бе,   еще   большее
удовольствие я получаю от сознания того, что могу сделать с ним все, что мне
будет угодно. - Он непроизвольно повел пальцем по шраму на лице.  -  Слишком
большое для него  удовольствие,  чтобы  позволить  ему  умереть.  Ты  хочешь
посмотреть, как я буду его выпускать? - спросил  он,  внимательно  глядя  на
Марию. - Может быть, тебе это даже понравится?
   Марии очень хотелось сказать брату в лицо все, что она о нем  думает,  но
желание увидеть Габриэля взяло верх, и она  промолчала.  "Я  делаю  это  для
того,  чтобы  успокоить  Каролину,  -  уговаривала  она  себя.  -  Я  должна
убедиться, что он жив и здоров. Не могу же я рассказывать ей о том, чего  не
видела собственными глазами". Вслух она сказала:
   - Пожалуй, да. Скажи мне когда, и я приду. На следующее утро  она  стояла
рядом с Диего и главным надсмотрщиком, Хуаном Пересом, и наблюдала, как двое
крепких слуг пытаются сдвинуть с места тяжелую крышку. Видя, с каким  трудом
им это дается, Мария начала сомневаться в том, что,  придя  сюда,  поступила
правильно. Вряд ли ей удастся скрыть от Диего свои чувства:  ужас  от  того,
что  ей  предстоит  увидеть,  и  сострадание,  которое  она  не  сможет   не
почувствовать к несчастному. Крышка поддалась и стала понемногу сдвигаться в
сторону. Как будто чья-то железная рука сжала ее  сердце.  Боль  была  такая
сильная, что Мария еле слышно застонала.
   Медленно, с трудом разгибая руки и ноги, Габриэль стал выпрямляться. Было
видно, что каждое движение причиняет ему страдание. Он мало  напоминал  того
Ланкастера, которого она впервые увидела на борту "Санто  Кристо",  и  того,
который являлся ей в снах. Вид у него был ужасный - грязные изодранные штаны
болтались на бедрах, на шее висела тяжелая железная цепь, длинные  спутанные
волосы спускались на покрытую  шрамами  спину,  а  черная  борода  закрывала
половину лица; от былой гордой осанки не осталось и следа - перед ней  стоял
изможденный тяжелым трудом и измученный пыткой  чужой,  незнакомый  человек.
Еле передвигая затекшие ноги, он начал выбираться из ямы, и Мария  с  трудом
сдержала себя, чтобы не броситься ему на помощь. Он стоял перед ней,  слегка
покачиваясь на нетвердых ногах и щурясь от яркого солнца. Но когда его глаза
привыкли к свету, и он, оглядевшись, увидел Диего и Марию,  во  взгляде  его
сверкнули такая ненависть и такое презрение,  что  Мария  невольно  подалась
назад.
   - Не будь трусливой гусыней, Мария. Неужели ты думаешь,  что  это  жалкое
существо может обидеть тебя?
   Диего подошел  к  Габриэлю  и  слегка  ткнул  его  указательным  пальцем.
Габриэль упал. Стоявшие вокруг громко засмеялись. Стыд и негодование  душили
Марию. Не в силах смотреть на эти издевательства, она отвернулась,  понимая,
что абсолютно бессильна чем-либо помочь несчастному. Злиться  на  окружающих
было бесполезно,  а  на  себя  бессмысленно,  потому  что  любое  проявление
сострадания по отношению к англичанину лишь усугубит его и без того нелегкое
положение. И только когда они  пешком  возвращались  домой,  Мария  решилась
задать брату вопрос, который не давал ей покоя. Глядя себе под ноги, она как
можно спокойнее спросила:
   - Ну и что ты намерен делать с ним дальше? Диего пожал плечами.
   - Думаю, что в ближайшие несколько  дней  ничего.  Ему  надо  дать  время
прийти в себя, прежде чем отправить обратно на плантации.
   - Не слишком ли ты добр к  нему?  -  с  нескрываемым  сарказмом  спросила
Мария.
   - О нет! - вполне серьезно ответил Диего. - Запомни, я не хочу, чтобы  он
умер.., слишком быстро.
   Она чувствовала, что еще немного, и ее терпение лопнет,  но,  к  счастью,
они быстро дошли до дома, и во  избежание  ненужной  ссоры  Мария  предпочла
удалиться к себе. Несколько дней она всячески избегала  встреч  с  братом  и
страшно обрадовалась, когда он сообщил ей о своем намерении надолго уехать в
Санто-Доминго. Казалось, что и поместье и плантации облегченно  вздохнули  в
день, когда Диего вместе со своими людьми покинул Каса де ла  Палома.  После
его отъезда дом преобразился: в нем воцарилась на редкость  доброжелательная
атмосфера, то тут, то там слышался смех, а на лицах  слуг,  чего  уже  давно
никто не видел, стали появляться улыбки.
