льность  Ариадны  была  сейчас   помехой.
Понимая, что он колеблется, девушка положила ему руку на локоть.
   - Прошу тебя! Я справлюсь, обещаю!
   - Ты уверена, что не упадешь в обморок в самый ответственный момент?
   - Клянусь!
   - Что ж, будь по-твоему. Держи его вот так...
   Зрители не решались даже переминаться, и под взглядом множества  глаз
Колин почувствовал себя ведущим  актером  в  ключевой  сцене  спектакля.
Сосредоточившись,  он  быстро  ввел  катетер  в  горло  лошади  и  начал
осторожно продвигать его по пищеводу. К тому времени мерин  был  слишком
слаб, чтобы сопротивляться.  Искоса  бросив  взгляд  на  Ариадну,  Колин
заметил, что та сильно побледнела, однако держала Грому голову так,  как
было сказано.
   Тот  сделал  глотательное  движение,  и  трубка  проскользнула  сразу
довольно глубоко, но потом пошла тяжелее. Однако она шла, и это уже было
удачей.
   - Господи, ну и ну! - не выдержал  парнишка-подручный.  -  И  как  вы
знаете, что суете эту штуку в желудок, а не в легкие?
   - В противном случае он бы закашлялся, - коротко объяснил Колин.
   Он не отводил взгляда от шеи лошади. Для верности даже положил на шею
ладонь и перемещал ее все ниже по мере углубления  трубки.  Мысленно  он
видел, как она движется по пищеводу, как достигает желудка, как входит в
него. Впрочем, это последнее не нуждалось в воображении.
   Как только катетер достиг желудка,  скопившиеся  там  газы  вырвались
наружу с шумом и треском. Запах гниющей пищи разнесся по конюшне.
   - Боже, меня сейчас стошнит! - прошептала, побледнев, Ариадна.
   - Позже! - прикрикнул Колин.
   Лицо девушки приобрело зеленоватый оттенок. Одной  рукой  она  как-то
ухитрялась держать голову мерина,  другой  зажимать  нос.  Окрик  Колина
подействовал на нее, она сделала над собой усилие и слабо улыбнулась.
   Снаружи громко запел петух. Час забега неумолимо приближался.
   - Пусть кто-нибудь подержит ведерко, - попросил Колин.
   Несколько  зрителей  поспешно  приблизились.  Установив   емкость   с
укрепляющей микстурой выше уровня катетера, ветеринар ввел кончик гибкой
трубки в жидкость.
   - Ты справишься, старина, уж поверь  мне,  -  негромко  произнес  он,
глядя в страдающие глаза Грома. - Будешь у нас как новенький...
   Но он знал, что все не так просто, что до благополучного  исхода  еще
далеко. Когда-то он обещал то же самое Нэду, а  спустя  некоторое  время
вынужден был из милосердия нажать на курок. Внезапно, не в силах  больше
выносить благодарности и безграничного доверия в кротких глазах  мерина,
Колин отвернулся. Лицо его было суровым и бесстрастным, когда он вынимал
катетер  и   распорку.   Молча   раздвинув   толпу   грумов,   наперебой
восхищавшихся инструментом, он прошел  в  заднюю  часть  конюшни,  чтобы
вернуться оттуда с попоной, на которой спал эти несколько ночей.
   Его  встретил  любящий,  полный  обожания  взгляд  Ариадны.  Она  вся
светилась от гордости за него. Ответная улыбка  Колина  была  далеко  не
сияющей. Он не мог заверить девушку, что все  будет  в  полном  порядке,
потому что и сам не знал, чем все кончится.
   Ариадна уже достаточно  хорошо  знала  Колина  и  не  стала  задавать
вопросов.  Иное  дело  Тристан,  на  которого  происходившее   произвело
огромное впечатление.
   -  Ну  что?  Коняга  будет  жить?  Какой  прогноз?  -  спрашивал   он
взволнованно.
