким простофилей, Вудфорд, я не собираюсь давать  наркотик
шотландцу. Не для того я поставил все  свои  деньги  на  Мясника,  чтобы
допустить его поражение.
   Вудфорд озадаченно поднял косматые брови.
   - Лорд Гарет - англичанин,  -  продолжал  Снеллинг,  -  и  я  могу  с
уверенностью сказать, что  каждый  англичанин,  присутствующий  на  этом
матче, будет ставить на него, как бы ни был страшен огромный  шотландец.
Пусть даже будет ясно, что он сделает из Дикаря отбивную к концу первого
раунда. Англичанин сделает это из чувства патриотизма.
   Вудфорд внимательно слушал его, потирая подбородок.
   - Все будут ставить на лорда Гарета, - сказал Спеллинг, и  глаза  его
заблестели. - Но мои деньги, все до последнего  пенса  -  поставлены  на
шотландца. И знаешь почему? А потому, что лорд Гарет потерпит поражение.
   Вудфорд покачал головой:
   - Послушай, Джон, неужели, по-твоему, он настолько глуп,  что  станет
пить что-то перед началом поединка?
   Особенно если ты ему предложишь...
   - Мне не придется ничего ему предлагать, Вудфорд.
   Ты видел когда-нибудь, как дерется шотландец? У Лорда Гарета  нет  ни
малейшего шанса победить его. Он хорошо дерется, но не настолько хорошо,
чтобы справиться с этим противником. - Спеллинг встал. Лицо  его  пылало
ненавистью и гневом. - Нет, Вудфорд, на этот раз его противник не  будет
находиться под воздействием наркотика.
   На этот раз из нашего Дикаря вышибут  дух.  Видишь  ли,  Вудфорд,  на
карту поставлено не только мое состояние, но и  Суонторп.  Мне  пришлось
пойти на это, лишь бы заставить лорда Гарета участвовать в  матче.  Если
он выиграет, поместье перейдет к нему, значит, он должен  проиграть,  ты
меня понимаешь? -  Спеллинг  стукнул  кулаком  по  столу.  -  Он  должен
потерпеть поражение! А чтобы он никогда не открыл рот и не  рассказал  о
том, что ему известно,  мы  предложим  шотландцу  кругленькую  сумму  за
выполнение кое-какой особой просьбы...
   - А именно?
   - Не просто нокаутировать лорда Гарета, а убить его.

Глава 33

   Такого столпотворения в Абингдоне не бывало  с  прошлогодней  осенней
ярмарки в Михайлов день . Все  дороги,  ведущие  в  город,
были забиты толпами народа. Шли пешком, ехали верхом, сидя  в  роскошных
экипажах  или  крестьянских   телегах.   Из   окон   домов   свешивались
красно-белые флаги с крестом Святого  Георгия  ,  такие   же   флаги   украшали   витрины   магазинов.   Люди
приветствовали Гарета громкими криками, когда он  и  Перри  в  окружении
всей компании шалопаев проходили по Бридж-стрит.  Следом  шли  Спеллинг,
Вудфорд и Энпос Кэмпбелл по прозвищу Мясник.  Патриотические  настроения
толпы перехлестывали через край. Гарет и думать  не  хотел  о  том,  что
может не оправдать столь  пылкого  поклонения.  Его  мысли  были  заняты
сценой, разыгравшейся не более двадцати минут назад, когда он, готовый к
матчу, спустился вниз и обнаружил, что  заплаканная  Джульет  укладывает
свой дорожный сундучок.
   Ему казалось, что это происходит не с ним. Она не могла бросить  его,
когда между ними все было так хорошо, когда она только что сказала,  что
любит его, когда он, рискуя всем - здоровьем, репутацией и даже  жизнью,
- вознамерился вернуть фамильное поместье Суонторп, чтобы обеспечить дом
для двоих людей, которых любил больше всего  на  свете.  Ты  нужна  мне,
Джульет.
   Ради Бога, образумься, верь в меня и, пожалуйста, будь дома, когда  я
вернусь после матча.
