и Сэм разговаривали об индейцах, а Натан и обе дамы слушали их  с
возрастающим интересом. Во время короткой паузы Натан, одолеваемый  желанием
увидеть воочию живого дикаря, ненавязчиво поинтересовался у Рафаэля:
   - А нельзя ли мне пойти вместе с вами на эту встречу? Мне очень  хотелось
бы увидеть команчей до того, как мы покинем Техас!
   Натан в этот момент уподобился многим другим белым людям.  Он  говорил  о
команчах так, будто они не принадлежали  к  людскому  племени.  Рафаэль  был
готов взорваться  и  сказать  резкость,  о  которой  потом  пожалел  бы.  Но
обстановку разрядил Сэм Маверик:
   - Уж если кто и может прихватить вас с собой  внутрь  здания,  где  будет
проходить  эта  встреча,  так  это   именно   Рафаэль   Сантана.   Ведь   он
уполномоченный самого Сэма Хьюстона.
   И он предложил Рафаэлю взять с собой своего гостя:
   - Не думай, что любому так легко увидеть живую легенду - команчей,  и  не
сомневайся, что половина тех, кто завтра будет на этой встрече, идут  именно
поглазеть на них. Возьми Натана с собой!
   Неожиданно Рафаэль согласился. Натан был ему противен, но он не знал, как
отказаться.
   Мэри повернулась к Бет и тихо сказала ей:
   - Я одна из женщин, которым поручено завтра позаботиться о тех пленниках,
которых должны возвратить команчи. Мы не знаем,  сколько  их  окажется  и  в
каком они будут состоянии, поэтому пара добрых рук нам бы не помешала.  Если
бы вы захотели помочь нам!
   Бет сразу же согласилась.
   Отпив глоток бренди, Сэм спросил Рафаэля:
   - Как ты считаешь, не случится ли тут завтра заварушка?  Я  знаю,  что  в
городе полковник Фишер и с ним три роты солдат.
   Рафаэль пожал плечами:
   - Все зависит от того, как пойдет разговор. Нельзя только  забывать,  что
команчи - гордые люди. Они  помнят,  что  владели  этой  землей  задолго  до
испанцев и мексиканцев, и знают,  что  пришельцы  относятся  к  ним,  как  к
дикарям.
   Лицо Сэма потемнело:
   - Рафаэль, если ты думаешь,  что  мы  покорно  согнем  шеи  перед  бандой
дикарей... -  он  резко  замолчал,  вспомнив,  что  в  венах  Рафаэля  течет
некоторое количество крови этих самых дикарей, но  поскольку  тот  никак  не
отреагировал на резкие слова, а только рассматривал кончик своей сигары, Сэм
более спокойно закончил:
   - Полковник Фишер дал понять, что  он  разделяет  прежние  предупреждения
полковника Карне - никакого договора  не  может  быть,  если  все  техасские
пленники не будут освобождены до завтрашнего утра.
   Рафаэль глубоко вздохнул, его лицо  в  свете  лампы  выглядело  абсолютно
бесстрастным. Он медленно сказал:
   - В таком случае, я думаю, ничего не выйдет  -  вряд  ли  команчи  смогут
возвратить  всех  пленников  до  единого.  В  лучшем  случае,   одного-двух.
Возможно, позже появятся и остальные, но не сразу. Я могу  предсказать,  что
они будут торговаться  за  каждую  женщину  и  каждого  ребенка.  И  захотят
получить за каждую душу максимальную цену.
   Голосом, полным враждебности и воинственности, Маверик горячо возразил:
   -  Но  мы,  жители  Техаса,  не  собираемся  выплачивать  им   какую-либо
компенсацию. Мы  не  собираемся  выкупать  людей,  которые  не  должны  были
позволить взять себя в плен!
   Рафаэль долго пускал кольца дыма и молчал. А потом изрек:
   - В таком случае, приятель, весьма вероятно, что вы окажетесь  в  трудной
ситуации!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Важный сезон

Весна, 1840 год

Глава 16

   Четверг, 19 марта 1840 года, начался с великолепного рассвета,  яркого  и
чистого, небо было похоже на бескрайнее лазурное озеро. Бет проснулась рано,
ее радовало, что в предыдущий вечер она не сделала ни одной ошибки,  которая
могла бы осложнить ее жизнь. Присутствие супругов Маверик помогло  разрядить
ситуацию. А когда они наконец отбыли, время было уже  очень  позднее.  Натан
сразу направился в свою спальню, потому что было уже не до бесед с хозяином.
