рестились. Потом он вновь удивил ее, когда усмехнулся и сказал:
   - Чур меня, маленькая ведьма! К  тому  же  ты  слишком  прекрасна,  чтобы
портить тебе кожу. Все равно я узнаю, что ты искала!
   И совсем удивил,  развязав  ей  руки.  Растирая  их,  чтобы  восстановить
кровообращение, она так же воинственно смотрела на него.
   А Джейсон бросил ей одежду, оставленную Пьером.
   - Продолжим наш интересный разговор после, -  приказал  он.  -  А  сейчас
быстрее одевайся. Нас ждет длинное путешествие.
   Смущенное покашливание заставило обоих обернуться: в дверях стоял Харрис.
Покраснев до цвета своих медных волос, он пробормотал:
   - А.., ммм... Простите, не знал, что здесь леди...
   Совершенно  не  смутясь  тем  обстоятельством,  что  у  него  в   постели
обнаженная женщина, Джейсон спокойно спросил:
   - Что случилось. Том. Ты что-то забыл?
   Прижав к себе платье, Кэтрин с ужасом смотрела на  брата  Аманды.  Сделай
так. Господи, чтобы он меня не узнал, молилась она.
   К несчастью, Том, который вообще-то редко что помнил, запомнил Кэтрин. Но
хотя он и подумал, что эта девушка похожа на подругу Аманды,  во-первых,  он
был тугодум, а во-вторых, джентльмен и воспитанный человек.  Едва  взглянув,
он отвел глаза и уже не видел эту черноволосую девушку.
   А Джейсон насторожился, почуяв неладное, и переводил взгляд то на бледное
испуганное лицо Кэтрин, то на прячущего глаза Харриса.
   Наконец он спокойно спросил:
   - Вы знакомы друг с другом?
   И подозрительно прищурился, когда оба одновременно и  горячо  произнесли:
"Нет!"
   Потом Харрис невнятно пробормотал в своей обычной манере:
   - В жизни не видел эту девушку! Поговорим после! - И быстро вышел,  прямо
бросился вон из комнаты.
   - Какого дьявола все это значит? - требовательным тоном спросил  Джейсон,
но Кэтрин спас от ответа Пьер.
   - Все упаковано, мсье. Я вам еще нужен? Окинув комнату быстрым  взглядом,
Джейсон ответил:
   - Думаю, это все, Пьер. Ты можешь ехать. Увидимся в Лондоне.

Глава 16

   Измученная и вконец усталая, Кэтрин благодарно вздохнула,  когда  наконец
они вошли в  лондонскую  квартиру  Джейсона  на  Сент-Джеймс-стрит.  Слишком
многое  произошло  с  ней  за  последние  сутки,  она  могла   только   тупо
разглядывать маленькую комнату в мансарде после того, как  Джейсон  накормил
ее поздним ужином, снова раздел, запер дверь и ушел.
   Такие же голые, как она сама, были все четыре стены комнаты. На  полу,  в
углу, лежал соломенный тюфяк и несколько одеял. Шаткая табуретка,  кувшин  с
водой и тазик на ней составляли всю мебель. В  комнате  было  темно,  только
узкий луч лунного света пробивался сквозь крохотное оконце над ее головой. В
комнате было не только темно, но и холодно - это она  быстро  почувствовала,
забралась на матрас и укутывалась в одеяла. И снова  оглядела  свою  темницу
невидящим взглядом.
   Потрясение, сожаление,  потеря  веры  в  себя,  мучительное  беспокойство
приковали ее к этой комнате прочно, как железные  наручники.  Кэтрин  устало
прислонила голову к стене. И зачем только нужно было тратить время на поиски
этой карты, спрашивала она себя горестно. Ее на этом поймали, и  неизвестно,
когда ей  представится  возможность  побега:  Джейсон  пообещал  держать  ее
столько, сколько пожелает.
