акций  компании,
включающим и бывшую его долю. Для этого ему надо убить меня  и  жениться  на
моей вдове.
   - Но это же хитрость, достойная самого дьявола! - ужаснулся Джон.

Глава 15

   Записка, в которой Хью сообщал, что скоро приедет в "Уголок любви", очень
обрадовала Микаэлу. Прочтя несколько коротких строчек, она прямо затрепетала
от радости. Конечно, трещина в их  отношениях  по-прежнему  пугала,  ее.  Но
разговоры с матерью не прошли даром. Она  теперь  понимала,  что  во  многом
виновата сама, потому что вела себя как глупая гусыня.  Хью,  конечно,  тоже
небезгрешен, но ее вина в десять раз  больше.  Разве  не  жена  должна  была
вовремя заметить наметившиеся разногласия и постараться  как  можно  быстрее
сгладить их? Неожиданный приезд Хью давал шансы исправить прежние ошибки.
   Когда из Нового Орлеана приехал слуга с посланием Хью, Микаэла  и  Лизетт
сидели возле дома под высокой магнолией, наслаждаясь легким ветерком с реки.
Дел в "Уголке любви" оказалось  более  чем  достаточно.  После  отъезда  Хью
женщины внимательно обследовали дом, сад  и  многочисленные  вспомогательные
постройки, знакомились со слугами, давали им задания и наблюдали за  уборкой
помещений и описью имущества. Только сейчас и  выдался  свободный  час.  Они
решили  воспользоваться  им,  чтобы   обсудить   список   необходимого   для
окончательной меблировки  и  обустройства  нового  владения  Микаэлы  и  Хью
Ланкастеров. Приятное занятие для женщины, если ее муж богат и щедр!
   И без того радостно-возбужденное лицо Микаэлы зарделось еще больше, когда
она прочитала полученное послание. Глаза заблестели.
   - Ну-ка, ну-ка, - игриво произнесла заметившая это Лизетт. - Что  же  это
за бумагу такую привезли? Неужели это из-за нее ты  так  светишься?  Похоже,
что в ней идет речь о возвращении твоего красавца мужа, не так ли?
   Микаэла подтвердила предположение кивком головы и смущенной улыбкой.
   - Ну вот,  а  ты  говорила,  что  надоела  ему!  Не  стыдно,  малышка?  -
продолжила в том же тоне Лизетт. - Да он же и нескольких дней  без  тебя  не
может прожить!
   Микаэла закончила читать письмо и  вдруг  поняла,  что  касается  оно  не
только ее. У нее были новости, которые для  мамы  не  менее  интересны,  чем
приезд Хью.
   - Ты права, - произнесла она в тон матери. - Хью  пишет,  что  приедет  в
"Уголок любви" завтра, и не один... Нашим гостем будет Джон Ланкастер.
   Сообщение  вызвало  реакцию  даже  более  бурную,  чем  та,  на   которую
рассчитывала Микаэла. Прекрасные глаза Лизетт расширились, лицо побледнело.
   - Джон? Здесь? Он едет сюда?
   - Да, - как ни в чем не бывало ответила Микаэла, озорно сверкнув глазами.
- Куда же еще везти мужу своего отчима?
   Думаю, что мсье Джон Ланкастер пробудет с нами несколько недель.
   - О! Merci! - воскликнула Лизетт, вскакивая на ноги. - Я не  рассчитывала
встретиться с ним так скоро! Естественно, я понимала,  что  он  приедет,  но
я... И жить с ним в одном доме! Dieu! О, что он подумает, увидев меня здесь!
   Микаэла по-доброму  усмехнулась,  наблюдая  за  лихорадочно  заметавшейся
Лизетт. Ее красивая  мамочка  совсем  не  была  похожа  сейчас  на  солидную
женщину, успевшую вырастить сына и дочь. Она  и  выглядела  немногим  старше
самой Микаэлы: ни  единой  морщинки  на  бархатистой  белоснежной  коже,  ни
сединки в густых черных волосах. Стройности и изяществу фигуры Лизетт  могли
бы позавидовать многие юные девушки. А глаза сияли молодо и ярко.
