я событий, решил Андрей, допил неприятно теплое
пиво и швырнул банку в угол, целясь в корзинку для мусора. И попал. Вот это,
например, что пиво теплое --  квалифицирующий  признак  или  нет?  Будь  оно
иллюзией,  что  мешало  бы  ему оказаться ледяным, бутылочным да хоть просто
более приличного сорта?
     Как он и рассчитывал, ожидание было недолгим. И неудивительно,  времени
в распоряжении аггров было неограниченное количество, если бы им требовалось
как-то  специально подготовиться к встрече. А уж наблюдать за его поведением
исподтишка тем более глупо.
     Знали они о нем все до потаенных глубин подсознания, раз  уж  сумели  в
нужный  момент  переписать  его  личность на матрицу и пересадить в сознание
товарища Сталина.
     Сильвия вошла без стука, решительно, как в свою собственную комнату,  и
даже  не  поздоровалась.  Очевидно, считала, что день, начавшийся неизвестно
когда и неизвестно в скольких десятках  парсеков  отсюда,  все  еще  длится.
Правда, переодеться для этого визита она отчегото потрудилась.
     Вместо  прозрачного,  огненного  цвета  пеньюара, наброшенного прямо на
голое тело, в котором она "только  что"  пыталась  соблазнить  Андрея,  леди
Спенсер  предстала  в строгом, цвета железной ржавчины костюме и в туфлях на
такой высоты каблуках, что Новиков в очередной  раз  поразился,  как  вообще
женщины  ухитряются  сохранять  равновесие  в  такой  обувке да вдобавок еще
довольно грациозно и легко передвигаются.
     Смену облика Сильвии он понял как намек, что прежние  сексуальные  игры
закончились,  а  сейчас  следует ожидать более серьезного разговора. И вновь
подумал,  а  действительно  ли  эта  рыжеволосая   дама   с   пронзительными
изумрудными  глазами -- природная инопланетянка лишь изображающая английскую
аристократку? Или все наоборот?
     Он не смог найти ответа на этот вопрос, восемь лет зная  Ирину,  причем
больше  двух  лет подряд -- ежедневно, и также не нашел его, изучая Сильвию.
Слишком уж они обе были земными женщинами во всех своих мыслях и  поступках.
Да  вот и сейчас, пользуясь привычными аналогиями, можно ли представить себе
Штирлица,  вернувшегося  из  Берлина  в  Москву  и  прихватившего  с   собой
Шелленберга  в  качестве  военнопленного,  Штирлица, продолжающего на родной
Лубянке носить эсэсовский мундир,тщательно при этом соблюдая  все  непростые
правила  -- когда допустимо надеть полевую форму, а когда парадную, к какому
кителю полагаются два погона, а к какому один, и уж не дай Бог  появиться  в
сапогах, но без ремня с портупеей.
     Вот  и  Сильвия,  оказавшись  впервые  за  столько  лет среди своих, не
расслабилась, не сбросила надоевшие вражеские одежды, а старательно  выбрала
максимально соответствующий человеческим традициям наряд. Странно? Возможно,
что  и  нет, если прочесть этот факт как некий сигнал, намек на то, что даже
здесь ее следует воспринимать с учетом  ранее  достигнутых  договоренностей,
независимо  от  того, как она будет говорить и поступать в присутствии своих
соотечественников, а то и прямых начальников.
     ...Усмехнувшись внутренне тому, как намертво в®елась  в  него  привычка
анализировать  и  раскладывать  на  элементы все, даже внешне незначительные
факты и явления окружающей  действительности,  Андрей  вежливо  привстал  из
глубокого кресла и изобразил нечто вроде поклона.
     -- Какая неожиданная встреча! Вы неизменно очаровательны, леди Спенсер.
Я даже затрудняюсь определить, когда вы более восхитительны, сейчас или...
     Новиков сделал движение головой, словно указывая куда-то назад и вверх.
По его  представлению  там,  среди  звезд  находилась  сейчас Земля, Англия,
родовое поместье Спенсеров и каминный зал, где Сильвия роняла  с  обнаженных
плеч облачко алого шелка.
