олностью неверное представление обо мне!
     - Вы совершенно правы, - серьезно сказала Софи. - Это действительно дало мне неверное представление о вас!
     Она следила глазами за Сесилией с мистером Фонхоупом; затем вздохнула и сказала:
     - Все не так просто.
     - Это, - ответил лорд Чарльбери, посмотрев туда же, - я уже понял.
     - Я не представляю, - резко сказала Софи, - что на вас нашло, сэр, чтобы подхватить свинку в такой момент!
     - Я это сделал не нарочно, - мягко сказал его светлость.
     - Ничего не могло быть более несвоевременным! - воскликнула Софи.
     - Не несвоевременно! - возразил он. - Неуместно!
     В это время подошел мистер Вичболд с лимонадом для Софи.
     - Здравствуй, Эдвард! - сказал он. - Я не знал, что ты уже выздоровел! Дорогой мой, как ты себя чувствуешь?
     - Душевно помятым, Киприан, душевно помятым!
     Мои страдания из-за болезни, которая меня сразила, был ничто в сравнении с тем, что я чувствую сейчас. Излечус, ли я когда-нибудь от этого?
     - О, я не знаю! - ободряюще сказал мистер Вичболд. - Порой с тобой происходят мелкие неприятности, но городская память коротка! Ты помнишь, как бедняга Болтон упал в фонтан, перелетев через голову лошади? Все говорили только об этом целую неделю! Бедняге даже пришлось уехать ненадолго в деревню, но теперь, ты же видишь, все позабыто!
     - Что же, мне надо уехать в деревню? - спросил лорд Чарльбери.
     - Без сомнения! - решительно ответила Софи.
     Дождавшись, пока внимание мистера Вичболда отвлекла дама в голубом атласе и он повернулся к ней, Софи напрямик спросила:
     - Вы очень хороший танцор, сэр?
     - Нет, я полагаю, просто выше среднего уровня, сударыня. Конечно, никакого сравнения с этим изысканным молодым человеком, на которого мы с вами смотрим.
     - В таком случае, - сказала Софи, - на вашем месте я бы не стала приглашать Сесилию на вальс!
     - Я уже пригласил ее, но ваше предложение излишне, она уже раздала все вальсы и даже кадриль. Единственное, что мне остается, это попытаться встать рядом с ней в народном танце.
     - Не делайте этого! - посоветовала Софи. - Стараться говорить с кем-нибудь, выполняя фигуры, всегда безуспешно, поверьте мне!
     Он повернул голову и посмотрел так же оценивающе, как она раньше.
     - Мисс Стэнтон-Лейси, вам отлично известно мое положение. Скажите мне, как у меня дела и кто этот Адонис, единолично владеющий мисс Ривенхол.
     - Это Огэстес Фонхоуп, поэт.
     - Очень зловещее обстоятельство, - легкомысленно сказал он. - Конечно, я знаю эту семью, но уверен, никогда раньше не встречал этого отпрыска.
     - Очень вероятно, так как он был в Брюсселе с сэром Чарльзом Стюартом. Лорд Чарльбери, вы кажетесь мне разумным человеком!
     - Да, говорят, что у меня голова как на греческих монетах, - уныло заметил он.
     - Вы должны понять, - сказала Софи, не обратив внимания на это легкомыслие, - что половина юных девушек в Лондоне влюблена в мистера Фонхоупа.
     Я легко могу поверить и завидую ему лишь из-за одной победы.
     Она собралась ответить, но их прервали. Лорд Омберсли, который уехал после обеда, вернулся в сопровождении немолодого и очень тучного человека, в котором все без труда узнали члена королевской фамилии. Это, действительно, был герцог Йоркский, один из сыновей Фермера Джорджа, похожий на него больше всех. У него были такие же выпуклые голубые глаза и нос клювом, такие же пухлые щеки и надутые губы, но он был значительно крупнее своего отца. Его туго натянутые панталоны готовы были треснуть, он сопел во время разговора, но это был явно дружелюбный принц, ему легко было понравиться, он не признавал пышных церемоний и приветливо болтал со всеми, кого ему представляли. И Сесилия, и Софи удостоились этой чести. Оценка его высочеством красоты Сесилии была высказана откровенно; не приходилось сомневаться в том, что доведись ему встретить Сесилию в менее людном месте, его герцогские руки вскоре оказались бы на ее талии. Софи не вызвала в нем подобных чувств, но он очень весело поговорил с ней, спросил про сэра Гораса и высказал мнение, громко смеясь, что тот в это время наслаждался в компании бразильских красавиц, чертов он пес! После этого он поздоровался с несколькими знакомыми, немного походил по залу и, наконец, прошел в библиотеку в сопровождении хозяина и еще двух друзей, чтобы сыграть партию в вист.
