будь должен найти для собаки плед. Фрэнк, ты лучше всех умеешь находить вещи. Найди плед или подстилку. Поищи в дубовом комоде.
     Она повела Ширли наверх, оставив мужа молча переживать свое возмущение. Когда она вновь спустилась вниз, он не преминул высказать ей свое недовольство происходящим. Все виноваты в этом, особенно Фрэнк, который упорно вмешивается в то, что его не касается. И вот что из этого получается - собака в спальне. Никто и не подумал посоветоваться с ним до того, как привезли в дом эту девушку. Если бы его спросили, то он бы непременно воспротивился их планам. О девушке они ничего не знают, и хотя он сочувствует ей, но не понимает, почему жена решила, что это ее обязанность - заниматься чужими делами.
     Леди Мэтьюс, спокойно выслушав его суровый выговор, похлопала мужа по руке:
     - Ужасно, дорогой. Но не могла же я позволить ей остаться одной в коттедже на всю ночь.
     - И все-таки я не понимаю, какое нам до этого дело, - несколько смягчившись, сказал сэр Хамфри.
     - Никакого, дорогой. Но у нее нет друзей, такая неопытная и очень симпатичная девушка, я в этом уверена. Она мне кого-то напоминает, хотя не знаю, кого именно.
     - Хотел бы я встретить человека, который не напоминал бы тебе кого-нибудь, Марион, - сказал сэр Хамфри. - Я иду спать и доверяю тебе предупредить ее, чтобы она не позволяла собаке забираться на мебель.
     На следующее утро любезность вернулась к нему, и он настолько смягчился, что предложил Ширли пожить в Грейторне, пока не кончится расследование, после которого, как он предполагал, она захочет вернуться в Лондон. Он даже сказал, что бультерьеры - воспитанные собаки, и дал Биллу кусочек печенки, который тот проглотил без колебаний.
     Ширли, однако, отказалась от приглашения. Под глазами у нее залегли тени, свидетельствовавшие о бессонной ночи, и она казалась притихшей. Леди Мэтьюс не стала ее уговаривать и дала понять мужу, чтобы он не настаивал.
     - Лучше предоставить человеку делать то, что он хочет, - сказала она. - Кто-то должен позвонить и заказать для вас комнату в "Голове кабана", дорогая.
     Не успели они выйти из-за стола после завтрака, как появился Дженкинс и доложил, что в библиотеке находится мистер Фонтейн, который желает поговорить с мистером Эмберли.
     Это известие несколько испортило хорошее настроение сэра Хамфри. Он недоброжелательно относился к тем, кто являлся с визитом в неурочный час, а сейчас он к тому же вспомнил об ужасном событии, которое должно было произойти в тот день. Намечался званый обед.
     - Зная, что Фонтейны и этот глупый молодой человек, что живет у них, придут к нам вечером, никак не возьму в толк, что за надобность являться сюда в десять утра, - сказал он и укоризненно посмотрел на своего племянника.
     Фрэнк с усмешкой ответил:
     - Знаю, дядя, знаю. В этом моя вина. И званый обед - моя вина.
     Не дав дяде ответить, он вышел, чтобы принять Фонтейна.
     Фонтейн стоял у окна в библиотеке, глядя во двор. Когда Эмберли вошел, он обернулся и, протягивая руку, направился к нему. На его лице было выражение глубокой тревоги. Он заговорил сразу о цели визита.
     - Я пришел, чтобы поговорить с вами о несчастье, случившемся прошлой ночью. Я узнал о нем, вернувшись из города.
     - Вы имеете в виду Марка Брауна, утонувшего в реке? - спросил Эмберли. - По меньшей мере полдеревни знало, что что-то подобное произойдет.
     - Но ведь за ним следили, не так ли?
     - Да. Но, видимо, не так пристально, раз это случилось.
     Фонтейн посмотрел на него с любопытством.
     - Что ж, раз бедный парень умер, я бы хотел, чтобы вы сказали мне, почему вам потребовалось за ним следить. Я до сих пор не могу этого понять. Вы считаете, что он имел отношение к убийству Даусона?
     - Когда человек, пусть даже пьяный, врывается в незнакомый дом и угрожает пистолетом, то всегда благоразумно держать его в поле зрения. - сказал Эмберли.
