овел у полковника полчаса, а когда наконец вышел из дома, изгиб его губ выражал удовлетворение. Он не сразу взял портшез, а сначала прогулялся в сторону Сент-Джеймса. К парку он подошел уже в обществе Дэра, того самого, у которого семь лет назад проходила памятная карточная игра.
     Дэр был приятно заинтригован последней причудой Ричарда.
     - У вас есть какие-то предположения, в чем тут дело, Бельмануар? - осведомился он. - Вас он тоже пригласил приехать?
     - Да, кажется, я получил какое-то послание от Карстерза. Э-э... вспоминаю, его принес Эндрю.
     - Так что же это означает? Приглашен Фортескью и Девнант. Очень любопытно.
     - Мой дорогой Дэр, я не являюсь доверенным лицом Ричарда. Мы, несомненно, все услышим в назначенное время. Тайны меня не интересуют. Но это будет приятная встреча... Говорите, Фортескью и Девнант? Странно! Я слышал, что Ивенс и Милуард тоже получили прика... приглашение. Это должно быть весьма занимательным.
     - Это чрезвычайно любопытно, - повторил Дэр. - Никто не может даже вообразить себе, в чем дело!
     - Вот как? - тонкие губы его милости дрогнули.
     Где-то в середине дня он появился в Уинчем Хаусе и был введен в библиотеку.
     Ричард сидел и писал, но при виде его поднялся и пошел ему навстречу.
     Его милость поразило, что Карстерз выглядит весьма счастливым.
     - Вы кажетесь очень жизнерадостным, Ричард!
     - Так и есть, - улыбнулся его зять.
     - Я с облегчением слышу это. Я был у Шеперда.
     - Шеперда? - переспросил Карстерз.
     - Полковника, командира Лавлейса, мой дорогой Ричард. Вы можете рассчитывать на отъезд капитана Лавлейса... с важной миссией... скажем, в ближайшие сорок восемь часов.
     - Вы можете рассчитывать на отъезд капитана Гарольда через гораздо более короткий промежуток времени, Трейси, - произнес Карстерз с искоркой в глазах.
     Герцог сделал шаг вперед.
     - Она уехала? - почти что прошипел он.
     - Уехала? Нет! Она с ним в гостиной.
     - С Лавлейсом?! И вы это разрешаете? Вы стоите рядом и спокойно наблюдаете, как другой мужчина...
     - Прощается с моей женой. Но, как видите, я за этим не наблюдаю.
     Гнев погас в глазах герцога.
     - Прощается? Вы хотите сказать, что, наконец, опомнились?
     - Мы обнаружили, что оба не правильно представляли чувства друг друга, - любезно ответил Карстерз.
     - Я счастлив слышать это. Надеюсь, в будущем вы будете держать Лавинию в большей строгости.
     - Неужели?
     - Да, надеюсь. Полагаю, что мне не стоит изменять того, о чем договорился: Лавлейсу лучше на какое-то время исчезнуть с вашей дороги.
     - Что ж, на это у меня возражений нет, - поклонился Ричард.
     Его милость сухо кивнул ему и взял шляпу.
     - Тогда в этой истории мне больше делать нечего.
     Он пронзительно взглянул на Ричарда.
     - Она его не любит?
     Ричард засмеялся счастливым смехом:
     - Она любит меня.
     Тяжелые веки снова слегка опустились.
     - Вы не можете себе представить, как я доволен. Если она, действительно, вас любит, жизнь ее будет надежной и безопасной. Я не думаю, что она на это способна. Молю передать ей мой поклон, - он уже положил руку на ручку двери, когда ему еще что-то пришло в голову.
     - Как я понимаю, мое присутствие в Уинчеме в пятницу необязательно? - с циничной усмешкой спросил он.
     Ричард вспыхнул.
     - Необязательно.
     - Тогда я уверен вы меня извините, если я не появлюсь. У меня другие срочные дела... Но мне жаль пропускать этот героический спектакль, - проговорил он со смешком. - До свидания, мой добрый Ричард.
     Ричард с радостью распрощался.
     Спустя некоторое время парадная дверь снова отворилась и закрылась. Выглянув в окно, он увидел удаляющегося капитана Лавлейса.
     Теперь он поджидал мистера Уорбертона, которого несколько дней назад отправил на поиски Джона. "Он должен бы приехать, - думалось ему, - но, возможно, его задержали".
