ляя над очень любопытным характером ограбления. И именно тетя Марион подсказала мне разгадку. Ее заинтересовало, почему разбросали все книги. Я было решил, что угадал, в чем дело, но когда мне принесли "Курьезы литераторы", то в ней не оказалось пропавшего завещания. Ни Филисити, ни вы, сэр, не удосужились припомнить, что книга на несколько минут была оставлена в распоряжении Ширли. Я вам никогда этого не прощу.
     На следующее утро Питерсон позвонил мне и сказал, что женщина, скорее всего Ширли Фонтейн, звонила Коллинзу.
     - Да, я помню, - вмешался Коркрэн. - Я рассказал об этом Бэзилу, и он жутко разъярился.
     - Не сомневаюсь, что он разозлишься. Вот почему в тот вечер он следил за Коллинзом, как я, в свою очередь, следил за Ширли. Она договорилась с Коллинзом встретиться в павильоне у озера. Я провел утомительный день, не спуская с нее глаз. Встреча состоялась, я был тому свидетелем, так же как и Фонтейн, и Питерсон, поскольку в его задачу входило наблюдать постоянно за Фонтейном. Если бы Фонтейну удалось в тот вечер настичь Ширли, то он, как я думаю, убил бы ее на месте. К счастью, это ему не удалось. Зато мне повезло.
     Эта встреча подтолкнуло Фонтейна пойти на отчаянные меры. Если Коллинз ведет с ним двойную игру и обманывает его, то от Коллинза надо избавиться. И провидению было угодно, чтобы дядя подсказал ему наилучший способ, как это сделать.
     Сэр Хамфри так и подскочил на кресле:
     - Я?
     - Да, сэр, вы. Все эти разговоры о браконьерах. Я не виню вас, дядя. Я даже думаю, поделом ему, поскольку нет сомнений, что Коллинз убил Даусона, и нет сомнений в том, что нам едва ли удалось бы доказать его вину. Но до того, как Фонтейн смог осуществить свой замысел, Коллинз сделал еще одну попытку завладеть книгой. Довольно дерзкая попытка, но принесшая свои результаты.
     Для меня это было напряженное время. След завещания затерялся, но я понимал: если оно по какой-то случайности попало в руки Фонтейна, то он, конечно же, сразу уничтожил его. Когда Коллинз обнаружил, что в том месте, где он его спрятал, завещания нет, то он решил, что им завладел я, и перерыл всю мою комнату. Я почувствовал облегчение. Это говорило о том, что у Фонтейна его нет. Ведь если бы оно было у него, то он непременно позаботился бы о том, чтобы дать знать Коллинзу, что он его уничтожил. На обратном пути из Грейторна в особняк Коллинз был застрелен Фонтейном, который, как вы помните, сержант, якобы провел весь вечер в библиотеке, занимаясь разборкой корреспонденции.
     И опять Фонтейн проявил чрезмерную осторожность. Он не мог удержаться, чтобы не позвонить в ту ночь в полицию. Предлог был вполне благовидный. Я никогда не доверяю подобным благовидным предлогам. Насколько Питерсону известно, Фонтейн обыскал комнату Коллинза в поисках его половины завещания, но ничего не нашел. Надеюсь, вы заметили, сержант, как он мне сказал, что ничего не нашел в комнате Коллинза, когда мы приехали в особняк, чтобы задать ему кое-какие вопросы.
     - Вы правы, сэр, - сказал сержант, - сразу заметил.
     - Вы попусту тратите время в Аппер Неттлфоулде, сержант, - сказал Эмберли.
     - Что ж, сэр, я бы не возражал против некоторых перемен, - ответил сержант, явно польщенный.
     - Попробуйте? Поступить на сцену, - порекомендовал Эмберли, дав сержанту пищу для размышлений, и продолжал:
     - Фонтейн не мог сдержаться и начал себя выдавать. Вместо того, чтобы говорить как можно меньше и предоставить Фрейзеру совершенно запутать дело, он взялся прояснять некоторые детали. Не успев избавиться от Коллинза, он решил опровергнуть алиби лакея в ночь убийства Даусона. Это было уж слишком. До этого момента он отказывался верить, что Коллинз имеет к убийству отношение. Он также отказываются от намерений уволить его, несмотря на то, что терпеть его не мог. Но когда Коллинз был благополучно устранен с его дороги, он вдруг сообщает, что в то утро вручил ему уведомление об увольнении. Позвольте мне напомнить вам, сержант, что вы спросили меня, когда мы покидали особняк, что я обо всем этом думаю. Я сказал тогда, что обратил внимание на некоторые детали. Подтверждение тому, только что прозвучавшие слова.