   Колин отделался неопределенным замечанием, снова проверил пульс Грома
и нашел, что тот не изменился. Что ж, это было все-таки лучше, чем  если
бы он стал  чаше.  У  мерина  явно  была  горячка.  С  этим  можно  было
справиться, и вскоре лошадь стояла всеми  четырьмя  ногами  в  ведрах  с
прохладной водой, накрытая при этом  теплой  попоной.  Зрелище  было  бы
забавным, не будь все так встревожены. Ариадна прижала голову  мерина  к
груди и нашептывала ему слова утешения, а малыш Штурвал, стоя на  задних
лапках, пытался лизнуть своего занемогшего приятеля в нос.
   Колин вышел  на  двор  конюшни,  хорошенько  потянулся  и  огляделся.
Тревога не оставляла  его,  но  на  данный  момент  все  возможное  было
сделано. Очередную порцию микстуры можно было влить не раньше чем  через
несколько часов.
   Солнце уже поднялось над лесом. Еще немного  -  и  жеребцов  придется
готовить к забегу.
   Забег. Как много зависит от его результата!  Будущее  молодого  графа
Уэйбурна  поставлено  на  карту.  Каков  будет  исход  состязания?   Это
зависит.., это зависит...
   Колин вернулся на конюшню, прошел к дальним стойлам  и  посмотрел  на
одно из них. Шареб-эр-рех встретил его взгляд.
   - Все зависит от тебя, приятель, - тихо произнес Колин.

Глава 25

   Максвелл и его приятели сидели на возвышении, специально  сколоченном
неподалеку от стартовой линии  забега.  Вокруг  сновали  лакеи,  разнося
напитки и закуски. С возвышения открывался превосходный вид на  уходящую
вдаль ровную линию песчаного пляжа,  которая  как  бы  служила  границей
между морем и заболоченным участком местности, известным как  Бернемские
болота. Частично трасса пролегала по песку пляжа, частично - по дюнам на
его  окрестности.  Любой  мало-мальски  сведущий  человек  счел  бы   ее
неудачной, но выбирать было особенно не из чего. Максвелл и  так  сделал
все, чтобы забег состоялся и  чтобы  на  него  съехалась  вся  избранная
публика, обычно  заполняющая  ипподром  в  Ньюмаркете.  Даже  из  Эпсома
явилось немало тех, кто жаждал собственными глазами  увидеть  состязание
между всеобщим фаворитом и никому не  известным  новичком,  чей  хозяин,
молодой лорд Уэйбурн, утверждал, будто это самая быстрая лошадь в мире.
   Весть о забеге широко разнеслась по окрестностям, и  простой  люд  не
замедлил собраться, заняв каждую возвышенность вокруг трассы.
   Кое-кто отваживался подходить поближе, и  поэтому  Максвелл  приказал
сколотить для узкого круга возвышение и отделить его от толпы  канатами.
У него не было ни малейшего желания слушать многоголосый говор  -  обмен
новостями о  болезнях,  смертях  и  появлениях  на  свет.  Толпа  всегда
отталкивала его, довольно было видеть,  как  переходят  из  рук  в  руки
деньги у спешно сооруженной будки  -  ставки  были  высоки.  Возбуждение
нарастало, всем и каждому не терпелось  посмотреть  на  хваленую  лошадь
Тристана Сент-Обин.
   Друзья Максвелла не скрывали своей заинтересованности, тем более  что
старый лорд Уэйбурн не делал секрета из своих честолюбивых  устремлений.
Настала пора узнать, увенчались ли его труды успехом.
   - Должен заметить, Максвелл, это самая необычная трасса из  тех,  что
мне доводилось видеть, - сказал Рэндолл Тэпворт, энергично шевеля седыми
бровями. - Пляж! Дюны!
   Сплошной песок!
