рился даже  ни  разу  не  повысить
голоса,  в  каких бы острых ситуациях им ни случалось оказываться, обходился
игрой интонаций. А уж случалось  за  это  время  всякое.  И  еще  что  ценил
разбирающийся в людях Сашка -- Воронцов был очень умен, хотя постоянно носил
маску  бывалого, но не слишком далекого "морского волка". Он и был в прошлой
жизни штурманом торгового  флота,  вечным  старшим  помощником,  не  имеющим
шансов стать когда-нибудь капитаном.
     Для серьезного разговора с Воронцовым Шульгин и приехал сегодня. Больше
посоветоваться  было  не с кем. Берестин играл в войну, да ничем другим он в
жизни (кроме живописи) и не интересовался. Дипломатия и психология были  ему
чужды изначально. Левашов -- чистый технарь. Надежный, еще с третьего класса
школы  друг,  изобретатель,  можно  сказать, практической хронофизики, но не
более. Вдобавок не так давно между ними пробежало нечто вроде  "тени  черной
кошки". Не без помощи Ларисы, которая взяла его в руки деликатно, но твердо.
     --  Получается  у  нас  все хорошо, лучше даже, чем мы планировали. И в
Москве удачно сложилось с Лениным и Троцким, а думали,  что  до  зимы  война
затянется,  если  не  на  следующий  год.  Большевички словно специально нам
подыграли...
     -- Интересная мысль, --  кивнул  Воронцов.  --  Как  Антон  с  Сильвией
прошлым августом...
     --  Вот-вот!  Такое впечатление, будто и Агранов с чекистами, и товарищ
Троцкий только нас и ждали, чтобы с военным коммунизмом разделаться...
     -- А почему бы и нет. кстати? В своей  первой  истории  не  так  разве?
Запутались   в   проблемах   военного   коммунизма   настолько,  что  только
Кронштадтский  мятеж  и  позволил  отряхнуться  от  высоких  идеалов  и  нэп
устроить.  В  тех  же  целях  Сталин  смерть Ленина использовал. Наплевал на
мировую революцию и начал возрождать империю, а сомневающихся устранил...
     Выходит, ты тоже на эти темы размышлял? -- удивился Сашка. -- А  молчал
почему?
     Воронцов пожал плечами.
     --  Идея  должна  созреть.  Вот  сейчас  мы с тобой уже можем на равных
разговаривать, а то я бы начал, а вы все еще во власти победной  эйфории.  И
не готовы воспринять мои сухие, трезвые идеи. Зачем тогда и затрудняться?
     -- Хитер ты, капитан. А знаешь, как апостол Павел говорил? Ну?
     "Не  будьте слишком мудрыми..." "Но будьте мудрыми в меру", -- закончил
цитату Дмитрий.
     ~ Значит, по первому вопросу  согласие  достигнуто.  Можно  принять  за
гипотезу,  что  исторический  процесс по-прежнему течет не туда, куда мы его
толкаем, а по каким-то другим законам...
     -- Не по собственным единственно возможным, а просто  по  другим?  Тоже
кем-то предопределенным?
     -- Так точно. Проще выражаясь, имеет место наводка и козыри...
     -- И наши действия при таком раскладе?
     --  Смотреть  и  думать. Я, исходя из длительного опыта, попав в густой
туман и не зная своего точного места, предпочитаю лечь в дрейф до прояснения
обстановки.
     -- Принимается. Теперь второе...
     --~ Новиков? -- Задав вопрос, Воронцов  впервые  позволил  себе  широко
улыбнуться. Мол, и мы тут не лыком шиты.
     Шульгин  только  развел  руками.  Он самый. И еще мадам... Она же леди.
Хитрая штучка. Я предупреждал. А кто спорил? Я так понимаю, что раз  ты  мне
сразу ничего не сказал, то Андрей на связь до сих пор не выходил?
     -- И это начинает нас беспокоить. В каком случае такое возможно?
     -- Считаю, только в одном. Если означенная леди настолько его охмурила,
что он  решил  устроить  себе  непольшой  отпуск.  -- Шульгин сказал это без
улыбки. Он по собственному опыту знал, сколь искусна и сильна  аггрианка  во
всякого  рода  интригах. Чисто внешняя привлекательность, сама по себе почти
непреодолимая,  если  ей  это  требовалось,  дополнялась  колдовской   силой
внушения.  Он  испытал  это  на  себе  и  видел,  что  она  сумела сделать с
Врангелем.
     -- Андрей на это способен? -- с сомнением спросил Воронцов.