     Сержант не удержался и перебил его:
     - Я тогда подумал: а заметили ли вы их тоже, мистер Эмберли, сэр?
     - К счастью, да, - сказал Эмберли сухо. - Мне показалось, что Фонтейн понял, что загнал себя в угол. На следующий день после убийства Коллинза, то есть фактически сегодня, я утром надумал съездить в Литтлхейвен.
     - Ты же говорил, что собираешься расследовать убийство, - заметила леди Мэтьюс.
     - Формально так и было. Но я не хотел, чтобы Фонтейн узнал о моем местонахождении.
     - Но, Фрэнк, что тебя заставило отправиться туда? - спросила Филисити.
     - Моторная лодка, - ответил Эмберли. - Я не забыл о существовании моторной лодки, способной переплыть Ла-Манш. Не претендую на то, что предвидел, как она будет использована, нет. Но у меня было предчувствие, что Фонтейн, понимая, в каком опасном положении находится, может воспользоваться лодкой, чтобы сбежать, если его дела будут совсем плохи. Для этой цели лодка - превосходное средство. Приехав в Литтлхейвен, я навел справки и узнал, что лодку незадолго до этого забрали с Мортонской верфи и поставили на якорь у выхода из залива недалеко от того места, где находится бунгало Фонтейна. Как мне сказали, ее недавно отремонтировали, а когда я поплыл на лодке, чтобы посмотреть на нее, то убедился, что она готова к выходу в море. Получалось, что предположения правильны. Поэтому я нанял нашего друга-рыбака наблюдать за лодкой и в случае, если кто-то воспользуется ею, сообщить по телефону мне. Это дало бы возможность полиции связаться с французскими портами и задержать Фонтейна. Я до сих пор уверен, что Фонтейн изначально держал лодку наготове, чтобы сбежать. Поскольку Коллинз умер, у него не было ни малейшего желания причинять вред Ширли. Без завещания она ничего сделать не могла. Все убийства он совершил против своего желания. Я верю, что он говорил правду о том, что прошел через ад. Если бы он не получил наследство от дяди, то остался бы тем, кем был в душе - веселым, добродушным парнем, которому ничего не надо, кроме комфорта и достаточной суммы денег, чтобы удовлетворять заслуживающие одобрения вкусы. Беда в том, что он долгие годы считал себя единственным наследником Джаспера Фонтейна, а когда узнал, что может лишиться наследства, то посчитал немыслимым остаться без всего, кроме десяти тысяч фунтов. Практически у него никогда не было своих средств к существованию, кроме тех денег, что давал ему дядя. В той ситуации, в которой я его узнал, он производил впечатление хитрого, но не очень умного человека. Я уверен, что он никогда не представлял возможных последствий изначальных и сравнительно безобидных пригрешений
. От двух слуг можно было спокойно откупиться небольшой суммой денег, но несмотря на это, он не сомневался, что Марк и Ширли не упустят возможности получить наследство, о котором не имеют представления. Он привык рассматривать поместье как свою собственность и, думаю, чувствовал себя в какой-то мере правым, скрывая последнее завещание. Сделав один неверный шаг, он вынужден был, как он сам признался, идти до конца. Уверен, он с ненавистью относился к тому , что вынужден был делать, и предал бы все забвению, если бы ему удалось провернуть дело так, чтобы не попасть в тюрьму.
     Эмберли замолчал. Его аудитория в молчании ждала продолжения.
     - Ход мысли Фонтейна был хотя и интересный, но ошибочный. Как я уже сказал, убив Коллинза, он ничего не замышлял против Ширли. Уверен, что так и было. Но судьба в лице моей беспечной и ничего не подозревавшей кузины нанесла Фонтейну роковой удар. От кузины он узнал о злоключениях его книги "Курьезы литературы". Она рассказала ему, как я заинтересовался этой книгой , как в ней ничего не нашел. Она не удосужилась вспомнить и рассказать мне о том, что книга находилась в руках Ширли достаточное время, чтобы обнаружить в ней спрятанную половину завещания, но зато она без труда вспом нила и рассказала об этом Фонтейну.