   - В самом деле, необычный выбор, - кислым тоном  поддержал  его  лорд
Читтик, которому пришлось  добираться  из  самого  Лондона.  -  Надеюсь,
скачки будут того стоить Маркиз Санингвелл,  воплощение  безукоризненной
элегантности, несмотря на жаркий день,  оглядел  пляж  и  снисходительно
усмехнулся:
   - Я бы сказал, наш друг Максвелл открывает новую страницу  в  истории
скачек.
   Маркиз был ближайшим другом молодого лорда  Уэйбурна,  что  объясняло
тот факт, что он поставил на Шареб-эр-реха  гигантскую  сумму.  Максвелл
прекрасно об этом знал  и  в  душе  посмеивался  над  глупцом,  которому
предстояло в этот день раскошелиться. Он и сам находил  трассу  сложной,
но был уверен, что Черный Патрик с ней справится шутя.
   Однако оба участника пробега запаздывали, и граф  начал  тревожиться.
Не слишком ли много пирогов скормил он Шаребу?  Он  не  желал  полностью
выводить его из строя, поскольку тогда пробег не  состоится.  Достаточно
ослабить его силы.
   Внезапно толпа разразилась приветственными криками.
   Это  означало,  что  оба  жеребца  прибыли.  В  условиях   состязания
специально оговаривалось, что и подготовка, и доставка будут проводиться
одновременно. Значит,  Шареб  не  слег.  Максвелл  мысленно  вздохнул  с
облегчением, а  потом  и  улыбнулся  при  виде  Черного  Патрика.  Толпа
расступилась, восхищаясь угольно-черным красавцем с белой звездочкой  во
лбу. Для таких знатоков, как друзья Максвелла, достаточно  было  бросить
один взгляд на знаменитого жеребца родом из Ирландии, чтобы понять,  что
тот в отличной форме.
   Ребенок какой-то простолюдинки вырвался  из  рук  матери  и  подбежал
погладить  Черного  Патрика.  К  большому  облегчению  Максвелла,  жокей
вовремя  огрел  нахальное  отродье  хлыстом,  иначе  тому  пришлось   бы
недосчитаться пальцев. Не хватало еще, чтобы забег начался с неприятного
инцидента!
   Граф усмехнулся и потянулся за яблоком.  Лакей  подскочил  придвинуть
поднос поближе.
   - Хорош Черный Патрик, хорош! - не удержался сэр Рэндолл Тэпворт, так
сильно вытягивая шею, что вены на ней вздулись. - Превосходное животное!
А кто жокей, Максвелл?
   - Пит Джордан.
   - Чудесно, просто чудесно! - повторял старик, не сомневаясь в  победе
того, на кого поставил.
   С моря  налетел  ветерок,  взлохматив  безупречные  прически  господ.
Маркиз Санингвелл с недовольным видом поспешил поправить свою.  Максвелл
улыбнулся, прикрывшись стаканом.
   Пит Джордан был из такой категории  жокеев,  кто  не  остановится  ни
перед чем, лишь бы выиграть забег. Платили ему вдвое больше, чем  любому
другому, и он оправдывал надежды нанимателей.
   Все шло к тому, что вскоре финансовые проблемы Клива Максвелла  будут
решены раз и навсегда.
   - Однако где пресловутая кляча молодого Уэйбурна? - спросил кто-то.
   - Максвелл, дружище, ты уверен, что побегут двое?
   - Да  бросьте  вы!  -  засмеялся  сэр  Тэпворт  скрипучим  смехом.  -
Мальчуган струсил, вот и все. Понял, что против Черного  Патрика  у  его
лошадки нет шансов.
   - Не волнуйтесь, все будет  так,  как  я  обещал,  -  лениво  заверил
Максвелл. - Другой лошади, должно быть, поправляют упряжь.
   - А кто жокей?
   - Какой-то грум с конюшни Уэйбурн-Хауса.
   При этом граф подумал, что нет никакой разницы, кто  будет  на  спине
Шареб-эр-реха - ведь сколько ни подстегивай больную лошадь, скорости  ей
не набрать.