   Уезжая, Диего попросил соседа, жившего неподалеку, переехать  с  женой  в
Каса де ла Палома и на время его отсутствия присмотреть за Марией  и  домом.
Опекаемая добрыми и милыми супругами, которые  знали  ее  с  детства,  Мария
занялась ведением хозяйства. Делала она это умело и доброжелательно.  Такого
отношения обитатели поместья не знали с тех пор, как умерли дон Педро и  его
жена. Но этим ее власть ограничивалась,  потому  что  по  приказу  Диего  на
плантациях распоряжался Хуан Перес. Сначала Мария  хотела  попросить  Переса
перевести англичанина на более легкую  работу  в  сады  поместья,  но  потом
отказалась от своей затеи, боясь навредить  ему.  Она  не  сомневалась,  что
Диего останется недоволен этой поблажкой, и неприятные последствия  ждут  не
только англичанина, но и ее.
   Верная данному слову, Мария все-таки нашла возможность передать  Габриэлю
весточку от Каролины, и немало поразилась тому,  как  он  это  воспринял.  В
течение нескольких дней она объезжала плантации, прежде  чем  отыскала  его.
Однако главные трудности были впереди. Подойти к невольнику  было  трудно  и
даже  небезопасно  -  как  только  она  приближалась  к  полю,  где  работал
англичанин, тут же, как из-под земли, появлялся вездесущий Хуан  Перес  и  с
льстивой угодливостью предлагал сопровождать ее. Мария  прекрасно  понимала,
что, если она попытается заговорить с англичанином, об этом  будет  доложено
Диего, сразу, как только тот вернется.  Нетрудно  было  представить  реакцию
брата, но думать об этом ей не хотелось.
   И вот однажды, когда Мария объезжала с Хуаном поля  сахарного  тростника,
делая вид, что интересуется сбором урожая, ей неожиданно повезло - кто-то из
надсмотрщиков отозвал Переса в сторону  для  неотложного  разговора.  Увидев
впереди высокую фигуру Габриэля, работавшего на краю поля  у  дороги,  Мария
как  бы  невзначай  тронула  лошадь.  Поравнявшись   с   англичанином,   она
остановилась и посмотрела назад.  Хуан  по-прежнему  был  занят  разговором.
Тогда она наклонилась - вроде бы поправляя стремена - и прошептала:
   - Англичанин! У меня есть для тебя новости.., о твоей сестре.
   Габриэль находился не более чем в полутора  метрах  от  нее  и  отчетливо
расслышал ее слова. Она видела, как напряглась его спина, как  на  мгновение
дрогнул в руке нож. Он нагнулся и со всего размаха ударил  им  по  траве,  в
изобилии растущей между прямых стеблей тростника.
   - Зачем ты это говоришь? - процедил он сквозь  зубы.  -  Это  что,  новая
пытка, которую придумал Диего?
   Разозлившись на него за то, что он  усомнился  в  ее  искренности,  Мария
настороженно посмотрела в сторону Хуана и прошептала:
   - Я говорю правду. Она живет в поместье Чавесов. Я разговаривала с ней, и
она просила передать, что у нее все в порядке.
   Не прекращая работы, он обернулся и внимательно посмотрел на  Марию.  Она
была так хороша в широкополой шляпе, защищавшей нежное лицо от палящих лучей
тропического солнца, и в ладно сидящей на ней темно-синей амазонке,  которая
подчеркивала необычный цвет ее глаз. Но прошли те времена,  когда  смазливое
личико или хорошенькая фигурка могли поколебать его решение.
   - Ну, что ж, -  ответил  он  с  вызовом,  -  вы  оказались  милосердны  и
исполнили свой долг, а теперь поезжайте и  оставьте  в  покое  меня  и  моих
родных. - На темном от загара и грязи лице гневно сверкнули зеленые глаза. -
Ланкастеры не нуждаются в вашей жалости!
   Мария не успела ничего ответить. Послышался цокот  копыт,  и  озабоченный
голос Хуана спросил:
   - Этот кусок падали посмел обидеть вас, сеньорита?
   - Нет-нет! - поспешно произнесла Мария. - Я  просто  остановилась,  чтобы
поправить стремя. Едем дальше?
