виях минувшей ночи. А сейчас ей  нужен  этот
человек, его сила и тепло, сладостное ощущение, что она принадлежит ему,
и уверенность, что так должно было случиться.
   Он  страстно  целовал  ее,   пробираясь   языком   в   медовый   жар,
разгоравшийся за преградой  ее  губ,  и  Тесc  застенчиво,  нерешительно
разомкнула  навстречу   ему   уста.   Николаc   тихонько   застонал   от
удовольствия,  а  Тесc,  почувствовав  неведомый  ей   доселе   восторг,
вскрикнула и машинально вонзила пальцы в  его  мощную  спину.  Его  язык
словно исследовал глубины ее рта: это  было  совершенно  новое  для  нее
интимное ощущение. Она не ведала,  что  таким  простым  действием  можно
доставить друг другу так много удовольствия.  Новые  чувства  совершенно
поглотили ее: тело горело, словно в огне, грудь налилась  в  мучительном
ожидании  ласки,  чресла  ныли  и  требовали  свободы  от   возрастающих
сладострастных ощущений, терзавших ее.
   Ее опьяняло до безумия то, что она лежала в его объятиях, чувствовала
его изощренный язык, ощущала его крепкое тело, все сильнее прижимавшееся
к ней, глубже вдавливая ее в мягкую перину. Тесc  крепко  обвила  руками
шею Николаcа, перебирая пальцами его густые темные  волосы.  Раньше  она
никогда не задумывалась  о  различии  между  мужским  и  женским  телом.
Широкая грудь Николаcа прижималась к ее груди - он почти лежал на ней, а
твердая плоть его настойчиво упиралась в ее бедра. Тесc расстроилась и в
то же время испугалась: в той,  прежней  жизни  она,  оказывается,  была
распутницей. Но каково бы ни было ее прошлое, после этой ночи оно больше
не повторится!
   Однако сейчас это не имело значения: она не думала ни о  чем,  мечтая
освободиться от сладких бесов, овладевших ею. Ей казалось, она  подходит
этому мужчине и вместе  они  придут  к  трепетному  экстазу,  к  вершине
наслаждения. Тесc нисколько в том не сомневалась.  Непостижимым  образом
всеми фибрами своего существа она понимала, что найдет  в  его  объятиях
величайшее наслаждение.
   Губы  Николаcа  соскользнули  с  ее  рта  вниз  к  шее.  Вдруг   Тесc
показалось, что одежда стала душить ее,  мешать  ей;  выношенная  старая
ткань сдавливала грудь и натирала тело. Она  беспомощно  изогнулась  под
Николасом, и, словно понимая, как  ей  неудобно,  он  тихо  засмеялся  и
положил ладонь на ее грудь.
   Тесc едва не задохнулась - глаза ее широко  распахнулись  от  острого
восторга, пронзившего ее, когда он стал ласкать затвердевшие соски. Тесc
в изумлении вглядывалась в смуглое подвижное лицо и поражалась,  как  же
она хотела быть обнаженной, чтобы он свободно прикасался  к  ней,  чтобы
между ними не было никаких преград. К своему стыду,  она  заметила,  что
сама уже наполовину стянула его рубашку. При  виде  гладкой,  золотистой
груди с крепкими мускулами у нее что-то сжалось внутри.
   Николаc улыбнулся, заметив выражение ее лица, и сказал шутливо:
   - Думаю, нам пора расстаться с этими тряпками.
   Тесc отсутствующе кивнула и, затаив дыхание, следила, как он встал  с
кровати и небрежно сбросил с себя одежду.  Во  всем  великолепии  своего
естества он посмотрел на нее, вопросительно приподняв бровь.
   - Ну, моя госпожа, вы.., все  одобряете?  -  насмешливо  спросил  он;
черные глаза были полны чувственного восторга.
   "О Боже!" - ничего не соображая, подумала Тесc.
   Одобряет ли она? Он прекрасен! Без сомнения, это  самое  66  красивое
создание из тех, что она видела в своей жизни.
   Тесc зачарованно следила, как колеблющийся  свет  свечи  ласкает  его
золотисто-смуглое тело. Несмотря на широкие плечи и высокий рост, он был
довольно изящен -  с  худощавыми,  узкими  бедрами,  стройными  длинными
мускулистыми ногами. Тесc не могла отвести от него  взгляда:  в  который
раз ее охватило ощущение, что они знакомы. Может, она знала его?  Может,
они были любовниками? Она почти со злостью  отбросила  эти  вопросы,  не
отдавая себе отчета, с какой страстью ее глаза блуждали по его телу,  не
замечая, как действует на него ее откровенно восхищенный взгляд.