     Сесилия, ускользнувшая от члена королевской семьи с горящими щеками (она ненавидела быть объектом грубых комплиментов), была перехвачена мистером Фонхоупом, который с величайшей простотой заметил:
     - Вы сегодня красивее, чем можно даже себе вообра зить!
     - Ох, не надо! - невольно воскликнула она. - Как невыносимо жарко здесь!
     - Вы покраснели, но это вам идет. Я провожу вас на балкон.
     Она не возразила, хотя этот пышный термин относился к простейшему помосту, построенному у каждого из двенадцати окон большого зала и обнесенному низкими железными перилами. Мистер Фонхоуп раздвинул тяжелый занавес, прикрывавший окно в дальнем конце зала, и Сесилия прошла мимо него в неширокое отверстие. После небольшой возни со шпингалетом мистеру Фонхоупу удалось открыть двойное окно, и она смогла выйти на узкий выступ. Прохладный ветерок овевал ее щеки. Она сказала:
     - Ах, какая ночь! Звезды!
     - Вечерняя звезда, посланница любви! - процитировал мистер Фонхоуп, что-то неясное высматривая на небе.
     Эту идиллию грубо прервали. Мистер Ривенхол, заметив уход молодой пары, последовал за ними и теперь появился из-за занавеса, резко сказав:
     - Сесилия, ты что, не признаешь никаких правил приличия? Немедленно возвращайся в зал!
     Испугавшись, Сесилия быстро обернулась. Уже возбужденная неожиданной встречей с лордом Чарльбери, она не удержалась от вспыльчивого ответа.
     - Как ты посмел, Чарльз? - сказала она дрожащим голосом. - Позволь, чем я нарушила приличия, если захотела подышать свежим воздухом в компании моего будущего мужа?
     Пока говорила, она взяла руку мистера Фонхоупа и теперь стояла с братом лицом к лицу, высоко подняв подбородок и сверкая глазами. Лорд Чарльбери, отогнув рукой край занавеса, совершенно неподвижно стоял, побледнев, и, не отрываясь, смотрел на нее.
     - О! - слабо вскрикнула Сесилия, выдернув у мистера Фонхоупа руку и прижав ее к щеке.
     - Могу ли я узнать, Сесилия, то что вы сейчас сказали, правда? - спросил его светлость, его голос не выражал никаких эмоций.
     - Да! - произнесла она.
     - Черт возьми, нет! - сказал мистер Ривенхол.
     - Позвольте принести вам мои поздравления, - кланяясь, сказал лорд Чарльбери. Затем он опустил занавес и прошел через зал по направлению к двери.
     Софи, готовая занять свое место рядом с майором Квинтоном в предстоящем танце, извинилась, оставила своего партнера и догнала его светлость в передней.
     - Лорд Чарльбери!
     Он обернулся.
     - Мисс Стэнтон-Лейси! Не передадите ли вы мои извинения леди Омберсли за то, что я не попрощался с ней? Ее сейчас нет в большом зале.
     - Да, не беспокойтесь! Что заставило вас так быстро уйти?
     - Я приехал, сударыня, с одной целью. Мне бесполезно оставаться здесь после того, как ваша кузина объявила минуту назад, что помолвлена с молодым Фонхоупом.
     - Ну что за гусыня! - весело заметила Софи. - Я видела, как она уходила с Огэстесом и как Чарльз последовал за ней. Все из-за этого! Я готова дать ему оплеуху! Вы когда-нибудь ездите верхом в парке?
     - Я что? - ошеломленно спросил он.
     - Ездите верхом в парке?
     - Да, конечно, но...
     - Тогда завтра утром будьте там! Не слишком рано, так как полагаю, я не лягу до четырех утра! Давайте в десять; не опаздывайте!
     Она не стала ждать ответа, а вернулась в большой зал оставив его в сильном удивлении. В любое другое время он улыбнулся бы ее странным, нелепым манерам, но он был влюблен и изнемогал под сокрушительным ударом судьбы. И хотя он был в состоянии сохранить мягкость манер, веселиться было не в его силах.
