реоделся к обеду, не сказав ни слова своему камердинеру (который, исподтишка взглянув на его физиономию, возблагодарил за это судьбу) и даже не заметив, что тот подает надоевший ему камзол, который он только предыдущим вечером решил никогда больше не надевать.
     Его мачеха и Арабелла уехали обедать к знакомым, и он один сидел во главе длинного стола, едва прикасаясь к подаваемым ему блюдам, и с отвращением отказавшись от сбитых сливок на десерт. Зато он выпил чуть ли не целую бутылку старого портвейна, которую дворецкий догадался принести из подвала.
     Равенскар все еще сидел за столом, погруженный в свои мрачные думы и держа в руке недопитый бокал, когда дворецкий принес ему записку, которую только что доставил посыльный. Равенскар глянул на нее безразличным взглядом, узнал почерк леди Мейблторп, и у него на щеках заиграли желваки. Записка была весьма краткой. Леди Мейблторп просила его как можно скорее прийти к ней на Брук-стрит.
     Меньше всего в этот вечер Равенскару хотелось видеть леди Мейблторп, но не в его привычках было уклоняться от неприятных обязанностей. Поэтому, допив портвейн, он приказал дворецкому принести ему плащ, шляпу и трость.
     На Брук-стрит он был немедленно препровожден лакеем в гостиную на втором этаже. Там он нашел свою тетку, которая с оглушенным видом сидела перед камином.
     Как только за лакеем закрылась дверь, она воскликнула:
     - Ты слышал, что случилось, Макс?
     Равенскар ожидал найти леди Мейблторп вне себя от ярости и мог только предположить, что, как и у него, первый порыв гнева уже улегся.
     - Да, - ответил он, - слышал. Мне очень жаль, что я не справился с вашим поручением, тетя.
     - Да ты тут совсем не виноват, - сказала она. - В жизни я не бывала так огорошена!
     - Нет, я виноват, - сказал Равенскар. - Я мог это предотвратить, но, как дурак, не стал этого делать.
     Леди Мейблторп поглядела на него с изумлением:
     - Но почему же ты мне ни слова не сказал, Макс? Ты и в самом деле знал, на ком он на самом деле собирается жениться?
     Равенскар удивленно поглядел на тетку:
     - Я вас не понимаю, сударыня. Мы же оба это знали.
     - Да я до сегодняшнего дня и слыхом не слыхала об этой девушке! - воскликнула леди Мейблторп.
     - "Слыхом не слыхали"? - непонимающе повторил Равенскар. - О ком вы, черт возьми, говорите, тетя?
     - Я говорю о девочке, на которой женился Адриан. А ты о ком говоришь?
     - Девочке? Кто-то из нас сошел с ума. Адриан женился на Деборе Грентем!
     - Ничего подобного! Он женился на одной из дочек Лакстонов!
     - Что? - прогремел Равенскар.
     У его тетки дернулась голова.
     - Ради бога, не кричи на меня! Мне и так сегодня досталось. Значит, ты не знал? Он и тебе заморочил голову?
     Равенскар судорожно раскрывал и закрывал рот, как рыба, вытащенная из воды. Однако через несколько мгновений он сумел взять себя в руки.
     - Я совершенно ничего не понимаю, сударыня, - проговорил он. - Соблаговолите, пожалуйста, меня просветить. Вы уверены, что правильно поняли Адриана?
     - Конечно, уверена! Я еще не выжила из ума! Он женился на Фебе Лакстон. Она младше его на три года - как тебе это нравится? А эта мисс Грентем ему в этом еще и способствовала! - Лихорадочно обмахиваясь веером, леди Мейблторп добавила:
     - Ну что может быть нелепее? Семья, состоящая из двух младенцев! Да к тому же у невесты практически нет приданого! Я просто не знаю, что делать! Собственно, сделать я ничего и не могу, но больше всего мне претит мысль, что мне придется принимать Августу Лакстон! Я ее терпеть не могу! Просто думать об этом невыносимо!
     Равенскар, который был необычайно бледен, перебил ее:
     - Вы не можете говорить более внятно, сударыня? Из ваших слов ничего нельзя понять! Где Адриан встретился с мисс Лакстон? Как это случилось, что он на ней женился?
