жить  охрану  в   случае   необходимости   перекрывать   огнем
бесконечные коридоры и конвоировать задержанных.
     Еще  пятьдесят  человек под руководством Кирсанова сразу поднимались на
седьмой этаж и начинали прочесывать здание сверху вниз.
     Самому  Агранову,  Шульгину  и  двум   группам   рейнджкров.   которыми
командовали  Басманов  и  его  заместитель  подполковник Мальцев, предстояло
главное -- арестовыать всю коллегию  ВЧК,  из®ять  из  сейфов  документацию.
пользуясь  психологическим  шоком,  немедленно  начагь  допросы  по  заранее
разработанной схеме. Всех одновременно.
     Час назад комиссар Аболиньш по телефону доложил лчно Ягоде, что  захват
"белогвардейского гнезда" прошел успешно, почти без потерь, арестованы очень
интересные  люди, в том числе какая-то странная дамочка, взяы многочисленные
документы и склад оружия. Дезинформация была убедительна именно потому,  что
войсковой  чекист  не  знал и не мог знать, какого рода об®ект ему поручен и
что за люди в нем должны были оказаться
     Ягода, не скрывая  радости,  приказал  немедленно  до  ставить  к  нему
задержанных.
     Десятью  минутами  позже  Агранов позвонил Трилис серу, стараясь, чтобы
его голос звучал  взволнованно.  Оставил  без  внимания  как  несущественный
вопрос,  отчего  он  не  явился  на  доклад к "Леве", и сообщил, что недавно
увидел  проезжавшего  в  открытом   автомобиле   по   Арбату   того   самого
"полковника",  организовал  преследование установил дом и под®езд, в который
он вошел.
     -- Вызываю своих людей, постараюсь накрыть всю их явку...
     Трилиссер  обрадовался,  но  велел  не  спешить,  обеспечить   надежное
наблюдение,  а  самому  сначала заехать в контору, чтобы обсудить дальнейшие
действия.
     Поэтому все главные персонажи должны сейчас  быть  на  месте.  Огневого
противодействия Шульгин в Доме встретить не опасался. Помнил, как в одиночку
разделатся  с  пятью  чекистами,  пришедшими  его  арестовывать  в  одном из
вариантов  предложенных  ему   Сильвией   ре   альностей,   да   и   история
свидетельствовала,  что  ни  один  из  тысяч  ежовских сотрудников не оказал
сопротивления, когда после воцарения Берии их сажали и расстреливали  целыми
отделами и управлениями. Даже из-за границы приезжали по вызову на расправу.
Орлов не явился только, Кривицкий, ну, может, еще двое-трое...
     Так и получилось. В двери вошли вдвоем, Агранов и Шульгин. Сашка быстро
охватил взглядом вестибюль c высоченным потолком, загородку дежурного справа
от входа,  длинный  пустой коридор. Метрах в двадцати впереди, перед боковой
лестницей, стоял часовой с винтовкой.
     Совсем не похоже на  боевой  штаб  восстания,  не  то  что  Смольный  в
семнадцатом.
     По-свойски  Агранов облокотился о барьер, потянулся к телефону, спросил
дежурного, на месте ли Трилиссер. Тот едва успел кивнуть, как  Сашка  легко,
не  поворачивая даже головы, ткнул его выпрямленными пальцами в подключичную
ямку. Дежурный, не охнув, обмяк на стуле, стал заваливаться на бок.  Бросать
ножи Шульгин не любил -- пошло и кроваво,
     А  любимым  метательным  средством  у  него  были шарики от подшипника,
которыми он умел заколачивать в стены гвозди-сотки,  но  сейчас  он  ими  не
запасся,  пришлось обойтись мраморной чернильницей. Постовой упал, ничего не
поняв, уронил глухо лязгнувшую винтовку,
     Движением руки Шульгин велел  остановиться  начавшим  протискиваться  в
приоткрытую дверь рейнджерам, пока Агранов переговорит по телефону.
     Тот назвал телефонистке внутренний номер Трилисссра.
     --   Михаил,   я  уже  здесь.  Да,  успешно.  Сейчас  поднимаюсь,  зови
остальных... Ах, собрались? Отлично, У меня такие новости... Опустил  трубку
на рычаг. Вперед! -- дал отмашку Шульгин своим офицерам.
     В   приемной   Трилиссера   Шульгин   поставил   двух   десантников   с
сакраментальным приказом: "Всех впускать, никого  не  выпускать".  И  только
потом  сообразил,  что,  раз  этажи  уже заняты, возможность появления здесь
кого-нибудь, кроме тех, кто успел прийти раньше, исключается.