X
     На следующее утро лорд Чарльбери оседлал лошадь и направился в Гайд-Парк, без особой, впрочем, надежды встретить Софи, ибо ему казалось маловероятным, что молодая леди, протанцевавшая всю ночь, будет наутро в десять часов в парке. Но не проехал он и одного круга, как увидел превосходного вороного коня, скачущего к нему, и узнал в его всаднице Софи. Он натянул вожжи и снял шляпу, воскликнув:
     - Я был уверен, что вы все еще в своей кровати и спите крепким сном. Вы сделаны из железа, мисс Стэнтон-Лейси?
     Она остановила Саламанку, который стал пританцовывать под ней и выделывать курбеты.
     - Вздор! - засмеялась она. - Неужели вы считаете меня настолько слабой, что меня может истощить один бал, сэр?
     Он развернул свою лошадь и пристроился рядом с Софи. На благоразумном расстоянии маячил Джон Поттон. Лорд Чарльбери начал хвалить Саламанку, но Софи прервала его.
     - Да, правда, он великолепный конь, но мы не о лошадях собирались говорить. Такой скандал, как вчера на Беркли-Сквер! Чарльз... конечно же, опять Чарльз! Но самое забавное в этом деле - ну же, развеселитесь! Незачем делать такое сердитое лицо! - это то, что Огэстес Фонхоуп был захвачен врасплох не меньше, чем вы или Чарльз!
     - Вы имеете в виду, что он не хочет жениться на Сесилии? - потребовал ответа Чарльбери.
     - О! В каком-то туманном будущем! И конечно же в немедленно! Я полагаю, вы догадываетесь, что, будучи поя. том, он мечтает пасть жертвой безнадежной страсти! весело сказала Софи.
     - Хлыщ!
     - Как вам угодно. Вчера после вашего ухода я танцевала с ним один вальс и старалась быть очень полезной, пред, ложив ему ряд благопристойных и прибыльных занятий и пообещав подыскать среди своих знакомых опытного человека, нуждающегося в секретаре.
     - Надеюсь, он был вам благодарен, - уныло сказал Чарльбери.
     - Ничуть! Огэстес ничьим секретарем быть не хочет, ибо его душа выше таких земных материй, как приобретение достатка. Я более-менее точно обрисовала ему его будущее! Знаете, любовь в шалаше и дюжина подающих надежду малышей, копошащихся вокруг него.
     - Вы самая невероятная девушка! - воскликнул он, довольно весело глядя на нее. - Ну как, эта перспектива ужаснула его?
     - Без сомнения, но он очень благороден и теперь твердо решил жениться. Насколько я его знаю, он может планировать бегство за границу.
     - Что? - воскликнул его светлость.
     - О, не бойтесь! Сесилия слишком хорошо воспитана, чтобы согласиться на такой позорный план! Давайте поскачем галопом! Я знаю, это неприлично, но сегодня в парке, по-моему, только няни. Боже мой, я чуть не попала в затруднительное положение! Видите, там лорд Бромфорд на своей жирной кляче! Должна сказать вам, он уехал с бала в полночь, потому что ночное бодрствование вредно для его здоровья. Теперь мы должны пуститься в галоп, а то он присоединится к нам и начнет рассказывать о Ямайке! - Они помчались по дорожке, Саламанка чуть впереди серого с крысиным хвостом жеребца Чарльбери. Лорд Чарльбери пришел в восторг.
     - Клянусь, это превосходный конь! - сказал он. - Я не представляю, как вам удается удержать его, сударыня! Наверное, он слишком силен для вас?
     - Полагаю, что так, но видите ли, он отлично объезжен. Давайте теперь помедленнее! Вас не затруднит сказать мне, хотите ли вы еще жениться на моей кузине? Можете осадить меня, если найдете нужным!
     Он довольно уныло ответил:
     - Вы будете презирать меня, если я отвечу - да?
     - Ни в коей мере. Было бы глупо придавать особое значение тому, что случилось вчера вечером. Только подумайте! Вместо того, чтобы сначала выяснить взаимные чувства с Сесилией, вы обращаетесь к моему дяде за разрешением переговорить с ней...
     - Но ведь так принято! - заметил он.
     - Может быть, это и принято, но это самая большая глупость, которую можно вообразить, особенно, если вы собираетесь заразиться свинкой, прежде чем успеть сделать предложение!