     -- Раньше бы я сказал: нет. На моих глазах он целый  год  сопротивлялся
Иркиным  чарам,  а она... -- Сашка закатил глаза и причмокнул. ~ Видел бы ты
ее восемь лет назад! Правда, Андрей тогда... покрепче был.
     -- А что изменилось?
     -- Вот это самое. Боюсь, что он надорвался. Слишком  много  с  тех  пор
случилось   вредных   для   психики   событий.  А  тут  случай  расслабиться
подвернулся. Свобода, красивая баба, которая умеет на шею вешаться, интерьер
опять же. Видел бы ты ее хату... Да и собственная подруга, если с ней год не
разлучаться, способна несколько поднадоесть. Ну и решил  парень  оттянуться,
стрессы сбросить... Курортный синдром. Воронцов вздохнул с сомнением.
     --  Ты  его  лучше знаешь, но... как-то не рядом получается. А банально
грохнуть его не могли там? Если он  нашел  то,  что  искал,  но  не  проявил
осторожности? Или его раньше вычислили?
     --  Это  совсем уж маловероятно. Его и самого без хрена не с®ешь, а под
прикрытием Сильвии...
     -- Если она по-прежнему на нашей стороне...
     -- Вот это действительно... А на чьей стороне  ей  теперь  имеет  смысл
быть? К большевикам перекинуться?
     --  К  большевикам  не  знаю,  а  разве  у  нее других старых друзей не
имеется?
     Шульгин  прикусил  губу,  посмотрел  на  Воронцова  с  каким-то   новым
выражением. Взял из зеленой сафьяновой коробки сигару, долго ее раскуривал..
Воронцов терпеливо ждал.
     --  Снова  аггры? -- спросил наконец Сашка. -- Откуда им взяться? Антон
же говорил...
     -- Вот уж к чьим словам я бы всерьез не относился, -- ответил Воронцов.
-- Я его знаю несколько дольше, чем вы все. Он врать-то никогда  впрямую  не
врет.  но  и  правда  его  такая...  --  Капитан изобразил движением пальцев
спиралеобразную фигуру. -- Да и просто ошибиться мог наш инопланетный  друг.
Аггры там или не аггры, а то и покруче кое-кто...
     --Ну а в таком варианте что от нас зависит?
     --  Вот  этого,  Саша,  я  не  знаю.  --  Впервые за время беседы голос
Воронцова прозвучал без обычного оптимизма. -- Тут уж  так  --~  делай,  что
должен, случится, что суждено. Давай прервемся, если больше чаю не хочешь, и
пойдем прогуляемся.
     Он  повел  Шульгина  на  пирс.  а  оттуда  в мастерские. По его приказу
очередной робот, выскочивший из караулки на высокое крыльцо, открыл высокие,
достаточные, чтобы проехал товарный вагон, стальные ворота. Воздух в тоннеле
был  сырой,  пахнущий  ржавым  железом  и  мокрым  бетоном.  Вдоль  стен  до
сводчатого   потолка   громоздились   штабеля   знакомых   зеленых   ящиков.
Поблескивающие в солнечном свете  рельсы  упирались  во  вторые,  юперь  уже
деревянные  ворота. Грубо обтесанные, почти черные брусья наводили на мысль,
что когда-то они служили шпангоутами и бимсами нахимовских  или  лазаревских
фрегатов.
     --  Здесь  просто винтовки и патроны. Готовы к отгрузке. Сегодня-завтра
перекинем на армейские склады, чтобы места не занимали, -- на  ходу  пояснил
Воронцов. -- Главное у меня дальше.
     Левашов  перед от®ездом в Москву протянул с парохода к пакгаузу толстые
бронированные кабели, а в подземных галереях, способных выдержать, наверное,
и ядерный взрыв средней мощности,  смонтировал  три  репликационные  камеры,
размерами   и   видом   напоминающие  клетки  для  содержания  тиранозавров.
Собственно, они  и  являлись  клетками,  вертикальные  прутья  которых  были
изготовлены из токопроводящей керамики, а горизонтальные -- из медных, в две
ладони   шириной,   особым   образом   изолированных  и  заземленных  полос,
подключенных к генераторам высокого напряжения и судовому компьютеру.
     Первая камера была до  половины  заполнена  светлокоричневыми  кожаными
мешками  размером  с  полведра  каждый.  Их  горловины  были  стянуты витыми
шнурами, опечатанными свинцовыми пломбами. Знакомая тара. Так  упаковывались
золотые  червонцы,  которые  царское  министерство  финансов отсылало в виде
субсидий среднеазиатским ханам, бекам и  эмирам  еще  во  времена  покорения
Туркестана. По сто тысяч рублей в каждом.