   Шли минуты, и Николаc чувствовал, как внутри  него  поднимается  жар.
Интересно, понимает ли она, что он готов потерять  над  собой  контроль?
Пока он лишь созерцал ее полуобнаженное тело,  зная,  что  скоро  сможет
полностью насладиться ее прелестями, и поэтому сдерживал себя. Это  было
непросто - кровь жарко билась у  него  в  жилах,  а  тело  трепетало  от
безумного желания,  которое  она  возбудила  в  нем  только  несколькими
поцелуями.
   Тесc смотрела на обнаженного Николаcа и почти задыхалась от восторга.
"Как он прекрасен, - снова подумала она, - прекрасен с  головы  до  пят.
Он.., он просто обворожителен... Прямые  плечи,  ровная  широкая  грудь,
конечно же, заслуживают восхищения, но ниже, там, где тело  его  покрыто
густыми  шелковистыми  завитками  иссиня-черных  волос  -  то,  от  чего
невозможно  оторвать  взгляд,  -  внушительных  размеров  жезл,  который
бесстыдно вздымается прямо из бедер... О Боже, до чего же он красив!"
   Фиалковые глаза ее блеснули, и она с притворной скромностью сказала:
   - Уверена, ни одна женщина не сыскала бы ни единого  порока  в  ваших
достоинствах!
   Николаc усмехнулся и пересек краткое пространство, разделявшее их. Он
мимолетно поцеловал ее уста и хрипло пробормотал:
   - Если тебе больше нечего сказать, милая, я думаю, теперь настала моя
очередь выяснить, так ли ты прекрасна под этим  жалким  платьем,  как  я
себе воображал в течение нескольких часов.
   Тесc широко раскрыла глаза, дыхание у нее перехватило. Она знала, что
раньше или позже такой момент наступит,  но  вдруг  ей  показалось,  что
столь громадный шаг ей не  сделать.  Она  не  понимала,  возбуждает  или
страшит ее мысль предстать перед ним нагою. Однако  она  растворилась  в
глубине гипнотизирующих черных глаз  и  стремительно  стягивала  с  себя
платье, желая избавиться от него, чтобы ничто не отделяло ее от  теплого
взгляда и жаркого тела графа.
   Николаc помогал ей, уверенно справляясь  с  застежками.  В  считанные
секунды скомканное платье упало возле кровати, куда его швырнул Николаc.
   На сей раз дыхание сбилось у  него  -  он  увидел  ее.  Девушка  мило
съежилась посередине застеленной стеганым одеялом кровати в одной только
тонкой  батистовой  рубашке  с  рюшами.  Огненно-рыжие  волосы  неистово
разметались по нежным белым плечам. Над вырезом рубашки Николаc  заметил
вершинки набухших маленьких грудей. Его охватила щемящая  нежность.  Она
была так изящна, так изысканно сложена, что  он  боялся  продолжать  эту
мучительную забаву, боялся, что грозная узда, которую он накинул на свою
страсть, спадет и он набросится на девушку, как дикий зверь, будучи не в
силах остановиться, пока не утихомирятся демоны страсти, раздиравшие его
изнутри.
 
*** 
 
   Он мечтал сорвать с нее рубашку и сжал пальцами тонкую ткань,  словно
до него только что дошло, что девушка не полностью обнажена.
   Между бровями у Николаcа появилась небольшая морщинка.  Вообще-то  он
не слишком хорошо разбирался в женской одежде,  но  эта  деталь  туалета
разительно отличалась от материала и фасона платья, которое  он  швырнул
на пол. Николаc решил, что рубашка очень дорогая, тонкой работы: в  свое
время ему приходилось раздевать своих любовниц. Вряд ли подобная  одежда
могла принадлежать шлюшке из таверны.
   Она беспокойством посмотрел ей в лицо, и в который раз  его  поразили
аристократические черты девушки. "Она не здешняя", - в смятении  подумал
он. В нем росло убеждение, что она не  просто  девка,  прислуживающая  в
таверне. Черт побери! Она совсем не простушка!
   Но кто же она и что здесь делает? И самое главное, почему его терзает
ощущение, что он знал ее раньше? Николаc сощурился. Может, это  ловушка?
Может, какая-нибудь сверхзаботливая  мамаша  настолько  полна  решимости
выдать замуж свою дочь, что решилась так низко пасть?
   Тесc почувствовала в нем перемену и подняла фиалковые глаза.
   - Что случилось? - тихо спросила она, глядя на его помрачневшее лицо.