     Ричарду до боли хотелось услышать какие-нибудь новости о брате, он жаждал снова увидеть его. И в то же время страшился этой встречи: он весь внутренне сжимался при мысли о том, как ему придется посмотреть в глаза Джеку, холодные... может, даже презрительные. "Нет, невозможно, - рассуждал он, - Джек не способен чувствовать возмущения..."
     - Мистер Уорбертон, сэр.
     Карстерз обернулся и нетерпеливо двинулся навстречу вновь прибывшему.
     - Ну что?
     Мистер Уорбертон огорченно развел руками.
     - Увы, мистер Карстерз.
     Ричард схватил его за руку.
     - Что вы хотите сказать? Он... не... умер?
     - Я не знаю, сэр.
     - Вы не могли его найти? Быстрее! Скажите же мне!
     - Увы! Нет, сэр!
     - Но ведь в "Шашках"... он говорил... Они же, наверняка, что-то знают?
     - Ничего, мистер Карстерз, - мистер Уорбертон вытащил табакерку. Затем медленно взял понюшку и отряхнул табачные крошки с кончиков пальцев, - хозяин, Чадбер... человек честный, хотя и лишенный чувства юмора... не видел в глаза милорда более полугода. С того времени, как я ездил к милорду, чтобы сообщить ему о смерти графа.
     - Но, Уорбертон, он ведь не может быть далеко? Он не умер! О, только не это!
     - Нет, нет, мастер Дик, - успокоил его адвокат. - Если бы он был убит, мы бы об этом услышали. Боюсь, он снова уехал за границу. Он, вроде бы, заговаривал о новом путешествии.
     - За границу? Господи! Не дай мне снова потерять его! - схватившись за голову, он опустился на стул.
     - Ну, ну! Прошу вас, мистер Карстерз! Не отчаивайтесь пока. У нас нет доказательств, что он оставил страну. Я осмеливаюсь рассчитывать, что мы найдем его довольно быстро. Чадбер надеется, что он, возможно вскоре навестит его. Успокойтесь, мастер Дик! - он подошел к Ричарду и положил руку на его вздымающееся плечо. - Не бойтесь, мы найдем его! Но только не надо... Я знаю, он очень огорчился бы, увидев, как вы расстроены, мастер Дик... прошу вас, не надо!
     - Если бы я мог, как-то возместить ему..! - простонал Ричард.
     - Но, сэр, разве вы не собираетесь это сделать? Он не хотел бы, чтоб вы так расстраивались! Он так вас любил! Прошу вас, прошу, не надо!
     Карстерз поднялся, шатаясь, и подошел к окну.
     - Я умоляю вас простить меня, мистер Уорбертон... вы должны меня извинить... я эти последние недели... жил, как в аду.
     Уорбертон подошел к нему и стал бок о бок.
     - Мастер Дик... Я... вы знаете я всегда вас недолюбливал, не то, что...
     - Вы любили его.
     - Да... да, сэр, именно так!.. А в последние годы, я, возможно, был слишком суров. Я хотел бы извиниться за все несправедливые... мысли, которые я... вынянчивал по отношению к вам. Возможно, я... никогда не понимал вас вполне. Вот и все, сэр.
     Он с чувством высморкался, и его рука нашла руку Ричарда.

***

     У Ричарда Карстерза до конца недели было немало дел. Следовало многое реорганизовать, приобрести дом для Лавинии, Уинчем Хаус надо было вычистить и привести в порядок в ожидании законного владельца.
     Однажды решив смириться с неизбежным, Лавиния получала массу удовольствия от всех приготовлений. Она клялась, что новый дом на Джермин-Стрит просто очарователен, сразу занялась покупкой дорогой мебели, и сама присматривала за всеми переделками. В своем нынешнем состоянии раскаяния, она даже хотела сопровождать своего мужа в пятницу в Уинчем, чтобы в роковую минуту стоять рядом с ним, но этого он позволить не мог, настаивая, чтобы она ждала его в городе. Поэтому, озабоченная и вполне счастливая, она удовлетворенно порхала между Гросвенор-Сквер и Джермин-Стрит.
     Карстерз должен был отправиться в Уинчем в понедельник вместе с Эндрю и приехать туда к следующему вечеру. Эндрю он должен был завезти в Эндо-вер. Как-то опять будучи навеселе, его милость ввязался в ссору из-за дамы, и в результате последовавшей дуэли в Барн Элмз, а также неодолимой мощи своих долгов, счел благоразумным на какое-то время удалиться из Лондона. В середине недели Трейси исчез из города, куда, никто точно не знал, но считалось, что он уехал в Шотландию.