   Поведение  Тома  Харриса  болезненно  прояснило  всю  непривлекательность
ситуации, и она могла только молиться, чтобы он попридержал свой язык.  Хотя
на самом деле ей бы следовало броситься к его ногам и умолять спасти ее,  но
куда там! Обычная гордость, надежда, что как-нибудь  ей  удастся  сбежать  и
сделать вид, что ни прошедшей ночи, ни вообще ничего и не  было,  запечатали
ей рот прежде, чем она вымолвила свою просьбу. А сейчас все рухнуло. Рэйчел,
конечно, начнет неистовые  поиски  пропавшей  дочери,  а  в  свете  прежнего
скандала вторичное исчезновение леди Кэтрин вряд ли останется незамеченным.
   В Лестершире никаких следов не обнаружат,  потому  что  она  и  успела-то
съесть ложку за завтраком - Джейсон буквально  выволок  ее  из  гостиницы  и
втолкнул в поджидавшие его парные дрожки. Она опомнилась в нескольких  милях
от гостиницы, когда он остановил лошадей, быстро связал ей руки под  длинной
голубой накидкой, пресекая этим и малейший намек на попытку побега.  Он  все
делал быстро, коротко, холодно. Так же, не вдаваясь в подробности, объяснил,
что, если она вздумает  попросить  кого-нибудь  о  помощи,  он  скажет,  что
возвращает свою сумасшедшую сестру в "Бедлам", в лондонский дом умалишенных.
   Несмотря на все  кошмарные  события,  ей  казалось,  что  скандала  можно
избежать, только бы избавиться от Джейсона, но как бежать отсюда, когда  она
заперта  в  этой  маленькой  чердачной  комнатке?   Как   вернуться   домой?
Отчаявшись, она закрыла лицо ладонями и простонала: "Рейна, Рейна, почему  я
не послушала тебя? Почему была так уверена, что можно играть с  огнем  и  не
обжечься?"
   Предательские слезы хлынули-таки из глаз, она зарыдала так, что все  тело
ее содрогалось в конвульсиях, а  рыдания  разрывали  грудь.  Она  не  знала,
сколько времени просидела в  неподвижности,  погруженная  в  свою  беду,  но
постепенно слезы иссякли, и ее деятельная натура брала  свое  -  она  должна
найти выход,  должна  все  преодолеть.  Фиалковые  глаза  вновь  воинственно
засверкали, она гордо вскинула  голову  и  яростно  поклялась,  что  в  один
прекрасный день накажет Джейсона  Сэвиджа.  Накажет  за  все.  Заставит  его
страдать, увидит, как будет посрамлена его наглая гордость. Это  будет,  она
готова потратить на это всю жизнь и дает страшную клятву уничтожить его.
   Упиваясь этими мрачными клятвами о возмездии, Кэтрин вдруг почувствовала,
как  тает  у  нее  в  груди  тяжелый  ком  страха  и  несчастий  и  как  она
успокаивается.  С  чем-то  примиренная,  она  стала  устраиваться  на  ночь,
свернулась на матрасе, словно маленький ребенок, чтобы поскорее уснуть,  как
спят только в детстве, без сновидений.
   Проснулась она далеко за полдень, бодрая, деятельная  -  твердые  решения
предыдущего вечера обрели свою ясность  и  определенность.  Прежде  всего  -
бегство, свобода. Она обернула себя одним  из  одеял,  словно  облачилась  в
саронг и снова была одета, плеснула на лицо воду из  кувшина  и  попробовала
что-нибудь сделать с копной  спутанных  волос.  Затем  обследовала  комнату,
надеясь,  что  вчерашнее  отчаяние  помешало  ей  увидеть  какой-то  путь  к
спасению.