     Андрей  знал  со  слов  Ирины и самой Сильвии, общаясь с Антоном и ведя
собственную "оперативную разработку",  что  она  исполняла  роль  английской
аристократки  на  протяжении как минимум ста десяти лет. Появившись на Земле
где-то около тысяча восемьсот семьдесят пятого года,  она,  оставаясь  вечно
молодой  тридцатилетней  дамой,  участвовала  в  качестве "агента влияния" в
Берлинском конгрессе,  во  всех  внешнеполитических  акциях  империи  против
России   до  семнадцатого  года,  приложила  руку  к  победе  большевиков  в
гражданской войне и так далее,  вплоть  до  завершившейся  крахом  последней
попытки коммунистической модернизации при Андропове. На этом ее плодотворная
деятельность  закончилась,  поскольку  их, аггрианский, исторический враг --
форзейли, персонифицированные на Земле в лице  шеф-атташе  Антона,  проявили
большую военно-политическую гибкость и обошли аггров на повороте. А если еще
точнее  --  сумели  четче  отследить  ситуацию  и догадались, что. используя
догматизм и интеллектуальную "заторможенность" аггров, сделать необыкновенно
способных землян  своими  союзниками  дешевле  и  выгоднее,  чем  неизвестно
сколько продолжать конфликт без результата и шансов на победу.
     Сильвия  прищурила  глаза,  губы  ее  чуть  дрогнули,  но она ничего не
сказала, не улыбнулась даже, только подчеркнуто медленно  закинула  ногу  за
ногу, поправила край юбки, чуть выше, чем допускают приличия, соскользнувший
вверх по искристому нейлону чулка. Потом надменно-изящным жестом, словно для
поцелуя, протянула тонкую руку с массивным, грубо кованным браслетом старого
золота на запястье.
     Андрей  вскочил, подал ей сигарету, щелкнул зажигалкой. Когда аггрианка
сделала первую глубокую затяжку, Новиков как бы между прочим спросил:.
     -- Все время удивляюсь, что на вас гляжу, что  на  Ирину.  Неужели  вам
действительно курить нравится? Биохимия... инопланетянская (он хотел сказать
-- аггрианская, но вовремя воздержался, Сильвии почему-то остро не нравилось
это  название.  Слыша  его,  она  всегда недовольно морщилась, словно Наташа
Ростова, беседующая с поручиком Ржевским)  тоже  никотина  требует  или  это
чисто культурологическая привычка?
     --  Да  вот  представьте,  нравится. Причем от курения я получаю больше
удовольствия,  чем  вы...  --  И  на  недоуменно  приподнятую  бровь  Андрея
пояснила: -- Раком легких заболеть не боюсь.
     --  Это  еще  как  сказать,  -- охотно ввязался в дискуссию Новиков. --
Курить с риском для жизни  куда  приятнее.  Помните:  "Все,  что  опасностью
грозит,  для  сердца  смертного  таит  неиз®яснимое  блаженство..." Впрочем,
откуда вам это знать, на Западе Пушкина не читают...
     -- Опрометчивое заявление. Кое-кто и читает.  "Все,  все,  что  гибелью
грозит,  для  сердца  смертного, таит неиз®яснимы наслажденья -- бессмертья,
может быть, залог! И счастлив тот, кто средь волненья их обретать  и  ведать
мог". Может быть, так?
     --  М-да... -- Новиков тяжело вздохнул. -- Забываем великие страницы...
Интеллигенты, аристократы духа! Одно только извиняет,  растаскали  классиков
на   цитаты  за  полтораста  лет,  ну  и  редактируем  помалу  для  удобства
повседневного  употребления.  А  вы  молодец,  леди  Спенсер,  утерли   меня
аккуратненько...
     Сильвия  снова  обозначила намек на улыбку легким движением губ. Андрей
подумал, что вопреки всем доводам разума эта дама нравится ему  все  больше.
Независимо  от  его  чувств  к Ирине. И даже, наверное, не так в сексуальном
плане,  как  в  интеллектуальном.  Словно  достойный  партнер  в  преферанс.
Играющий  примерно  в  одинаковую  силу,  но  по  другим принципам. Нет, как
женщина она тоже весьма привлекательна. Пропорции великолепные,  классически
правильные   черты  лица,  роскошные  волосы.  И  эта  вот  неуловимая  аура
чужеродности, совершенно неславянского генотипа. Ирина красивее  Сильвии  по
всем  параметрам, но она своя, стопроцентно русская по внешности, характеру,
стилю поведения, а значит -- в ней не  хватает  загадочности.  Вдобавок  уже
второй  месяц  леди  Спенсер не скрывает настойчивого желания затащить его в
свою постель. Он пока держит дистанцию,  но  эта  агрессивность  волнует,  и
мысль о том, что стоит ему лишь захотеть... Да...