     - Понимаю. - Фонтейн засмеялся. - А я-то подумал, что вы подозревали какой-то темный заговор! - Он нахмурился и продолжал:
     - Послушайте, вообще-то я пришел, чтобы спросить вас о причастности Коллинза к этому делу. Естественно, он немного волнуется, потому что вбил себе в голову, что полиция подозревает, будто он столкнул Брауна в воду.
     - О, я так не думаю! - ответил Эмберли.
     - Ну, я рад в таком случае. А то ведь это полный абсурд. Зачем ему было толкать парня в реку? Он говорит, что сам прыгнул в воду, чтобы вытащить его. Надеюсь, это правда?
     - Я не был при этом, - сказал Эмберли. - Но звучит правдиво на первый взгляд.
     Фонтейн снова нахмурился.
     - Хотел бы, чтобы вы были откровенны со мной, - сказал он с некоторым оттенком раздражения в голосе. - Коллинз служит у меня, и я считаю, у меня есть право все знать. Подумайте, вначале убили моего дворецкого, затем лакея подозревают в том, что он столкнул совершенно незнакомого человека в реку. Это правда, что он пытался спасти ему жизнь? Конечно, я знаю, что не всегда можно верить в то, что говорят слуги, но он едва ли мог все сочинить, не так ли?
     - Едва ли, - согласился Эмберли. - Никто не отрицает, что он вытащил тело на берег и пытался делать искусственное дыхание.
     - Рад слышать это, - сказал Фонтейн с облегчением. - Должен сказать, загадочных преступлений, связанных с моим домом, и так достаточно. Это ужасно неприятно. Но я бы хотел знать все факты в совокупности. Что заставляет Коллинза думать, что полиция подозревает его? Мне кажется, это так глупо.У него, представляется, не было причины убивать Брауна, или была?
     - Ничего об этом не знаю, - ответил Эмберли. - Возможно, в полиции считают, что его присутствие на месте случившегося недостаточно убедительно было объяснено.
     Об этой стороне дела, казалось, Фонтейн не подумал. Он сказал:
     - Да, теперь и я озадачен, почему он оказался там. Я забыл спросить у него.
     Не вдаваясь в подробности, Эмберли пересказал показания Коллинза. Фонтейн слушал его, насупив брови, и под конец заметил, что все звучит так несерьезно, что едва ли может быть правдой. Его не удивляет, что полиции показался рассказ Коллинза сомнительным.
     - Лично я не удивлюсь, если за этим что-то еще скрывается, - сказал он. - Вы знаете, каковы слуги. Всегда что-то держат в тайне. Но я не думаю, что между ним и Брауном что-то было. Скорее всего, он поссорился с Брауном в "Голубом драконе" как-то вечером, а теперь не хочет в этом признаться. А когда Браун пришел в особняк посчитаться с ним, он испугался и решил помириться с парнем.
     - Да, - задумчиво сказал Эмберли. - Неплохое объяснение.
     Казалось, Фонтейн остался доволен.
     - Оно мне кажется более подходящим, - сказал он. - Но почему полиция думает, что он столкнул Брауна, когда известно, что он вытащил его? Не могу понять.
     Эмберли стоял, разглядывая ногти на своих руках.
     - Видите ли, - произнес он медленно, - человек способен одновременно совершить и то, и другое. Если он достаточно умен.
     - Бог мой! - сказал Фонтейн озадаченно. - Какая страшная мысль! Нет, Эмберли, действительно, это уж слишком! Ей-Богу, от ваших слов кровь холодеет!
     Эмберли поднял удивленно брови:
     - Простите, если затронул вашу чувствительность, но, без сомнения, я так представляю дело.
     - Невероятно ужасно! - сказал Фонтейн. Он посмотрел на часы. - Я лучше пойду. Кстати, как его сестра? Джоан говорила, что у него есть сестра. Ужасная трагедия для бедной девушки.
     - Да, - сказал Эмберли. - В данный момент она находится у нас. Моя тетя привезла ее вчера.
     - Что за добрая душа эта леди Мэтьюс! - сказал Фонтейн. - Я бы назвал ее истинной самаритянкой. Надеюсь, девушка останется у вас до окончания расследования?
     - Она не может уехать в Лондон до его окончания. Моей тете хотелось бы оставить ее здесь, но, к сожалению, она не хочет. Независимая женщина. Мы увидим вас на званом обеде сегодня вечером?
     - Да, конечно. Ждем его с нетерпением, - сказал Фонтейн и распрощался.