   К несчастью, ничего утешительного она не обнаружила. Были только дверь  и
маленькое окошко высоко над головой. Крепкую дубовую дверь надежно заперли с
той стороны. По-детски поддавшись вспышке темперамента, она  изо  всей  силы
ударила по этому препятствию. Но  только  сильно  ушиблась.  Оставалось  еще
оконце. Она освободила табуретку от кувшина и лохани, подтащила ее под узкое
оконце.
   Вся в пылу деятельности, она едва не свалилась с табуретки,  когда  дверь
распахнулась и в комнату вошел Джейсон с большим серебряным подносом. Кэтрин
быстро поправила свое платье-одеяло. При виде ветчины, желтого сыра, толстых
ломтей хлеба, обильно намазанных  маслом,  твердые  устои  принятых  решений
заколебались. Она мрачно  проигнорировала  радостное  трепетание  желудка  и
презрительно уставилась на Джейсона.
   Захлопнув дверь точным ударом ноги, он поставил  поднос  на  матрас  и  с
интересом взглянул на нее.
   - Ты полезла туда из-за  мышей  или  боишься  наводнения?  -  спросил  он
издевательским тоном.
   От злости Кэтрин лишь стиснула зубы. Чувствуя себя в дурацком  положении,
она негодующе взирала на него, сдерживая ругательства, уже готовые сорваться
с губ.
   Скорее забавляясь, чем сердясь, он пересек комнату, весело  и  легко,  не
обращая внимания на ее смятение, снял ее с табуретки. Затем, обхватив тонкую
талию, спокойно поцеловал ее.
   - Хм-мм, малышка, я скучал по тебе вчера вечером, - коснулся он губами ее
нежной шеи, оторвав их от ее безжизненного рта.  -  Если  ты  упорствуешь  в
неестественном желании удрать от меня, я  велю  Пьеру  запирать  нас  каждый
вечер вместе!
   Задохнувшись, словно она попала в водоворот, Кэтрин решительно  отступила
от него, чтобы не допустить опасных  эмоций,  возникавших  помимо  ее  воли.
Разгневанно напомнив себе о его вероломстве, о жестоком пренебрежении  к  ее
чувствам, она подавила теплую, трепетную истому, вызванную  его  беспокоящим
прикосновением. Стараясь держаться ровно  и  прямо,  она  оттолкнула  его  и
быстро направилась к матрасу. Присев на  корточки,  Кэтрин  сумела  удержать
примитивное желание наброситься на пищу  и  заставила  себя  есть  медленно,
тщательно, словно это была ее последняя еда.
   Джейсон, задумавшись, прислонился к стене, скрестив руки  на  груди,  его
зеленые глаза подозрительно светились. Разжевывая  кусочек  нежной  ветчины,
она тоже разглядывала его. Как всегда,  он  был  хорошо  одет:  темно-желтые
нанковые брюки были отлично подогнаны, желтый  пикейный  жилет  с  вышивкой,
несмотря на традиционный фасон, придавал ему  щегольский  вид.  Она  уже  не
доверяла  кажущемуся  его  ленивому  спокойствию,  знала,  что   впечатление
добродушного настроения обманчиво, помнила, что внезапно, без всякой видимой
причины, он может превратиться в незнакомца с жестким лицом.
   Но если он действительно в хорошем настроении, может  быть,  самое  время
сознаться, кто она? Допустим, он поверит в то, что она леди Кэтрин  Тримэйн,
но какие опустошительные последствия можно  ждать  от  этого  человека?  Как
встретят эти сокрушительные для света новости ее  родственники?  Одной  этой
мысли было достаточно, чтобы кровь у нее застыла,  -  Кэтрин  словно  воочию
окунулась в водоем злых пересудов и злобных сплетен. А еще была мать  -  она
просто  не  вынесет,  если  опозорит  Рэйчел.  И   так   ей   досталось   от
Кэтрин-цыганки. Нет, лучше держать язык за зубами и искать, во что бы то  ни
стало искать любую возможность для побега.
   Кроме того, Джейсон мог попросту отбросить ее объяснения, словно бы их не
существовало.