     - Довольно, - сказала Ширли по привычке резко.
     - Как тебе идет этот тон, - отпарировал Эмберли. - Теперь Фонтейн знал, где Коллинз прятал завещание, к понял, что оно попало в твои руки. Он зашел уже далеко и вынужден был либо закончить свое дело, либо сам оказаться пойманным. Ты знаешь, что случилось потом. Если бы не моя высокочтимая тетя, то сейчас ты лежала бы на дне моря. Именно она передала мне твою просьбу о встрече и просьбу Питерсона, и я успел добраться до Литтлхейвена как раз вовремя. Слава Богу, что догадался, куда он направился.
     Коркрэн не удержался.
     - Догадался! Это ты называешь догадался?
     - Да, - сказал Эмберли, - я не был уверен. Узнав, что он поехал в южном направлении, я только мог предполагать, что он едет в Литтлхейвен. Слава Богу, что это оказалось именно так.
     - Одну минуту, - сказала Ширли. - А как ты догадался, что он выберет именно такой способ меня убить, а не воспользуется моторной лодкой и не бросит меня просто в море? Для меня это остается загадкой.
     - Да, я думал об этом, - ответил он. - Но, во-первых, это заняло бы больше времени, а ему хотелось уехать из Литтлхейвена как можно скорее. Во-вторых, я уверен, что он испытывал ужас перед тем, что он делал. Помнишь, у него был комплекс в отношении к мертвым телам. Поэтому-то они не убил тебя до того, как вывез в море. Ты рассказала, что за всю дорогу он ни разу не заговорил с тобой, даже не взглянул. Я этому вполне верю. Он себя чувствовал жутким грешником, едва разума не лишился. - Эмберли прошел к столу и взял из коробки сигарету, закурил. Затем посмотрел на лица своих ошеломленных и полных внимания слушателей. - Думаю, я ничего не упустил и на этом можно закончить. Интересное дельце.
     - Ничего не упустил, - вскричал Энтони. - Ну, я не знаю, что думают другие, а по-моему, ты чертовски замечательный человек! И не говорите, сержант, что вы все это знали, потому что, провалиться мне на этом месте, если вы знали!
     Сержант, не поколебавшись, ответил:
     - Нет, сэр, не знал. Но вот что я хочу сказать: если бы мистер Эмберли не скрыл некоторых важных свидетельств, а ведь мне ни разу даже не намекнул, что видел молодую леди у машины с телом Даусона, то все было бы иначе и более понятно для всех. Если бы я только знал об этом, то мы бы мигом раскрыли дело! - Он поймал взгляд Эмберли и настойчиво повторил:
     - Да, мигом, мистер Эмберли. Должен сказать, что как любитель вы справились с делом прекрасно, но вот чего вам не хватало, так это натренированного на таких делах ума. Вот чего вам недоставало.


   Джорджетт ХЕЙЕР
   ДОСТОЙНАЯ ЛЕДИ

Перевод с английского А.А. Никоненко. OCR AngelBooks


Анонс

     Прекрасная Эннис Уичвуд давно приводила в ужас свою почтенную семью, так как не всегда считалась с общепринятыми правилами приличия. Когда судьба свела эту достойную леди со сбежавшей от сурового опекуна очаровательной Люсиллой, Эннис не колеблясь предложила девушке кров. И даже узнав, что теперь ей придется иметь дело с ужасным мистером Карлтонном, Эннис не отступила. Первая же встреча зажигает в их сердцах любовь, хотя в глазах окружающих они должны оставаться врагами...

Глава 1

     Элегантный дорожный экипаж, в котором мисс Уичвуд направлялась в Бат из своего родового поместья, находящегося на границе Сомерсета и Уилтшира, двигался по дороге с торжественной медлительностью. Преисполненный важности старый кучер, знавший мисс Уичвуд со дня ее рождения - то есть уже почти тридцать лет, - был уверен, что везет ее именно с той скоростью, с которой надлежит, и был глух ко всем ее мольбам подхлестнуть, наконец, лошадей. Если мисс Уичвуд из "Твайнем-Парк" и не знает, что приличествует ее положению, то уж он-то прекрасно в этом разбирается. Даже если она - типичная старая дева с причудами (хотя он никогда не позволял себе так называть ее и уволил из конюшни бесстыжего мальчишку, который позволил себе столь неуважительное высказывание, отвесив тому напоследок хорошую затрещину), он не станет ей потакать: повезет ее, как того хотел бы его хозяин. Он прекрасно представлял себе реакцию сэра Томаса, узнай тот, что его единственная дочь через несколько месяцев после его кончины уехала из "Твайнем-Парк" и теперь живет в Бате одна, а точнее - с этой старой каргой, которая ради соблюдения приличия постоянно находится при ней. Мисс Фарлоу, мало того что походила скорее на драного кролика, чем на женщину, ко всему прочему была патологически болтлива. Он диву давался: и как только мисс Уичвуд могла выносить ее постоянную трескотню, ведь она отнюдь не была кротким, безответным созданием. Однако же...