     --  Тут  тонн пятнадцать. Еще раз кнопку нажать -- будет тридцать. Пора
вывозить. Только куда? -- Воронцов выглядел  озабоченным.  Похоже,  они  уже
перестарались.  Лучшего  в  мире  русского  золота наштамповали столько, что
скоро могла встать проблема, которая довела  в  семнадцатом  веке  до  краха
испанское  королевство.  Для  сокровищ, доставляемых из Америки, в тогдашней
Европе просто не хватало товаров. Сейчас,  конечно,  так  вопрос  не  стоял,
скорее,  наоборот,  мир  испытывал недостаток драгоценного металла, но нужно
было найти способы грамотного, не ломающего мировую финансовую  систему  его
использования.
     -- Андрей как раз и должен был в эту сторону подумать. Сильвия в Англии
какой-то захолустный банчок приобрела. Малоизвестный и на грани разорения. С
оборотом  тысяч  сто фунтов в год. Если сообразить, как твое золотишко в его
сейфы перекинуть и происхождение замотивировать, проблемы не будет.
     Шульгин с трудом приподнял мешок, который весил раз в  десять  тяжелее,
чем выглядел, прочитал выдавленные на пломбе цифры и буквы.
     -- Номера вот на всех одинаковые. Но это не вопрос, люди, которым живые
деньги нравятся, на такую ерунду внимания обращать не станут.
     --  Я  тем  более  не  понимаю,  в  чем  проблема.  Перекинуть их можно
внепространственно, оформить как вклад того же самого сэра Ньюмена...
     -- Так, да не совсем. Я уже думают. Факт ввоза ты  как  легализуешь?  Я
лично  их  правил не знаю. но ведь через таможню оно должно пройти, какие-то
пошлины заплатить надо, налоги, еще что? Не может же, чтобы вчера банк нищим
был, а  сегодня  с  Ротшильдами  конкурирует.  и  никого  этот  парадокс  не
интересует?
     --  На  то  адвокаты  есть.  Наймем,  заплатим, взятки рассуем, сколько
спросят. Я другого боюсь -- расшевелим мы еще одно осиное  гнездо,  напугаем
империалистов  финансовой  экспансией... Я занятия по политэкономии исправно
посещал, диплом университета марксизма-ленинизма с отличием имею...
     Воронцов снова стал, как говорилось в их молодые  годы,  "прикидываться
шлангом".
     --   Там  у  них  на  Западе  всякие  финансовые  империи.  Рокфеллеры,
Куны-Леебы, де Бирсы о-пять же, они что, позволят захолустному  банку  в  их
охотничьи  угодья  влезть?  Не  они  ли нам намек дали. когда торпеду в борт
воткнули? А если мы не поняли, второй намек может оказаться понагляднее.
     Разговор Шульгину начинают нравиться. Воронцов мыслил  точно  в  ту  же
сторону,  что и он сам. Только по укоренившейся привычке подходил к проблеме
из-за угла. Предоставляя собеседнику  инициативу  вносить  предложения  и  в
случае чего за них отвечать.
     -- А ты "Записные книжки" Ильфа читал?
     -- Ну? -- с некоторым недоумением ответил Воронцов.
     --  Так  там  Яшка  Анисфельд  что ответил римскому легату? "Это мы еще
посмотрим, кто кого распнет". Показывай дальше свои закрома.
     Следующая камера была под потолок заполнена  картонными  и  деревянными
ящиками   всевозможных   форм   и  размеров,  с  надписями  на  всех  языках
цивилизованного мира.
     -- Это у меня очередная партия ширпотреба. Якобы экспортный  товар  для
насыщения  потребительского  рынка.  Тут  же нищета страшная. Шмотки всякие,
швейные машинки, примусы,  мясорубки,  посуда,  из  электротехники  кое-что.
Внедряю  в  жизнь  культурную  модель  ускоренной  модернизации  по  образцу
Арабских Эмиратов..,
     -- Да я уж видел. К хорошему народ приспосабливается легко... Жалко,  с
электричеством здесь плоховато, а то бы прогресс еше быстрее пошел.
     Шульгина вдруг осенила мысль, над которой они бились довольно долго, но
так и не нашли пока приемлемого решения.
     -- Стоп, Дим, а не дураки ли мы
     -- Допускаю. А в чем именно?
     --  Да  вот  в  том.  Олег  нам головы заморочил, а мы сами подумать не
собрались. Когда водили  из  Замка,  он  убеждал,  что  нужно  забить  трюмы
образцами  чего угодно. от танков до батареек "Марс", ибо мы можем оказаться
в таких местах и временах, где не будет ничего...