     - Думаю, будет бесполезно уверять вас, что я не собирался заражаться свинкой! У меня были причины полагать, что мое предложение не будет ей неприятно.
     - Мне кажется, она была расположена к вам, - тепло согласилась Софи. - Но она еще не видела Огэстеса Фонхоупа. Ну, или видела, но не обращала внимания, так что никто и подумать не мог, что она полюбит его.
     - Меня эти рассуждения не утешают, мисс Стэнтон-Лейси.
     - Зовите меня Софи! Все так делают, а мы к тому же собираемся стать близкими друзьями.
     - Мы... мы собираемся? - переспросил он. - То есть, конечно, я очень рад слышать это!
     Она рассмеялась.
     - О, прошу вас, не пугайтесь! Если вы все еще хотите жениться на Сесилии - я должна признаться, что до встречи с вами я была против этого, а теперь совершенно переменила свое мнение - я подскажу вам, как следует себя вести.
     Он невольно улыбнулся.
     - Я очень вам признателен! Но если она любит молодого Фонхоупа...
     - О, пожалуйста, задумайтесь на мгновение! - серьезно сказала Софи. - Представьте, как все было! Не успели вы переговорить с моим дядей, как подхватили нелепую болезнь! Ей сказали, что она должна стать вашей женой, - довольно варварски и несвоевременно - и тут появляется Огэстес Фонхоуп, который выглядит - вы должны признать это - как принц из сказки. И он не придумывает ничего лучше, кроме как повернуться спиной ко всем женщинам, завлекающим его, и полюбить Сесилию! Мой дорогой сэр, он пишет стихи в ее честь! Он называет ее нимфой и говорит, что ее глаза ярче звезд и тому подобную чушь!
     - Святый Боже! - сказал его светлость.
     - Именно так! Неудивительно, что она увлеклась им, Полагаю, вам и в голову никогда не приходило назвать ее нимфой!
     - Мисс Стэн... Софи! Даже чтобы расположить к себе Сесилию, я не смогу писать стихов, а если бы смог, то будь я проклят, если бы написал такое... Ладно, в любом случае у меня нет к этому склонности!
     - О нет! Вам не следует и пробовать затмить Огэстеса в этой области! - сказала Софи. - Ваша сила состоит в том, чтобы отыскать укрытие, когда начинается дождь.
     - Простите?
     - Вы этого не можете? - спросила она, повернув голову и подняв брови.
     - Полагаю, что могу, но...
     - Поверьте, это значительно важнее, чем уметь слагать стихи! - пояснила она. - А Огэстес это сделать не в состоянии. Я точно знаю, потому что он ужасающе осрамился в Челси Гарденс. Я-то думала, он сможет, потому и позволила ему сопровождать нас с Сесилией туда в пасмурный день. Наши кисейные платья промокли насквозь, и мы бы умерли от воспаления легких, если бы один из моих хороших друзей не нанял экипаж, чтобы отвезти нас домой. Бедняжка Сили! Она даже рассердилась на Огэстеса!
     Он расхохотался.
     - Майор Квинтон говорил о вас совершенную правду! - заявил он. - Я уже устрашен вами!
     Она улыбнулась, но возразила:
     - Не стоит, я ведь собираюсь помогать вам.
     - Это-то и страшит меня.
     - Ерунда! Вы смеетесь надо мной. Мы установили, что вы сможете найти укрытие во время ливня; я также уверена, что когда вы приглашаете кого-нибудь поужинать в Пьяццу, официанты не сажают вас за столик на сквозняке.
     - Нет, - согласился он, зачарованно глядя на нее.
     - Огэстес, конечно, не может пригласить нас ужинать в Пьяццу, потому что тетя, без сомнения, не позволит нам принять его приглашение, но однажды он угостил нас чаем здесь, в парке, и я не могла не заметить, что он из числа тех, кого официанты обслуживают последними. Мне кажется, я могу рассчитывать на то, что все будет без сучка, без задоринки, когда вы пригласите нас в театр и на ужин после спектакля. Вам придется, конечно, пригласить и мою тетушку, но...
     - Ради всего святого! - прервал он. - Вы ведь не Думаете, что в теперешней ситуации Сесилия согласится принять какое-нибудь мое приглашение!
     - Конечно, я думаю, - бесстрастно ответила она. - Более того, вы пригласите Огэстеса.
     - Нет, никогда! - заявил он.
