Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
***
Тем же вечером Дина возвращалась из конторы. В лунном свете она
увидела голого Вениамина, который стоял на окне второго этажа.
Окно было открыто, занавески развевались вокруг него, как флаги. Дина
поднялась к нему, встала у него за спиной и окликнула по имени. Он не
хотел ложиться. Был безутешен. Отказывался с ней разговаривать. И даже
не плакал от бешенства, как бывало.
Он оторвал подошвы от своих лучших башмаков, из вязаного покрывала
вырезал лепестки и звезды.
- Ты чего так сердишься, Вениамин?
- Я хочу спать с Ханной! Мы всегда спали вместе!
- Но ведь ты плохо поступил с Ханной.
- Как плохо?
- Ты раздел ее.
- Я всегда раздевал ее, когда мы ложились спать! Она еще маленькая!
- Нет, теперь уже большая. - Нет!
- Вениамин, ты уже слишком большой, чтобы спать с Ханной. Мужчины не
спят с женщинами.
- Но ведь Юхан спит с тобой! Дина отпрянула.
- Кто тебе это сказал? - хрипло спросила она.
- Я сам видел. Он тоже не любит спать один.
- Не говори глупостей! - строго сказала Дина. Она взяла его за волосы
на затылке и стала тянуть, пока он не слез с окна.
- Нет! Я сам видел!
- Замолчи! И сейчас же ложись, а то я тебя выпорю! Вениамин до смерти
испугался. Не спуская с нее глаз, он быстро поднял обе руки и прикрыл
ими голову, словно боялся, что она его ударит.
Дина отпустила его и вышла из комнаты.
***
Весь вечер Вениамин неподвижно стоял на окне и смотрел на Дом Дины.
Наконец она снова поднялась к нему. Сняла его, дрожавшего, с окна и
уложила в постель. Потом подобрала юбки и спокойно легла рядом с ним.
Кровать была достаточно широка для двоих. Маленькому мальчику, который
привык спать рядом с теплой Ханной, кровать, конечно, казалась слишком
большой и неуютной.
Впервые за много лет Дина видела, как Вениамин заснул. Она погладила
его вспотевший лоб, тихонько спустилась вниз и прошла через двор к
своему дому.
***
В ту ночь Дина очень нуждалась в Ертрюд, поэтому она беспокойно
кружила по комнатам, пока не увидела в окне серый парус утра.
ГЛАВА 13
Враждуйте, народы, но трепещите, и внимайте, все отдаленные земли!
Вооружайтесь, но трепещите; вооружайтесь, но трепещите!
Книга Пророка Исайи, 8:9
Крымская война создала благоприятную конъюнктуру для морской торговли
и рыболовства. Но привела к разрыву налаженных связей с русскими. В
прошлом году Белое море почти все лето находилось в блокаде. И было
похоже, что нынешним летом блокада повторится. Русские суда из моря не
выпускались.
Осенью шхунам из Тромсё пришлось самим идти за зерном в Архангельск.
В ту осень, когда Дина и Андерс вернулись из Бергена, Андерс
собирался на одной из шхун отправиться на восток. Но вместо этого
занялся снаряжением на Лофотены и вообще делал то, "для чего был
предназначен", как он выражался.
***
Всю весну Дина следила за газетами и пыталась понять, заставит ли
война купцов из Тромсё опять посылать свои шхуны за хлебом. Ей хотелось
наладить связи со шкиперами в Тромсё, которые могли бы привозить
продовольствие. Но это было так же трудно, как ободрать живого угря.
- Мне надо самой поехать в Тромсё и там договориться! - сказала она
однажды, когда они с матушкой Карен и Фомой обсуждали этот вопрос.
И хотя в прошлую осень в приходе многие собрали хлеба сам двадцать -
двадцать пять, что считалось неслыханным урожаем, этого было
недостаточно.
В Рейнснесе хлеба почти не сеяли. Было лишь одно небольшое поле -
матушка Карен считала это необходимым. Фома же говорил, что забот с
полем больше, чем пользы. Про себя он каждый год проклинал это поле
матушки Карен.