ГЛАВА Х

     Он с удовольствием завел пространный разговор, как если бы Ширли была случайной попутчицей. Она немного растерялась, но настороженность не покидала ее, и это забавляло Эмберли.
     Вначале они поехали в коттедж, чтобы она могла собрать вещи. Решено было, что вещи Марка она соберет позже: в данный момент у нее не хватило бы духу заняться этим.
     Она полагала, что Эмберли подождет ее в машине, но он вошел в дом вместе с ней, сказав, что она может подняться наверх упаковать свои вещи, а он в это раз доведет порядок внизу. Она бросила на него удивленный взгляд: она никак не могла представить, что он может заниматься домашним хозяйством, и в этой роли он показался ей совсем другим человеком.
     Поскольку накануне она покинула коттедж неожиданно, сейчас многое предстояло сделать. Она пробыла наверху почти полчаса, а когда спустилась вниз, то обнаружила, что Эмберли прекрасно со всем справился. В гостиной и на кухне ей почти ничего не оставалось делать. Он даже расчистил кладовую, просто выбросив скоропортящиеся продукты в кусты, росшие у соседнего поля, где стая уток быстренько кинулась на них. Ширли накинула цепочку на заднюю дверь, задвинула засов и повернула ключ в замке. Мистер Эмберли поднялся наверх, чтобы забрать ее чемодан, и отнес его в машину. Ширли в последний раз оглянулась и вышла, закрыв входную дверь. Когда она села в машину, Эмберли включил мотор и развернул машину на лужайке в сторону главной дороги. Внезапно он остановился и сказал:
     - Черт!
     - Что такое? - спросила она. Он начал ощупывать карманы.
     - Кажется, я оставил кисет в коттедже. Да, так и есть.
     Она собралась выходить.
     - Где вы его оставили?
     - Не знаю точно. Нет, не беспокойтесь. Я сам схожу. Возможно, он на кухне. Я курил там трубку. Дайте мне ключ. Я на минуту.
     Она открыла сумочку и вынула ключ от входной двери. Он вышел из машины и скрылся в доме.
     Быстро пройдя на кухню, а оттуда к задней двери, он открыл засов, снял цепочку, а ключ, который Ширли оставила в замке, положил в карман. Затем вернулся к машине.
     - Нашли? - спросила Ширли.
     Он отдал ей ключ от входной двери.
     - Да, на столе в кухне. Извините, что задержал вас.
     Доставив ее в "Голову кабана", он поехал в отделение полиции, но обнаружил, что сержанта нет на работе. Тот же молоденький констебль, что встретил его, когда он приезжал сюда, чтобы сообщить об убийстве Даусона, сказал, что он представления не имеет, где может быть сержант, но готов передать ему поручение, когда тот появится. Мистер Эмберли озадаченно посмотрел на него, но, явно приняв какое-то решение, сказал:
     - Думаю, не стоит. Тем не менее благодарю вас.
     Спустя две минуты после ухода Эмберли молодой констебль сказал своим сослуживцам, что этот мистер выводит его из себя.
     Вернувшись в Грейторн, мистер Эмберли позвонил по телефону. Филисити вошла в библиотеку в тот момент, когда он говорил в трубку:
     - И сообщите мне тотчас. Получили что? Хорошо. Это все.
     - Чудная манера разговаривать по телефону, - заметила Филисити. - С кем это ты так вежливо беседовал, могу я узнать?
     - С одним человеком, - сказал Эмберли.
     Званый обед, который, как опасалась леди Мэтьюс будет утомительным, прошел прекрасно, и к удовольствию сэра Хамфри, никто из гостей надолго не задержался. Сэр Хамфри твердо придерживался мнения, что чем быстрее кончается прием, тем лучше. Проводив последнего гостя, он сказал, что все, слава Богу, закончилось, и он идет спать. Племянник задержал его на минуту.
     - Кстати, дядя, не удивляйтесь, если услышите шум машины. Думаю, мне придется уехать, поэтому решил предупредить вас. Если же услышите крадущиеся шаги среди ночи, то не подумайте, что это грабитель. Это буду я.
     - Опять едешь? - спросил сэр Хамфри удивленно. - В этот-то час? Ради всего святого, зачем?
     - Нет, не сейчас. Позже, - сказал Фрэнк невозмутимо. - Я жду звонка. Уеду после него. Пусть это вас не расстраивает, сэр.