     Агранов открыл трехметровую дверь размашистым  движением  своего  здесь
человека. У стола сидели лишь трое -- сам хозяин кабинета, Артузов и третий,
незнакомый  ему  человек.  А  он  надеялся,  что соберутся все посвященные в
заговор. Надо было специально этого потребовать.
     -- Со свиданьицем, товарищи.,. --  Эта  глуповатая  фраза  вырвалась  у
Агранова  от  чрезмерного  волнения.  Брови  у  Трилиссера  поползли  вверх.
Шульгин, держась за левым плечом Агранова, поднес ладонь к козырьку фуражки.
     -- Позвольте представить -- тот самый  полковник,  --  указал  на  него
Яков.  --  Их  высокоблагородие изволили сами явиться. Чтобы нас, значит, не
затруднять..
     С  этими  словами  Шульгин  и  Агранов  успели  пройти  ровно  половину
бесконечной  ковровой  дорожки от двери до стола Трилиссера. Потом тот начал
приподниматься с  резного,  красного  дерева  кресла  прежнего  председателя
правления  страхового  общества.  После смерти Дзержинского Михаил Абрамович
забрал это кресло себе, пока Менжинский не опомнился. Рука его  дернулась  к
слишком далеко назад сдвинутой кобуре.
     "Ну  вот  уж хрен, товарищ генерал-лейтенант", мелькнула в голове Сашки
любимая фраза Берестина Миг  спустя  Трилиссер  уже  уткнулся  в  настольное
стекло  слегка  треснувшее  от  встречи  со лбом начальника загран разведки.
"Наган" будто сам собой вылетел из щегольской, апельсиновой  кожи  кобуры  и
остановил черный зрачок на веселеньком, в горошек, галстуке Артузова.
     --  Сидим  спокойно,  товарищи,  ~  тоном  провинци  ального  фотографа
предложил Шульгин. ~ Яков Саулович, проверьте, как у них с огневой мощью...
     Артузов, по-прежнему молча,  от  неожиданности  или  из  гордости,  сам
выложил  на  стол плоский "браунинг" номер два (девятисотого года), а третий
из присутствующих, рыжеватый, с залысым лбом и в  пенсне,  странным  образом
похожий  одновременно  на  Ленина  и  на Троцкого, только без бороды, развел
руками. Но Агранов все равно охлопал его по всем местам, где  обычно  прячут
оружие.
     --  Яков,  что это значит? -- севшим голосом спросит наконец Трилиссер,
одновременно потирая лоб и затылок.
     -- Это значит, что штандартенфюрер тоже,  но  Хунта  успел  раньше.  --
изрек  загадочную  фразу  Шульгин.  He  по  смыслу,  а  по  тональности  все
удивительно легко сообразили, что он имел в виду.
     -- Да-да, вот именно, -- подтвердил Агранов, садясь в бархатное  кресло
возле  круглого столика с графином, Шульгин коротко свистнул, вызывая одного
из охраняющих приемную рейнджеров.
     -- Этого заберите к себе. пусть там посидит, -- указал он на рыжего, --
этого пристегните наручниками к трубе, подальше от тяжелых предметов и окон,
а с оным товарищем мы побеседуем приватно. Откройте дверь, Яков  Саулович...
В  комнате  для  отдыха, обставленной достаточно пpo сто, но удобно, Агранов
наконец расслабился. Потянулся  было  к  'начатой  бутылке  водки,  призывно
голубеющей    дореволюционной    этикеткой,    однако    Шульгин    кашлянул
предостерегающе. Он и сам был весьма не прочь, только не на задании же...
     -- Об®яснись наконец, Яков, -- с вызовом потребовал  пришедший  в  себя
Трилиссер.  --  Для  чего здесь этот человек? Ты на самом деле не понимаешь,
чем рискуешь?
     -- Спокойно, Михаил Абрамович, спокойно. -- Сашка обошел комнату, бегло
заглядывая в тумбочку, ящики секретера, даже под оттоманку  с  разбросанными
круглыми  подушками. -- Вы мне сначала ключ от сейфа отдайте , а потом я сам
на все ваши вопросы отвечу. Яков Саулович тут тоже человек подневольный.
     Трилиссер, подчиняясь силе  убеждения,  исходящей  от  непонятного  ему
человека, вытащил из кармана тяжелый. с двумя хитрыми бородками ключ.
     --  Не  этот... ~ коротко бросил Агранов. Трилиссер посмотрел на него с
ненавистью. ~ Другого нет...