Она тоже покинула гостиную,  абсолютно  уверенная  в  том,  что  Рафаэль  не
рискнет нарушить покой ее спальни.
   Как только Бет проснулась, вошла Черити с большим серебряным подносом, на
котором стоял  чайник  с  кофе,  чашка  и  лежал  тонко  нарезанный  сладкий
мексиканский хлеб. Потягивая горячий крепкий кофе, Бет обдумывала  планы  на
сегодняшний день.
   Ей не очень нравилось, что Натан и Рафаэль вместе отправляются на встречу
с  команчами.  Она  боялась  оставлять  наедине  двух  мужчин.  Правда,   ее
успокаивало, что вокруг будет много людей.
   Бет не могла не признать, что до сего времени  Рафаэль  не  выдал  ее.  А
может быть, он просто играет с ней, как кошка  с  пойманной  мышью?  Чувство
беспомощности и зависимости от Рафаэля разозлило ее, сейчас она ненавидела и
его, и себя. Откинув одеяло с неоправданной резкостью, она  выскользнула  из
постели.
   Она вспомнила, что сегодня будет вместе с Мэри  и  другими  женщинами,  и
пообещала себе не думать о Натане и Рафаэле. Лицо ее просветлело  от  мысли,
что сегодняшний день пролетит и после этого останется  всего  один  день  до
того момента, когда они смогут вежливо  попрощаться  и,  оставив  хозяина  в
одиночестве, отбыть домой.
   Не зная, что ей придется делать и в  каких  обстоятельствах,  Бет  надела
простое практичное платье.
   Рафаэль, прищурив глаза, наблюдал, как она спускается  по  лестнице.  При
виде ее его сердце болезненно сжалось - он признался себе, что  никогда  еще
она не была так хороша, как сегодня. И он, конечно, разозлился,  потому  что
терпеть не мог, когда ему не удавалось четко контролировать свои чувства.  В
результате он поздоровался с Бет Риджвей против своей воли весьма нелюбезно.
   В отличие от Бет, которая вопреки всем страхам и опасениям спала крепко и
без сновидений, Рафаэль практически не сомкнул глаз.
   Он думал прежде всего о предстоящих переговорах  с  команчами,  но  мысли
предательски переносили его в ту комнату, где спала Бет. Он легко  воображал
ее  лежащей  на  широкой  постели  с  распущенными   прекрасными   волосами,
разметавшимися по подушке.
   В ярости он признал, что у него практически нет шансов  присоединиться  к
ней - мешает проклятый муж! Ругая  и  себя  и  Бет  последними  словами,  он
отбросил последние попытки заснуть и оставшиеся часы ночи метался  по  своей
комнате, как черная пантера в клетке, клеймя Бет и желая ее в  то  же  самое
время.
   Мысли о Бет перемешивались с рассуждениями о том, что может  произойти  в
результате разрыва с команчами. К моменту, когда взошло солнце, он был полон
ярости из-за сознания того, что  эта  женщина  оказалась  сильнее  всех  его
убеждений и привычек, что она глубоко и безвозвратно проникла  в  его  ум  и
чувства.
   Когда Бет спускалась вниз, она не была уверена, что встретит там Рафаэля.
Но поймав его взгляд и  увидев  его  высокую  фигуру  в  центре  холла,  она
запнулась, сердце ее оборвалось. Но она преодолела замешательство  и  сумела
вежливо произнести:
   - Доброе утро, мистер Сантана. Рафаэль не произнес  ни  слова.  Губы  его
скривились в недоброй улыбке.
   - Не думаю, что подобные формальности нам необходимы, Англичанка.  Ты  же
прекрасно знаешь, как меня зовут по имени.
   Бет опять успела рассердиться,  но  потом  овладела  своими  чувствами  и
быстро стала спускаться. С воинственным  блеском  в  фиолетовых  глазах  она
выстрелила в него звонкой фразой:
   - Как бы я хотела знать только ваше имя и больше ничего о вас!
   Улыбка сошла с его лица. Он вбирал в себя ее  прекрасные  черты,  которые
осветились сейчас еще и внутренним огнем ярости, став еще притягательнее для
него. Ему до боли захотелось сжать ее в объятиях и  целовать  так  страстно,
чтобы она забыла обо всем, охваченная тем же чувственным голодом, что  и  он
сам! Он не сделал этого прежде  всего  потому,  что  хотел  проверить  себя:
способен ли он еще  контролировать  свои  эмоции?  Вместо  исполнения  своих
тайных желаний он решил отвечать ей в том же тоне, каким она говорила с ним:
   - Представьте себе, леди, что это и мое величайшее желание!