   - Я не могу оставаться здесь! - произнесла она решительно,  поворачиваясь
к дочери.
   - Почему? - спокойно поинтересовалась Микаэла,  сразу  почувствовав  себя
взрослой и мудрой. - Приезжает не кто иной, как мой свекор. Он же  не  съест
тебя, мама. Какое имеет значение то, что было между вами давным-давно?
   - Ты не можешь понять! Когда-то мы договаривались с ним бежать!  -  Голос
Лизетт дрогнул. - Мы должны были встретиться в той беседке, что  у  реки.  Я
ждала его там и была уверена, что скоро мы начнем новую жизнь в Натчезе.  Но
вместо  Джона  появились  мой  отец  и  Рено.  -  Она  тяжело  вздохнула   и
отвернулась, не желая показывать выступившие  на  глазах  слезы.  Даже  годы
оказались не в силах притупить боль и унижение, которые она испытала, узнав,
что предана любимым. - Они рассказали, что Джон во всем им признался и... Он
сказал им, что я была для него лишь развлечением, а жениться он вовсе  и  не
собирался. Он бросил меня! Разбил мое сердце, хотя прекрасно знал, что я...
   - Это ужасно, мама! -  Микаэла  не  смогла  сдержать  гнева  и  обиды  за
нанесенное матери оскорбление. Но вместе с тем она испытывала  еще  и  чисто
женское любопытство. - Как же ты могла с такой  теплотой  говорить  о  Джоне
Ланкастере? - спросила она тихо. - У меня было такое впечатление, что ты  до
сих пор к нему неравнодушна.
   - Так оно и есть, - печально улыбнулась Лизетт. - Я до сих  пор  люблю  в
нем человека, которого, наверное, сама же и придумала. Я  всегда  помнила  о
тех временах, когда он был рядом. Это  были  самые  счастливые  дни  в  моей
жизни. Порою во мне закипает ненависть, но затем...  Французы  говорят,  что
разум сердца в том и заключается, что оно не признает доводов разума. Умом я
понимаю, что он предал меня, бросил самым бесстыдным образом. Однако  сердце
знает только о нашей любви.
   - Но если он так обошелся с тобой и ему нельзя верить, то  почему  же  ты
решила, что его приемный сын может стать для меня  хорошим  мужем?  -  резко
спросила Микаэла. - Что позволяет тебе верить, что у меня будет все хорошо с
Хью, если развязка твоих отношений с Джоном была столь ужасной?  -  спросила
она уже мягче, заметив, как погрустнели глаза матери.
   Лизетт молча смотрела в лицо дочери.
   - Не знаю, - чуть слышно произнесла она наконец. - Не знаю, но  почему-то
верю.
   Уверенность в будущем,  выросшая  в  Микаэле  за  последние  дни,  начала
стремительно увядать. Раз Джон Ланкастер так поступил с ее матерью,  то  что
мешает Хью столь же несправедливо обойтись с ней? Как бы  ни  сопротивлялось
сердце, а приходится признать, что так может случиться. Он не любит ее, и ей
об этом прекрасно известно.  Но..,  неужели  он  только  притворяется  таким
чутким? Он щедр, любезен и внимателен к ней. А потом...
   Комок, подступивший к горлу, мешал  дышать.  Вспомнились  их  ночи  после
свадьбы. Он был так нежен с ней! Микаэла решительно тряхнула  головой,  беря
себя в руки.
   - А не преувеличиваешь ли ты опасность встречи с  отчимом  Хью,  мама?  -
спросила она почти таким же, как прежде, веселым тоном. -  За  эти  годы  он
скорее всего превратился в лысого  жирного  старика.  Пьянство  и  беспутная
жизнь не делают мужчин красивее. Не задумывалась ты над тем, что время могло
так изменить его, что он покажется тебе отвратительным, и ты сможешь  забыть
наконец о своей несчастной любви?