   Инцидент,  казалось,  был  исчерпан,  но  ей  не  понравилось,  как  Хуан
посмотрел на Ланкастера, не могла  она  забыть  и  полный  ненависти  взгляд
Габриэля. Так почему же, несмотря ни на что, ее так тянет к нему?  Ведь  она
ничего не знает о нем. Во время их единственного короткого разговора он  вел
себя не лучшим  образом,  даже  не  потрудился  скрыть  свою  неприязнь.  Не
понимая,  что  с  ней  происходит,  Мария  пыталась  найти   хоть   какое-то
объяснение. Она убеждала себя, что все дело в чувстве  вины  и  сострадания,
которое она не может не испытывать к нему после  всего,  что  случилось.  Но
проку от таких объяснений было мало.
   Чтобы успокоить подозрительность Хуана, она еще несколько раз объезжала с
ним поля, но больше не пыталась встретиться с  Габриэлем  Ланкастером.  Ведь
всякий раз после встречи с ним на душе у нее оставался горький, осадок.  Она
по-прежнему каждое утро отправлялась на верховую прогулку. С рассветом,  как
только горизонт начинал окрашиваться в  розовые  и  золотистые  тона,  Мария
бежала на конюшню к своей любимой лошадке и, оседлав ее, а иногда прямо так,
без седла, пускалась галопом.  Она  скакала  вдоль  дороги,  мимо  хижин,  в
которых жили невольники,  в  сторону  рощи,  где  среди  коричных  деревьев,
американского лавра  и  марцинелега  возвышался  гигантский  ствол  красного
дерева. В жаркий  полдень  его  ветви  заслоняли  от  палящих  лучей  солнца
маленькое озерцо с чистой прохладной водой.  Мария  очень  любила  приезжать
сюда. И если молодой госпожи нигде не было видно, слуги хорошо знали, где ее
можно найти. Габриэль тоже обратил внимание  на  место  постоянных  прогулок
Марии, и в его голове зародились новые планы.
   Он начал наблюдать за ней по утрам, замечая до мельчайших подробностей ее
привычки и не представляя себе пока,  когда  и  каким  образом  сможет  этим
воспользоваться. Но он точно знал, что придет день, и способ  будет  найден.
Надо только терпеливо ждать. Он сбежит..,  и  не  просто  сбежит,  а  еще  и
оставит память о себе.
   Габриэль не мог сказать точно, когда и почему из всех Дельгато он  именно
Марию избрал объектом своих мстительных помыслов. Но он хорошо помнил,  что,
несмотря на ярость и боль утраты, она произвела на него сильное  впечатление
сразу же, как только он ее увидел. А после встречи на  плантации  она  чаще,
чем хотелось бы, стала являться ему в беспокойных,  тревожных  снах.  В  них
было много крови, смертей и потрясений,  но  только  до  тех  пор,  пока  не
появлялась она. С этого момента сон менялся: он не становился другим, но уже
не был столь кровавым и жестоким. Габриэль  не  мог  объяснить,  почему  так
происходит, и это волновало его.
   В первых числах июня Мария получила от Диего послание,  где  он  сообщал,
что  вернется  домой  в  середине  месяца  вместе  с   гостями,   и   просил
тщательнейшим образом подготовить дом к их приему.  Прочитав  письмо,  Мария
нахмурилась  и  недоуменно  пожала  плечами.  Почему  он  не  написал,  кого
собирается привезти? Она созвала всю домашнюю прислугу и отдала  необходимые
распоряжения. Тут же Каса  де  ла  Палома  стал  похож  на  гудящий  улей  -
проветривали комнаты,  меняли  постельное  белье,  чистили  серебро  и  мыли
хрусталь, подстригали газоны и приводили  в  порядок  клумбы...  Из  кухонь,
расположенных на заднем дворе, где  в  ожидании  приезда  хозяина  и  гостей
готовились разные вкусные кушанья, доносились такие запахи, что слюнки текли
у всех, кто находился поблизости. Делалось это не от большой любви к хозяину
- просто люди хорошо понимали, что, если что-нибудь будет не так,  виновному
не поздоровится.
   Мария удивленно поймала себя на мысли, что ждет гостей с  нетерпением.  В
день приезда брата она принарядилась с особой тщательностью  и,  спустившись
вниз, ощутила приятное возбуждение.