   Гнев сделал ее смелой, и она продолжила очень горячо:
   - Вот и великолепно, я думаю, что мы понимаем друг друга... Мне  кажется,
что продолжать этот омерзительный разговор просто нет  смысла.  Все,  что  я
должна сказать вам, я могу произнести в присутствии других людей.
   С неприятной улыбкой Рафаэль поинтересовался:
   - И твоего мужа тоже?
   Пораженная тем, как низко он опустился, не заботясь  о  том,  что  кто-то
может слышать их, она громко сказала:
   - И вы  еще  смеете  так  говорить!  И  вы  можете  ранить  человека,  не
виноватого перед вами ни в чем, кроме того,  что  он  вообще  существует?  А
потом задумчиво добавила:
   - Да, собственно, что мне было ожидать от такого типа, как вы?
   Как ни странно, но он не взорвался  от  возмущения.  Пожалуй,  даже  стал
спокойнее и тихо, но твердо произнес:
   - Я не имею привычки рассказывать байки, тем более другим мужчинам о том,
какие интрижки проворачивают их жены!
   Его тяжелый взгляд шарил по ее стройной фигуре, когда он бросил:
   - Твой муж отзывается о тебе очень высоко, очевидно, он считает, что твоя
репутация без сучка и задоринки. И если признать, что  все  сказанное  им  о
тебе - правда, то ему надо гордиться  тобой,  женой,  у  которой  есть  одни
только положительные качества! - голос его дрогнул и он тихо добавил:
   - Да, у тебя есть все хорошие качества, кроме одного - верности! !
   Еще до того, как какая-то ответная мысль сформировалась у нее  в  голове,
еще до того, как появилась разумная реакция  на  его  выпад,  Бет  дала  ему
пощечину; удар маленькой ладошки по мускулистой щеке прозвучал очень звонко.
Бет была напугана его возможным ответом на ее импульсивный поступок и стояла
с поднятой к его темному лицу рукой, застыв почти что в ужасе.  Гнев  в  ней
иссяк, и потрясенная неумением сдержать себя, она отступила на шаг от него.
   Он проговорил холодно, очень холодно:
   - Хорошо, что тебе хватило ума. Англичанка, отойти от меня. Еще секунда -
и я сломал бы твою очаровательную шейку.
   Рискнув взглянуть на его взбешенное смуглое  лицо,  Бет  поняла,  что  он
действительно может сломать ей шею, но сдаваться она не собиралась. Он нанес
ей слишком сильное оскорбление и  получил  то,  что  заслуживал.  Бет  смело
приблизилась к нему, как бы говоря: ну,  давай,  попробуй  осуществить  свою
угрозу.
   Любая другая женщина уже была бы либо мертва, либо при смерти, решись она
ударить его по лицу. Но при Бет его обычные  реакции  как  бы  растворились.
Поражаясь себе, он подумал, что ее поступку можно найти оправдание - в конце
концов, никому  не  понравится  выслушивать  от  другого  человека  семейные
секреты. А кроме того, мысль нанести Бет какие бы  то  ни  было  повреждения
просто не могла прийти ему в голову.  Он  желал  чувствовать  ее  горячую  и
трепещущую в своих руках, а не сверкающую злыми глазами, как дикая кошка.
   Каким-то странным жестом он потер рукой  шею  с  очень  усталым  видом  и
удивил ее, сказав:
   - Я не стану извиняться, но готов признать, что не  должен  был  говорить
того, что сказал. А что касается просвещения твоего мужа, - в этот момент их
глаза встретились, и у Бет перехватило горло, - что касается твоего мужа,  -
повторил он горько, - то не волнуйся, я не  думаю,  что  произошедшее  между
нами так уж привлекательно, с какой стороны ни посмотри. Давай оставим это в
прошлом и начнем все по-другому?
   Бет почувствовала, что сейчас у нее могут брызнуть  слезы.  Она  согласно
кивнула, понимая, что даже если это и не правильно,  ей  никогда  не  забыть
того, что было. Тоненьким голосом она сказала:
   - Нам нечего начинать. Как можно скорее я и Натан выедем в Натчез, и  мне
не хотелось бы откладывать отъезд ни на  минуту.  Может  быть,  мы  тронемся
прямо завтра.
   Бет слабо улыбнулась Рафаэлю, как бы выражая надежду, что ей удастся рано
или поздно преодолеть влечение  к  нему,  к  его  мужественности,  влечение,
которое становится сильнее ее, стоит ей лишь увидеть его.
   Не очень уверенным голосом она пробормотала:
   - По-моему, мы сказали друг другу все, что надо было сказать.