     - Он встретил ее в Воксхолле, когда привез туда эту ужасную женщину. Феба убежала от сэра Файли, за которого ее родители принуждали ее выйти замуж. Должна сказать, что тут я ее вполне понимаю: я сама убежала бы от этого сатира. Какой же отвратительный человек, а если бы ты знал его мать! Но дело не в этом. Представь себе, что сделал Адриан - подзуживаемый, без сомнения, этой Грентем, хотя мне совершенно непонятно, для чего это ей было нужно: всякому ясно, к чему это может привести, когда романтический юноша берет покровительство над юной девушкой! Короче говоря, он отвез ее в дом леди Беллингем, и там они ее и прятали до тех пор, пока Файли случайно не увидел ее в окне и не узнал ее.
     - Дьявол! - воскликнул Равенскар, побелев еще больше. - Я слышал разговор, что от Лакстонов сбежала дочка. Так она все это время была на Сент-Джеймс-сквер?
     - Да, и там влюбилась в моего сына! Под самым носом у этой Грентем. Не пойму, дура та, что ли? Потому что Адриан, естественно, тоже влюбился по уши в девочку, которая называла его своим спасителем и которой он казался рыцарем на белом коне. Тут нет ничего удивительного. И знаешь, Макс, как это все ни прискорбно, Адриану женитьба пошла на пользу. Он вроде бы сразу повзрослел. Если бы я так сильно не сердилась, то, наверно, рассмеялась бы, слушая его: я, видите ли, должна принять его жену как подобает, и он никому не позволит хоть капельку ее огорчить! Сейчас он преспокойно отправился к лорду Лакстону - это мальчик-то двадцати лет! Не представляю, что скажут Лакстоны, но, по-моему, они должны радоваться, что удачно выдали дочку замуж. Я так и скажу Августе, если она посмеет... Но Макс, он же слишком молод, чтобы жениться! Я не могу этого перенести!
     На эти слова Равенскар не обратил ни малейшего внимания.
     - Но как они поженились? Неужели Адриан возил девушку в Гретну-Грин?
     - Нет-нет, такого он, слава богу, не сделал! Когда Файли обнаружил, что она прячется в доме леди Беллингем, Феба пришла в ужас при мысли, что родители заберут ее домой и заставят выйти за него замуж. Адриан говорит, что им ничего не оставалось, как немедленно ее увезти. В Уэльсе живет сестра Лакстона, которая всегда хорошо относилась к Фебе. Адриан нанял карету, посадил туда Фебу и мисс Грентем, сказал мне, что уезжает к Тому Уорингу, и отправился в Уэльс со специальным разрешением на брак в кармане! Подумать только, что этот зеленый юнец все предусмотрел! Я просто горжусь им! Их обвенчали в доме ее тетки, и Адриан говорит, что собирается поместить объявление об их браке в "Морнинг пост".
     - Боже, что я наделал! - вскричал Равенскар, вскочил на ноги и начал метаться по комнате.
     Его тетка глядела на него с изумлением.
     - А что ты такого наделал? Я тебя ни в чем не виню: как ты мог об этом догадаться?
     - Вы не знаете, что я наделал, - бросил через плечо Равенскар. - Но это вас не касается. Где жена Адриана?
     - Он оставил ее в Уэльсе. Мне хотелось надрать ему уши! Представляешь: он имел наглость сказать мне, что привезет ее в Лондон только тогда, когда будет уверен, что я приму ее подобающим образом.
     За все время, истекшее после его встречи с Адрианом на Пикадилли, Равенскар впервые улыбнулся:
     - Превосходно! Надеюсь, что он и мне это скажет. Он мне только сообщил, что женился и что он счастливейший человек на свете. Мы встретились на Пикадилли, когда он ехал к вам. Подозреваю, что мне он сделает еще более строгое предупреждение.
     - Но что же нам делать? - спросила леди Мейблторп.
     - Ничего, сударыня. Могло бы, в конце концов, быть гораздо хуже.
     - Да, конечно, если бы он женился на этой Грентем. Значит, ты считаешь, что я должна смириться с его женитьбой?
     - Без сомнения - если вы не хотите полного разрыва с Адрианом.
     - О Макс! - сказала леди Мейблторп, вытирая глаза платочком. - Мне просто невыносимо об этом думать!
     - Конечно, это на вас свалилось как снег на голову, сударыня, но, как бы вам не претили родители вашей невестки, она воспитанная девушка из высшего света. Самое худшее, чего следует опасаться, - что Лакстоны попытаются вымогать у Адриана деньги, но пока он не достиг совершеннолетия, это тоже нам не грозит. А к тому времени я надеюсь внушить ему, что им ни в коем случае не следует поддаваться.