     Вот эта-то леди, заклейменная суровым кучером, сидела в экипаже рядом с мисс Уичвуд, стараясь разогнать дорожную скуку незатейливой беседой. Ее, даму неопределенного возраста, называть старой каргой и сравнивать с драным кроликом было, строго говоря, несправедливо, хотя она действительно не блистала красотой.
     Надо сказать, что легкомысленный родитель мисс Фарлоу оставил дочь в весьма стесненных обстоятельствах, и когда к ней с неожиданным визитом явился ее родственник, сэр Джоффри Уичвуд, и она поняла, что цель его визита - найти для своей сестры дуэнью, то готова была назвать этого несимпатичного полноватого мужчину рыцарем. Рыцарем, посланным самим Провидением, чтобы спасти ее от жалких съемных комнат, от безденежья, от постоянного страха задохнуться от долгов. Бедняжка не знала, что ее будущая подопечная усиленно сопротивлялась желанию родственников навязать ей компаньонку. В том числе и мисс Фарлоу. Но когда та появилась в "Твайнем-Парк" и, нервно сжимая в руках старомодный ридикюль, взглянула на мисс Уичвуд несчастными, умоляющими глазами, сердце той сжалось, и она радушно приветствовала мисс Фарлоу. Леди Уичвуд, которая никак не могла представить забитую мисс Фарлоу в качестве компаньонки столь живой и изобретательной мисс, при первой возможности постаралась убедить Эннис, свою золовку, не принимать услуг мисс Фарлоу.
     - Я убеждена, моя дорогая, что она покажется тебе смертельно скучной! - увещевала она.
     - Да, весьма вероятно, но мне любая дуэнья покажется смертельно скучной, - ответила Эннис, - и раз уж я должна обзавестись дуэньей, - хотя не думаю, что в моем возрасте нужна дуэнья, - то лучше пусть уж будет мисс Фарлоу. Она, по крайней мере, не вздумает командовать в моем доме или диктовать мне, что делать и как себя вести! И кроме того, мне ее жаль! - Она внезапно рассмеялась, уловив тень сомнения в голубых глазах леди Уичвуд. - О, ты боишься, что она не сможет меня контролировать! Ты совершенно права: не сможет! Но этого никто не сможет, ты же знаешь.
     - Но, Эннис, Джоффри говорит...
     - Я прекрасно знаю, что говорит Джоффри, - перебила ее Эннис. - Я вот уже двадцать лет заранее знаю, что скажет Джоффри, и считаю, что он еще скучнее, чем бедная Мария Фарлоу. Нет, нет, даже и не пытайся делать строгое лицо! Ты лучше кого бы то ни было знаешь, что мы несовместимы. Мы с братом раз в жизни нашли общий язык - когда он заявил, что я должна полюбить его жену!
     - О, Эннис! - запротестовала леди Уичвуд, покраснев и отвернувшись. - Как ты можешь так говорить! Но раз так, почему ты больше не хочешь жить вместе со мной?
     - Какая чепуха! - ответила Эннис, в глазах которой плясали искорки смеха. - Ты же прекрасно знаешь, что с тобой я была бы счастлива прожить до конца жизни. Но жить под одной крышей с моим достойнейшим, накрахмаленным и важным братцем - увольте! Разве это так противоестественно?
     - Это так печально! - грустно отозвалась леди Уичвуд.
     - Почему? Ты должна радоваться, что я оставляю вас. Признай, что ваша жизнь станет гораздо спокойнее, если я перестану ссориться с Джоффри по десять раз на дню.
     Леди Уичвуд не могла с этим спорить, но все же вздохнула, сказав:
     - Но ты же слишком молода, чтобы жить своим домом, дорогая! И в этом я совершенно согласна с Джоффри!