   Она смотрела на него и горько размышляла, на что бы он решился,  зная  ее
подлинную историю. Он не из тех людей, кто легко относится к тому, что  стал
жертвой обмана, даже если ошибка  произошла  по  его  вине.  Он  мог  бы  ее
придушить и ей еще повезло, что она до сих пор жива. Думая  так,  Кэтрин  не
отводила от него глаз, и Джейсон беспокойно шевельнулся  под  ее  немигающим
взглядом.
   Признаться, он ожидал встретить слезы, обвинения  или  угрозы,  но  такой
молчаливый, даже кроткий, прием встревожил его, пробудив гамму подозрений.
   Проглотив последний кусочек сыра, она холодно спросила:
   - Как долго ты собираешься держать меня здесь?
   В ответ он изогнул густую черную бровь.
   - До тех пор, пока ты не научишься хорошему поведению, дорогая.
   Сжав кулачок, она преодолела желание накинуться на него  и  вместо  этого
спросила:
   - А разве тебе все равно, что я ненавижу тебя? Что не испытываю  никакого
желания быть твоей любовницей?
   Губы его сузились:
   - Боюсь, что это меня не  тревожит!  Видишь  ли,  маленькая  плутовка,  я
заинтригован. Ты не укладываешься в обычную схему себе подобных.  -  Заметив
ее недоуменный взгляд, он добавил:
   - Ты устроила целый торг на лугу, ты послала в мою постель старую ведьму.
Ты выдавала себя за любовницу Клайва  Пендлтона,  будучи  девственницей.  Ты
обыскала мои вещи, сказав, что ищешь деньги, но не взяла золото, лежавшее на
столе.  Одних  этих  несовместимостей   достаточно,   чтобы   с   тобой   не
расставаться, даже если бы я не находил тебя чертовски желанной.
   Не в силах больше видеть это насмешливое лицо без того, чтобы не утратить
самообладание, она стала разглядывать свои пальцы,  бесцельно  перебиравшие"
кромку одеяла. Потом осторожно спросила:
   - А если бы я призналась, что искала, ты бы отпустил меня?
   Наступила долгая, напряженная пауза. Джейсон уже готов  был  солгать,  но
удержался от утвердительного  ответа,  который  она  явно  ждала,  и  жестко
отрезал:
   - Нет!
   И неожиданно, что ее так пугало, отбросил свою ленивую позу, рванул ее  с
матраса, грубо сжал и безжалостно впился в  губы.  Она  безуспешно  пыталась
сопротивляться прокатившемуся по ней странному всплеску  наслаждения,  когда
ощутила этот варварский поцелуй, когда его ищущий язык  проник  в  глубь  ее
рта, впитывая его сладость.  Легким  движением  он  сдернул  с  нее  одеяло.
Заставляя себя оторваться от него, Кэтрин велела своему телу не отвечать  на
дикий порыв, не встречать его голодное желание своим собственным.
   Не отдавая себе отчета, не видя, что она едва удерживает себя  от  такого
же кипящего желания, Джейсон в ярости пробормотал: "Можешь  обойтись  и  без
наслаждения!" Бросив ее на матрас, он раздвинул ей ноги  и  зверски  овладел
ею,  не  думая  о  том,  что   ей   больно,   получая   только   собственное
удовлетворение.
   Его большое  тело  вдавилось  ей  в  живот,  она  в  безумном  содрогании
попыталась облегчить обжигающую боль между ног. Глядя на  нее  сверху  и  не
обращая внимания на уродливую кровавую царапину у себя на щеке и на то,  что
мало получил удовольствия от поверженного, мягкого тела под собой, он быстро
взял, что хотел, скатился с нее и прорычал:
   - Пока я не перестану видеть в тебе загадку, я намерен удерживать тебя, и
тебе лучше смириться с этим!