     Она, похоже, догадалась, о чем он думает, и скромненько потупила глаза.
     --  Так  вот,  --  Сильвия  неторопливо выдохнула дым, -- мы условились
отвлечься от предрассудков и попытаться посмотреть на  мир  непредвзято.  Ты
согласился. И поверил мне более, чем я осмеливалась надеяться. Я это ценю...
     -- То есть? -- спросил Новиков.
     --  У  тебя  были  все  основания предположить, что я затеяла очередную
интригу. Заманиваю тебя в  ловушку.  Ты  не  испугался,  даже  позволил  мне
применить  "портсигар",  зная, что он не просто "средство передвижения", а и
весьма мощное оружие...
     -- Как же, помню. Ты  Сашку  собралась  им  ликвидировать,  "растянутое
время"  пыталась использовать... Чего уж... Война есть война. Схема простая.
Или мы вас, или  вы  нас.  Однако  кое-какие  принципы  благородства  должны
сохраняться.  Ты  знаешь,  чем  уникальна  русско-япоцская  война  девятьсот
четвертого -- девятьсот пятого годов?
     -- Не знаю, -- несколько растерянно ответила Сильвия.
     --  А  тем,  что  это  была,  с  одной  стороны,  первая   понастоящему
межцивилизационная  война,  а  с  другой  --  последняя в истории война, где
стороны на сто  двадцать  процентов  соблюдали  все  существовавшие  к  тому
времени  правила.  Перемирия  для  сбора  раненых, освобождение из плена под
расписку о дальнейшем неучастии  в  войне,  благодарственные  письма  микадо
русскому  царю  за  героизм  его воинов, публикации стихов Такубоку Иэясу на
смерть адмирала Макарова... Джентльменская  война...  Как  раз  потому,  что
японцы   захотели  показать,  что  они  вполне  готовы  вступить  в  мировое
сообщество на равных. Вот и я допустил, что у нас с  тобой  нечто  такое  же
может получиться...
     -- Спасибо. -- Сильвия посмотрела на Новикова каким-то новым взглядом.
     "Мне  удалось  перехватить инициативу, -- подумал Андрей. -- Только для
чего?"
     Впрочем, аггрианка быстро взяла себя в руки. То ли просто колени у  нее
затекли, то ли с целью переключить внимание партнера на более простые мысли,
она  поменяла  их  (не  мысли,  а  ноги)  местами.  Опять  же демонстративно
неторопливо, рассчитывая на примитивные эмоции собеседника.
     "За кого она меня держит? -- раздраженно подумал Новиков. -- Будто я не
знаю, чем кончаются самые длинные ноги..."
     Хотя все равно глаз не отвел. Чисто инстинктивно.
     -- Твой друг Антон оказался полным дураком, -- сказала  Сильвия,  вновь
поправив  юбку.  -- Он убедил вас, что после прорыва на таорэрианскую базу и
взрыва  информационной  бомбы  мои   соотечественники   окажутся   полностью
выключены из существующей реальности. И в вашей Вселенной их больше нет и не
будет...
     --  Так...  --  кивнул  Андрей,  уже  догадываясь,  что услышит дальше.
Сильвия  вспомнила  сейчас  о  ключевом  моменте   многовековой   войны   ее
соотечественников  аггров и противостоящей им Галактической Конфедерации Ста
миров, когда шеф-атташе Конфедерации  на  Земле,  называвший  себя  Антоном,
организовал   диверсионную   акцию  против  аггров,  оккупировавших  планету
Валгалла. Тогда Сашка Шульгин, Олег Левашов  и  двое  вообще  непонятно  как
попавших  в  их  реальность  русских  космонавтов  из двадцать третьего века
заблокировали развилку мировых линий, через которую аггры проникали в земную
реальность, и заодно  выручили  томившихся  в  телах  Сталина  и  командарма
Маркова Берестина и Новикова. Сделать им это удалось. То есть аггры, которые
вели  свою  злокозненную  тайную работу на Земле чуть ли не с десятого века,
оказались из канонической истории вычеркнуты. Но одновременно с этой победой
Новиков и его друзья потеряли возможность вернуться в свой  тихий,  обжитый,
удобный  восемьдесят  четвертый  год  советской  эры. Побочный, так сказать,
результат.  Но  ведь  за  любую  победу   приходится   платить.   Часто   --
несоразмерно.