     Наконец настало утро понедельника, ясное и многообещающее. Нежно попрощавшись с женой и ласково осушив ее мокрые ресницы своим платком, Ричард вскоре после полудня уселся с шурином в большую карету. Эндрю уже почти оправился от своего подавленного состояния и вытащил из одного кармана стаканчик с костями, а из другого колоду карт, чтобы скрасить дорожную скуку.

ГЛАВА 25
Его милость герцог Эндовер пленяет королеву

     Диана стояла на старом дубовом крыльце с хлыстом в руке, перекинув через руку пышный трен своего платья. Находившаяся рядом мисс Бетти оглядывала ее с тайной гордостью.
     Она думала, что глаза Дианы темнее обычного, а рисунок губ особенно трагичен Она знала, что девушка, по собственному выражению мисс Бетти, "очень уж страдает по этому мистеру Карру". Что бы она ни делала для развлечения Дианы, ничто не могло прогнать притаившуюся в ее глазах печаль. На какое-то время она рассеивалась, но вскоре смех ее угасал, и она замолкала. Не раз потрясала мисс Бетти кулаком в сторону отсутствующего Джона.
     Наконец, Диана слегка вздохнула и, улыбнувшись, поглядела на тетку.
     - Удивительно, как прекрасно Харпер управляется с лошадьми, - сказала она. - Он для нас просто дар Божий. Гораздо лучше этого тупого Уильяма.
     - Пожалуй, да, - согласилась мисс Бетти. - Подумать только, дорогая моя, он был грумом у сэра Хью Грандисона Я видела письмо, которое тот написал твоему отцу... на редкость элегантное посланье. Уверяю тебя, любовь моя.
     Диана кивнула, продолжая наблюдать, как новый конюх подъехал, ведя на поводу ее лошадь. Рядом с ними он спешился и, коснувшись пальцем шляпы, остановился в ожидании распоряжений хозяйки.
     Диана подошла и потрепала лошадь по лоснящейся шее.
     - Мы сегодня поедем в сторону Эшли, тетя, - сказала она. - Мне очень хочется собрать ягод, а Харпер говорит, что неподалеку оттуда их великое множество.
     - Но, дорогая моя, прошу тебя не утомляйся слишком далекой поездкой... Не сомневаюсь, скоро начнется дождь, и ты до смерти замерзнешь!
     Диана рассмеялась в ответ.
     - О, нет, тетя! Небо же почти безоблачное! Но обещаю, мы долго там не пробудем. Только доедем до леса Кроссдаун и обратно.
     Она как раз поставила ногу на руку конюха, когда из дома вышел мистер Боули посмотреть на ее отъезд.
     - Право, моя дорогая, мне надо будет завтра поехать с тобой, - проговорил он. - Мы уже целый век не ездили вместе.
     - Ох, папа! Почему бы тебе не поехать со мной сегодня? - пылко воскликнула Диана. - Мне бы этого так хотелось!
     Тетку удивило, с каким беспокойством Харпер ждал ответа на этот вопрос. И она озадаченно уставилась на него Однако, когда мистер Боули отказался, особой перемены в выражении его лица она не заметила и решила, что, по-видимому, ей это показалось.
     Так что, попрощавшись взмахом руки, Диана уехала, а конюх последовал за ней на почтительном расстоянии.
     И все же некоторая тревога не оставляла мисс Боули. Какое-то предчувствие беды, казалось, коснулось ее и, когда всадники исчезли за поворотом дороги, она испытала безумное желание побежать за ними и отозвать племянницу. Она одернула себя, повторяя мысленно, что это просто разыгралось ее старое воображение и что, как любящая тетка, она чересчур тревожится о Диане.
     Тем не менее, положив руку на плечо брата, который собирался вернуться в дом, она задержала его.
     - Подожди, Хорас! Ты... ты ведь будешь чаще ездить с Дианой? Ведь так?
     Мистер Боули выказал немалое удивление.
     - Ты чем-то обеспокоена, Бетти?
     - Обеспокоена?.. Да, пожалуй... немножко. Мне не очень нравится, что она ездит одна с конюхом, а мы этого человека не знаем.
     - Дорогая моя! Я получил о нем самый прекрасный отзыв от сэра Хью Грандисона, который, я уверен, не стал бы рекомендовать никого ненадежного. Ты же своими глазами видела это письмо!