- Я вам не нравлюсь?
   "Не нравлюсь?" Николаc застонал от ее нелепого вопроса.  Внезапно  он
почувствовал, что желание продолжать эти неприятные размышления пропало.
Он хотел ее, жаждал, тело его пылало  от  желания  овладеть  ею...  Ради
всего святого! Будь они прокляты, эти заботливые мамаши!
   Не в силах  больше  сдерживаться,  Николаc  одним  сильным  движением
разорвал рубашку, словно вымещая на ней злость за  те  вопросы,  которые
этот кусок ткани вызвал у него, мешая увидеть наконец  трепетную  плоть,
что скрывалась под ним.
   Девушка оказалась именно такой, какой он себе  представлял:  гладкая,
белая, как алебастр, кожа,  стройная  фигура,  гордая  маленькая  грудь,
изящная талия и нежные, необыкновенно женственные бедра,  без  сомнения,
созданные самими богами. "Моя Венера", - смутно подумал Николаc,  обводя
взглядом ее тело. Грудь  -  маленькая  и  высокая,  с  нежно-персиковыми
ореолами  вокруг  острых  сосочков,  вызывала  у  него  пылкое   желание
прикоснуться к ней губами. Повинуясь внезапному порыву, он так и сделал:
наклонился и провел языком по сладостной груди Тесc, а  руками  обхватил
ее бедра и притянул к себе.
   Почувствовав тепло его губ и языка на  своей  обнаженной  коже,  Тесc
невольно выгнулась и вцепилась в густые черные волосы на его затылке. Он
принялся с жадностью  сосать  ее  грудь,  а  Тесc  тихо  постанывала  от
необычных ощущений, пронзавших  ее,  и  слегка  покачивала  бедрами  ему
навстречу. Он  тихо  одобрительно  урчал,  когда  их  тела  все  плотнее
соприкасались друг с другом, и она  все  глубже  вовлекалась  в  паутину
страсти, сотканную им, пока наконец не  утратила  ощущения  собственного
тела от желания, от стремления познать еще большее волшебство...
   Она так сладостно отзывалась на его ласки, так страстно прижималась к
нему, что Николаc был больше не в силах терпеть. Он с силой сомкнул руки
вокруг ее бедер и крепко прижал девушку к себе.
   Охваченный  первобытными  чувствами,  пронзавшими  его,  он  страстно
целовал ее, и движения языка повторяли движения его бедер,  которые  все
неистовее скользили вверх-вниз по ее бедрам.
   Тесc с жаром отвечала на его поцелуи, вся дрожа, почти теряя сознание
от вожделения. Тесc была в восторге, ощущая  под  пальцами  его  твердую
спину и мускулистые руки, но этого ей уже не хватало.  Она  инстинктивно
подалась навстречу Николасу, сжимая бедрами его плоть.  Обнаружив  новый
источник наслаждения, она повторяла это снова и снова, и в  целом  свете
не осталось  ничего,  кроме  огня,  горевшего  в  ее  лоне,  кроме  этой
первозданной страсти, которая всецело овладела ею. Николаc вдруг  крепко
сдавил ее бедра, неожиданно  смиряя  ее  необузданные  движения,  и  она
исторгла негромкий вопль.
   - Тише, милая, - выдохнул ей в уста Николаc. - Как это ни приятно, мы
должны прекратить, иначе я из-за тебя буду презирать себя с  этой  самой
минуты!
   Тесc невидящим взглядом  смотрела  на  него,  не  имея  ни  малейшего
представления, о чем он  говорит.  Тело  ее  трепетало  от  неутоленного
желания. Ей было больно. Она горела от желания. Жаждала!
   Все эти чувства  отразились  на  ее  выразительном  лице,  и  Николае
застонал при виде этой мучительно-сладостяой страсти -  ради  него!  Она
больше не сдерживала свои чувства, да и он тоже. Николае снова  притянул
ее к себе.
   Он глядел на нее так заботливо и пристально, что  Тесc  задрожала  от
волнения. Он погладил ее груди, провел  ладонью  по  плоскому  животу  и
спустился к треугольнику огненных завитков, там, где смыкались бедра. Он
помедлил немного, нежно поглаживая короткие мягкие волоски, и  скользнул
пальцами в сладостную набухшую плоть, таившуюся под крошечными локонами.
   Тесc окаменела от изумления  и  восторга,  когда  он  медленно  начал
целовать ее, повторяя  языком  движения  своих  пальцев.  Она  доверчиво
отдавалась этой сладостной муке, неведомому ощущению. Он ласкал ее  лоно
до тех пор, пока Тесc не заполнило тепло, накрывшее ее  словно  пеленой.