После урожайной осени матушка Карен набралась смелости и стала
убеждать всех, что хлеба следует сеять больше. Особенно теперь, когда
снова нависла угроза блокады. В тот день она торжественно прочитала Дине
и Фоме газетную статью управляющего епархией Моцфельдта, который писал,
что благодаря войне народ пробудился и понял: нельзя рассчитывать на
хлебные поля за морем, это ненадежно. Он призывал людей напрячь силы и
пережить зиму без русской муки. Напоминал о необходимости беречь хлеб,
стремиться получить от своей земли хлеба больше, чем они получали
раньше, и растить его в поте лица своего.
- Я всегда говорила то же самое. Нам надо сеять больше хлеба, -
сказала матушка Карен.
- Земля в Рейнснесе не подходит для хлеба, - спокойно заметил Фома.
- Насколько возможно, мы должны обеспечить себя сами. То же самое
говорит управляющий епархией.
Олине стояла в дверях. Прищурившись, она глянула в газету и сухо
сказала:
- Вряд ли этому Моцфельдту приходится так потеть ради хлеба
насущного, как нам в Рейнснесе!
- Мы не привыкли сами выращивать хлеб, - сказала Дина. - Но если
матушка Карен считает, что нам следует сеять больше хлеба, мы обратимся
за советом в Сельскохозяйственное общество. Это в нашей власти. Но тогда
нашим арендаторам придется больше работать на нас. Матушка Карен, ты
считаешь, это будет справедливо?
- А разве нельзя нанять работников? - Матушка Карен не думала о
практической стороне вопроса.
- Мы должны делать то, что нам выгодно. Нельзя заготавливать корм для
такого количества животных и в то же время выращивать хлеб. Ведь у нас,
на севере, хлеб хорошо родится далеко не каждый год. Но немного
увеличить посевы мы, конечно, могли бы. Можно распахать землю на южном
склоне, хотя она и не защищена от ветра с моря.
- Сколько еще придется поработать, пока посевы на том склоне
окупятся! - Фома был недоволен.
- Рейнснес - торговый дом, - сказала Дина. - Все цифры говорят о том,
что именно торговля дает нам самый большой доход. У матушки Карен были
добрые намерения, но ей не знаком крестьянский труд, зато она лично
знакома с управляющим епархией и он пользуется ее расположением.
- Управляющий епархией не понимает - нельзя жить надеждой, что зимние
заморозки начнутся поздно, - сказала Олине.
Матушке Карен нечего было возразить им, но она не сердилась.
***
Когда шхуна и карбас под командой Андерса вернулись с Лофотенов, Дина
собралась ехать по делам в Тромсё.
Похоже, война продлится еще долго, надо приготовиться к тому, что
муку придется везти из Архангельска, так сказала Дина. Она не хочет
больше платить втридорога за русскую муку, которую привозят купцы в
Тромсё. Она намерена сама явиться к медведю, выманить его из берлоги и
попытаться заполучить свою часть шкуры.
Она не желает и в эту зиму платить по четыре - шесть талеров за рожь
и по три - шесть талеров за ячмень. Андерс поддержал ее.
Они вместе просмотрели все бергенские счета и прикинули, сколько они
выручат за купленную на Лофотенах рыбу. Прикинули они также, сколько
муки надо купить в Архангельске. Амбаров для хранения у них было
достаточно.
Дина хотела купить муки больше, чем требовалось для снаряжения судов
на Лофотены и торговли в лавке. Ей хотелось иметь запас на трудные
весенние месяцы. Вряд ли в Страндстедете, да и во всем Тьелдсунде, будет
достаточно хлеба.
Андерс считал, что если она выложит наличные, когда купцы в Тромсё
будут снаряжать свои суда, то ей будет легче приобрести муку по сходной
цене. В Тромсё многие купцы привозят муку из Архангельска, и на них
можно положиться. Можно также с выгодой использовать старые торговые
связи. Главное - это поладить.
Андерс не сомневался, что Дина справится с этой задачей лучше, чем
он. Только пусть попридержит язык. Купцы в Тромсё раскусят ее скорее,
чем в Бергене. Пусть помнит об этом.