   - Возможно, ты права. Но все равно, видеть его вновь и знать, что это  он
меня бросил, а не я его, будет не слишком приятно.
   - Бросил? Ба! Да раз он так поступил с тобой, он просто дурак!
   В  устремленных  на  дочь  глазах  Лизетт  мелькнуло  что-то  странное  и
непонятное, но тут же исчезло.
   - Есть многое, чего ты не знаешь, малышка, -  сказала  она.  -  Но  может
быть, ты и права. Он был глупцом!
   - Ну и Бог с ним! По-моему, мы можем перейти к обсуждению более  приятных
тем, - сказала Микаэла уже совсем весело. -*- Не подумать ли нам,  например,
о том, в чем мы встретим мужчин? Уверена, что при незначительном  усилии  ты
сможешь предстать перед старым мсье Ланкастером столь прекрасной, что у него
глаза полезут на лоб.
   - Ты все-таки несносный ребенок! - засмеялась Лизетт.  -  Похоже,  что  я
плохо воспитала тебя.
   Напряжение рассеялось. Они улыбнулись друг другу, и разговор  как-то  сам
собой перешел на разные пустяки.
   В четверг женщины проснулись рано и почти  все  утро  провели  на  кухне,
обсуждая с поваром, какими блюдами стоит угостить мужчин. Затем обе  ушли  в
свои  комнаты  и  занялись  внимательным  изучением  гардероба.  Надо   было
подобрать наряд, который не оставил бы равнодушным ни  одного  представителя
сильного пола. И, надо сказать, им это вполне удалось.  Лизетт  появилась  в
великолепном темно-фиолетовом муслиновом платье с  умопомрачительным  пучком
на голове. Микаэла выбрала легкое светло-желтое платье  из  батиста,  уложив
свои черные волосы в виде короны с ниспадающими на виски локонами.
   Времени  до  прибытия  мужчин  было  еще  более  чем  достаточно,  и  они
расположились  в  тени  деревьев  возле  дома.  Здесь  их  и  нашел   слуга,
доставивший новое письмо Хью. По мере того как Микаэла читала его,  лицо  ее
становилось все мрачнее и мрачнее.
   - Сегодня они не приедут, - сказала она, не сумев скрыть огорчения. - Мой
муж пишет, что он задерживается и не знает точно на сколько. Скорее всего до
понедельника.
   Лизетт слегка побледнела.
   - О, понимаю, - прошептала она. - Он пишет, почему задерживается?
   - Нет, - покачала головой Микаэла. - Вот письмо, почитай сама.
   Лизетт взяла  протянутую  бумагу,  пробежала  по  ней  глазами  и,  вновь
улыбнувшись, поднялась со стула.
   - Что ж, первое, что нам в  таком  случае  стоит  сделать,  это  сообщить
повару, что гостей у нас сегодня не будет, - решительно сказала она. - Ну  а
затем мы переоденемся и завершим составление  списка  необходимых  для  дома
покупок.
   Так они и сделали. И неудачно начавшийся день прошел в приятных хлопотах.
Список заказов оказался весьма длинным.  Отдав  его  слуге,  который  завтра
утром должен был отправиться в Новый Орлеан, они еще долго сидели, мечтая  о
том, как будет выглядеть внутреннее убранство дома  с  новой  мебелью.  Зато
ночью Микаэла, как никогда, почувствовала себя одинокой. Ворочаясь в широкой
постели, она особенно ясно ощутила, как ей была нужна сегодняшняя встреча  с
Хью. Немного успокоиться удалось, лишь  дав  себе  слово  никогда  более  не
обманываться надеждами в отношении мужа. Она уже забыла о  своей  холодности
во время его последнего появления в "Уголке любви", не думала и о  том,  что
Хью может просто не придавать  значения  небольшой  задержке.  Нет!  Микаэла
решила, что он устроил все это специально.  Решил  показать,  как  мало  она
значит для него! Жестокий способ, достойный муженька, ничего не скажешь! Что
ж, он получит то, что хочет. Она ни за что не покажет, что была  так  сильно
огорчена. Когда Хью появится наконец, она встретит его вежливой безразличной
улыбкой. О том, что творилось с ней этой ночью, он не узнает никогда!