   Он боялся потерять свою жену.
   Свою дорогую Джульет, которую любил больше жизни.
   - Клянусь, Гарет, - крикнул ему на ухо Одлет, стараясь перекрыть шум,
- ни одна из твоих экстравагантных выходок не может  сравниться  с  тем,
что ты затеял сейчас. Тут потребуется настоящее удальство.
   - Я бы  не  назвал  это  "выходкой",  -  ответил  Гарет,  едва  успев
уклониться от букета алых роз,  брошенного  откуда-то  сверху.  Взглянув
вверх, он заметил несколько хорошеньких девушек, которые, выглядывая  из
окна, неистово махали ему руками и посылали воздушные поцелуи. Он поднял
с мостовой розы, пока их не затоптали, и, выбрав одну, с улыбкой  бросил
букет назад девушкам, которые восторженно завизжали.
   - Если Перри будет твоим секундантом, - прокричал ему на ухо Кокем, -
то кто будет держать твою бутылку с элем, Гарет?
   Гарет искоса взглянул на Спеллинга, который шел в нескольких шагах от
него.
   - Не имеет значения, кто будет держать мою бутылку с элем, лишь бы он
не спускал с нее глаз. Кстати, у кого она сейчас?
   - У меня, - сказал Чилкот, подъезжая к нему.
   - Ладно. Только не спускай с нее глаз, понял?
   Чилкот с дурацкой ухмылкой на лице отсалютовал ему:
   - Слушаюсь, сэр!
   - Перестань, черт бы тебя побрал, - пробормотал Гарет, подумав,  что,
наверное, было бы разумнее поручить это Кокему.
   Они с трудом прокладывали путь  по  Бридж-стрит.  Из  (c)кон  верхних
этажей на их головы дождем сыпались разноцветные лепестки роз - красные,
розовые, белые,  кремовые,  а  крики  Спеллинга  "Посторонись!"  и  "Дай
дорогу!" тонули в общем оживленном шуме. Впереди  уже  виднелось  здание
ратуши. Улицы, выходящие на площадь, были забиты толпами  людей.  Увидев
это людское море, Гарет впервые ощутил нервную дрожь. Но ему ли  бояться
внимания толпы? Он должен бы к этому привыкнуть.
   Сколько раз в своей жизни он оказывался в центре всеобщего  внимания,
начиная с того случая в гостях у леди Брукгемптон, когда он сделал  вид,
что утонул в пруду, и  кончая  недавним  случаем,  когда  все  население
Рэйвенскома  высыпало  из  домов,  чтобы  посмотреть,  как  он  на  спор
перепрыгивает на своем Крестоносце через живую пирамиду. Он вспомнил и о
других своих разудалых выходках и, успокаивая себя, решил, что и  сейчас
произойдет нечто подобное. Нет, он не боялся внимания толпы. Ему было не
по себе совсем не от этого.
   А оттого, что он понял: даже если он победит Мясника, дома  его  ждет
горькое поражение.
   - Эй, Гарет, взбодрись, старина! - услышал он голос  Чилкота.  -  Ты,
надеюсь, не нервничаешь?
   - Не будь болваном, - огрызнулся Гарет, отмахнувшись от приятеля.
   - Я знаю, что ты опасаешься, как бы Спеллинг  не  сделал  чего-нибудь
Джульет. Не волнуйся, мы оставили с ней Хью, он не даст ее в обиду.
   - Знаю, - ответил он и подумал: жаль, что Хью не сможет  помешать  ей
уехать от него.
   Снеллинг, опередив всех, уже взбирался по ступеням  на  помост  возле
городской ратуши. Толпа возбужденно взревела.
   - А теперь, -  прокричал  он,  -  позвольте  представить  вам  Энгюса
Кэмпбелла по  прозвищу  Мясник,  который  прибыл  к  нам  из  Эдинбурга,
Шотландия!