     - Тогда вы будете большим простаком. Вы должны понять, что Сесилия была вынуждена заявить, что выходит замуж за Огэстеса! Вас здесь не было, чтобы стать объектом ее любви; Огэстес складывал вирши о ее бровях, и ко всему прочему, Чарльз вел себя как тиран, запрещая ей думать об Огэстесе и приказывая выйти за вас! Уверяю вас, было бы странно, если бы она не сделала то, что сделала!
     Некоторое время он ехал молча, поглаживая своего к ня между ушей.
     - Понимаю, - наконец сказал он. - По крайней мере... Ладно, по крайней мере, вы хоть советуете мне не терять надежду!
     - Я не думаю, - честно сказала Софи, - что когда-нибудь посоветую кому-нибудь терять надежду, потому что я не выношу малодушного поведения!
     - Что же вы посоветуете мне сделать? - спросил он. - Кажется, я полностью в вашей власти!
     - Отказаться от предложения! - ответила Софи.
     Он резко взглянул на нее.
     - Нет! Я собираюсь вынудить...
     - Сегодня после полудня вы заедете с визитом на Беркли-Сквер, - сказала Софи с величайшим терпением, - и попросите позволения несколько минут поговорить с Сесилией. Когда вы увидите ее...
     - Я не увижу ее. Она откажется от встречи! - горько сказал он.
     - Она встретится с вами, потому что я скажу ей, что она в долгу перед вами. Прошу вас, не перебивайте меня больше! - Он мягко извинился, и она продолжала. - Когда вы встретитесь, вы убедите ее, что не хотите терзать ее и никогда не напомните ей о случившемся. Вы будете держаться очень благородно, и она почувствует, что вы сочувствуете ей. А если вы сможете убедить ее, что ваше сердце разбито, прямо не говоря ей об этом, то будет просто великолепно!
     - Мне кажется, что майор Квинтон сильно недооценил вас! - с чувством сказал его светлость.
     - Очень возможно. Джентльмены не чувствуют, когда требуется небольшая двуличность. Я не сомневаюсь, что вы, если бы я предоставила вас самому себе, говорили бы напыщенные речи и бушевали бы, и все бы закончилось ссорой с Сесилией, и тогда бы вы не смогли посещать этот дом! А если она будет знать, что вы не станете разыгрывать трагедий, она с удовольствием будет видеть вас так часто, как вам хочется заезжать на Беркли-Сквер.
     - Как я могу заезжать на Беркли-Сквер, если она помолвлена с другим мужчиной? Если вы воображаете, что я буду играть роль страдающего от безнадежной любви в надежде сыскать сочувствие Сесилии, то вы еще никогда так не ошибались! Быть комнатной собачкой!
     - Тем лучше, - сказала Софи. - Вы будете приезжать на Беркли-Сквер, чтобы увидеть меня. Конечно, вы не можете сделать вид, что вдруг заинтересовались мной, но будет хорошим началом, если вы сегодня найдете возможность сказать Сесилии, какая я, по-вашему, забавная и веселая.
     - Знаете, - серьезно сказал он, - что вы самая поразительная женщина, какую я когда-либо встречал?
     Она засмеялась.
     - Но вы сделаете так, как я вам говорю?
     - Да, - ответил он. - Изо всех моих слабых сил. Но я бы хотел знать, что вы замышляете.
     Она повернулась и посмотрела на него, в ее выразительных глазах светился вопрос и в то же время признание, что удар попал в цель.
     - Но я уже сказала вам.
     - Мне кажется, что вы сказали мне не все.
     У нее был озорной вид, но она лишь покачала головой. Они снова достигли Сэнхопских ворот; она натянула поводья и протянула руку.
     - Теперь я должна ехать. Прошу вас, не бойтесь меня! Я никогда не причиняю людям вреда - правда, никогда! До свидания! Не забудьте, около четырех часов!
     Вернувшись на Беркли-Сквер, она нашла всех в сильном волнении. Лорд Омберсли, узнавший от жены о вчерашнем заявлении Сесилии, пришел в сильное раздражение из-за глупости, неблагодарности и эгоизма дочерей; Хьюберт и Теодор выбрали самый неподходящий момент, чтобы позволить Жако убежать из классной. Софи встретили растерянные люди, которые, не теряя ни секунды, стали рассказывать ей о своих бедах и обидах. Сесилия, взволнованная разговором с отцом, хотела немедленно уединиться с ней в комнате; мисс Эддербери пыталась объяснить, что она неоднократно предупреждала мистера Хь