   К  понедельнику  Микаэла  и  Лизетт  окончательно  успокоились,   целиком
посвятив себя домашним делам. Когда Хью и Джон наконец добрались до  "Уголка
любви", на торжественную встречу не было и намека. Навстречу  им  вышли  две
простушки в старых запыленных платьях, всецело  поглощенные  наблюдением  за
наведением порядка на огромной мансарде. Обе  вежливо  улыбнулись,  смахивая
паутину, поблескивающую на покрывавших их головы выцветших косынках.
   - О! Вы уже здесь, - с притворным удивлением произнесла Микаэла, входя  в
не до конца еще обставленную прихожую. - Как вы добрались?
   На мужа она взглянула лишь мельком, но на стоящем  рядом  с  ним  высоком
мужчине глаза невольно задержались. Он был,  бесспорно,  хорош  собой,  этот
Джон Ланкастер, покоривший сердце ее матери, а затем жестоко  бросивший  ее.
Такого при всем желании не назовешь толстым  лысым  старикашкой!  Еще  более
удивили неподдельно дружелюбный взгляд его темных глаз и широкая приветливая
улыбка, сиявшая на симпатичном худощавом лице. В облике Джона  чувствовались
характер и благородство. Он совсем не  был  похож  на  человека,  способного
обмануть женщину, которой поклялся в любви. Микаэла невольно  засомневалась,
что Лизетт сказала ей всю правду о тех давних событиях. Ее  ответная  улыбка
Джону Ланкастеру была куда более искренней, чем та,  которой  она  встретила
мужа.
   - А вы, должно быть, мой свекор! Я - Микаэла, жена Хью. Добро  пожаловать
в "Уголок любви", мсье. - Подчиняясь, как это часто с ней бывало, не столько
разуму,  сколько  сердцу,  она  быстро  пересекла  комнату  и  по-французски
расцеловала гостя в обе щеки. - Мы надеемся, что вам  у  нас  понравится,  -
прощебетала она при этом, весело сверкая глазами.
   - После такого приветствия я в этом не сомневаюсь! - искренне  воскликнул
старший Ланкастер, совершенно очарованный молодой женой Хью.
   Она была так похожа на свою мать,  что  у  него  даже  заныло  сердце  от
нахлынувших воспоминаний. И вместе с тем было  в  ее  нервах  нечто  хоть  и
знакомое, но явно доставшееся ей не  от  Лизетт:  упрямый  изгиб  маленького
подбородка, точеный  нос.  Наследство  Рено?  Вопреки  здравому  смыслу  эта
догадка вызвала раздражение, с которым, впрочем, Джон легко справился.
   - А это, - сухо сказал Хью, нарушая возникшую паузу, - моя теща  -  мадам
Лизетт Дюпре. Полагаю, что вы встречались в те годы, когда создавалась  наша
компания.
   Джон заставил себя отвернуться от  Микаэлы  и  посмотреть  на  стоящую  в
отдалении женщину. О Боже, она совершенно не изменилась. Лизетт  была  столь
же мила, как и двадцать лет назад. Только теперь  их  разделяло  время.  Они
совершенно чужие друг другу, и это необходимо было учитывать.
   - Мадам, - произнес он, вежливо кланяясь, - годы оказались очень добры  к
вам.