Все было решено. О том же, что она намерена съездить еще и в
Вардёхюс, Дина не сказала никому. Кроме матушки Карен. Как она попадет
из Хаммерфеста в Вардёхюс, она себе не представляла. Но должны же там
ходить какие-нибудь суда.
***
То, что Дина выплачивает Андерсу проценты от стоимости груза,
направляемого в Берген, и к тому же разрешает самостоятельно торговать
лесом, который он в плотах пригоняет из Намсуса, было предметом многих
досужих разговоров и зависти.
Видать, есть между ними что-то, о чем никто не догадывается, что
держится в тайне от всех.
Слухи набирали силу. Особенно после того, как торговец в Намсусе
обманул Андерса, а Дина его выручила, расплатившись за него. Дело было
так: Андерс заплатил торговцу за бревна, не зная, что тот разорился и
продал бревна, ему уже не принадлежавшие. Новый владелец потребовал у
Андерса деньги за бревна. Поскольку свидетелей сделки с первым торговцем
у Андерса не было, ему ничего не оставалось, как заплатить еще раз.
Эта история никого не оставила равнодушным. Слухи вились, как мухи
над свежей коровьей лепешкой. Воображение у людей разыгралось вовсю.
- Что-то тут не чисто, если Дина Грёнэльв, такая прижимистая,
разделила со своим шкипером его убыток. Мало того, она вписала его в
свое завещание и отказала ему лучшее судно!
***
Эти грязные слухи дошли до ушей матушки Карен. Она послала за Диной
и, взволнованно потирая руки, спросила у нее, что они означают.
- А если и так? Если между нами что-то есть, у кого достанет ума и
власти указывать нам, как себя вести?
Матушку Карен не удовлетворило такое объяснение.
- Следует ли понимать тебя так, что ты собираешься выйти замуж за
Андерса?
Дина оторопела:
- Ты что, хочешь, чтобы я вышла замуж сразу за двоих мужчин? Не ты ли
сама благословила меня на поиски Лео?
- Но пойми. Нехорошо, когда люди болтают... Я ведь только поэтому...
Но мысль уже облеклась в слова. Мысль о том, что Андерс может стать
хозяином Рейнснеса.
***
Дина ходила под балкой, на которой повесился Нильс, и вызывала его к
себе.
Он был смирный и приводил множество доводов в свое оправдание. Она их
не приняла, запихнула его обратно в петлю и толкнула так, что он
закачался, как маятник на часах.
Она напомнила ему: он рано успокоился, даже если больше не кормится в
Рейнснесе. Его репутация в ее руках. Прежде чем лечь спать, она дала ему
понять, что, если он не остановит все эти слухи, она поймает его на
слове. Выйдет замуж за Андерса. С венчанием и пышной свадьбой.
Нильс вдруг сник, ослабел и исчез вместе со всеми своими
оправданиями.
***
Если Андерс и слышал эти сплетни, то виду не подавал. Занимался своим
делом.
Он посоветовал Дине, с кем ей следует встретиться в Тромсё, чтобы
купить муку, написал имена тех, с кем ей ни при каких обстоятельствах не
следует вступать в сделку. Вместе с нею еще раз проверил списки и цены
на товары. Прикоснулся к ее руке и даже не заметил прикосновения.
Они обсуждали максимальную цену, какую могут дать за русскую муку,
чтобы продать ее потом в лавке по доступной людям цене и не понести при
этом потерь. И количество муки, которое надо иметь в амбарах к началу
весны.
Руки Андерса то и дело ворошили густые русые волосы, иногда он
энергично кивал, чтобы подкрепить свои слова. Глаза блестели и были
широко открыты. Казалось, Андерс только что побывал у причастия и
получил отпущение грехов.
Наконец они покончили с делами. Дина принесла початую бутылку рома и
прямо спросила у Андерса, слышал ли он, какие о них ходят сплетни.
Андерс широко улыбнулся:
- До моих ушей дошло, что кое-кто в Страндстедете и среди арендаторов
не прочь женить старого холостяка из Рейнснеса. Но это бывало и раньше.
- И что же ты отвечаешь на это?
- Стараюсь помалкивать.
- И даешь сплетням волю?
Он с удивлением посмотрел на нее. И молча закрыл папку с бумагами.