Желание достичь пика экстаза, вершины наслаждения, о  которых  она  лишь
смутно догадывалась, возрастало с каждым прикосновением его пальцев.
   Николаc отчаянно жаждал достичь той же  вершины.  Больше  он  не  мог
сдерживаться и, приподняв обеими ладонями ягодицы  девушки,  со  стоном,
переходящим в рычание, начал медленно погружаться в ее лоно.
   Растворившись в блаженстве, которое дарила ей твердая гладкая  плоть,
все глубже  и  глубже  вонзающаяся  в  ее  отзывчивое  лоно,  Тесc  была
совершенно не готова к какому-либо противостоянию.  Ей  и  в  голову  не
пришло, что может быть больно, но вдруг она почувствовала острую боль  и
какое-то  сопротивление.  Девушка  инстинктивно  попыталась   отпрянуть,
упираясь  руками  в  грудь   Николаcа,   тело   ее   напряглось,   стало
неподатливым.
   Николаcа же,  погруженного  в  пьянящее  восхождение  к  божественной
вершине, неприятно потрясло это неожиданное сопротивление и его  скрытый
смысл. Широко открытыми глазами он в замешательстве смотрел ей  в  лицо.
Мысли его беспорядочно путались.
   Было настоящей пыткой лежать  вот  так,  без  движения,  чувствуя  ее
соблазнительно трепетную шелковистую  плоть.  Сопротивляясь  настойчивым
требованиям собственного тела, дрожа от попыток контролировать себя,  он
пробормотал:
   - Почему ты не... О Господи! Девственница! Что же ты затеяла? Кто ты,
о дьявол?
   Тесc  глядела  на  его  смуглое,  странно  знакомое   лицо   глазами,
затуманенными страстью, и раздумывала,  осмелится  ли  она  сказать  ему
правду. Ведь она ничего не разыгрывает! И понятия не имеет, кто  она  на
самом деле. То, что она невинна, потрясло ее не меньше, чем его.
   Жестокая  правда  -  она,  сама  того  не  ведая,  преподнесла  этому
знакомому незнакомцу  в  дар  свою  невинность,  наполнила  ее  чувством
униженности. И все же... Все же, несмотря ни  на  что,  она  хотела  бы,
чтобы эта минута длилась вечно. К своему величайшему стыду  и  отчаянию,
она открыла для себя, что мечтала бы, чтобы он продолжал, чтобы завершил
свою сладостную власть над ней. С еще большим  вожделением  она  мечтала
вновь  пережить  чувственный  восторг,  который  владел  ею  всего  лишь
несколько секунд назад. Эта первобытная потребность отмела все сомнения.
Она крепче обвила его шею руками, зарываясь пальцами в волосы, коснулась
губами его рта и хрипло спросила:
   - Разве это имеет значение? Для  чего  нам  сегодня  разгадывать  эти
тайны?
   Все прежние подозрения Николаcа потоком обрушились на него.
   Он был почти готов к тому, что вот сейчас  распахнется  дверь,  и  он
предстанет перед торжествующей мамашей - устроительницей брака.  Как  же
он допустил, что его ослепило хорошенькое личико и он  попался  в  самую
старую в мире ловушку?
   Тесc нерешительно заерзала под ним, к своему удовольствию, обнаружив,
что боль почти прошла и ей нравится ощущение тяжести его тела.  Ей  было
приятно оттого, что она  чувствует  его  всем  своим  существом,  ей  бы
хотелось продлить этот волшебный миг. Она встрепенулась  и  с  затаенным
вниманием прислушалась, как он снова погружается в нее.
   В ответ на ее неосознанно-соблазнительное движение Николаc вздрогнул:
он понял, что не сможет уйти от этой девушки,  кем  бы  она  ни  была  и
каковы бы ни были ее мотивы. Все равно он подыскивал себе невесту, и  уж
если придется жениться на этой хитрой маленькой ведьмочке  в  уплату  за
столь сладостное совокупление, то пусть так и будет...
   Тесc снова дернулась под ним, и Николаc глубоко вздохнул.  Прижимаясь
ко рту Тесc, он глухо произнес:
   - Сейчас ничего не имеет  значения,  дорогая,  только  то,  что  я  с
тобой... Больше ничего.