   Шотландец,  пробравшись  через  толпу,  вышел  на  ринг,  где  стояли
Спеллинг и Вудфорд, которого назначили секундантом Мясника. Толпа  снова
взревела, с нетерпением ожидая  начала  матча.  Мясник  с  самоуверенной
ухмылкой на физиономии потряс в воздухе кулаком и басом пророкотал:
   - Я быстренько отправлю вашего Дикаря в страну грез,  а  после  этого
приглашаю любого желающего из толпы продолжить поединок со мной!
   - Ну  и  страшилище!  -  выдохнул  Кокем.  Остальные  члены  компании
шалопаев непривычно притихли.
   Гарет почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
   И неудивительно, потому что при росте шесть футов и три дюйма  Мясник
возвышался над всеми, словно крепость над полем боя. Природа, словно  на
заказ, изготовила его тело для ринга: бычья шея, мощная  грудь,  длинные
руки и кулаки размером с копыта тяжеловоза. Массивная верхняя часть тела
переходила в тонкую талию, а затем  в  мощные  бедра,  похожие  на  пару
дубовых стволов.
   - Вот это да! - пробормотал Одлет, обретая голос.
   - Может, не стоит, Гарет... - неуверенно пробормотал Кокем.
   -  Заткнись!  -  прошипел  Чилкот,  впервые  в   жизни   высказавшись
вразумительно. - Гарет собьет с него спесь, - не так ли, Гарет?
   - Пусть даже умру, но  попытаюсь  это  сделать,  -  отшутился  Гарет,
внимательно изучая противника.
   Спеллинг жестом пригласил его на ринг, и толпа взревела,  приветствуя
своего  любимца,  заглушив  слова   Снеллинга,   который   пытался   его
представить.
   - Мне кое-что удалось узнать об этом кельте, Гарет,  -  тем  временем
говорил Гарету Перри. - Он решительный, напористый, у него очень тяжелая
рука. Он одинаково хорошо действует и левой, и правой, удары у  него  на
редкость точные. Не расслабляйся,  понял?  Он  попытается  нокаутировать
тебя в первом раунде.
   Гарет  размял  мышцы,   поиграл   бицепсами   и   сосредоточился   на
предстоявшем поединке.
   - Перестань волноваться, Перри. Я не дам ему спуску.
   - Надеюсь. Просто будь осторожен - это  все,  о  чем  я  тебя  прошу.
Помни, я буду рядом.
   - Ладно. - Гарет, улыбнувшись, помахал толпе, которой явно  хотелось,
чтобы он отреагировал на ее  приветственные  крики.  -  У  меня  к  тебе
единственная просьба.
   - Какая?
   -  Не  останавливай  поединок.  Как  бы  он  ни  измолотил  меня,  не
останавливай поединок.
   - Гарет, как твой друг и секундант, я остановлю поединок, если  сочту
нужным.
   - Ладно. В таком случае поменяйся местами с Чилкотом, пусть он  будет
моим секундантом.
   Перри в отчаянии выругался и отвел взгляд.
   - Спасибо, старина, - сказал Гарет, дружески хлопнув его по спине.  -
Я знал, что ты меня поймешь.
   Он видел,  как  в  противоположном  углу  ринга  шотландец,  разминая
мускулы, с нескрываемой злобой поглядывал на него.
   Пока монотонно зачитывали правила поединка,  Гарет,  теряя  терпение,
только и думал о том, чтобы поскорее начался бой.
   Наконец противники в сопровождении своих секундантов вышли на ринг  и
стали снимать рубахи. Гарет, еще не  успевший  раздеться,  услышал,  как
взревела толпа, и почувствовал, как Кэмпбелл  врезался  в  него,  словно
пушечное ядро, отбросив его на веревки, ограждавшие ринг.
   Гарет, перелетев через ограждение,  приземлился  на  плечи  и  головы
зрителей,  а  потом  упал  в  уличную  грязь,  распластавшись  в   самой
унизительной позе. Он слышал, как ревела и  бесновалась  толпа,  требуя,
чтобы он поднялся.
   Вставай, вставай, вставай!
   Разъярившись, как  бойцовый  петух,  Гарет  вскочил  и,  одним  махом
преодолев  несколько  ступеней,  снова  выбежал  на  ринг,  налетев   на
ухмыляющегося шотландца.