     - Ты всегда соглашаешься с ним, Амабел: просто идеальная жена! - не удержалась от замечания Эннис.
     - Вряд ли, это не так, хотя я стараюсь быть идеальной женой. А что касается покорности, то мужчины умнее нас, женщин. И они конечно же гораздо лучше разбираются в житейских делах, не так ли?
     - Абсолютно не так!
     - Но ведь Джоффри прав, утверждая, что если ты поселишься одна в Бате, то это будет выглядеть очень странно!
     - Что ж, я не буду жить одна - ведь со мной поселится Мария Фарлоу.
     - Эннис, я просто не могу поверить, что эта компаньонка тебе по душе.
     - Нет, конечно, но вся прелесть этой ситуации заключается в том, что, навязав мне эту женщину, Джоффри теперь никогда не признает, что совершил ошибку. Помяни мое слово, он скоро начнет открывать в ней всяческие достоинства и твердить, что ее робкий характер оказывает па меня положительное влияние.
     Поскольку сэр Джоффри уже высказал нечто подобное, леди Уичвуд оставалось только рассмеяться, но она все же укоризненно покачала головой:
     - Тебе хорошо превращать все в шутку, но ни мне, ни Джоффри будет не до смеха, если люди подумают, будто мы выгнали тебя из дому!
     - Дорогая моя, люди не подумают ничего подобного, если увидят, что у нас по-прежнему прекрасные отношения. Надеюсь, ты не собираешься отказать мне от дома? Я рассчитываю часто видеть вас у себя, в "Кэмден-Плейс", и хочу предупредить вас, что "Твайнем" навсегда останется для меня вторым домом и что я собираюсь без особых церемоний наносить вам длительные визиты. Увидишь, ты еще не раз пожелаешь мне быть менее назойливой.
     Но леди Уичвуд молчала, и Эннис, усевшись, взяла ее за руку и сказала:
     - Попытайся меня понять, Амабел! Я хочу уехать не только из-за того, что у нас с Джоффри постоянно возникают трения. Я просто хочу... хочу жить своей собственной жизнью!
     - О, я понимаю! - сочувственно ответила леди Уичвуд. - С того самого момента, когда впервые тебя увидела, я сразу же подумала - просто стыд, что такая очаровательная девушка так бесполезно проводит свою жизнь! Если бы ты только приняла предложение лорда Бекнема или мистера Килбрайда... хотя нет, наверное, его-то предложение как раз не стоило принимать... Джоффри говорит, что он несерьезный человек, да к тому же игрок, и вряд ли подошел бы тебе. Но я все же должна признаться, что он просто очаровал меня! Ну хорошо, если тебе не понравился Бекнем, то что плохого ты нашла в молодом Гейдоне? Или...
     - Стоп, стоп!.. - со смехом прервала ее Эннис. - Я не нашла ничего плохого ни в ком из них. Я просто не смогла обнаружить в себе ни малейшего желания выходить за кого-либо из них замуж. На самом деле я просто вообще не хочу замуж.
     - Но, Эннис, каждая женщина должна хотеть замуж! - воскликнула потрясенная леди Уичвуд.
     - Ну вот, теперь ясно, что подумают обо мне люди, когда увидят, что я живу отдельно! - воскликнула Эннис. - Сочтут меня эксцентричной личностью! Десять к одному, что я стану одной из достопримечательностей Бата подобно старому генералу Престону или той чудачке, которая ходит в старинном кринолине и громадной шляпе с перьями! Обо мне заговорят как о...
     - Если ты немедленно не прекратишь говорить ерунду, я не устою перед искушением тебя отшлепать! - прервала ее речь леди Уичвуд. - Не сомневаюсь, что о тебе заговорят, но вовсе не как об эксцентричной личности!
     Правы оказались обе. В Бате Эннис не чувствовала себя чужой - в самом городе и окрестностях жили ее близкие друзья, которых она частенько навещала. Да, ее желание покинуть дом брата и жить самостоятельно было сочтено несколько эксцентричным, но и репутацию весьма независимой девушки - ей было уже двадцать шесть лет - могли поставить ей в укор только самые консервативные леди. Единственное, чему можно было удивляться, так это тому, что в свой первый же лондонский сезон она не оказалась замужем за каким-нибудь джентльменом, ищущим особу, в которой соединялись бы знатность, красота и богатство.
     Размеров ее состояния не знал никто, но б