- Ты думаешь, мне приятно слышать эти сплетни? - через некоторое
время спросила Дина.
- Нет, - ответил он не сразу. - Но и убиваться из-за них тоже не
стоит.
Он насмешливо смотрел на нее. И Дина сдалась. Они рассмеялись.
Чокнулись рюмками и снова засмеялись. Но сделать вид, будто этого
разговора между ними не было, они уже не могли.
***
- "Принц Густав" похож на женщину! - мрачно объявил Вениамин и
засунул пальцы под подтяжки, как любил делать Андерс.
- Это просто такая фигура на носу, для украшения, это ненастоящий
принц Густав! - объявила Ханна и вытянула шею. Любопытная, как ласка,
она всегда боялась пропустить что-нибудь интересное.
Ханна хотела обнять Вениамина, но он вырвался и подбежал к Дине,
которая стояла на причале в дорожном костюме.
- "Принц Густав" - женщина! Неужели ты поедешь на женщине? - сердито
крикнул он ей и поддал ногой камень так, что чуть не угодил Стине в
голову.
Дина промолчала.
Вениамин не отступал, хотя кругом было много людей, которые пришли
проводить Дину.
- Ты и в этот раз вернешься домой как дохлая ворона? - с горечью
крикнул он ей.
- Придержи язык! - сказала она тихо, но достаточно грозно.
- Сколько ты лежала в постели после прошлой поездки!
Он плакал, уже не таясь.
- В этот раз так не будет.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю.
Он прижался к ней и рыдал от отчаяния.
- Ты слишком шумно ведешь себя, Вениамин, - твердо сказала Дина и
положила руку ему на затылок.
- Зачем ты туда едешь? Матушка Карен говорит, что там круглый год
зима. И ничего нет, только птичий помет да кричат чайки! - с торжеством
заявил он.
- Мне надо туда поехать. Я так хочу.
- А я не хочу!
- Это я уже слышала.
Он хватал ее за платье и плакал, не теряя надежды ее удержать, пока
она не села в лодку и Фома не оттолкнулся веслом от причала.
- Этот мальчик уже никого не стесняется, - сказала она Фоме.
- Он хочет, чтобы мать была с ним. - Фома посмотрел в сторону.
- Я не понимаю...
Лодка шла против ветра, и Дина придерживала шляпу. Фома равномерно
взмахивал веслами.
- Ты тут присматривай за порядком, - дружески сказала она. Словно он
был дальний знакомый, которого ей приходится просить об услуге.
- Все обойдется. Но ясное дело, будет трудно: Андерс уйдет в Берген,
тебя тоже не будет. Придется нанимать много людей... На сенокос и...
- Раньше ты с этим справлялся.
- Да, - коротко бросил он.
- Я на тебя полагаюсь, Фома. И смотри получше за Вороным. Езди на нем
иногда, - вдруг сказала Дина.
- Никого, кроме тебя, он на себе не потерпит. Она промолчала.
- Смотри, никак это матушка Карен сидит у окна в зале? - спросила
Дина и помахала рукой.
***
Этот гудящий и извергающий клубы дыма пароход был назван "Принцем
Густавом" в честь младшего сына короля Оскара. Его форштевень украшала
фигура женщины. Не больно красивая, но заметная. Имя принца было
написано на лопастях колеса замысловатыми буквами и увенчано короной.
Колесо заработало. На берегу в воздух полетели шапки и замелькали
платочки, словно им подали сигнал. Со всех сторон слышались крики. Дина
подняла руку в белой перчатке.
Большая бузина в саду слегка раскачивалась, хотя ветра не было.
Там сидел Вениамин и плакал, вымещая гнев на дереве. Он пинал бузину
ногами, обламывал ветки и обрывал листья. Пусть видит и возмущается.
Дина стояла и улыбалась. Легкий южный ветер гнал мелкую рябь. Пароход
шел на север. Матушка Карен благословила ее поездку. Но поможет ли это?
***
Дина познакомилась с капитаном еще до того, как пароход пришел в
Хавнвикен. Ей говорили, что у него большая борода и седые бакенбарды и
что зовут его капитан Лоус.