   Толпа пришла в неистовство.
   А Кэмпбелл, казалось, наслаждался происходящим.
   Когда Гарет обрушил на него серию ударов - в челюсть,  по  торсу,  по
лицу, - он с усмешкой позволял ему обрабатывать себя,  чтобы  позабавить
ревущую толпу. И только когда удар Гарета пришелся  Мяснику  в  живот  и
заставил его слегка согнуться,  ухмылка  исчезла  с  его  физиономии,  а
Гарет, заметив злобный блеск, появившийся в  глазах  противника,  понял,
что разминка окончена. Мясник приступает к делу.
   Да уж, он знал свое дело. Гарет даже не  заметил,  как  получил  удар
огромного кулака. Он сам только нацелился нанести хороший  удар  правой,
но  в  этот  момент  ему  чуть  не  снесло  голову,  и  он  оказался  на
четвереньках, плохо соображая, как получилось, что  он  упал,  и  слыша,
будто сквозь туман, как рефери  над  его  головой  отсчитывает:  пять..,
шесть.., семь...
   - Вставай! - орала толпа.
   Перри грубо встряхнул его,  заставляя  подняться  на  ноги,  пока  не
истекли тридцать секунд. Теперь Гарет разозлился по-настоящему и,  когда
Перри вытолкнул  его  на  ринг,  двинулся  на  ухмыляющегося  шотландца.
"Успокойся, -  говорил  он  себе.  -  Не  торопись,  не  размахивай  зря
кулаками. У него против тебя только звериная силища, а ты противопоставь
ей ловкость и расчет".
   На него обрушилась серия жестоких ударов - в челюсть, в подбородок, в
предплечье. Следующий  удар  был  нацелен  прямо  в  лицо.  Гарет  ловко
блокировал его, хотя удар встряхнул его, как здание  при  землетрясении.
Он ударил еще раз, не очень удачно, и на него снова посыпались удары - в
глаза, в скулу. Шотландец  снова  гнал  его  к  веревочному  ограждению.
Получив удар в живот, Гарет согнулся,  почувствовав  сильнейший  приступ
тошноты.
   Толпа бесновалась. Шотландец, ухватив его за волосы, прижал к мощному
плечу  и  принялся  обрабатывать  его  голову  тяжелыми,  как   кирпичи,
кулаками.  Гарет  изо  всех  сил  пытался  освободиться,  изворачивался,
брыкался, колотил шотландца локтем под ребра, но тот крепко держал  его,
преисполненный решимости задать ему хорошую трепку. Сквозь звон  в  ушах
Гарет слышал то нарастающий,  то  отдаляющийся  рев  толпы,  а  Кэмпбелл
продолжал молотить его железными кулаками - еще, еще и еще.
   По лицу Гарета текла кровь, он чувствовал, как его покидают силы, как
туманится сознание, и в его голове без конца прокручивалась одна  мысль:
Хорошо, что этого  не  видит  Джульет..,  хорошо,  что  этого  не  видит
Джулъет... хорошо, что...
   Кэмпбелл отпустил Гарета, и тот,  обессиленный,  рухнул  на  каменный
пол. Кэмпбелл, торжествуя победу,  заплясал  вокруг  него,  а  энтузиазм
толпы, поддерживающей своего соотечественника, который  не  оправдал  их
ожиданий, сменился насмешками и презрением.
   - Поднимайся, жалкий слабак, не позорь Англию!
   Поднимайся и задай ему перцу!
   Поднимайся, поднимайся, поднимайся!
   Десять.., одиннадцать.., двенадцать...
   - Гарет! - Это был Перри, склонившийся над ним.  -  Гарет,  он  убьет
тебя. Позволь мне остановить это безумие...
   - Черта с два! - прохрипел Гарет, откашливаясь и выплевывая кровь. Ни
в коем случае, Перри. Лучше помоги мне подняться, или я тебя прокляну...
Воды... Где там мой эль, Чилкот?