     Взамен   Антон   предложил  им  год  тысяча  девятьсот  двадцатый.  Как
единственное место в двадцатом веке, куда можно  еще  переместиться.  Потому
что  следующая  подходящая  для  натурализации  точка  (хроноузел  в паутине
времени, если угодно) находилась уже в тысяча восемьсот пятьдесят  четвертом
и  далее  по  обратной  нерегулярной  экспоненте:  тысяча  семьсот семьдесят
седьмой, тысяча семьсот девятый, и еще ниже по две-три даты в  абсолютно  не
приспособленных  для  жизни  цивилизованных  людей семнадцатом, пятнадцатом,
одиннадцатом и так далее веках...
     -- Но он-то заявил вам, что  нас  не  останется  больше  в  восемьдесят
четвертом году, так?
     -- Похоже... -- согласился Андрей. -- И в Лондоне, куда за тобой пришел
Сашка, вас уже ведь и не стало...
     --Да...  -- с каким-то жутковатым шипением в голосе сказала Сильвия. --
А в двадцатом?
     И  Новиков  наконец  понял,  что  его  смущало  и  тревожило  при  всех
теоретических  собеседованиях  с  Антоном.  Чувствовал  ведь, что есть в его
словах какая-то неувязка, а не понял вот...
     Ему захотелось вдруг вскочить, ударить кулаком по  столу  или  швырнуть
вторую  банку  пива,  что  он уже успел достать из бара, в зеркальные дверцы
напротив. Просто чтобы  таким  невинным  способом  погасить  охватившую  его
злость  на друга-форзейля, а прежде всего на себя самого. Надо же, психолог,
экстрасенс, собеседник Богов... Придурок, и ничего больше!
     Конечно же, чистенький от вмешательств извне  двадцатый  год.  Где  все
так,  как было... А не хватило соображения, чтобы понять элементарное -- раз
реальность прежняя и момент появления в ней  отстоит  на  шестьдесят  четыре
года  от  блокированной развилки, то этой развилки просто еще нет, и путь на
Валгаллу открыт...
     -- Быстро ты  догадалась?  --  спросил  он  Сильвию,  оставаясь  внешне
спокойным и даже лениво-расслабленным.
     --    Не   очень.   --   Аггрианка   тоже   не   преувеличивала   своей
сообразительности. -- Уже там, в  Крыму.  Когда  мы  с  тобой  вернулись  от
Врангеля. Помнишь разговор в баре?
     --  Так.  Догадалась  и  решила  попробовать,  получится  ли переход на
Валгаллу. Получилось? А я тебе зачем?
     -- Ну, князь!  --  Сильвия  резко  вскочила,  закружилась  по  комнате,
заложив  руки  за  спину,  и Андрей не сразу заметил, что туфли она оставила
возле кресла и ходит по ковру в одних чулках  и  нога  у  нее  на  удивление
маленькая при ее росте -- тридцать седьмой размер максимум.
     --  Ты  издеваешься  или  забыл наши... собеседования? Межгалактический
переход так подействовал? Я же говорила: ты мне нужен,  чтобы  в  устройстве
мира  разобраться.  Чтобы  из-под  контроля  Держателей  выйти.  У тебя ведь
получалось уже. А теперь здесь попробуем. Понимаешь, о чем я говорю?
     Андрей кивнул утвердительно. Неважно, насколько он на самом деле  понял
то, что Сильвия ему сейчас говорила. Главное, что ее слова сейчас давали ему
повод,  ни  о  чем  не говоря самому, выслушать очередную трактовку событий,
происходивших на протяжении последних... Как  сказать  лучше  --  двух,  или
шестидесяти, или вообще неизвестно скольких лет?