   В новом платье  алого  цвета,  украшенном  золотым  шитьем  и  тончайшими
кружевами, Мария была  похожа  на  прекрасный  тропический  цветок.  Волосы,
собранные на затылке, она заколола высоким  золотым  гребнем,  но  несколько
непослушных прядей выбились из прически и вились около ушей и на затылке. На
ней было мало драгоценностей - только шею украшала небольшая нитка жемчуга и
к поясу была приколота  золотая  брошь,  которая  когда-то  принадлежала  ее
матери. В  этом  наряде  Мария  выглядела,  как  настоящая  испанка,  только
ярко-синие глаза говорили о том, что в жилах ее течет и другая кровь.
   Она в нетерпении ходила по комнате взад и вперед и, услышав стук копыт, с
радостной улыбкой выбежала на галерею, опоясывающую дом. Двор  был  заполнен
лошадьми и всадниками, и,  отыскав  взглядом  высокую  фигуру  брата,  Мария
быстрым шагом направилась в его сторону.
   - Здравствуй, Диего. Добро пожаловать домой! - приветливо сказала она.
   Диего посмотрел на нее в упор, и по тому, как скривился его рот, как  зло
блеснули глаза, Мария поняла, что он чем-то очень недоволен.
   - Что случилось? - спросила она растерянно. - Что-нибудь не так?
   - Нет. Почему ты так решила? - кисло улыбнулся он. - Идем,  я  познакомлю
тебя с нашими гостями. Вернее, заново представлю. - Он взял ее  за  руку  и,
повернувшись, с беспечным видом произнес:
   - Ты помнишь дона Клементе, не правда ли? Но  с  доньей  Луизой  ты,  мне
кажется,  в  прошлом  году  в  Испании  не  встречалась.  Разреши  тебя   ей
представить.
   Глаза Марии широко раскрылись от неожиданности  и  удивления,  когда  она
увидела худощавого человека, стоящего в нескольких шагах  за  спиной  брата.
Да, она хорошо помнит дона  Клементе..,  слишком  хорошо!  И,  глядя  в  это
смуглое надменное лицо, на  маленькие  черные  глазки,  взгляд  которых  без
стеснения раздевал ее, на похотливую складку его тонких  губ,  она  испытала
непреодолимое желание дать ему пощечину. Вместо этого она холодно сказала:
   - Конечно, я помню дона Клементе... Мне кажется, ему очень шел горшочек с
медом.
   Мария вела себя вызывающе, но ее это не волновало,  она  была  в  ярости.
Диего, как видно, опять строит планы насчет ее  замужества,  он  не  оставил
идею выдать сестру за дона Клементе даже против ее воли. Вот  почему  он  ни
словом не обмолвился о его приезде.
   Диего сильно сжал ей пальцы, но она была  в  таком  гневе,  что  даже  не
почувствовала боли.
   - Вот видите, дон  Клементе,  -  вежливо  начал  Диего,  -  манеры  Марии
по-прежнему оставляют желать лучшего. Я должен извиниться за  провинциальное
воспитание моей сестры. Вы должны быть счастливы  от  того,  что  ваша  жена
никогда не доставит вам и  половины  тех  неприятностей  и  хлопот,  которые
доставляет мне моя сестра.
   Диего грозно посмотрел на нее, но Мария только улыбнулась в ответ, тут же
уяснив смысл сказанного. Дон Клементе женат! Ну а если  он  женат...  Она  с
трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.  Легко  было  представить,  какие
планы строил Диего и какой шок он испытал, когда долгожданный  дон  Клементе
явился в Санто-Доминго с женой. Как ты ни старался, Диего, на этот раз  тебя
обошли!
   Мария повернулась и пошла навстречу  молодой  женщине,  с  помощью  слуги
слезавшей с лошади.
   - Добрый день. Я Мария, сестра Диего. Добро пожаловать к нам в  гости.  Я
надеюсь, вы с удовольствием проведете здесь время. Наш дом - это ваш дом...
   Мария замолчала, встретив надменный и недружелюбный взгляд.  Донья  Луиза
была под стать своему мужу, и в глаза сразу бросалось, что самодовольства  и
высокомерия ей не занимать.
   - А что, комнаты для меня приготовлены? - спросила она усталым голосом. -
У меня на этом ужасном острове началась страшная головная боль от жары. Я уж
не  говорю  о  безобразной,  изрытой  колеями  дороге.  Мой   отец,   герцог
Сарагосский, - произнесла она важно, - никогда бы не позволил  держать  свои
дороги в таком ужасном состоянии.