   Он глубоко, страстно поцеловал ее и медленно поднялся,  впустив  свою
плоть в узкое девичье лоно. Там было так тесно, горячо,  так  прекрасно,
что он боялся пошевельнуться, страшась, что малейшее  движение  столкнет
его с края, где царит  наслаждение.  Эта  сладостная  мука,  потребность
проникать  в  дурманящее  тепло  боролись  в  нем  с  желанием  продлить
невероятное блаженство, которое омывало его  сейчас,  когда  они  лежали
так, слившись воедино.
   Тесc чуть не задохнулась, едва Николаc полностью вошел в нее.
   Этот последний толчок вызвал еще один краткий всплеск  боли,  но  уже
через секунду  она  наслаждалась  потрясающими  реакциями  своего  тела.
Нежная грудь стала еще  чувствительнее,  касаясь  его  гладкого  теплого
торса. Тесc поразилась, с какой легкостью ее тело приспособилось к нему:
было немного больно, однако желание полностью завладело  ею  -  она  все
сильнее сжимала кольцо рук вокруг его шеи, осторожно пробираясь  язычком
в его рот; бедра с неискушенным бесстыдством поднимались ему  навстречу,
поощряя его страстное участие в этом эротическом танце.
   Николаc не мог устоять перед ней. Сознание его  пронзила  невероятная
мысль, что он никогда не сможет устоять перед ней. Потом он уже ни о чем
не думал, только о ее жарком теле, о бархатисто-нежной плоти, о сладости
ее поцелуев. Она тихонько вскрикивала, когда он входил в ее  шелковистое
тесное лоно, и от этого вожделение Николаcа разгоралось  все  сильнее  и
привело их обоих к долгожданному восторгу.
   Тесc первая достигла экстаза. Она  издала  тихий  стон  и  замерла  в
восторге от  волны  необыкновенного  наслаждения,  вдруг  окатившей  ее.
Огромная сила, бесконечная сладость поглотили, ошеломили ее, и  она,  не
помня себя, затихла.
   Услышав ее крик и ощутив трепет,  пробежавший  по  ее  телу,  Николаc
почувствовал, как что-то оборвалось внутри  него.  Громко  вскрикнув  от
возбуждения, он задвигался еще неистовее, упиваясь  ощущениями,  которые
каскадом обрушивались на него.  Между  ним  и  Тесc  образовалась  некая
черная магия - такого у него никогда не было ни с одной женщиной. Словно
яркая вспышка взорвалась в мозгу - наступила разрядка, и  в  этот  самый
миг он понял, что благодаря чистой случайности встретил нечто  редкое  и
драгоценное, то, с чем ему ни за что нельзя расставаться...
   Прошло немало времени, прежде чем он отстранился  от  нее.  Было  так
прекрасно, так дурманяще радостно ощущать ее обворожительное тело, нежно
целовать,  получать  необыкновенное  удовольствие  от  теплых  дразнящих
поцелуев, вздрагивать от легких довольных вздохов и видеть, как ей  тоже
все это нравится. Он заставил себя улечься рядом, прижав  ее  к  себе  и
положив ее голову к себе на плечо.
   Не чувствуя собственного тела от удовольствия, все еще  находясь  под
влиянием бренди, измученная ужасами и треволнениями долгого дня. Тесc  и
не пыталась улизнуть от него. Она мечтала вообще больше не  двигаться...
Ведь так чудесно чувствовать, что ее защищают, что она в безопасности, в
полусне слушать шум дождя и понимать: что бы  ни  принесло  будущее,  по
крайней мере сегодня у нее было...  По-детски  доверчиво  она  прильнула
головой к его плечу и прижалась к мускулистому крепкому телу. Вскоре она
смежила веки и погрузилась в глубокий сон.
   Николаc каким-то непостижимым образом сразу понял, что  она  заснула.
Слегка отодвинув ее, он приподнялся и стал пристально  рассматривать  ее
очаровательное лицо.
   Мерцающий свет свечи падал на утонченные черты. Николаc почувствовал,
что сердце его защемило. Кто же она,  черт  возьми?  И  что  ему  с  ней
делать?
   Лицо его перечеркнула морщина. О том, чтобы  оставить  ее  здесь,  не
может  быть  и  речи.  С   каждой   секундой   его   подозрения   насчет
сверхзаботливой мамаши рассеивались. "Однако она была девственницей",  -
подумал он, обескураженный и слегка разозленный этим фактом. Не в пример
многим своим приятелям Николаc никогда не  склонял  невинных  девушек  к
пороку, никогда не втягивал их в удовольствия плотских  утех.  Когда  он
обнаружил, что до него у нее не было любовников, противоречивые  чувства
наполнили его.
   Николаc не мог отрицать, что  его  тронуло  это  открытие  и