   С трудом сдерживая рвущиеся наружу слезы, она  старалась  придумать,  как
скорее закончить этот трудный для обоих  разговор.  Уже  заикаясь  от  слез,
душивших ее, и не глядя на него, поправляя свое розовое шелковое платье, она
с трудом выговорила:
   - П-п-п-р-рошу и-и-и-зв-и-нить м-м-м-еня,  м-м-н-не  надо  с-собраться  и
присоединиться к Мэри и другим.
   Ничего не видя перед собой, она повернулась и  собралась  уйти,  но  рука
Рафаэля, которую он положил ей на плечо, остановила ее.
   - Тебе не в чем помогать ей, - начал он, наморщив лоб. - Дело в том,  что
я... - тут он замолчал, потому что кто-то из слуг вошел в холл.

Глава 1

   В этот миг Рафаэль спохватился, где они находятся, что-то  пробормотал  и
чуть ли не силой втащил Бет в одну из ближайших комнат, плотно захлопнув  за
собой дверь.
   Но он не собирался воспользоваться уединением с Бет в определенных целях.
Просто  ему  не  хотелось,   чтобы   кто-нибудь   видел   их,   разгоряченно
разговаривающих посреди холла. Они оказались в библиотеке, и  какими  бы  ни
были их намерения, едва они оказались отрезанными от  мира  плотно  закрытой
дверью, как тревожная аура охватила их обоих.
   Безмолвно глядя на его бронзовое  властное  лицо  с  высокими  скулами  и
дымчатыми серыми глазами, поверх которых кустились густые черные брови,  Бет
почувствовала, как сжалось ее сердце, - она осознала, какими дорогими  стали
ей эти черты. И поняла, что будет помнить их до конца своих дней. Вот  таким
я и запомню его, подумала она, впитывая все его черточки в свою память.
   Улыбка была  вымученной,  но  Бет  не  замечала  этого  -  она  старалась
запомнить его как можно лучше. Его образ, который всегда будет с ней, должен
сохраниться именно таким!
   Неожиданно ей смертельно захотелось прижать свои  губы  к  его  загорелой
шее. Напуганная своей реакцией на его близость, она  отвернулась,  подставив
под его взгляд свою красивую спину, и низким голосом спросила:
   - В-в-ы ч-чт-то-то х-х-отели сказать?
   Рафаэль реагировал на ее близость точно так же, как она. Как ни  странно,
он был ей благодарен за то, что она отвернулась. Последним усилием  воли  он
удерживал себя от того, чтобы не обнять ее и безумно,  безоглядно  целовать.
Овладевая собой, он продолжил прерванную фразу:
   - Ничего особенного я сказать не собирался, просто хотел  попросить  тебя
не вмешиваться в дела Мэри.
   Бет была искренне изумлена, она повернулась к Рафаэлю и произнесла только
одно слово:
   - Почему?
   Он посмотрел на нее, еще раз оценил  ее  хрупкую  белокурую  прелесть  и,
думая об ее устроенной жизни в благополучном Натчезе, объяснил очень просто:
   - Ты можешь не выдержать того, что предстоит увидеть, у тебя  на  это  не
хватит силы воли. Мэри  успела  привыкнуть  и  вполне  справится  без  твоей
помощи.
   Обиженная и разозленная тем, что он так низко ценит ее, считая  слабой  и
никчемной. Бет опять взорвалась:
   - Благодарю вас, мистер Сантана! Но позвольте мне заверить  вас,  что  на
деле я гораздо сильнее, чем выгляжу. Я имею в виду, что каждый человек может
при  известных  обстоятельствах  открыться  по-новому.  И  я  не  хочу  быть
непорядочной, подведя людей в критический момент.
   Обняв ее за плечи обеими руками, он встряхнул ее и сказал раздраженно:
   - Да уймись ты, злючка! Я совсем  не  имел  в  виду,  что  ты  не  можешь
противостоять каким-то там обстоятельствам.  Но  вид  того,  кого  пытали  и
истязали команчи, не самое приятное зрелище, особенно для кого-то  с  твоими
данными!
   Если таким образом он хотел убедить ее, то в корне ошибался.  Она  упрямо
выпятила подбородок и потребовала разъяснений:
   - Что вы подразумеваете под словами "с такими данными"?
   Рафаэль раздраженно вздохнул.