     -- И сейфа другого  нет?  --  с  наивным  удивлением  спросил  Шульгин.
Остановился  перед  чекистом,  положил  руку ему на плечо. -- Ты бы не валял
дурака, дя дя -- Они с Трилиссером были почти ровесниками, но  выглядел  тот
значительно  старше.  --  Я  сам  ведь  пачкаться  не буду, твоих же дружков
попрошу, чтобы убедили тебя быть посговорчивее. А они это умеют,  тем  более
когда своя шкура дымится...
     Трилиссер  оглянулся  затравленно.  Агранов,  глядя вниз сосредоточенно
чистил ногти.
     Шульгин слегка сжал пальцы. От пронзительной боли начальник  ИНО  глухо
взвыл  и  присел.  Сашка  убрал  руку. Смотрел в глаза "пациенту", усмехался
презрительно.
     Трилиссер переступил непослушными ногами, опустился на край  оттоманки.
Шульгину  вдруг  показалось.  Что  он  сейчас,  как  шпион  в старом фильме,
вопьется зубами в свой воротник. И приготовился такой исход предотвратить.
     Вместо этого чекист долго задирал  край  длинной.  чуть  не  до  колен,
гимнастерки  ("У  Лариски юбка куда короче", -- мелькнула неуместная мысль),
возился пальцами в тесном часовом карманчике, добыл наконец изящящный  витой
ключик.
     --  И  куда  мы  его  засунем? -- поинтересовался Сашка с двусмысленной
интонацией, рассматривая вещицу, больше подходящую для бабушкиной  шкатулки,
чем  для сейфа чекистского начальника. Хотя нет, изделие хоть и мягкое, но с
многими хитростями.
     -- Давай, Миша, показывай,  чего  уж  теперь...  --  Аграпов.  старался
держаться  так,  чтобы  коллеге  не  понять было, жертва он сам или все-таки
сообщник врангелель ского полковника. Но Трилиссер провести себя не дал.
     -- Ох и пожалеешь ты, сука, ох и пожалеешь! -- хрипел он  в  бессильной
злобе  и  открыл  еще одну дверь углу. Там помещались розовый унитаз в стиле
"модерн" раковина с двумя бронзовыми кранами.
     Чекист нажал что-то под раковиной, овальное зерке ло со щелчком  отошло
от стены. За ним и скрывалась дверца сейфа.
     -- Отпирай, -- протянул ему ключ Шульгин. Десяток разной толщины папок,
кожаных  и  картонных, скрывал в себе столько секретнейших тайн, что Шульгин
даже удивился самообладанию Трилиссера Другой на его месте с воем катался бы
по ковру, рыдая колотя ножками, а этот ничего... Одни  листки  с  длинны  ми
колонками названий банков, номеров счетов и кодов сейфов стоили... И даже не
в конкретных суммах фунтов и франков их ценность.
     --   Дай   ему  закурить,  --  бросил  через  плечо  Шульгин  торопливо
пролистывая бумаги. -- И водки чуть плесни.
     Он открыл очередную папку, и  ему  показалось,  что  это  мистификация.
Просто  вот  для  смеху  кто-то  составил  сводки,  рапорты,  отчеты, подшил
телеграммы, отпечатанные крупными литерами аппарата "Бодо".
     "Ну и ни... себе!" -- захотелось  ему  воскликнуть.  Шульгин  захлопнул
папку, не подавая виду, будто она его за интересовала.
     -- Хорошо, товарищ Агранов. На сегодня все пока Я поехал, а вы тут сами
продолжайте.  --  И  он  направился  к  двери,  осенив  Трилиссера  внезапно
вспыхнувшей надеждой: "полковник", мол, уедет, а уж  с  Яшкой  я  знаю,  как
договориться.  Но  в  приемной  Шульгин  остановил ся. --Того, что в дальней
комнате с Аграновым, -- в наручники и за мной,  --  приказал  он  одному  из
офицерров.  --  А  ты  моментом разыщи капитана Кирсанова, тут ему работенка
подвернулась.

        Глава 20
     Шульгин с захваченными документами поехал не на Гоголевский  бульвар  и
не  куда-нибудь  еще,  а  в  Столешников,  чтобы просмотреть их в помещении,
защищенном от окружающего  мира  абсолютно,  в  котором,  заперев  за  собой
тяжелую дубовую дверь, можно быть уверенным, что она тебя отделила не просто
от лестничной площадки, выходящей в нестабильно-бессмысленный мир двадцатого
года,  а  вообще изолировала от любой человеческой реальности. Точка. Ничего
нет за бортом, кроме абстрактной Вселенной и тебя. В таких  условиях  можно,
сбросив  на  пол  в  прихожей  куртку  и  сапоги. переодевшись в нагретую на
батарее в ванной фланелевую пижаму, сесть у стола в глубокое кресло, завести
на магнитофоне Шестую сонату Паганини для скрипки и гитары, закурить толстую
трещащую сигару и начать наконец внимательно изучать бумаги крутейших  шефов
ВЧК.