     -- Правильно. Вот сейчас у нас все и есть.  Номенклатура  более  чем  в
тридцать тысяч единиц... Шульгин кивнул и назидательно поднял палец.
     --  Но,  попав  под  магию  принципиально  верной  идеи.  vы  словно бы
разучились мыслить. Мы же находимся в месте и времени, где кое-что  все-таки
есть,  И не только вещи. Уловил? Воронцов выглядел растерянным. ~ В принципе
да, а конкретнее?
     -- Здесь, мореходец ты наш, среди всяких интересных и приятных изделий,
которые иногда лучше тех, что мы имели дома, есть такая универсальная  вещь,
как  бумажные  деньги.  Мы бьемся над вопросом, как незаметно разменивать на
них золото, банки вон даже приобретаем, а проблема-то решается...
     -- Номера.  Забыл?  Сотню-другую  фунтов  сдублировать  можно,  а  если
тоннами?
     Сашка весь лучился самодовольством. Мол, вот вам -- я сообразил то, что
казалось  неразрешимым в принципе. Он не спешил, он растягивал удовольствие.
Размял сигарету подчеркнуто тщательно, сделал три затяжки  с  таким  смаком,
будто неделю не курил.
     --  Отчего  нас  зациклило именно на дублировании? Потому что Антон нам
это подсказал? Своими мозгами шевелить  разучились...  --  Сделал  еще  одну
паузу.  --  А  делов-то  только  и  всего  -- внедриться внепространственным
каналом  в  сейфы  хоть  Ротшильда,  хоть  Вандербильда,  хоть   Федеральной
резервной  системы  и  выгрести оттуда столько, сколько нужно. И пусть ловят
конский топот. Мы богатеем в меру потребностей, а наш враг,  соответственно,
беднеет вплоть до банкротства...
     Больше об®яснять не было нужды. Но Воронцов не был бы самим собой, если
бы стал  восхищаться,  хлопать  Сашку  по  плечу  или  иным  любым  способом
изображать свое отношение к действительно гениальной по простоте идее.
     -- Угу, -- сказал он задумчиво. -- Выходит, от идейной классовой борьбы
переходим к банальной уголовщине?
     ~ Естественно. Но если ты докажешь, что гуманнее убить противника,  чем
отнять у него какую-то часть денег, я немедленно снимаю свое предложение...
     ~-   Ладно.   Над  нравственной  стороной  проблемы  я  на  досуге  еще
поразмышляю, а  вообще  ничего.  Наглядный  пример  творческого  преодоления
стереотипов   мышления.   --  В  устах  Воронцова  и  эти  слова  прозвучали
панегириком. -- И если даже у банкиров переписаны номера каждого дензнака  в
их  кладовых,  нынешний  уровень  развития коммуникаций и связи не позволяет
своевременно отследить каналы выхода  в  обращение  таинственно  исчезнувших
бумажек... Ей-Богу, хорошо...
     Третья  камера  удивила  Шульгина  тем,  что  в  ней на полу, на грубых
деревянных  стеллажах,  на  площадке  двухосной  железнодорожной   платформы
громоздились    явно    электрические   приспособления   --   электромоторы,
распределительные   щиты,   мотки   бронированного   кабеля,    всевозможные
амперметры, вольтметры и иные подобные устройства.
     -- А это чего? План ГОЭЛРО решил в пределах Крыма воплотить?
     --~  Не совсем. У меня планы куда грандиознее. Чуть позже расскажу. Это
разговор особый и долгий. Все, что нужно, я тебе показал. О прочем поговорим
за завтраком. -- Воронцов поддернул обшлаг синего кителя, взглянул на часы.
     -- До под®ема флага пятнадцать минут. Пора на корабль.

        Глава 4
     По случаю приезда Шульгина капитан Воронцов  дал  праздничный  завтрак.