     - Меня расстраивает то, что ты выставляешь себя таким глупцом, - сказал сэр Хамфри сурово. - Нет, ничего мне не говори. Мне хорошо известно, что ты едешь по делам полиции, но я буду о тебе высокого мнения, если ты прекратишь вмешиваться в дела, которые ни в коей мере тебя не касаются.
     Он последовал за своей женой, но на полдороге обернулся и добавил:
     - Когда вернешься, не наступай на пятую ступеньку, а то перебудишь нас всех.
     - Не пятую, дорогой, четвертую, - поправила его леди Мэтьюс.
     - Не буду, - пообещал Эмберли.
     Оставшись один, он прошел в библиотеку и направился к книжным стеллажам, чтобы выбрать подходящее чтение. Устало опустившись в кресло у стола с "Анатомией меланхолии" Бартона в руках, он просидел больше часа, читая. Телефон стоял у него под рукой. Время от времени он поглядывал на часы, и чем ближе стрелка приближалась к полуночи, тем чаще он хмурился. Вскоре после полуночи наконец зазвонил телефон.
     - Алло? - Эмберли поднял трубку.
     Разговор был кратким, Эмберли произнес не больше двух слов. Выслушав человека на другом конце провода, он ответил:
     - Хорошо. Благодарю, - и повесил трубку. Затем, заглянув в записную книжку, он набрал номер в Аппер Неттлфоулде. После длительного ожидания телефонистка сообщила, что номер не отвечает. Мистер Эмберли очень вежливо попросил ее еще раз набрать номер. Опять пауза, затем раздраженный голос сказал:
     - Алло!
     Мистер Эмберли усмехнулся:
     - Добрый вечер, сержант. Как поживаете?
     Раздраженность в голосе пропала.
     - Это вы, мистер Эмберли? Что случилось?
     - Просто позвонил узнать, спите ли вы, - сказал мистер Эмберли.
     Теперь в голосе послышалось негодование.
     - Послушайте, сэр!..
     - А если вы спите, то разбудить вас. Так вы спите, сержант?
     - Нет, сэр, не сплю, благодаря вам! Если это опять одна из ваших шуточек...
     - Вы себя хорошо чувствуете, сержант? Полны энергии и энтузиазма?
     В трубке послышалось тяжелое дыхание.
     - В один из ближайших дней, - сказал голос с ударением, - с вами что-нибудь случится, сэр.
     - Что ж, будем надеяться, - сказал мистер Эмберли.
     - Я в этом уверен, - сказал голос мрачно. - После того, как вы заставляете меня стоять здесь в пижаме и решать глупые головоломки!
     - Я не хотел заставлять вас стоять в пижаме, - сказал мистер Эмберли. - Уверен, что ваш теперешний вид не понравился бы мне. Идите и оденьтесь.
     - Идите и... Слушайте, сэр, в чем дело? Для чего мне надо одеваться?
     - Ради приличия, - сказал мистер Эмберли. - Я собираюсь заехать за вами, чтобы совершить небольшую прогулку в моей машине. Я буду у вас через пятнадцать минут. До встречи!
     Через четверть часа он подобрал сержанта у порога его дома и повез через город к Айви коттеджу. Сержант был полон больших ожиданий и настойчиво требовал объяснить, ради чего они туда едут. Мистер Эмберли сказал, что они едут, чтобы получить некоторые улики.
     - Я даже думаю, сержант, что вы станете свидетелем того, как в коттедж заберется взломщик.
     - Я? - спросил сержант. - Если я увижу нечто подобное, то не стану терять время, глазея на это, сэр. Я арестую его.
     - Если мы арестуем его, то по обвинению не во взломе, а в покушении на убийство, - сказал Эмберли.
     Он проехал на машине на сотню ярдов дальше по дороге от Айви коттеджа, свернул на первом повороте, выключил мотор и все огни. Сержант не знал, что Ширли Браун переехала в "Голову кабана", пока Эмберли не сказал ему об этом. Сержант поинтересовался, дала ли она ключ Эмберли, и тот ответил, что взял его без ее ведома, надеясь, что не попадет из-за этого в неприятность. В коттедже было тихо, лунный свет проникал внутрь через окна, шторы на которых не были задернуты. Эмберли попросил сержанта опустить жалюзи на кухне и задернуть шторы в других комнатах.
     - Понимаю, - сказал сержант. - Сделать так, чтобы было похоже, что молодая леди все еще здесь. А что потом?
     - Сделайте то, что я прошу, а потом скажу, - пообещал Эмберли.