   Новый взрыв приветственных криков  положил  конец  его  самодовольным
размышлениям. На сей раз послышались  такие  вопли,  от  которых  Черный
Патрик шарахнулся и как следует отдавил ноги нескольким  зевакам.  Крики
все  усиливались,  так  что  друзья  Максвелла  поневоле  привстали   на
возвышении, чтобы понять, что послужило причиной такого переполоха.
   -  Вот  ведь  раскаркались!  -  недовольно  проворчал  Максвелл..,  и
приоткрыл рот, неприятно удивленный.
   Сквозь восторженную толпу гордо вышагивал Шареб-эр-рех.  Его  точеная
голова с белой полосой была  надменно  вскинута,  хвост  высоко  поднят,
шкура  отливала  на  солнце  хорошо  начищенной  медью,  мышцы   так   и
перекатывались под ней. Он выглядел воплощением красоты, темперамента  и
силы. При виде Черного Патрика он  издал  пронзительное  ржание,  словно
бросая сопернику вызов.
   - Это и есть лошадь Уэйбурна?
   - Боже милостивый! Похоже, я поставил не на ту!
   - Видели вы когда-нибудь такие ноги?
   - Что ноги! Взгляни на его грудную клетку! Вот это ширина!
   Максвелл опустил веки и сжал кулаки, борясь с  желанием  закрыть  уши
руками. Впервые за последние годы  самообладание  изменило  ему.  Однако
минутную  слабость  вытеснила  ярость,  заглушила  тревогу,   -   ярость
настолько бешеная, что графа бросило в горячий пот.
   "Что пошло не так? Почему проклятой лошади удалось избежать  ловушки?
Не иначе как, стоило  мне  закрыть  за  собой  двери,  он  повернулся  к
кормушке спиной! Чертов умник! А может, у него луженый желудок? Так  или
иначе, он выглядит на редкость здоровым!"
   Ничего не оставалось, как  открыть  глаза  и  провозгласить  тост  за
здоровье конкурента.
   - Однако, джентльмены, прошу учесть, что жеребец Уэйбурна ни разу  не
участвовал в забегах.
   - Но с первого взгляда видно, что это прирожденный бегун, -  злорадно
отпарировал маркиз Санингвелл. - Забег будет нешуточный!
   - Смотри-ка, жокей отлично с ним справляется.
   Это  замечание   заставило   Максвелла   посмотреть   в   направлении
ненавистного ему жеребца. Стакан выскользнул у него из рук и свалился на
помост.
   Жокеем была Ариадна  Сент-Обин.  Ее  рыжие  локоны  были  убраны  под
шапочку, но он уже видел ее в этом  наряде  и  не  мог  ошибиться.  Как,
впрочем, невозможно было не узнать того, кто вел жеребца под уздцы.  Это
был   высокий   статный   мужчина   с   белокурыми   волосами,   заметно
прихрамывавший.
   Колин Лорд!
   Графу показалось, что от гнева у него сейчас сделается удар,  красный
туман застлал глаза, в  висках  заколотило  от  бешеного  стука  сердца.
Каким-то чудом ему удалось процедить сквозь зубы, чтобы немедленно нашли
кого-нибудь из его людей. Лакея как ветром сдуло. Через четверть  минуты
перед Максвеллом стоял, трепеща, незадачливый Доил. При одном взгляде на
лицо хозяина у него подкосились ноги.
   - Видишь, кто там вышагивает рядом с Шаребом? - прошипел Клив.
   Доил только судорожно сглотнул.
   - Так вот, если эта лошадь сегодня победит,  я  сам,  лично  похороню
тебя! Делай что хочешь, но не вздумай снова опростоволоситься!
   Чуть живой от страха. Доил бросился в толпу. Он знал, что выбора  нет
- если что. Максвелл достанет его где угодно.