     - Я ему сказала то же самое, но Адриан клянется, что ни за что не позволит тянуть из себя деньги человеку, который так отвратительно обошелся со своей дочерью. Он говорит, что, может быть, даст приданое младшим сестрам, и больше они от него не получат ни пенса.
     Мысль, что Адриан выразил готовность по-отечески позаботиться о младших сестрах Фебы, показалась Равенскару настолько забавной, что он расхохотался. Его тетка вдруг тоже поняла, насколько это смешно, и стала плакать и смеяться одновременно. Ей вдруг стало много легче на душе.
     - Пришлите ко мне Адриана утром, - в заключение сказал Равенскар. - Мы с ним обсудим финансовую сторону дела, и я сам поеду повидаться с Лакстоном. Надо будет, конечно, посоветоваться с Джулиусом, но лучше уговорите его предоставить все мне.
     С этим леди Мейблторп согласилась без колебаний. Этого старого дурака Джулиуса, сказала она, Лакстон вокруг пальца обведет.
     - Ну меня-то не обведет, - пообещал Равенскар и распрощался.
     Он пошел было в сторону Сент-Джеймс-сквер, но, не дойдя до конца улицы, вспомнил, что сегодня у леди Беллингем карточный вечер, и остановился. С Деборой все равно не удастся поговорить наедине, а то, что он хотел ей сказать, требовало уединения. И он повернул домой, решив набраться терпения до следующего дня.

***

     Адриан пришел к Равенскару, когда тот завтракал, и целый час рассказывал ему, как он умыкнул Фебу Лакстон, и описывал всевозможные прелести и достоинства молодой леди Мейблторп. Из этих описаний Равенскар вывел, что она хорошенькая, но довольно глупенькая и совершенно бесхарактерная девочка. Как раз то, что нужно Адриану, подумал он. Сам-то Равенскар предпочитал женщин иного рода.
     К тому времени, когда они обсудили с Адрианом все финансовые дела, относящиеся к его браку, было уже около двенадцати часов. Адриан, штурмом взявший своих новых родственников и принудивший их смириться с произошедшим, хотел, чтобы его кузен нанес Лакстонам визит сейчас же, пока они не опомнились. Но Равенскар отговорился тем, что ему надо сначала посоветоваться с другими опекунами, отослал Адриана наверх, сказав, что Арабелла и миссис Равенскар изнывают от желания услышать историю его женитьбы, а сам отправился на Сент-Джеймс-сквер.
     Дверь ему открыл мистер Вэнтедж.
     - Ничего не выйдет, - сказал он, загораживая ему дорогу. - Вас не нелепо пускать, сэр.
     - Отнеси мою визитную карточку мисс Грен-тем и скажи, что я очень прошу принять меня - хотя бы на пять минут.
     - Это вам не поможет, сэр. Она категорически запретила вас пускать и сказала, что убьет меня, если я ее ослушаюсь.
     - Попробуй только помешать мне войти в дом, и я сам тебя убью! - сказал Равенскар.
     В глазах Сайласа вспыхнул радостный огонек.
     - Ну раз так, сэр, занимайте стойку!
     Равенскар, однако, не ограничился пассивной защитой. Не успел Сайлас опомниться, как получил сильный удар в челюсть, за которым последовал молниеносный удар под дых, от которого Сайлас отлетел назад. Равенскар тут же вошел в дом и ногой захлопнул за собой дверь.
     Сайлас опять бросился в нападение, но пропустил еще один мощный хук и с грохотом свалился на пол. Из носа у него хлестала кровь.
     - Это тебе должок за прошлое, - переводя дух, сказал Равенскар.
     Тут с лестницы раздался ледяной голос:
     - Прошу вас сейчас же покинуть мой дом!
     Равенскар взглянул наверх, увидел стоявшую на площадке мисс Грентем, на лице которой застыло выражение едва сдерживаемой ярости, и через две ступеньки взбежал по лестнице. "Посмейте только до меня дотронуться", казалось, говорили горящие гневом глаза мисс Грентем, но он схватил ее за руку и сказал:
     - Мне надо с вами поговорить, и я все равно это сделаю!
     - Мне с вами не о чем говорить! - крикнула мисс Грентем. - Как вы посмели завязать драку с моим привратником?