   Гибким движением вскочив на ноги, он стоял и смотрел,  как  она  садится,
преодолевая боль.
   - Я ненавижу тебя, Джейсон Сэвидж, - выпалила она,  не  видя  его  сквозь
слезы. - И придет день, пусть на это уйдет хоть сто лет, когда я рассчитаюсь
с тобой!
   Натянутая улыбка скривила его рот:
   - Можешь ненавидеть меня, дорогая, если хочешь. Я  не  просил,  чтобы  ты
любила меня. Все, что я хочу от тебя, я могу получить в любое  время,  когда
пожелаю.
   Ярость сковала ей язык, она смогла лишь высокомерно обернуть вокруг  себя
одеяло, словно оно было из шелка. Потом встала и с каменным лицом спросила:
   - Может быть, теперь ты уберешься? Ты ведь получил то, за  чем  приходил,
так что больше нет причин оставаться со мной.
   - Ну, полно! На самом деле я вовсе не  имел  намерения  насиловать  тебя,
когда вошел в эту комнату.
   - Полагаю, ты просто вошел, чтобы посмотреть, как  я  устроилась  в  этой
уютной обстановке?
   Задумчиво теребя кровавую царапину на щеке, он медленно произнес:
   - Я склоняюсь к мысли, что  вдобавок  к  хорошим  манерам  кто-то  должен
научить тебя придерживать свой язычок.
   - А твои манеры восхитительны, да? - спросила она, не разжимая зубы.
   Неожиданно он ухмыльнулся.
   - Нет! Мои манеры ужасны! Но понимаешь, -  добавил  он  злобно,  -  я  не
нахальная девка, поэтому на мои манеры люди  смотрят  сквозь  пальцы,  а  на
твои... - Его голос намекающе понизился.
   Ярость затопила ее, заряд, тлевший в ней  долгие  часы,  взорвался,  и  с
гневным воплем она  ринулась  на  него,  выставив  ногти,  готовая  в  кровь
изодрать его наглое лицо.  Он  насмешливо  встретил  яростный  выпад,  легко
поймал ее руки, прижал их к бокам, а потом притиснул ее  к  своему  крепкому
телу. Извиваясь в его руках, словно  дикая  кошка,  она  вскинула  голову  и
случайно нанесла ему болезненный удар  в  подбородок.  От  неожиданности  он
завопил, она же, несмотря на то что у нее искры посыпались из  глаз,  начала
бить в эту точку снова и снова. Но уже не столь эффективно,  потому  что  он
просто отвел подбородок в сторону. Потеряв рассудок, Кэтрин колотила его  по
груди, маленькие острые ее зубы рвали пикейный жилет  и  добрались  даже  до
полотняной рубашки под ним.  С  глубоким  удовлетворением  она  слышала  его
крики, а потом почувствовала, как его пальцы  ухватили  ее  длинные  волосы.
Даже эта боль, то, как он отбросил от себя ее голову, стоили того, что и она
задала ему.
   Тяжело дыша, Джейсон угрюмо смотрел  на  нее  сверху.  Господи!  Вот  так
маленькая бунтовщица! Он должен бы покончить с ней и выбросить ее в  сточную
канаву! Но даже думая так, глядя  на  ее  упрямый  рот,  он  ощущал  сложное
чувство. Большинство женщин находили его весьма привлекательным, так  почему
же эта худенькая девчонка так сражается с ним? Даже в его  руках  продолжает
отчаянно вертеться, готовая драться и дальше.
   Голова Кэтрин трещала от удара, который она нанесла ему в подбородок,  он
все еще не отпускал ее волосы, отчего боль раздирала ей виски.  Несмотря  на
это, она осталась верна клятве и так яростно бросалась на него, что невольно
напомнила ему храброго и несговорчивого котенка. Он улыбнулся этому сходству
и ослабил пальцы.