Но перед ней стоял высокий человек, который своим видом и движениями
напомнил ей рабочую лошадь. На крупном продолговатом лице героически
высился нос. Губы были немного вывернуты. Они все время шевелились, над
верхней губой была впадинка, как между грудями у старой женщины. Круглые
добродушные глаза прятались под кустистыми бровями.
Он держался весьма учтиво и выразил сожаление, когда Дина спросила
его о старом капитане. Он щелкнул каблуками и протянул ей руку, которая
никак не вязалась с его обликом. Ладонь была узкая и красивой формы.
- Капитан Давид Христиан Люсхолм, - представился он, и его синие
глаза скользнули по Дине.
Он показал ей весь пароход с таким видом, будто это была его
собственность. И похвалил Нурланд, будто он принадлежал Дине, а капитан
был ее гостем.
Здесь, в Нурланде, еще царят добрые старые обычаи. Состоятельные люди
еще могут ездить с роскошью, подобающей их положению. А вот на юге, по
мнению капитана, все давно уже изменилось.
Он погладил начищенные медные поручни и кивнул в подтверждение своих
слов. Спросил, может ли он закурить трубку в присутствии дамы.
Дина не возражала. Она и сама не отказалась бы от трубки. Капитан
оторопел. Дина решила не приносить трубку из каюты. Не стоит слишком
привлекать к себе внимание.
Они продолжали оставаться в пределах, огороженных медными поручнями,
которые отделяли публику первого класса от остальных пассажиров.
Человек должен занимать место, подобающее его положению, а не
бумажнику, считал капитан. Он вел Дину под руку свободно и уверенно.
***
В Хавнвикене их встретило много шлюпок с молодыми людьми.
Капитан приосанился и поздоровался с единственным пассажиром, который
сел здесь на пароход. Это был фохт Он
поднялся по сходням с портфелем из свиной кожи, вид у него был очень
внушительный.
Капитан поздоровался с фохтом как со старым знакомым и представил его
Дине.
Почтмейстер стоял у сходней и разговаривал с местным торговцем о двух
письмах, которые были оплачены не по правилам. За них следовало
дополучить четыре скиллинга почтового сбора.
Прозвенел третий звонок, лопасти заработали. Одна за другой они
скрывались в соленой воде. Люди на берегу превратились в муравьев и
мелкий мусор. Горы скользили мимо.
***
Когда пассажирам казалось, что на них никто не смотрит, они украдкой
разглядывали друг друга. У одних лица были замкнутые, у других -
светились любопытством и живым интересом. И у каждого были свои причины
пуститься в это путешествие.
Капитан поинтересовался, что заставило фохта отправиться на север.
Стало известно, что в нескольких местах русские перешли границу между
Норвегией и русской Лапландией. От местных жителей поступили жалобы, что
пришельцы захватили норвежскую территорию. Пришельцы утверждали, что это
русские земли, и распространились уже до Таны. Местные власти
потребовали, чтобы они убрались, но безуспешно. Вот фохт и двинулся на
север.
- А как они настроены, мирно или враждебно? - просила Дина.
- Как бы они ни были настроены, уходить они не собираются, - ответил
фохт.
В разговор вмешался почтмейстер, он задумчиво посасывал усы и сдвинул
на лоб форменную фуражку. Он, например, слышал, что русские ведут себя
так, будто эти земли принадлежат их царю. И многие финнмаркцы предпочли
бы, чтобы так и было. Местные жители недолюбливают власти в Христиании.
Все вопросы улаживают опытные русские дипломаты. А правительство не
удосужилось даже палец о палец ударить. Оно и знать не знает, что на
севере происходит. Никогда там не бывало.
Произнеся эти тираду, почтмейстер трижды поклонился фохту. Он вдруг
сообразил, что не знает, чью сторону держит фохт - правительства,
русских или жителей Финнмарка. Вежливость никогда не повредит, особенно
когда говоришь то, что думаешь.
Капитан смутился. А фохт нисколько. Он добродушно посмотрел на
почтмейстера и сказал:
- Наша страна слишком вытянута. Трудно уследить, что происходит в ее
самых отдаленных частях. Весь Хологаланд, и особенно Финнмарк, зависит
от хороших отношений с Россией. Оттуда поступают такие необходи