     - Может быть, вам и нечего мне сказать, зато мне есть что сказать вам! И, если вы не проведете меня в гостиную, я вас туда отнесу на руках!
     К тому времени Сайлас Вэнтедж встал с пола, остановил кровотечение носовым платком и гнусавым голосом вызвался исколошматить Равенскара в лепешку, даже если на это уйдет все утро.
     - Не надо, уходи и приложи что-нибудь к носу, - приказала Дебора. - Если у вас есть что мне сказать, сэр, говорите, и больше никогда не показывайтесь мне на глаза!
     Все еще крепко держа ее за руку, Равенскар открыл дверь в маленькую гостиную и затащил ее внутрь. Здесь он отпустил ее руку и сказал:
     - Я пришел извиниться перед вами, мисс Грентем.
     Она бросила на него надменный взор:
     - Напрасно беспокоились! Мне совершенно безразлично, что вы обо мне думаете!
     - Мне нет оправдания! Если бы я не сходил с ума от ревности, я никогда не наговорил бы вам всех этих грубостей. Я вас люблю!
     - Вы, наверно, воображаете, что я буду польщена! Так знайте же, что я не могу себе представить худшей участи, чем выйти за вас замуж! Так что ваше признание вызывает во мне только отвращение!
     Равенскар закусил губу:
     - Простите меня!
     - Я вас не прощу до могилы! Если вы все сказали, уходите!
     - Но я вас люблю! - повторил Равенскар, делая к ней шаг.
     - Если вы посмеете до меня дотронуться, я закричу! - заявила мисс Грентем. - Я не знаю, что вы мне предлагаете, - стать вашей женой или только любовницей, но как бы то ни было...
     - Я прошу вас быть моей женой, - перебил ее Равенскар.
     - Весьма вам признательна, - ответила Дебора и сделала реверанс. - Но меня не соблазняет даже возможность промотать такое огромное состояние, как ваше. Много я встречала в жизни неприятных людей, но ни один не был мне так ненавистен, как вы! Кажется, я выражаюсь достаточно ясно?
     - Да, - оскорбленным тоном ответил Равенскар. - Совершенно ясно, сударыня. Я не буду больше навязывать вам свое присутствие. Но прошу поверить, что я навсегда останусь вашим покорным слугой и что вы можете располагать мной по своему усмотрению.
     На это она ничего не ответила. Равенскар поклонился и вышел из комнаты. Дебора слышала, как он спускался по лестнице, потом что-то сказал кому-то в прихожей, и, наконец, раздался звук захлопнувшейся за ним двери. Тогда она села на неудобный жесткий стул и разразилась долгими рыданиями, которые привели ее в состояние полной слабости и породили горестные сомнения в том, что ей вообще стоило рождаться на свет.

***

     Эта грустная мысль преследовала ее весь день. Леди Беллингем пришла в панику: она еще никогда не видела Дебору в состоянии такой апатии, и у нее возникло опасение, что та тяжело больна. Однако, когда она случайно упомянула Равенскара, Дебора разразилась такой яростной филиппикой в адрес этого джентльмена, что леди Беллингем успокоилась: нет, Дебора еще не совсем зачахла от меланхолии. И тут она решилась сказать ей про обещание Кеннета отомстить Равенскару. Дебора ответила - с неуместным жаром, - что будет счастлива, если Люцию удастся побольше навредить Равенскару. Тут она вспомнила про залоговую квитанцию, отобрала ее у несчастной леди Беллингем, положила в пакет вместе с долговыми расписками и отправила со слугой Равенскару. Леди Беллингем стонала, что у нее начинаются спазмы, сердцебиение и истерика, и совсем было собралась слечь в постель, но тут посыльный принес обратно пакет с порванными в клочья расписками и закладной. И Дебора опять расплакалась, стала бессвязно выкрикивать что-то о дыбе, тисках для пальцев и котле с кипятком и в конце концов заперлась у себя в комнате, отказавшись от еды и утешений испуганной тетки.
     Она вышла из комнаты лишь на следующее утро. Вид у нее был бледный, но спокойный. Она поцеловала тетку и сказала покаянным голосом:
     - Извините, что я вчера так глупо себя вела, милая тетя: Равенскар не заслуживает того, чтобы из-за него выходить из себя. Давайте забудем про него, и все будет хорошо.
     Леди Беллингем не стала ей говорить, что их не ждет ничего хорошего, кроме долговой тюрьмы. Вместо этого она сообщила, что вчера вечером от мистера Кеннета принесли письмо.