     - Да, да. Несомненно, я очень глупа. Но ведь ты будешь ездить с ней начиная с завтрашнего дня? Не правда ли?
     - Конечно, я буду сопровождать свою дочь, когда у меня будет свободное время, - с достоинством ответил он, и она должна была удовлетвориться.
     Диана, не спеша, ехала по узкой дороге вдоль живой изгороди и деревьев, полыхавших разноцветными красками. Осень превратила листья в золото и огонь, окрасила их в нежно-коричневый и темно-красный, подмешала в них оранжевого и мазнула тут и там медью берез. Все это походило на сказку: слишком великолепно, чтобы быть на самом деле. Деревья смыкались у нее над головой, и солнечный свет падал на землю пятнами, превращая пыльную дорогу в усыпанную золотом тропу.
     Живые изгороди еще сохранили зелень, а в просветы между ними были видны просторы полей. Они подъехали к лужайке, усыпанной ягодами, черными и красными. Лужайка была на другой стороне ручья, бегущего в канаве вдоль дорожки. Диана натянула поводья и, остановившись, обратилась к своему спутнику.
     - Смотрите, Харпер... вон ягоды! Нам не надет ехать дальше, - она перебросила поводья в правую руку и приготовилась спрыгнуть с лошади.
     - Место, о котором я вам говорил, мисс, совсем неподалеку, - проговорил тот, оставаясь в седле.
     Она приостановилась.
     - Но разве этих нам не хватит?
     - Что ж, мисс, как хотите. Но те, о которых я говорю, гораздо лучше. Жалко их не собрать.
     Диана с сомнением поглядела вдоль дороги.
     - А это не очень далеко?
     - Нет, мисс, еще каких-нибудь четверть мили, а потом чуть-чуть по тропинке в лес.
     Она все не решалась.
     - Мне не хочется опаздывать домой, - возразила она.
     - Нет, мисс, конечно, нет. Но я подумал, что мы можем вернуться домой через поля Чорли.
     - В объезд мельницы? Хм...
     - Да, мисс. А затем, когда ее проедем, там прямая дорога по лугу почти до самого дома.
     Глаза ее засверкали.
     - Галопом?! Прекрасно! Но давайте поспешим.
     Она тронула лошадь пятками, они быстро потрусили по опавшим листьям, выехали из-под деревьев на дорогу между полей, и синее небо раскинулось над ними. Спустя некоторое время показался лес, и через минуту они уже скакали по тропинке, отходившей от дороги под углом. Харпер ехал прямо по пятам, постепенно сокращая расстояние. Невольно она поскакала быстрее. Вокруг не было ни души.
     Они приближались к повороту дороги, и Харпер уже ехал почти бок о бок с ней.
     Задыхаясь от нелепого чувства испуга, Диана натянула поводья.
     - Я не вижу никаких ягод! - беспечно проговорила она.
     - Нет, мисс, - незамедлительно последовал его ответ. - Они немного в глубине леса. Если вы спешитесь, я могу вам показать.
     Тон его был самым почтительным, и Диана, отбросив свои тревожные сомнения, соскользнула с лошади. Харпер был уже на земле и, взяв из ее рук поводья, привязал обеих лошадей к дереву.
     Подобрав юбки, Диана стала осторожно пробираться через кусты туда, куда он указывал.
     Заросли ежевики, которые он отводил рукой, чтобы она могла пройти, смыкались за ними сразу, как только они проходили, совершенно скрывая их от дороги. Никаких ягод там не было. Сердце Дианы забилось чаще, все ее подозрения снова ожили. Но она не стала выказывать страха, потому что хотела, чтобы он придержал ветки, и она могла выбраться обратно.
     - ...потому что вы же сами видите, здесь нет ягод.
     Она круто повернулась и спокойно двинулась назад к живой изгороди.
     И тогда - как это произошло, она не могла потом вспомнить - ее схватили сзади, и прежде чем она смогла шевельнуться, большой шелковый платок был наброшен ей на голову, и рот ее оказался туго завязан. Все это время ее крепко держала твердая, как сталь, рука.
     Отчаянно сопротивляссь, ей удалось высвободить одну руку и яростно ударить нападавшего тонким хлыстиком. Последовала короткая борьба, его вырвали и, несмотря на все усилия освободиться, связали ей кисти рук за спиной.
     Затем похититель перекинул ее бьющееся тело через плечо и без единого слова зашагал в лес.