     Часа  на два этого интересного занятия ему хватило. Потом он позвонил в
приемную Трилиссера и поручил дежурному офицеру  передать  Басманову,  чтобы
тот  доставил  ему  Агранова  по  известному адресу. Полковник один из всего
отряда знал местоположение тайного логова аггров и открывающий двери пароль.
     -- Яков Саулович, -- сказал Шульгин чекисту, когда тот наконец появился
в гостиной, с которой у него  были  связязаны,  наверное,  не  самые  лучшие
воспоминания,  здесь  у  меня  достаточно  материалов,  чтобы  сделать  тебя
начальником ГПУ, если ты захочешь, или  даже  председателем  Совнаркома,  но
сейчас,  пожалуйста,  привези  мне  своего  профессора.  Полковник  Басманов
обеспечит транспорт и охрану. Договорились? Часа вам хватит?
     --  Лучше  два,  --  ответил  Агранов.  --  Ехать  далеко,   и   старик
капризный...
     В   благоустроенной,  теплой,  освещенной  ярким  электрическим  светом
квартире, так похожей на довоенные московские и петербургские, да  еще  и  с
богатейшим  баром,  профессор  Удолин вновь почувствовал себя цивилизованным
человеком.
     Засаленное тряпье, изображавшее  его  одежду  и  сравнительно  прилично
выглядевшее  в убежище, которое предоставил ему Агранов, здесь смотрелось ну
если не мерзко, то некрасиво. Шульгин это  понял  и  прежде  всего  проводил
"гостя" в ванную, а потом предоставил ему на выбор богатый гардероб прежнего
хозяина.
     Распаренный,   переодевшийся   в  светло-коричневый  лавсановый  костюм
венгерского производства (все здешнее имущество представляло собой наилучший
ассорти  мент  сотой  секции  ГУМа  года  этак  65-го),   с   бокалом   едва
разбавленного   виски,   Удолин   распростерся  в  кресле,  улыбаясь  слегка
растерянно,  не  совсем  понимая,  что  сулите  ему  очередная   встреча   с
Александром Ивановичем. Предыдущая оставила у него сложные впечатления.
     Шульгин,  словно  бы посторонний здесь человек, сидел в сторонке, рядом
со  стереофоническим  комбайном  (было  когда-то  такое   наименование   для
сочетания лампового приемника, катушечного магнитофона и электрограммофона в
одном   полированном   ящике),  с  задумчивой  улыбочкой  слушал  виртуозные
скрипичные пассажи кого-то  из  великих  исполнителей,  ждал,  когда  клиент
созреет,
     --  Константин Васильевич... -- Голос Шульгина прозвучал для профессора
несколько неожиданно, он и  сам  увлекся  прелестной  музыкой,  так  чудесно
накладывающейся на первую, самую приятную волну алкогольной эйфории. -- Если
вы  хотите,  мы  завтра  же  можем  переправить  вас  в Крым или любую точку
цивилизованного мира по вашему выбору...
     -- А зачем, любезнейший? -- вопросил профессор, делая следующий длинный
глоток. -- Зачем? Ubi bene, ibi patria... Мне здесь хорошо, ergo...
     -- Ну, дело хозяйское. Я думал,.. Ладно. Тогда перейдем непосредственно
к делу. Вы прошлый раз помогли моему другу Андрею выйти в астрал и  порешать
там  коекакие  наши проблемы. Сейчас ситуация сложилась таким образом, что в
оный астрал необходимо прогуляться мне.  Ненадолго,  но  немедленно.  Можете
организовать?
     --  Да  как  же.  Александр  Иванович?  Андрей Дмитриевич был человеком
настолько подготовленным, больше меня знающим... Да что я вам рассказываю...
А вы? Нет,-- я вас тоже уважаю, но как я  смогу?  Философия  высших  уровней
постижения  реальности,  алмазная сутра, этого же нельзя передать за минуты,
да что там минуты, за дни даже... -- Выглядел при  этом  профессор  примерно
так,  как благовоспитанная тетушка, которой в лоб предложили продать любимую
племянницу в бордель...
     Шульгин выслушал его со спокойным выражением лица/немножко насмешливым,
может быть. Или даже удивленным -- о чем. мол, ты говоришь?