   Донья Луиза была на несколько лет  старше  Марии  и  как  женщина  весьма
непривлекательна: коренастая, с мутными карими глазами,  желтоватой  бледной
кожей и плотно сжатыми тонкими губами. Большую противоположность  молодой  и
полной жизни Марии найти было трудно. И  то,  что  донья  Луиза  это  хорошо
понимала, стало ясно  по  тому  враждебному  взгляду,  которым  она  одарила
девушку. Визит этот будет долгим и малоприятным,  подумала  Мария,  провожая
взглядом гостей, шествующих к дому в сопровождении Диего.

Глава 6

   Визит дона Клементе и его жены прошел на удивление  гладко.  Надо  отдать
должное Диего - стараясь ублажить привередливую  супружескую  чету,  он  был
любезен, предупредителен, не брезговал даже подхалимажем, забывая  иногда  о
чувстве собственного достоинства в угоду своим гостям.  Мария  же  старалась
как можно меньше попадаться на глаза супругам де ла Сильва и  большую  часть
времени проводила в своей любимой роще на берегу маленького озера. Она могла
избегать общества доньи Луизы, но избавиться от дона Клементе было не так-то
просто.  Он  постоянно  преследовал  Марию,  и  эта  навязчивость  стала  ее
раздражать, а его прикосновения и многозначительные взгляды вызывали  у  нее
чувство брезгливости и отвращения.
   Время пролетело незаметно,  приближался  день  отъезда  гостей.  Десятого
августа Диего решил устроить большой прощальный  праздник  в  их  честь.  На
следующее утро супруги де ла Сильва должны были ехать в  Санто-Доминго,  где
предполагали провести еще несколько недель, и в начале  сентября  с  осенним
караваном отплыть домой в Испанию. Понимая, что мучения ее подходят к  концу
и малоприятные ей люди скоро покинут их дом, Мария старалась быть  предельно
сдержанной  и  вежливой.   Неожиданно   она   узнала,   что   Диего,   чтобы
продемонстрировать своего невольника гостям, посадил Ланкастера, как собаку,
на цепь в дальнем конце заднего двора. Эта новость глубоко  возмутила  Марию
и, бросив все дела, несмотря на то что  уже  начали  съезжаться  гости,  она
настояла на разговоре с братом.
   - Зачем так унижать англичанина? - спросила она с негодованием, когда они
остались наедине.
   - Он не более чем боевой трофей. Почему же я  не  могу  его  показать?  -
улыбнулся Диего.
   - Мне кажется, это отвратительно! - не сдержавшись, крикнула Мария. -  Ты
не имеешь права так обращаться с ним. Это жестоко и бесчеловечно!
   Диего прищурил глаза, внимательно посмотрел на сестру и  спросил  мягким,
почти вкрадчивым голосом:
   - Откуда вдруг такая забота о Ланкастере? Или это не вдруг?
   Поняв, что ее заступничество может больше навредить  англичанину,  нежели
помочь ему, Мария попыталась успокоиться.
   - Это совсем не то, что ты думаешь, - сказала она  уже  другим  тоном.  -
Просто.., просто, мне кажется, что ты мог бы найти более  подходящий  случай
для.., демонстрации своих боевых трофеев.
   - То, что ты думаешь,  значения  не  имеет,  не  так  ли,  сестренка?  Не
забывай, что хозяин в этом доме  я!  И  раз  я  решил  показать  англичанина
гостям, то поступлю так, как хочу, нравится тебе это или нет. Понятно?
   В такие моменты Мария почти  ненавидела  брата,  но,  чтобы  не  накалять
обстановку, постаралась взять себя в руки и,  глубоко  вздохнув,  бросила  в
ответ:
   - Да! - Затем резко повернулась на каблуках и быстро вышла из комнаты.
   Она так ждала этого праздника, но после разговора с Диего потеряла к нему
всякий интерес. Чем бы  она  ни  занималась,  Мария  думала  о  зеленоглазом
невольнике, посаженном на цепь, и,  слушая,  как  соседи  и  друзья  шутливо
поздравляют Диего, как отпускают ехидные замечания в адрес англичанина,  она
чувствовала, что ее захлестывает волна  жалости  и  сострадания.  Но  только
поздно вечером, когда гости начали разъезжаться, она заставила себя пойти на
задний двор. К счастью, англичанина там уже не  было,  и,  тяжело  вздохнув,
Мария опустилась на каменную скамью.
   Праздничные гирлянды маленьких фонариков украшали все вокруг; причудливые
тени играли на каменных плитах двора  и  цветущих  кустарниках,  живописными
группами растущих вокруг дома. Здесь было