     Теперь Диана не двигалась, сберегая силы до того момента, когда они ей понадобятся, но глаза ее над шелковой повязкой полыхали страхом и яростью. Она заметила, что ее несут не в глубь леса, а вдоль его края, и не удивилась, когда они выбрались на дорогу за поворотом.
     С тошнотворным ужасом она увидела стоявшую у обочины карету и, еще не зная толком, догадалась о своей судьбе. Как сквозь туман, увидела она около дверцы кареты мужчину, а затем ее запихнули внутрь, и она почти упала на мягкие подушки сиденья. Вся ее энергия сосредоточилась на том, чтобы не потерять сознания. Постепенно она победила слабость и настороженно стала вслушиваться в то, что говорилось снаружи.
     Она уловила одну лишь фразу, произнесенную знакомым мурлыкающим голосом.
     - Отпусти их и привяжи к луке седла вот это, - затем наступило молчание.
     Вскоре она услышала приближающиеся шаги. Невнятное бормотание Харпера, - и дверца, открывшись, впустила в карету его милость герцога Эндове-ра. Карета качнулась и покатилась по дороге.
     Трейси с улыбкой посмотрел сверху вниз в пылавшие возмущением глаза с золотыми искорками.
     - Тысяча извинений, мисс Боули! Позвольте мне убрать этот шарф.
     Говоря это, он развязал узел, и шелк соскользнул с ее лица.
     Какое-то время она молчала в поисках слов, способных выразить всю ее ярость. Затем алые губы" открылись, обнажив крепко стиснутые белые зубки.
     - Вы - пес! - бросила она ему, сдавленным голосом. - О, вы - пес! Вы трус! Развяжите мне руки!
     - С удовольствием, - он поклонился и занялся тугим узлом.
     - Прошу, примите мои искренние извинения за доставленные вам тяжкие неудобства. Я уверен, что вы признаете их необходимость.
     - О, если бы здесь был мужчина, готовый защитить меня! - бушевала она.
     Его милость тянул неподдающийся узел.
     - Снаружи их трое, - невозмутимо ответил он. - Но не думаю, что они согласятся услужить вам в этом.
     Сняв узы, он откинулся в угол, любуясь ей.
     Взгляд его упал на ее покрасневшие запястья, и выражение лица сразу изменилось. Он, нахмурившись, наклонился вперед.
     - Поверьте мне, я этого не хотел, - произнес он и коснулся ее кисти.
     Она отбросила его руку.
     - Не прикасайся ко мне!
     - Прошу прощения, дорогая моя, - он снова небрежно откинулся на сиденье.
     - Куда вы меня везете? - требовательно спросила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал испытываемый ею страх.
     - Домой, - ответил его милость.
     - Домой?! - она недоверчиво повернулась к нему с надеждой в глазах.
     - Домой, - и уточнил:
     - в наш дом.
     Надежда снова умерла.
     - Это смехотворно, сэр.
     - Творить смех - искусство, приобретаемое великим трудом.
     - Сэр... мистер Эверард... или кто вы там еще... если есть в вас хоть искра рыцарства, если вы вообще питаете ко мне хоть какие-то теплые чувства, вы немедленно высадите меня.
     Никогда не казалась она ему более красивой, более желанной. Глаза ее, блестевшие от непролившихся слез, светились мягким блеском, молящий трагический рот пытался улыбнуться.
     - Но, кажется, ни одно из этих определений ко мне не подходит, - пробормотал ею милость и подумал, не заплачет ли она теперь. Ему никогда не нравились слезливые женщины.
     Но Диана была горда. Она понимала, что слезы и мольбы ни к чему не приведут, и была полна решимости не разрыдаться, по крайней мере в его присутствии. Треиси удивился, когда она расправила юбки и устроилась поудобнее на подушках с самым невозмутимым видом.
     - Тогда, сэр, раз вы так недружелюбны, прошу, скажите мне, что вы собираетесь со мной делать? - ее тон был небрежным, почти кокетливым, но он, со своей почти сверхъестественной проницательностью, почувствовал таящийся за ним отчаянный страх.
     - Конечно, дорогая моя. Я собираюсь на вас жениться, - ответил он, поклонившись.
     Она стиснула руки так, что побелели пальцы.
     - А если я откажусь?
     - Не думаю, что вы откажетесь, моя дорогая.
     Она не смогла подавить дрожь.
     - Я отказываюсь! - рез