     -- Константин Васильевич! Я вас о чем спросил? А  вопросы  уровня  моей
образованности  как  бы  и  не  входят  в  данную  проблему. Считайте, что я
подготовлен не хуже, а может,  и  лучше,  неважно.  Дайте  мне  формулу,  по
которой  Андрей  сумел сходить в астрал, а когда я вернусь, мы с вами найдем
время и возможность поговорить на темы чистой мистики...
     -- Хорошо, Александр Иванович. Слушайте, только я еще раз вынужден  вас
предупредить...
     --  Не  надо  меня предупреждать. Чтобы вам легче было ориентироваться,
скажу: я изучал практику дзен-буддизма лет  пять.  Овладел  всеми  основными
канонами,  коапами  и  сутрами.  Умею  входить  в  абсолютное  самадхи. Знаю
формулу: "О мусе дзю ни  се  го  син"  ("Не  пребывая  ни  в  чем,  дай  уму
действовать").  Этого  достаточно?  Сообщите  мне  мантры,  которые  помогли
Андрею, а я уж постараюсь использовать их по назначению...
     Похоже, осведомленность Шульгина произвела на  профессора  впечатление.
Ему,  очевидно,  до  сих пор трудно оыло поверить, что молодые по его меркам
парни, фронтовые  белогвардейские  офицеры  так  легко  и  просто  оперируют
понятиями, к которым сам он шел годы и годы, привык относиться к достигнутой
мудрости  трепетно  и  почтительно. Ну, как бы Пири или Амундсен отнеслись к
нынешним спортсменам, от нечего делать сбегавшим на лыжах  к  полюсу,  чтобы
оставить там вымпел, посвященный XXVI с®езду КПСС?
     --   Будь  по-вашему.  Не  забудьте  только,  что  не  следует  слишком
полагаться на свои силы и возможности. Есть такая поговорка: "Умеешь считать
до десяти -- останось на семи..." А то можете не успеть вернуться.
     Из лихости или из  более  сложного  побуждения  Сашка  перед  тем,  как
окончательно  погрузиться  в  благорастворение,  успел  еще произнести в уме
историческую фразу " "Поехали...", что никак не  соответствовало  требованию
отрешиться от всего суетного.
     Может  быть,  именно  поэтому  его переход в астрал мало соответствозал
тому ощущению, что они с Андреем испытали в последние  минуты  пребывания  в
Замке Антона.
     Сейчас  его  как  бы  выстрелило  самолетной катапульой. Сотрясший тело
удар,  почти  потеря  сознания,  темнота,  физическая,  да   и   психическая
перегрузка,  потом  вдруг  охватившая  его  со всех сторон картина открытого
глубокого космоса, увиденного будто из межгалактического пространства, когда
не звезды вокруг, а спиральные длактики и туманности, в таком же  количестве
заполняющие  черную сферу, внутри которой он парил. Но вместо запомнившегося
по первому контакту с Мировым разумом ощущения включенности в  Галактическую
ноо  сферу  Шульгин  услышал  только  нечто похожее на про бивающуюся сквозь
треск помех морзянку. Сигнал, ко торый ловит  радист  во  время  трех  минут
молчания от то нущего на другом краю света судна. Ни координат, ни названия,
только  прерывистые, едва различимые три точки, три тире, три точки... И тут
же понял, что контакт этот не с кем иным, как с Новиковым. Просто не было во
Вселенной другого  адресата,  который  смог  бы  так  быстро  настроиться  в
резонанс с его рецепторами,
     Однако  понять  смысл  передачи  и  запеленговать ее источник у него не
получилось. Да просто не хватило времени,
     Достигнув высшей точки баллистической траектории, Шульгин  стремительно
стал  проваливаться  обратно,  B  плотные  слои  атмосферы.  То  же  чувство
невесомости и стремительного падения  с  окружившей  его  короной  xoлодного
пламени. Попытка еще хоть на мгновение ocтаться там, где он надеялся постичь
истину,  успехом  He  увенчалась.  Либо  не  хватило умения, либо его там не
хотели "видеть".
     И никакого парашюта, никакого плавного спуска Вновь сотрясший все  тело
удар, хотя и не такой, после; которого остается только мешок кровавой слизи,
перемешанной с обломками костей.
     "Прав  старик,  --  успел  подумать  Сашка,  --  не  для меня эти игры.
Рожденный ползать..."
     Он открыл сплющенные жесткой посадкой глаза и увидел окружившие его  со
всех  сторон  заснеженные  ели,  опуст