   - И к вам тоже, мсье. - ответила Лизетт в том же светски  вежливом  тоне,
хотя сердце ее неистово билось. Dieu! Он все так же дьявольски красив! Разве
что кожа стала чуть-чуть смуглее, а на висках появился серебряный блеск.  Но
это только красит его. Когда  Джон  подошел  к  ней  и  подчеркнуто  вежливо
поцеловал руку, Лизетт всерьез опасалась, что он услышит дробь ее пульса. Их
глаза встретились, и весь остальной мир перестал существовать. Из оцепенения
вывело вежливое покашливание Хью. Лизетт  посмотрела  в  его  сторону,  Джон
торопливо, будто  обжегшись,  выпустил  ее  руку,  и  оба  они  одновременно
попятились друг от друга, как бы ища безопасное  расстояние.  С  уст  Лизетт
сорвался какой-то странный смешок.
   - Прошу извинить меня. Я должна покинуть вас.  Надо  отдать  распоряжение
повару относительно ужина, - пролепетала она и, не дожидаясь  ответа,  вышла
из комнаты.
   Микаэла смотрела на все  это  широко  раскрытыми  от  удивления  глазами.
Похоже, мсье Ланкастер все еще имеет власть над ее обычно столь собранной  и
спокойной шатан. Она перевела глаза на него и убедилась, что и Джона встреча
с брошенной им двадцать лет назад женщиной взволновала не менее  сильно.  Он
несколько раз повел головой,  будто  воротник  рубашки  вдруг  стал  слишком
тесен, и вообще выглядел явно обескураженным. Очень интересно! Она  украдкой
посмотрела на мужа, чтобы определить, заметил ли он эти странности, и только
тут увидела дырку на рукаве его сюртука и пятна засохшей крови вокруг нее.
   - О! - вскрикнула она, бледнея. - Что случилось? Ты ранен?
   Серые глаза Хью весело блеснули.
   - А, это. - Он небрежно посмотрел на руку. - Небольшая царапина. Не стоит
беспокойства.
   - Не стоит беспокойства! - воскликнула Микаэла, заметавшись  по  комнате.
Все намерения вести себя с Хью вежливо, но холодно при одной  мысли  о  том,
что ему сейчас больно, были напрочь забыты. - Пожалуйста, сядь и позволь мне
самой осмотреть рану. Ой, нет, сначала вызову  кого-нибудь  из  слуг,  пусть
принесут чистой материи для перевязки.
   Хью повиновался. Микаэла, позвонив в  колокольчик,  подбежала  к  мужу  и
торопливо, но так осторожно помогла снять сюртук, что можно  было  подумать,
что он при смерти. Стянув рукав рубашки, она, заставляя себя не смотреть  на
обнажившуюся грудь Хью, опустилась перед ним на колени.  При  виде  глубокой
красной борозды, пересекшей предплечье, Микаэла не смогла сдержать стон.
   - Как это случилось? - спросила она дрогнувшим  голосом.  -  Неужели  еще
одна дуэль?
   Растроганный реакцией жены, Хью покачал головой.
   - Нет, не дуэль, лапочка, - тихо  сказал  он.  -  Кто-то  стрелял  в  нас
сегодня утром на дороге. - Он посмотрел на Джона. - Мы думаем, что  это  был
обычный бандит.
   - Бандит? Dieu! И ты так спокойно  говоришь  о  столь  ужасных  вещах,  -
прошептала Микаэла, проглатывая подступивший  к  горлу  комок  и  осматривая
рану. - Он же мог убить тебя!
   Хью ласково приподнял ее подбородок и поцеловал в подрагивающие губы.
   - И это огорчает тебя. Хм? Зря. Моя гибель превратила  бы  тебя  в  очень
богатую вдову.
   Помрачневшая Микаэла оттолкнула его руку.