   - Может быть, перестанем воевать? Ты расцарапала  мне  лицо,  к  тому  же
потребуется несколько дней, чтобы зажили следы укусов. Мы уже все  обсудили,
сегодня ты бесспорный победитель, но только на сей раз.
   Кэтрин сделала маленький, осторожный кивок.  Такой  неожиданный  обратный
ход смутил ее, она хотела, чтобы он либо оставался мужчиной с жестким лицом,
который иногда пугал ее, либо  тем  обманчивым,  очаровывающим  незнакомцем.
Одного из  этих  мужчин  она  ненавидела.  Но  оставался  другой!  Когда  он
плутовато улыбался ей, как сейчас, и черный  локон  беспечно  падал  ему  на
бровь, она попадала в плен вероломного возбуждения, трепещущего чувства, что
в любой момент произойдет нечто чудесное.
   Неожиданно до нее дошло, что она готова улыбнуться ему в  ответ,  и  была
потрясена, осознав, что одеяло давно свалилось на пол.  Выскользнув  из  его
ослабевших рук, она схватила одеяло.  В  нем  она  чувствовала  себя  как-то
безопаснее. Повернувшись, Кэтрин заметила, с каким любопытством он наблюдает
за ее скоростным одеванием.
   - Ты в самом деле такая стеснительная? Напрасно, у тебя красивое тело.  -
И громко рассмеялся, когда ее щеки ярко вспыхнули. - Я вижу,  что  в  Париже
одежда для тебя обойдется мне в целое состояние.  Я  не  допущу,  чтобы  моя
прелестная любовница куталась в старое одеяло. Убежден, ты  с  удовольствием
захочешь избавиться от него.
   Услышав упоминание о Париже, она не поверила своим ушам:
   - Париж? Ты действительно собираешься взять меня в Париж?
   Широко улыбаясь, не подозревая о том, что  от  ужаса  ее  кожа  покрылась
мурашками, он ответил:
   - Да, мой маленький котенок, это именно то, что  я  хотел  тебе  сказать,
из-за чего и пришел. Я был очень занят прошлым вечером, делал  приготовления
и прощался со всеми. У Пьера уже готова для тебя ванна и одежда.  Мы  уедем,
как только ты соберешься.
   Обманутый растерянным взглядом, он нежно  приподнял  ее  голову  длинными
пальцами.
   - Я понимаю, что тебя измучила эта сумасшедшая поездка через всю  Англию.
Когда доберемся до Парижа, то там задержимся. Я подумываю о том, чтобы снять
замок в его окрестностях. В Париже куплю тебе все наряды и украшения,  какие
ты пожелаешь.
   Она только тупо взглянула на Джейсона,  и  он,  раздраженный  отсутствием
энтузиазма, упрекнул ее:
   - Я ведь сразу обещал тебе путешествие в Париж и  думал,  что  ты  будешь
счастлива, видя, что я выполняю условия  нашей  сделки.  А  теперь  пошли  и
быстрей собирайся.
   Он нетерпеливо подталкивал ее к лестнице,  ведущей  вниз,  торопил  ее  в
спальне, где она принимала ванну и одевалась, и втолкнул ее в экипаж.
   Стоял чудесный весенний день, до темноты оставалось еще несколько  часов,
и, по мере того как лоснящиеся вороные лошади мчали  их  по  дороге,  Кэтрин
обнаружила, что понемногу забывает обстоятельства, окружавшие эту поездку, и
наслаждается  убывающим  солнечным  светом.  Как  если  бы  Джейсон  был  ее
поклонником, и они вдвоем совершали приятную  прогулку.  По  мере  того  как
бежали часы и начала  опускаться  ночь,  она  отталкивала  от  себя  прежние
тревоги  и  мысли,  и  ее  вдруг  охватило  странное  успокаивающее  чувство
примирения, надежды на то, что найдется выход из создавшегося положения.
   Уже в плотных сумерках ступили они на борт судна, которое увозило  их