     Дебора взяла конверт без особого интереса, распечатала его и с изумлением прочитала содержавшееся в нем послание.

     "Не горюй, Дебора, - писал мистер Кеннет, - к тому времени, когда ты получишь это письмо, Равенскара настигнет возмездие за все обиды, что он тебе нанес. Твой покорный слуга завоевал сердце его киски-сестрички, и, если мистер Равенскар не раскошелится по крайней мере на двадцать тысяч, чтобы спасти ее из моих когтей, меня зовут не Люций Кеннет. Я уговорил милашку сбежать со мной в Гретну-Грин, хотя на самом-то деле я с ней туда ехать не собираюсь - если только меня к этому не вынудят. Пока я еще не встретил ни одной женщины, кроме тебя, на которой мне хотелось бы жениться.
     Только не вздумай жалеть девчонку! Я не собираюсь причинить ей никакого вреда, просто потребую за нее выкуп. Думаю, что Равенскар заплатит, не пикнув, - лишь бы получить ее назад и заручиться моим молчанием".

     Дебора подняла от письма белое как мел лицо и спросила глухим голосом:
     - Когда принесли это письмо? Почему мне не отдали его сразу?
     - Но ты же заперлась у себя в комнате, дорогая, а я не думала, что это так важно, - ответила леди Беллингем. - Принесли его, кажется, около полуночи. А что он пишет?
     - Я не могу вам сказать! - ответила Дебора. - Люций совершил нечто ужасное... Тетя Лиззи, мне надо немедленно уехать, и я не знаю, когда вернусь! Прикажите Сайласу заложить ландо... нет, не надо, я возьму кеб! Нельзя терять ни минуты!
     - Но, Дебора! - вскричала ее тетка. - Куда ты собралась?
     - К мистеру Равенскару! Я не могу объяснить вам зачем, но мне надо немедленно его увидеть! Пожалуйста, не пытайтесь меня задерживать!
     Леди Беллингтон открыла рот, потом захлопнула его и бессильно откинулась в кресле, как человек, которому уже никто не может помочь.

***

     Через двадцать минут кеб высадил Дебору у крыльца дома мистера Равенскара. Дверь открыл лакей, и она, стараясь придать твердость своему голосу, потребовала, чтобы он немедленно провел ее к мистеру Равенскару. Лакей посмотрел на нее с удивлением: может быть, ей нужна миссис Равенскар?
     - Нет-нет! - воскликнула Дебора. - У меня очень срочное дело к мистеру Равенскару. Передайте ему, что мисс Грентем просит уделить ей несколько минут.
     Лакей посмотрел на нее с большим сомнением, но впустил ее в дом и провел в библиотеку. Сам же ушел, сказав, что узнает, дома ли хозяин. Дожидаясь его, мисс Грентем, лихорадочно ходила взад и вперед по комнате, точно так же, как прошлым вечером это делал владелец дома.
     Очень скоро дверь отворилась.
     - Мисс Грентем? - изумленно проговорил Равенскар. - Что случилось? - воскликнул он, увидев ее лицо.
     - Вы видели сегодня утром вашу сестру? - спросила Дебора.
     - Нет, она еще не встала. Она вчера была на каком-то балу, вернулась очень поздно и, наверно, еще спит.
     - Мистер Равенскар, я только что получила вот это письмо, - перебила его Дебора, протягивая ему письмо мистера Кеннета. - Его принесли в дом вчера поздно вечером, но мне отдали только сегодня утром. Я немедленно помчалась к вам. Поверьте, что, если бы я знала, я пришла бы вчера вечером! Пожалуйста, прочитайте его! Это ужасно важно!
     Равенскар взял из ее рук письмо.
     - Я его прочитаю, только, пожалуйста, присядьте, мисс Грентем. И разрешите предложить вам бокал вина. Вы ужасно бледны.
     - Нет-нет, мне ничего не нужно! Пожалуйста, прочитайте скорей письмо! - сказала Дебора, опускаясь на диван.
     Равенскар обеспокоенно посмотрел на нее, но она сделала ему знак быстрей развернуть листок бумаги, который он держал в руках. Он так и сделал и принялся читать потрясающее сообщение мистера Кеннета.
     Дойдя до конца послания, он поднял глаза на мисс Грентем и сказал странным голосом:
     - Почему вы мне это принесли, суда