   - Я не хочу быть вдовой! Я женой-то  стала  только  что.  Хью  улыбнулся,
поудобнее усаживаясь на стуле.  Про  себя  он  отметил,  что  ради  взгляда,
которым смотрела на него сейчас Микаэла,  он  бы  согласился  получить  куда
более тяжелое ранение. Неужели она наконец  стала  относиться  к  нему  хоть
капельку лучше?
   Вошедший  в  комнату  чернокожий  худощавый  слуга  Мишель,   внимательно
выслушав инструкции  хозяйки,  принес  все  необходимое.  Джон  с  интересом
наблюдал  за  ловкими  движениями  Микаэлы,  которая  быстро  промыла  рану,
приложила к ней листок какого-то растения и аккуратно перевязала. Не обращая
внимания на протесты Хью, она твердо сказала, что день  или  два  он  должен
будет носить руку на перевязи.
   - Пойми же, благодаря этому твоя рана заживет гораздо быстрее, -  ласково
убеждала она его будто ребенка.
   - Если это доставит тебе удовольствие, любовь моя, я сделаю все, как,  ты
сказала, - кротко согласился Хью.
   Он был так счастлив, что мог бы расцеловать ранившего его негодяя.
   - Может, тебе стоит отдохнуть? Полежишь немного? Хочешь, я провожу тебя в
спальню? Или позвать Мишеля? - спросила Микаэла, соорудив из  черного  шелка
перевязь для руки.
   Хью ликовал. Было такое ощущение, что после долгой холодной зимы  наконец
наступила весна. Мечтал он только о том, чтобы такой,  как  сейчас,  Микаэла
оставалась как можно дольше.
   Он даже не думал, что нежная забота жены может быть такой приятной.
   - Я и в самом деле чувствую  себя  разбитым,  -  вздохнув,  произнес  Хью
усталым голосом. - Если ты поможешь мне, я пойду и немного отдохну.
   Не обращая внимания на насмешку в глазах Джона, Хью оперся на плечо  жены
и, прижавшись к ней, пошел к  двери.  Микаэла  поддерживала  мужа,  обхватив
рукой  за  талию,  и  от  этого  невинного  прикосновения  сердце  сладостно
затрепетало. Хью подумал, что ради одного этого стоило быть подстреленным. О
том, что она не любит его и все это  может  быть  лишь  обычным  проявлением
вежливости,  вспоминать  не  хотелось.  Чувствуя  тепло  ее  нежного,   чуть
подрагивающего тела, Хью еще раз поблагодарил  напавшего  на  него  бандита.
Усыпленный ласковым воркованием Микаэлы, он забыл обо всем.  Только  услышав
громкое покашливание Джона, Хью вышел из приятного полузабытья. Микаэла тоже
слегка вздрогнула.
   - О, простите меня, мсье! - воскликнула она, оборачиваясь.  -  Хотите,  я
позову слугу и скажу,  чтобы  он  проводил  вас  в  ваши  комнаты  и  принес
что-нибудь выпить? Вы сможете отдохнуть там до ужина.  Его  подадут  в  семь
часов.
   - Не стоит беспокоиться, мадам, - ответил Джон, одарив  веселым  взглядом
приемного сына. - Идите с Хью. Я прекрасно понимаю, что  забота  о  здоровье
мужа сейчас самое главное для вас. А я, если вы не возражаете, подожду здесь
мадам Дюпре. Буду рад, если вы сможете устроить так, чтобы  она  согласилась
показать мне перед ужином ваши владения.
   Микаэла пристально посмотрела в красивые  задумчивые  глаза  улыбающегося
свекра.
   -  Конечно,  смогу,  мсье!  Я  немедленно  попрошу  кого-нибудь  из  слуг
разыскать ее.
   "Dieu! Maman, пожалуй, убьет меня за такую услугу!" -  добавила  она  про
себя.
   - Спасибо. Весьма вам благодарен, - степенно ответил Джон.

***

   Пока они поднимались по лестнице, Хью  старательно  продолжал  изображать
страдальца. Выбор помещения для отдыха он оста