Вначале  была  мысль  накрыть  стол  на шлюпочной палубе, но от нее пришлось
отказаться. Хоть и солнце  светило  совсем  не  по-осеннему,  и  мужчинам  в
шерстяных  кителях  было  дажежарковато,  но  ветерок  с  моря тянул свежий,
знобящий, и девушкам, по случаю торжества надевшим приличествующие  туалеты,
трапеза   под   открытым   небом   удовольствия  бы  не  доставила.  Поэтому
расположились  в  малом,  "кипарисовом"  зале  ресторана   первого   класса,
выходящем  огромными  зеркальными окнами на рейд и город. Вдали в прозрачном
осеннем воздухе сверкали под солнцем купола севастопольских соборов и  белые
здания  Городской стороны. У входа в Южную бухту приткнулись к берегу старые
броненосцы и крейсера, правее слабо дымили трубами линкор "Генерал Алексеев"
и  несколько  эсминцев-"новиков"  действующего  отряда.  Совсем   рядом,   в
полукилометре  от  "Валгаллы", грузно распластался на штилевой воде навсегда
отплававший  свое  броненосец  "Три  святителя",   перегородивший   таранным
форштевнем   почти  половину  ведущего  к  стоянке  парохода  фарватера.  На
броненосце текла своя какая-то неторопливая жизнь.  По  выскобленной  палубе
двигались  фигурки  матросов  в  "синем рабочем", на крыше штурманской рубки
видны были черные кителя офицеров. Вдруг  ни  с  того  ни  с  сего  начинала
медленно  ворочаться кормовая, обращенная в открытое море двенадцатидюймовая
башня.
     -- У тебя и там службу несут? -- спросил Шульгин  Воронцова,  пока  они
ждали подруг, которым, как обычно, не хватило нескольких минут для нанесения
боевой раскраски.
     --  А как же? Вполне боевая единица, пусть и без хода. Главным калибром
на восемьдесят кабельтовых  достает.  В  сорок  втором  году  две  береговые
батареи  как  раз  с такими пушками три месяца немецкую штурмовую бригаду на
рубежах действительного огня удерживали. Без  всякого  пехотного  прикрытия.
Пока    снаряды    не    кончились.    А    у    него    еще    четырнадцать
стопятидесятидвухмиллиметровок, не считая скорострельных автоматов. За  нашу
безопасность можешь не беспокоиться.
     ~  Я  не  об  этом. Экипаж там из кого? Те же матросики, что офицеров в
семнадцатом и восемнадцатом за борт бросали?
     --  Наверное,  есть  и  такие.  Бардак  тогда  был  сам  знаешь  какой.
Настроение  каждый  день  менялось.  Сегодня красные флаги поднимали, завтра
желто-блакитные,  послезавтра  андреевские.  То  в  Новороссийск  уходили  к
красным,  то  возвращались  в  Севастополь  к  немцам.  Сейчас  в  тех делах
разбираться -- пустой номер. Я проще решил. Об®явил  набор  добровольцев  на
флот  и создал мандатную комиссию из уцелевших офицеров. Кого возьмут, тот и
будет служить. Жалованье рядовым положил по сотне целковых, специалистам  --
по полторы. От желающих отбоя не было. Поумнели за три года. На "Святителя",
раз  он  не  плавающий, ограниченно годных расписали. И сорокалетних, и даже
старше. Офицеры такие же -- командиром тут  отставной  лейтенант  без  ноги,
безрукие  тоже  есть...  Главное,  службу  знают,  при  деле,  вместо пенсии
жалованье получают, жилье хорошее, воздух свежий...
     -- Санаторий, одним словом, для увечных воинов.
     -- Зря смеешься,  это  тоже  дело  не  последнее.  Ну  а  воевать  если
придется... Чтобы целиться и стрелять, большого здоровья не требуется.
     --  Долго  ты  провоюешь,  если  действительно  английский  флот на нас
пойдет...
     --  Думаю,  что  ровно  столько,  сколько  надо,  --  серьезно  ответил
Воронцов.  ~  Даже одна "Слава" в пятнадцатом и семнадцатом достаточно долго
против немецкого линейного флота держалась. А я же  не  только  на  вот  это
рассчитываю.
     --  Он  показал на броненосец. -- Линкор у нас почти новый есть, вполне
конкурентоспособный с "Айрон Дьюками" и "Куин  Элизабетами",  хоть  и  броня
чуть  послабже.  А  теперь  я  ремонтом и модернизацией еще трех броненосцев
занялся. "Евстафий", "Иоанн  Златоуст",  "Пантелеймон",  он  же  "Потемкин".
Против "Ге-
     бона"  вполне эффективны были, "Евстафий" одним залпом у мыса Сарыч его
из боя вывел. Союзнички, когда первый раз из Севастополя  уходили,  на  всех
броненосцах цилиндры паровых машин взорвали. Теперь мы их и восстанавливаем.
Я  тебе  потом  покажу.  Это разговор отдельный и специальный. Я Антанте еще
много разных сюрпризов готовлю...  --  Видно  было,  что  Воронцов,  оседлав
любимого  конька,  увлекся  до крайности. Как в дни, когда он проектировал и
строил "Валгаллу". Теперь от иронии не осталось и следа.
     --