     Отчего  вообще  случилось  то,  что  случилось?  Жил  на  свете  вполне
довольный собой человек, имел двух близких друзей, на которых мог положиться
в любой мыслимой (в те времена, приходится теперь  добавить)  ситуации,  был
"выездным",  то  есть  имел право ездить за границу по служебному паспорту и
наслаждаться прелестями загнивающего капитализма, веря  при  этом,  что  все
равно  советское общество является самым передовым и прогрессивным, невзирая
на некоторые видимые (под влиянием того же Запада) недостатки.  Влюбился  по
неосторожности  в  странную  девушку,  с  которой вдруг пришлось на три года
расстаться, и не совсем  по  своей  воле,  а  в  силу  опять  же  странно  и
непредсказуемо  сложившихся  обстоятельств.  Снова  встретил  Ирину, которая
нако^ нец-то сказала ему, что никакая она не земная девушка, а  инопланетная
разведчица.  Выслушал  он  ее  исповедь  с  интересом,  но  без  внутреннего
потрясения, будто бы давно был готов к подобному  повороту  сюжета.  Так  же
спокойно  отнесся  и к дальнейшему. Когда за Ириной явились агенты их службы
безопасности,  намеренные  арестовать  ее  за  измену  и  депортировать  "на
родину",  они  с  Шульгиным, Берестиным и Левашовым сумели дать недостаточно
подготовленным и излишне  самоуверенным  "спецназовцам"  пришельцев  должный
отпор,   тем   самым   включившись   в  межгалактические  игры  цивилизаций,
превосходящих земную куда больше, чем наша современная -- древнеегипетскую.
     Первый бой они в тот раз  выиграли.  Добрались  даже  до  затерянной  в
каком-то из спиральных рукавов Галактики землеподобной планеты Валгалла.
     Прожили  там счастливо почти целый год. Ввязались ни с того ни с сего в
войну между Ириниными соотечественниками агграми и валгальскими аборигенами,
почти что выиграли и ее тоже, но в итоге оказались в  плену.  Как  уже  было
сказано -- в этом же "земном" гостиничном номере.
     Здешняя  аггрианская  резидентша, звали ее, кажется, Дайяна, предложила
Новикову и  Берестину  в  качестве  альтернативы  к  довольно  изощренным  и
мучительным интеллектуальным пыткам сходить в некий период земной истории и,
перевоплотившись ни больше ни меньше как в личности Сталина и его ближайшего
соратника  командарма Маркова, переиграть вторую мировую войну в желательном
для аггров направлении.
     Они это сделали, только вот направление история приобрела не совсем то,
на какое рассчитывали пришельцы.
     Она, история, оказалась штукой настолько упругой, что даже  и  "товарищ
Сталин",  вооруженный  знанием всего происшедшего в двадцатом веке, не сумел
справиться с ее логикой и инерцией...
     Постепенно в ходе  этих  невероятных  для  нормального  здравомыслящего
человека приключений, которые, впрочем, будучи организуемы последовательно и
в  тщательно вычисленной пропорции, воспринимались почти естественно, Андрей
и оказался в обществе своих друзей в одна тысяча девятьсот  двадцатом  году,
каковой и был определен им как постоянное место и время жительства.
     Попутно Новиков узнал, что вся эта межгалактическая заварушка произошла
как раз  оттого,  что  он  оказался  тем  человеком,  который в силу особого
устройства своей психики потенциально был способен на равных  участвовать  в
играх  неких  высших  существ,  со  времен  Большого взрыва контролирующих и
направляющих развитие Вселенной. Поверить в это он не  смог,  но  постепенно
убедился, что какими-то специальными способностями все же обладает.
     И вот теперь он вновь оказался на Валгалле (Таорэре по-аггриански), где
Сильвия захотела об®яснить ему свое представление об истинной картине мира.
     Он закурил еще одну сигарету и какой-то частью своей психики, которая в
любых  условиях  умела  сохранять  отстраненный, здравый и трезвый взгляд на
вещи, ощутил, или подумал, или задал вопрос своей же, но более  традиционной
части  личности: "А зачем, в конце-то концов, нужно тебе было все это самое?
С самого начала? Если так вот разобраться. Ты имел  все,  что  мог  пожелать
нормальный  человек  эпохи  развитого  социализма. Даже 1 до того, как Ирина
сказала тебе в предутренней голубоватой дымке своей спальни, что любит  тебя
и  что  работает  агентом  инопланетной цивилизации. И предложила за честное
сотрудничество удовлетворение всех твоих желаний и амбиций, а  также  жизнь,
если  не вечную, то неограниченно долгую и в той возрастной фазе, которую ты
сам себе выберешь.
     Чем плохо  --  прожить  триста  или  пятьсот  лет,  оставаясь  здоровым
тридцатипятилетним   мужиком?   Однако   ночему-то   ты  отказался,,  Андрей
Дмитриевич, и предпочел ввязаться в  сулящую  неизбежную  и  быструю  смерть
войну  (нет, сначала просто борьбу) с превосходдщими тебя на порядок по всем
параметрам инопланетянами. И, что самое  смешное,  выиграл  ее.  Просто  для
того,  чтобы  навсегда лишиться покоя и продолж