     Пройдясь по всем комнатам коттеджа, они вернулись на кухню. Эмберли положил фонарик на стол.
     - А теперь, сержант, слушайте меня внимательно, - сказал он. - Если нам повезет, то вы сможете произвести арест, к которому вы столько стремились. Я хочу, чтобы вы поднялись наверх и легли в кровать. Если услышите шаги на лестнице, натяните одеяло на себя. Я думаю, что сюда явится посетитель.
     - И это все, что мне надо сделать? - спросил сержант. - Если это так, то лучше бы я оставался в своей постели.
     - Не совсем, сержант. Вы должны сыграть роль манекена. Если наш гость попытается задушить вас или приложить тряпку с хлороформом, то хватайте его за шиворот.
     - Сделаю, - сказал сержант с пониманием. - Значит, вы хотите сказать, что Альберт Коллинз придет расправиться с молодой леди.
     - Нет, не думаю, - ответил Эмберли. - Никто не собирается ее убивать, насколько я понимаю. - Он протянул руку к дорожке лунного света и посмотрел на часы. - Безопаснее будет, если вы подниметесь наверх сейчас. Будьте осторожны и внимательны, хорошо? Пока он не попытается убить вас, лежите тихо, но постарайтесь увидеть его лицо.
     Сержант направился к лестнице, но прежде сказал:
     - Не знаю, но все это мне кажется смешным. Я доверяю вам, мистер Эмберли, но мне не нравится ваша затея, что правда, то правда.
     Он тяжело поднялся наверх, и через несколько минут громкий скрип подтвердил, что он улегся а кровать.
     Оставшись один в кухне, Эмберли приоткрыл дверь и сел на стул. Выключил фонарик. В тишине было слышно лишь тиканье часов на каминной полке.
     Время двигалось медленно. Наверху, в низкой кровати Ширли, сержант навострил уши, ловя каждый звук и раздумывая над тем, почему он не предложил мистеру Эмберли самому сыграть роль манекена. Он не считал себя боязливым человеком, но ожидание в темноте кого-то, тем более убийцы, было чересчур для его нервов. Он подумал, что стоит поговорить об этом с мистером Эмберли. Прошло десять, пятнадцать, двадцать минут, и его нетерпение начало возрастать. Закралось сомнение: может быть, это просто шутка, и молодой дьяволенок ушел домой? Этого он ему не спустит. Он было решил пойти вниз и посмотреть, на месте ли Эмберли. Но передумал. Даже Эмберли не способен на такую шутку.
     Платяной шкаф издал потрескивание, и сержант вздрогнул от испуга. Он почувствовал, как холодок пробежал вдоль спины, но надежда, что мистер Эмберли начеку, вернула ему спокойствие. Убедив себя, что треск раздался только потому, что шкаф рассохся от старости, он продолжал лежать, как вдруг протяжный, жуткий крик заставил его содрогнуться и взвести курок револьвера. Крик повторился, и сержант вздохнул с облегчением. Это напомнило ему, как, будучи подростком, он однажды убил сову, а затем сделал из нее чучело. Он был очень доволен. Если бы мог, он бы убил еще несколько сов.
     Он продолжал спокойно лежать. Внизу мистер Эмберли не издавал ни звука. Холодный, как огурец, в этом нет сомнения. Возможно, он бы не замерз так, если бы лежал здесь и ждал убийцу.
     За панелью заскреблась мышь, и опять сержанту стало не по себе. Он шикнул, и мышь затихла.
     Но вдруг тишину нарушил другой звук. Сержант мог поклясться, что услышал, как открыли калитку. Петли у нее были ржавые и скрипели. Он натянул одеяло и прислушался.
     На кухне мистер Эмберли поднялся со стула и прошел к задней двери. Коттедж был погребен во тьму. Тиканье часов, казалось, превратилось в грохот.
     Тихий звон стекла раздался из гостиной. Рама окна хрустнула, словно кто-то надавил на нее. Затем послышалось щелканье открываемых шпингалетов. И опять наступила тишина.
     Мистер Эмберли ждал, стоя у прикрытой двери кухни. Окно в гостиной осторожно открыли снаружи: Эмберли услышал его скрип и то, как чья-то рука скользнула по стеклу. После этого наступила тишина, но через секунду окно широко распахнулось, шторы раздвинули, и бледный лунный свет проник в комнату.
     Мистер Эмберли все это наблюдал через щелку двери.