   - Англичанка, я вырос  среди  команчей  и  видел,  как  они  поступают  с
пленниками. Мне не хочется, чтобы ты получила  нервный  срыв  от  того,  что
тебе, может быть, доведется увидеть. Мэри Маверик и другие  здешние  женщины
лучше тебя подготовлены, но и они смогут выдержать далеко не  все  из  того,
что предстоит увидеть. Мэри поймет, когда я объясню ей,  что  ты  не  смогла
прийти. Если хочешь, я могу послать вместо тебя двух своих слуг, они сделают
все, что надо.
   Плохо, что Рафаэль оказался  таким  бестактным.  Если  бы  он  не  провел
бессонной ночи, думая о Бет и боясь за ее будущее, и  если  бы  близость  ее
стройного тела не  действовала  на  него  так  сильно,  возможно,  он  более
тщательно подобрал бы слова, и Бет, поняв его правоту,  последовала  бы  его
совету. Но он проявил беспардонную уверенность в силе своего влияния на нее,
и это привело к обратному эффекту.
   - Я сказала Мэри, что помогу ей, и  я  намерена  сделать  это,  -  упрямо
заявила Бет.
   - Ты упорная маленькая дурочка! - воскликнул он в порыве злобы. - Но я не
хочу, чтобы ты шла туда. Там может быть заварушка, и я  не  могу  допустить,
чтобы ты подвергалась опасности.
   - А  Натан?  Он  тоже  будет  в  опасности?  Это  была  последняя  капля,
переполнившая чашу терпения Рафаэля, это была искра, взорвавшая накопившийся
в нем заряд:
   - Да пропади он пропадом, твой  Натан!  Если  бы  команчи  проткнули  его
копьем, я был бы очень рад!
   Настала очередь взорваться Бет, она крутанулась в его руках и закричала:
   - Как вы смеете говорить подобное! Он добрый и хороший и он...
   Но слова  застряли  у  нее  в  горле,  когда  она  заметила  мученическое
выражение на его лице.
   В комнате наступила неожиданная  тишина.  Они  смотрели  друг  на  друга.
Фиолетовые глаза  были  загипнотизированы  отражением  страсти,  пылавшей  в
серых. Выжидательная тишина продлилась недолго, потому  что  Рафаэль  нервно
прошептал:
   - Ради Всевышнего, скажи, ну почему ты всегда борешься со мной?
   А затем, уже не в силах больше сдерживать себя, он обнял Бет, его твердые
губы жадно накрыли ее маленький рот, и он плотно прижал ее стройное  тело  к
себе.
   Это был странный, горький и одновременно сладкий поцелуй. Его  губы  были
так нежны, что она потеряла волю к какому-либо сопротивлению.  Если  бы  его
поцелуй был выражением  грубого  насилия,  то  она  нашла  бы  в  себе  силы
сопротивляться, но он был удивительно мягким и нежным. Она знала, что должна
бороться  с  ним,  но  вместо  этого  стала  податлива.  Вместо  того  чтобы
попытаться бежать, она инстинктивно  пыталась  слиться  с  ним.  Неспособная
ощущать ничего, кроме этого мускулистого мужского тела, Бет  возвратила  ему
всю теплоту поцелуя, и ее пальцы перебирали густые пряди его  черных  волос.
Его губы влили огонь внутрь ее тела, которое  выгнулось  навстречу  ему,  ее
груди стремились ощутить его плоть, тело ее требовало,  чтобы  он  взял  его
снова и снова. Она страстно вздохнула, когда его руки  плотно  обхватили  ее
ягодицы. Обезумевшая от желания, Бет не отвергла  бы  сейчас  ни  одной  его
просьбы, если бы в самый неподобающий момент не вспомнила о  своем  браке  с
Натаном. С  тихим  стыдливым  всхлипыванием  она  отодвинулась  от  Рафаэля,
вынырнула из его объятий и  отступила  от  него.  Одной  рукой  она  как  бы
защищалась от него.
   Они оба тяжело дышали, состояние Рафаэля  наглядно  выдавали  вздыбленные
спереди панталоны, волосы его были растрепаны пальцами Бет.
   Стараясь сдержать дрожь в голосе, он тихо спросил:
   - Не хотела бы ты мне объяснить, что, черт возьми, случилось?
   Фиолетовые глаза  спокойно  встретились  с  его  серыми  и,  несмотря  на
бушевавшую внутри нее бурю, Бет спокойно парировала:
   - Я думаю, вы прекрасно понимаете, что  произошло.  Я  напомню,  если  вы
забыли, что у меня есть муж. Муж, который очень меня любит.
   - А, понятно, - сказал он насмешливым тоном. - Мне кажется,  что  у  тебя
очень удобная память. Одну минуту ты проводишь в моих объятьях, а во  вторую
вспо