   - Итак, джентльмены? - обратился граф к своим приятелям. - О  чем  мы
говорили?

***

   Шареб-эр-рех высоко вскинул голову. Он прекрасно знал, что  предстоит
забег, состязание, и нетерпеливо ждал его.
   Когда он мотал головой, прядь черной, как сажа, гривы падала на  лоб;
сочетание черного с белым и рыжим выглядело на редкость  красиво,  и  он
всем своим существом сознавал это.
   Огонь пылал в его крови,  жизнь  бурлила,  распирая  каждую  клеточку
тела, и хотелось бежать, бежать и бежать, оставляя  за  спиной  милю  за
милей - до самого горизонта.
   Но вот взгляд жеребца упал на Черного Патрика,  который  самодовольно
косился куда-то в сторону. Шареб оглянулся - и остолбенел. Этот  негодяй
поглядывал на Газель, словно  та  по  праву  принадлежит  ему!  Ревность
добавила жеребцу пыла, тем более что он знал: победитель получает все.
   Бежать! Нестись вперед стрелой!
   Он чувствовал, как поддается под ногами  песок,  и  что-то  глубокое,
древнее будоражило его и манило за собой.
   Жеребец чувствовал себя невероятно легким и быстрым.
   Казалось, если хозяйка отпустит поводья, он взлетит над толпой.
   Не в силах молчать, Шареб  закинул  голову  и  издал  продолжительное
ржание. Черный Патрик тотчас откликнулся, с тем же вызовом в голосе.
   - Тише, малыш! - негромко произнесла Ариадна и потрепала  жеребца  по
шее, пытаясь успокоить.
   От него веяло мощью, он был весь как туго скрученная пружина, готовая
распрямиться. У девушки не  было  и  тени  сомнения,  что  исход  забега
предопределен. Но радости она не испытывала. Ариадна вспомнила страдания
Грома... Колина,  лежащего  на  полу  без  сознания..,  громадные  долги
Тристана.
   Все это было дело рук одного человека, Клива Максвелла  -  того,  кто
едва не стал ее мужем. Никогда Ариадна не знала подлинной ненависти,  но
теперь чувствовала это.
   Не желая омрачать сияющую яркость дня, девушка взглянула на небо,  на
легкие облака, плывущие по бесконечной синеве.
   "Милый папа, этот забег в твою честь!"
   Почувствовав прикосновение,  Ариадна  опустила  глаза  и  улыбнулась,
когда взгляд ее упал на белокурую голову любимого. Но лицо  Колина  было
серьезно, губы сжаты. Вот он бросил косой взгляд на помост  с  почетными
гостями. Во взгляде было столько ярости, что Ариадна пожалела бы  графа,
если бы не ненавидела его столь же сильно.
   Шареб  гарцевал,  пританцовывал  на   месте.   Зрители   обменивались
восторженными замечаниями на его счет, и было видно, что  жеребец  очень
доволен знаками внимания. Хитрец сейчас нисколько не возражал,  что  его
похлопывают по крупу и бокам!
   Впереди показалась стартовая отметка. Соперников вывели к ней,  толпу
оттеснили  за  веревочное  ограждение.  Вся  она  со  своим  ропотом   и
возгласами осталась позади, а впереди была только водная гладь и  полоса
песка, уходящая вдаль. Волны набегали на нее и отступали снова, оставляя
влажный след.
   - Ну что, твоя кляча сможет  бежать  по  песку?  -  спросил  Колин  и
натянуто улыбнулся, чтобы показать, что шутит.
   - Разумеется! - заверила его Ариадна самым надменным тоном, на  какой
только была способна.  -  Его  предки  не  знали  ничего,  кроме  песка.
Конечно, он сможет!
   Черный Патрик впереди закапризничал, начал взбрыкивать задними ногами
и огрызаться на жокея. Колин подумал: что за злобное создание!  Впрочем,
когда-то Шареб тоже давал ему жару.
   - Знаешь что, - все же обратился он к Ариадне, -  на  трассе  держись
подальше от этого черного дьявола. Мало ли что...
   - Ради  Бога,  Колин,  перестань  беспокоиться!  -  Девушка  беспечно
улыбнулась. - Неужели ты думаешь,  что  мы  позволим  ему  приблизиться?
Правда, Шареб?
   Жеребец фыркнул Колину в самое ухо, оглушив его, и так ткнул мордой в
плечо, что чуть не сшиб с ног.
   - Чтоб тебя, шалун ты эдакий!
   Шареб оскалил  зубы  в  ехидной  ухмылке,  потом  легким  шагом,  так
восхищавшим зрителей, сосредоточенно  отправился  к  стартовой  отметке.
Теперь он не обращал внимания ни на оставленную толпу,  ни  на  чаек,  с
громкими криками носившихся над берегом, ни на волны, чередой набегавшие
на песок.  Единственное,  что  сейчас  занимало  его,  -  это  соперник,
могучий, угольно-черный жеребец на полголовы выше и к  тому  же  шире  в
крупе, чем сам Шареб.
   Злобное ржание, больше походившее на пронзительный  визг,  разнеслось
далеко  вокруг.  Жеребцы  смерили  друг   друга   вызывающим   взглядом.
Потребовалась вся сила Ариадны и Колина, чтобы удержать Шареба от атаки.
В это время к стартовой отметке приблизился человек с флажком.
   - Значит, так, - сказал он, убирая со лба  прядь  редеющих  волос.  -
Трасса вся на виду, миля туда, миля обратно.
   У столба поворот и назад. Кто первым придет к стартовой отметке,  тот
и победил. Все ясно?
   Пит Джордан оглядел Ариадну, презрительно усмехнулся  и  сплюнул.  На
Шареба он и не взглянул, словно заранее списал его со счетов.
   - Готовы? - спросил человек и поднял флажок.
   - Готовы, - ответили жокеи хором.
   Напоследок, как бы желая Ариадне удачи, Колин пожал ей руку,  хлопнул
Шареба по крупу, потом отступил на несколько шагов и  огляделся.  Трасса
лежала впереди, по большей части  это  был  морской  песок,  выглаженный
приливом.
   С одной стороны сверкало и серебрилось  море,  с  другой  -  пестрела
многочисленная толпа зрителей.
   "Это будет хороший забег", - подумал Колин.
   Шареб занял положение на старте. Странное, очень  неприятное  чувство
вдруг охватило Колина. Что-то, чего  он  не  заметил.  Но  что,  что?  -
настойчиво стучало в подсознании - На старт!
   Что это могло быть?
   - Внимание!
   Боже!  Когда  он  хлопал  Шареба  по  крупу,  глаз  отметил  какой-то
непорядок с подпругой! Что-то было не так!
   - Пошли!
   Флажок резко опустился.
   - Ариадна!!!
   Мощным рывком Шареб-эр-рех рванулся вперед.  Его  необъятная  грудная
клетка расширилась, жадно вбирая воздух,  бока  напряглись,  и  подпруга
лопнула. Толпа взревела в  едином  вопле  изумления  и  испуга.  Ариадну
сбросило со спины жеребца, она свалилась  на  песок  и  осталась  лежать
неподвижно. Колин не заметил, как оказался рядом  и  поднял  девушку  на
руки. Она была в сознании, просто оглушена падением.
   После  короткого  стремительного  броска  вперед  Шареб  вернулся  со
свободно болтающимися поводьями. Крики в толпе продолжались.
   Ариадна уперлась в грудь Колина  и  отстранилась.  Во  время  падения
шапочка слетела у нее с головы, рыжие волосы рассыпались по плечам.
   - Колин! Приведи Шареба.., скорее, тот уходит!
   - Ты не можешь снова сесть в седло после падения!
   - Не я.., ты поедешь!